Эгоплерома

Глава 5

– Вот скажи мне, на милость, совесть есть у тебя? – Алекс проявил запоздалый интерес. – Молчишь? А если бы я девушку пригласил на ужин? Как тогда? – Развёл руками. – Что тебе заказать, дорогая? Стейк со вкусом целлулоида, сильной прожарки или с кровью? А на гарнир? Ну, конечно же – свежие пластмассовые овощи: томат, перчик красный… восхитительный выбор. Вот, возьми, посоли пластиковой крошкой. Полиэтиленовый десерт и кружечку кофе со вкусом дистиллированной воды? Замечательно! Пальчики оближешь. А мне, девушке – это я уже официантке уточняю, для бестолковых драконов – два десятка контейнеров набейте под завязку отбросами, можно вперемешку с объедками, а то друг голодает…

– Сам виноват, – рявкнул дракон.

– Не спорю! Иногда совершаю ошибки! Но они, в отличие от твоих промашек, страдающих закономерностью, никому пока не навредили!

– Хочешь умный совет от мудрого дракона!? – предложил Гоор.

– За кого ты меня принимаешь? За мираж в пустыне или спутал с тенью при солнечном затмении? Ладно! Уговорил, – Алекс нехотя признался. – Есть вопрос! Почему в Эгофрении ничего создать не могу и всё такое?

– Очень просто, – ответил дракон. – Эгофрения – это воплощение совокупности идей, чувств и желаний. Подпространство, где любые мысли одномоментно стали материальны. Эгофрения – самодостаточный образ, замкнутый в себе, это бытиё, подобное жизни героев на запечатанных страницах. Что бы то ни было, привнесённое извне, не способно оказать воздействия и, как следствие, игнорируется. Всю обойму выпустишь из пистолета, лежащего перед тобой на столике, в голову эгофренийцу, тот, как ни в чём не бывало, продолжит здравствовать.

– Тогда… – Алекс подул в кулак и щёлкнул пальцами. – Откуда такая реакция на меня?

– Это очевидно! – сказал Гоор. – Ты же не предмет бездушный. Ты – Гомо Сапиенс прямоходящий! – Улыбка смягчила его лик. – Но это дома! А здесь – лишь переменная в математическом выражении. Ты единственный вне алгоритма. Твоё сознание в Эгофрении – это патогенный вирус, что глобально превалирует, творит настоящее, а покидая, увы, лишает будущего. Эгофрения – это инсталляция на одно недолгое посещение.

* * *

– Гоор, хотелось бы иметь комплект из трёх… – Алекс помялся. – Сестёр Горгон. Но я не Шива и потому согласен на одну – Медузу! Если честно, я всё давно продумал. Барельеф её лица на левой ладони. – Вытянул руку вниз тыльной стороной. – Допустим, поскребу пару раз по линии жизни, о ней подумав. – Продемонстрировал. – Медуза бы и проявлялась. А чтоб исчезала, так проще простого – от сжатия руки в кулак.

Дракон прищурился с недоумением, слегка склонив голову. – Рассказывай…

– Разве ты не знаком с мифологией? – наиграно удивился Алекс. – Планы имею! Большие! На античную скульптуру! – Покосился на колоннаду бассейна. – Или ты предлагаешь использовать молоток с долотом?

Лик дракона стал пугающе жёстким, а мгновением позже – наивнее, чем у дитя, который напакостил и не признаётся. А затем спросил: – Александр, что-то нужно ещё дополнительно?

Алекс с недоверием перевёл взгляд с дракона на ладонь. Помедлил и, задумавшись, воспроизвёл колдовские пассы. Глаза его расширились, словно нижние веки оттянули стограммовые мешки с песком, а верхние приподняли шарики, наполненные гелием: – Какая же она, мать твою, красивая!!! Никак не ожидал! – воскликнул Алекс. – Да никто и в жизнь не откажется стать камнем, да хоть глиной обожжённой, хоть фаянсом, лишь бы обзор не перекрывали, да пыль вековую с застывших глаз сдувать не забывали. Поздравляю, Гоор, у тебя отличный вкус! Хочешь взглянуть?

– Ревновать-то не будешь, скульптор? – отозвался тот.

Алекс лишь на мгновение сжал кисть в кулак, с усилием, точно в ней эспандер-невидимка. Пошевелил губами: – Отдыхай, чудо моё! – Далее поднёс открытую ладонь почти под самый зрачок дракону. – Любуйся, теперь опять при случае можно хиромантией заняться. – И впервые в эгоплеромской жизни заразительно загоготал.

* * *

На этот раз за шлюзом распахнулись двери автобуса. Снова Невский проспект, только сегодня остановка на стороне Гостиного двора. Запланированы три мероприятия, правда, с неутверждённой чередой исполнения. Одно из них – обновить гардероб, другое – привязать сознание к вкусовым рецепторам и наконец – провести время с пользой, и оно оставлено на волю случая.

Алекс неспешно продвигался по торговым рядам Большого Гостиного двора. Местные безошибочно огибали область подпространства, где он укрывался под сферой своего влияния. Шёл и подмечал: эгофренийки, которых можно счесть симпатичными, выглядят заметно более естественно. И дело тут вовсе не в искусстве макияжа и манере одеваться, а в целостности образа, плавности движений, грации. Впрочем, и это восприятие не точно. Вероятно, внешность этих девушек, воплощённых в настоящем алгоритме до момента перехода, приглянулась большему количеству землян.

Одна из таких, шедшая навстречу, показалась Алексу совсем живой, настоящей. Повинуясь стихийному желанию, он тут же развернулся и последовал за ней. Полагаясь на прошлый опыт, он не обозначил своего присутствия, чтобы не стать уличенным. Роль тайного поклонника – его осознанный выбор. Когда же удостоенная его вниманием девушка проявляла некий интерес возле очередного прилавка – останавливался, при этом соблюдая дистанцию. И вот, наконец, когда канул в лету второй этаж Невской линии – решился: медлить с поступком – пытка.

Приблизившись к эгофренийке, он поглотил её сферой влияния и замер в нерешительности, не имея планов на дальнейшее. В свою очередь, и та, выпав из-под контроля поведенческого алгоритма, затихла. Отчего её наполненный всего мгновеньем ранее взгляд, пусть и фальшивой жизнью, остекленел, точно донором глаз на момент окклюзии выступал манекен.

Оторопев, Алекс отпрянул на шаг. Недавняя пленница тотчас преобразилась. Встрепенулась, пробуждаясь от консервации, и немедля отвернулась от пустого места, коим для неё Алекс и являлся. Сосредоточилась на прилавке, где под закалённым стеклом на чёрной бархатной подложке соблазнительно сверкали драгоценности.

Сбросив сферу влияния в границы собственного тела, Алекс поставил пластинку с прелюдией знакомства: – Привет, можно узнать твоё имя?

Абсолютный ноль в ответ, а это уже укололо в самолюбие.

– Да ладно…! – воскликнул Алекс с лёгкой обидой в голосе. – А если вот так?! – И уже уверенно. – Я существую! – И повторил вопрос. – Так как тебя зовут?

Недотрога обернулась и вполне благосклонно ответила: – Кристина.

Хоть и чувствуя себя хамелеоном на противопожарном стенде, Алекс не собирался больше отступать. – Есть у тебя…? – Кашлянул в кулак, снимая напряжённость в голосе. – Парень, с которым ты встречаешься?

– И есть, и нет, – та качнула головой. – Встречалась бы, только он больше года как в армии, – смущённо призналась эгофренийка.

– Отлично! – Воспрял духом Алекс. – Я и есть теперь – он! Неважно моё прошлое имя, забудь! Я – Александр, или Алекс, или как хочешь сама…

– Сашка! – Она повисла у него на шее, пренебрегая взглядами прохожих. – Вот здорово! Совсем не ожидала встретиться… – Освободив от объятий, продолжила светиться счастьем. – Ты в увольнительной?! Надолго?!

Военнослужащий-самозванец, ошеломлённый столь бурным развитием событий, преодолел лабиринт смущения и поцеловал Кристину в щёку. – Последнее письмо от меня давно получала?

– На прошлой неделе, где-то в начале, а почему спросил?

– Тогда понятно, – поправил Алекс ворот рубашки. – Значит, ничего не знаешь!

– Ничего не знаю о чём? – Напряглась.

– Я же не просто так в городе, – улыбнулся. – Отпустили выигрыш забрать. Правда, ненадолго, на трое суток всего…

– Выигрыш? – переспросила Кристина.

– Угу, в спортлото. Представляешь, угадал шесть номеров. Сам в шоке до сих пор. Ну, а ты тут за покупками?

– Нет, ты что? Просто время трачу. Заняться-то особо нечем…

– Выбрала? – Он указал на прилавок.

– Нет, конечно! – Смутилась. – Ты цены видишь?

Проступивший на её щеках румянец вытряхнул из Алекса остатки благоразумия.

– Девушка, можно вас? – Подозвал продавца. – Помогите, пожалуйста, подобрать украшения: колье, серёжки, пару колец, ну и часики добавьте. – Он понимал: талант продавца не упустит такого шанса.

Тайну чувств, терзающих Кристину, выдавали эмоции на лице. Совсем не сложно представить силу урагана, что неистовал в имитации её души. Казалось, прижмись к её груди, став стетоскопом, и познаешь ярость бури.

Продавец, впрочем, тоже не серая мышка и, хоть уступала Кристине в эмоциональности, не сдавалась. Окажись Алекс свободен – могла бы и хвостиком вильнуть. Когда же марафон примерок для обеих участниц наконец завершился условным разрывом финишной ленты, Алекс облегчённо выдохнул. Эгофренийки, несмотря на явную усталость, без сомнений способны вынести и не такое, такова уж женская конституция. А вот ему в затылок всё это время тяжело дышал суицид.

Взяв красивым почерком выписанный чек, Алекс отправился к кассам. Расстояние в пару отделов да средней плотности хаотический поток – отличные инструменты для маскировки. Орлиный взор и тот потерпел бы фиаско, надо ли говорить о везении Кристины.

Идею взаимоотношений с очередью Алекс почерпнул из таблички: «Правила обслуживания граждан льготных категорий». Проблем не возникло. Напротив, для восторженной публики есть великая честь пропустить вперёд космонавта, трижды кавалера ордена Ленина и медали Золотая Звезда героя, кем и являлся теперь для присутствующих Алекс, с его же красноречивых слов.

Пересчитав несуществующую стопку денег и горсть монет, кассир пробила чек и выдала сдачу ровно в триста рублей: две сотенные, остальное разменными купюрами. Совсем без сдачи покупок не бывает. Ну, если и случаются, то редко, за исключением тех, когда последнюю мелочь из кармана выгребаешь. Так же – вышло почти естественно. От промелькнувшей идеи – оставить деньги кассиру на чай Алекс отказался, не потому что жалко, просто процедура могла бы затянуться на благодарность и прочие любезности. Забрать – оно быстрее и проще.

Вручив продавцу оплаченный чек, попросил снять с украшений бирки, а вот серёжки оставить в подарочной коробочке.

Предложил Кристине взять его под локоть и повёл к выходу. Та украдкой поглядывала на колечки и особенно часто на часы, краешек которых торчал из-под манжеты плотно облегающей блузки. Алекс старательно делал вид, мол, ничего не замечает, чтобы не смущать. Самого же так и подмывало спросить – не подскажешь, который час, но он мужественно терпел.

– Не проголодалась?

– Нисколечко, – улыбнулась Кристина.

– Тогда можем просто погулять, – сказал Алекс. – Где бы хотела?

– Давай сначала ко мне забежим. Переобую туфли, ногу натирает. Новые совсем, долго не прохожу, носить на руках придётся. – Увлекла за собой, спасая от разоблачения не знавшего дорогу к её дому Алекса. Его спасительная способность выплывать, где тонет всё и вся, на сей раз едва не дала осечки.

Почти всю дорогу они молчали, слова казались лишними. Оба старались прильнуть друг к дружке при каждом удобном случае, будь то манёвры в потоке, а то и вовсе без всяких причин.

Отношение Алекса к Кристине менялось с каждым пройденным шагом, точно шли они вверх по лестнице в небо, в райские кущи к древу познания. Идти пришлось недалеко, до угла Литейного, там и свернули в первую же подворотню, поднялись на третий этаж.

– Дома никого, – Кристина зажгла в прихожей свет. – Пройдёшь или подождёшь… буквально минутку?

– Подожду, – решил Алекс.

Прислоняясь к стене возле вешалки, он и не подозревал, что минутка в «женской» системе исчислений – это другое. И ничуть не удивился, увидев Кристину уже в другом наряде, сменившей старые серёжки на подарок, с туфлями в цвет сумочки в руках.

– Я готова, поддержи меня. – Обулась. – Пойдём.

– Пошли.

Стрелка Васильевского острова, поздний вечер, на улице достаточно светло, не удивительно – время белых ночей. Народу же гуляет мало, хоть и выходные дни, правда, дачный сезон. На пологом спуске к воде, меж двух Ростральных колонн, у гранитных шаров так и вовсе пусто. Остановились у самой кромки воды. Нечёткие отражения плавно раскачивались на мелкой ряби; зигзагами искажённая Кристина и ломаный Алекс её обнимающий.

– Становится прохладно, – поёжилась. – Надо было теплее одеться…

Он провёл ладонью по её голове и с нежностью заправил за ухо, открывая лицо, прядь непослушных русых волос. Кристина подняла глаза и, не отводя влюблённого взгляда, начала вытягивать шею, смешно, напоминая вечно голодного птенца в гнезде. Мир ненадолго перестал существовать.

– Если останемся тут – замёрзнем, – нахохлилась. – Но как не хочется уходить…

– Ничего, мы в следующий раз разобьём палатку и заберёмся в спальный мешок.

– Здесь очень красиво! – сказала Кристина.

Алекс огляделся. Ростральные колонны у подножия лишились скульптур. Здание биржи превратилось в бесформенный валун. На Дворцовом мосту лишь проезжая часть сохранила некую узнаваемость. Он представил на миг последние минуты инсталляции: Кристину перед зеркалом, наносящую вечерний макияж рукой-лопаткой из слипшихся пальцев на лицо, лишённое губ и век. Стало не по себе. Слава Богу, существ Эгофрении минует чаша сия. Ведь и в собственном обличье они не замечают перемен.

Поймав попутное такси, Алекс подумал: «Повезло, порожнее, время тратить не пришлось, куда бы он сейчас пристроил пассажиров, разве что в Балтийское море отправил, на перекладных плотах по Неве, в компании чаек».

– Как только налево на Литейный повернёте, можете сразу нас высадить, – сказала водителю Кристина.

Тот кивнул, машина тронулась.

В окно смотреть совсем не хотелось. Хорошо, всей дороги на пять минут. Алекс обнял девушку и прикрыл глаза. Когда счётчик смолк, он, вспомнив про сдачу, протянул таксисту триста рублей. – Держи, за неразговорчивость!

Тот было открыл рот: «Мол, за несколько минут чая столько не выпьешь…» – да встретив нехороший взгляд Алекса, предпочёл сойти за глухонемого.

* * *

– Дома всё ещё никого, странно как-то, где же все…? – посетовала Кристина.

– Хочешь, я с тобой останусь? – Предложил Алекс. – Пока твои не вернутся.

– Хорошо, – улыбнулась. – Спасибо.

Кристина переоделась по-домашнему в однотонный махровый халат и устроилась в кресле. Над кружкой чая, согревавшей ей руки, озорной пружинкой плясал ароматный пар. Девушка совсем по-детски вытягивала губы, каждый раз, дважды подув, прежде чем сделать глоток.

Алекс, сидя напротив на диване, не сводил с неё глаз. Вдруг поднялся и, подойдя к окну, задёрнул шторы, лизнувшие пол. Потом вернулся на старое место. Пока он рядом, здесь для неё безопасно, ничего физически не угрожает. Он искал решение, пытался понять, как надо поступить и можно ли так поступать. Дождавшись, когда она допила чай, потянулся за опустевшей кружкой, получив, поставил на стол. Вновь потянулся, но сейчас за её рукой. Завладев, присел на корточки рядом, опустил ей на колени голову, зажмурился. Через несколько минут поднялся, поцеловал, точно ребёнка, в лоб. – Сладких снов, Кристина. Засыпай. – Немного постоял в раздумьях. Затем, сдёргивая шторы, вырвал с корнем карниз, распахнул настежь окно. – Дракон, ты нужен мне, срочно!

– Исправить нельзя, Александр, – голос Гоора впервые звучал почти печально. – Инсталляция разрушена.

– Могу я взять её с собой?

– Тело – да, её – нет, – сказал дракон. – Прости…

Алекс поднял из кресла исчадие Эгоплеромы, погружённое им же в алгоритм имитации сна. Бережно перенёс на кровать. Аккуратно поправил подушку, укрыл по плечи одеялом. Склонился, разгладил упрямые русые волосы. – Ничего у нас с тобой не получилось, ничего…

* * *

– Отнеси меня в гнездо на плато к бассейну, – обратился к Гоору Алекс.

– Настолько обленился или лифт вызывает страх? Часом не клаустрофобия? – Пустил тот колечко дыма. – Хорошо, извольте…

В словах дракона не звучало ни намёка на упрёк. Видимо, мрачное настроение Алекса удерживало дракона от колкостей.

– Расскажи об ощущениях Кристины в Эгоплероме, если бы я всё же забрал её сюда? – попросил Алекс.

– Нет никакой Кристины. Вернее, она есть, но на Земле и нам не доступна. Только общего между ней и эгофренийкой – это их мимолётное прошлое, и оно случилось до встречи с тобой. Землянка воспринимала бы наш мир равно как человек, кем и является: непривычно странным, по-детски наивным, местами сумасшедшим и пугающим, но осязаемым. В отношении тебя однозначного ответа нет, любые прогнозы неблагодарны. Сам понимаешь, о вкусах не спорят, особенно женских. Для второй, третьей, четвёртой и любой другой по счету копии Кристины тут – всеобъемлющая пустота и не более того. Эгофренийцы – они сродни вышивке. Не отделить рисунок от полотна, можно разве что на нитки распустить. Возвращение к данной теме не изменит ситуации, Александр. Такая уж она – растаявшая шоколадная конфета. И даже если фантик развернуть на морозе, выглядит она уже совсем не эстетично.

– Воссоздай её тело, Гоор, – сказал Алекс, – одежда на нём излишня.

Исчадие стояло, слегка покачиваясь, точно живое. Кукольный взор карих глаз, где и намёка нет на зеркало души, теперь скорее пугал, нежели служил проводником в непредсказуемость пороков.

– Это как смотреть на танцующий пламенем обман в электрическом камине с нарисованной жизнью и искусственным теплом, – рассудил дракон. – Пожалуй, оставлю тебя наедине.

* * *

– Десяток шагов вперёд, ещё два, немного правее, теперь иди прямо. – Имя в словах приказа не прозвучало, просто не хватило сил.

Мимо почти беззвучно проплыли точёные босые ножки.

– Замри! – сказал Алекс.

В сердцах взмахнул рукой, сверху вниз, будто строгий учитель розгами. Тут же ствол ближайшей колонны портика бассейна исчез.

– Три шага и развернись. Руки сомкни над собой. Ладони наружу. Теперь упрись ими в капитель. – Тело Кристины не пошевелилось. – Как же сложно с тобой. Элементарных вещей не знаешь. – Вздохнул. – Ладно. Просто медленно поднимай руки выше. Хватит! Голову склони, чуть ниже и в бок. Стой так! Отлично! – Помедлил с минуту и совершил ритуал призыва Медузы.

Кариатида с античной грацией застывшего соблазна дарила улыбку восходящему солнцу.

* * *

Добравшись до Дворцового моста, Алекс не стал форсировать Неву. Меняя планы, повернул налево и побрёл ленивцем вдоль гранитной набережной, изучая каменные плиты тротуара. Ни мусора, ни дворников, идеальная чистота самых первых мгновений после субботника. Эгофрения зачастую не воспроизводила столь мелкой детализации. Игнорировались и прочие изъяны: выщерблины в камне бордюра, неровности стыков плит. Мало кто хочет запоминать такое.

Напротив дворца бракосочетания, заинтересовавшись суетой, Алекс запер наводящие скуку мысли в долгий скрипучий ящик. Картинно-небрежным жестом остановил поток машин и медленно, с надменным видом, перешёл проезжую часть.

Фотоаппарат, чей владелец строго в профессиональной манере, пусть и сугубо для проформы, поменял местами короткого гражданина и высокого, интенсивно защёлкал затвором. Очередной свадебный альбом-шаблон, едва заполнится, устремится к скорому и неизбежному забвению. Ослеплённые вспышками, молодые и гости потянулись к Медному всаднику. Избавление от быстро увядающих букетов – традиция. Нарушать её, когда на кону новобрачное счастье – неоправданный риск.

Поднявшись по парадной лестнице дворца, Алекс очутился в зале торжественной регистрации. Никто из гостей церемонии не отвлёкся на незнакомца, при этом многие отреагировали на приоткрывшуюся дверь. Игнорируя прочих, незваный гость проявил интерес к невесте, а заодно и к свидетельнице. Каждая хороша по-своему. Отдать предпочтение, ох, как непросто. Невеста в сравнении выглядит ярче: белоснежное платье, фата, высокий каблук. Всё подобрано безупречно. Даром что в наличии с макияжем некий перебор, но он легко удалим при оказии. Сгодится и мокрое полотенце. Свидетельница – натуральнее. И всё же невеста сегодня – принцесса, как-никак её день!

– Объявляю вас мужем и женой! Ваш брак законный! Поздравьте друг друга, – заученной речью призвала регистратор. – Жених может поцеловать невесту!

– Стоп! Остановись! Я здесь! – Нарушив планы жениха, вмешался Алекс. – Не надо так торопиться. Ишь прыткий какой.

В зале воцарилась тишина. Пафос торжества мгновенно обернулся трауром панихиды. Не хватало только похоронного марша для полной картины.

– Граждане вассалы, не унывайте, верните лицам настроение праздника! – Начал Алекс восстановительные работы. – Я, как ваш суверен, конечно, мог бы воспользоваться правом первой брачной ночи, – осклабился. – Но ограничусь первой половиной дня.

Гости дружно закивали, а на их лицах расцвели одобрительно-радостные гримасы.

– Когда и где намечен свадебный банкет? – поинтересовался Алекс.

– В кафе, на Свердловской набережной. Через четыре часа и семнадцать минут, – с похвальной точностью поделился информацией неряшливый хор голосов.

– Отлично, – подытожил Алекс. – Итак, внимание! Отправляйтесь по намеченным делам, не смею больше чинить преграды. Невеста останется при мне, считайте – украдена. Негоже нарушать традиции. Собирайте выкуп, не скупитесь, наберите долгов у друзей. В конце концов, никто не отменял кредиты. Перед банкетом – честный обмен, наличность на невесту. Главное, жених, не забудь её внешность! За идентичность я не ручаюсь, увы, не всё в моей власти. Но это, если я не передумаю. Тут от невесты многое зависит и от суммы. – Алекс выдохнул. – Регистратор, возвращаю вам слово.

Та в один приём сменила репутацию великосветской дамы на имидж вахтёра общежития, строгий и не терпящий возражений: – Уважаемые жених и гости, прошу вас проследовать к выходу! – Указала направление. И, сопроводив беспринципным взглядом удалявшиеся спины, бросила напоследок. – При желании в интерьерах дворца разрешено продолжить фотосессию.

Алекс, подхватив невесту за талию, отправился к дальнему окну – собираться с мыслями, обдумать планы на ближайшие часы.

Регистратор тем временем запустила свой служебный алгоритм заново. Зазвучал свадебный марш, и очередная пара молодожёнов, сопровождаемая разношёрстной свитой, оккупировала зал. Новая невеста разительно отличалась от уже арендованной Алексом. Все его недавние метания между яркостью и натуральностью развеялись мгновенно – перед ним стоял идеальный образец, собравший всё лучшее. Вот тебе, пожалуйста – экземпляр «всё включено».

– Добрый день, уважаемые новобрачные и гости! – Завела шарманку регистратор. – Сегодня самое прекрасное и незабываемое событие в вашей жизни. Создание семьи – это начало доброго союза двух любящих сердец…

– Секунду! – Алекс хлопнул пару раз в ладоши, привлекая внимание. – Произошёл небольшой технический сбой. Сейчас заменим невесту, затем вы продолжите. Смотри, – обратился к жениху. – Вот настоящее сокровище. Не правда ли?

Эгофренийки поменялись местами. Суженый-ряженый, судя по эмоциям, пришёл в неистовый восторг и возбуждённо заёрзал, с трудом маскируя проголодавшуюся похоть.

– Ну что, красавица, прощай! Совет вам да любовь! Не сомневайся, впереди у тебя – семейное счастье! – Повернулся к родителям жениха. – Вначале «горько» прокричите от меня! На первый тост молодожёнам по стакану водки! – И напутствовал. – Готовьтесь к разводу заранее.

* * *

Алекс покачивался в кресле, любуясь закатом. А за его спиной две кариатиды делили навалившуюся тяжесть с аскетичными колоннами. Первая из розового с телесным оттенком – нагая, вторая из белого – в фате, небрежно прикрывающей плечи, и кружевном чулочке, сползшем чуть выше колена.

Глава 6

Алекс попросил дракона создать инсталляцию с минимальным охватом территории Земли, буквально в несколько домов городской застройки. Он и раньше, находясь в Эгофрении, не интересовался её структурой, а уж границами – и подавно.

Но сегодня всё иначе. Уже издали бросался в глаза дугообразный изгиб неба у горизонта: небесный край наползал на едва различимый барьер, словно гигантская волна, намертво вмёрзшая при столкновении с волнорезом. Небо, сталкиваясь с преградой, блекло и клокотало всей яростью кипящей ртути. Лишь подойдя поближе к границе инсталляции, Алекс различил и саму преграду. Та, переплетаясь с небом-коромыслом, образовала некую стену-горизонт. Всё в десяти метрах перед ней выглядело расплющенным – будто гигантский исполин методично вытаптывал местность, а неподатливые участки сокрушал кулаком. Возможно, он размечал беговую дорожку, мечтал об ипподроме и, когда с той закончил, подогнул края поверхности, где в дальнейшем задумал поместить трибуны. Но не успел – взял, к примеру, да умер от инсульта.