Эгоплерома

По мере приближения Алекса к подножью границы Эгофрении голоса звучали отчётливее, а их мощь нарастала по экспоненте. Смысла слов понять невозможно, но исходящий гомон воспринимался полной мерой – гомерический хохот, вопли ужаса, крики мольбы, стоны наслаждений. Всё смешалось в сплошную какофонию. Отдельные ноты звучали аритмично, но хаоса в мелодии не чувствовалось. Казалось, этим оркестром кто-то дирижирует.

Подойдя вплотную к стене-горизонту и закатав рукав, Алекс погрузил в неё руку. Кожу тут же обдало холодом и жаром – двумя стихиями одномоментно, а не совокупным нейтральным теплом. Не отдёргивая руки, он присел на корточки и, проведя ладонью по поверхности, нащупал её острый край. Больше ничего разобрать не удалось. Затем он поднялся и, отступив от стены-горизонта примерно на пару-тройку шагов, с разбега нырнул головой вперёд – примерно так, как это массово проделывают психи, пытаясь совершить побег через стекло.

Голоса мгновенно смолкли, все, кроме одного, который произнёс:

– Пространство кажется обезличенным, Александр?

Алекс на слух повернулся в направлении источника.

Тот продолжил: – Так и есть. Я вижу, тебе не удаётся разглядеть детали? Поверь, оказавшись тут, наивно желать иного! Зачем мешать тому, кто спешит к разрушению и торопится жить вопреки здравому смыслу? Попробуй лучше задуть незажжённые спички или вставить фитиль в сгоревшую свечу.

Алекс не решался перебивать собеседника: вопрос мог подтолкнуть его мысли к развилке и направить рассказ по ложному пути.

– Я совсем упустил из виду череду несуществующих событий, – поведал голос. – Здесь часы отсчитывают лишь неслучившееся время. В этом месте нет прошлого, не наступит будущее, а настоящее провалилось в бездну, где дна не видит и слепой. – Голос сместился вправо. – Время – оно бесполезно, оно подобно прокисшему «Я». Точно убитое чувство любви. Окрылённая ложь ради блага. Как всё то, запрещённое другим и позволенное себе. Ведь замечательно слыть творцом, особенно своего прощения и своей справедливости. Я бы назвал это счастьем! Но кто меня спросит?!

Стало тихо.

– Кто ты? – поинтересовался Алекс.

– Пока не решил. – Голос сделался шутливым. – Обычно, знаешь ли, и не успеваю. Я ведь и есть этот мир, рождаюсь в нём и с ним умираю.

Алекс сначала почувствовал, что очутился в лапе дракона, а вскоре увидел и его самого.

– Александр, с кем это ты разговаривал?

– Удачный вопрос, дракон! Но это мой вопрос, и я его задаю тебе, – огрызнулся тот.

– За пределами инсталляции, – предположил Гоор, – лишь лоскуты среза фона сознания, отсечённые заветами. Ровно так, как ты и пожелал при первом посещении Эгофрении.

– Тогда несложно догадаться, – сказал Алекс. – За горизонтом событий – Ад.

* * *

Мария уже не первый день самостоятельно разгуливала по всему гнезду. Исследуя каждый из укромных уголков, которых раз-два и обчёлся: пещера, терраса, нижнее и верхнее плато – разгуляться ребёнку толком негде. Хочешь не хочешь, а пришла пора подумать о новом месте для её обитания, о чём ультимативно и заявил дракон.

– Прямо на лесной опушке срубить избу, расставить в общей зале кровати. Жизнь на природе, чистый воздух… – озвучил идею Алекс. – Вариант второй! И он заметно лучше первого! Общий длинный коридор и комнаты по обе стороны на двух-четырёх постояльцев. Функционал типичного барака. Что скажешь, Гоор?

И тот сказал: – Тогда она займёт твой дом!

* * *

Новое здание в четыре этажа возвышалось в сотне метров от жилища Алекса. Чёрная лестница в дополнение к паре лифтов связала подвал, жилые территории и террасу на крыше. На каждом этаже – шесть спален-близнецов спартанской меблировки.

Широкая кровать занимала почти половину площади комнаты. Пара подушек, способных изменять объём, матрас с регулировкой температуры и жёсткости и буквально невесомое одеяло.

Небольшой встроенный шкаф с раздвижными дверцами скрывал стандартный набор: на хрупких плечиках висел белоснежный махровый халат, а на нижней полке стояла пара тапочек неопределённого цвета. Впрочем, этот шифоньер полностью решал все проблемы с гардеробом. Стоило закрыть дверцы – изъятые вещи тут же возобновлялись, а ношеная одежда бесследно исчезала. Не шкаф, а мечта для неряхи и лентяйки.

Любой архитектор, маститый или студент-недоучка, определил бы строение как типовую многоэтажку. Но на этом сходство заканчивалось. Если потянуть за ручку-балкон, комнаты, как ящики комода, свободно выдвигались наружу. Гоору, конечно, такое под силу. Непонятно зачем, но автору идея нравилась. Да и вообще, по убеждениям Алекса, он создал райские условия. Целых десять звезд! Не сравнить с манежем в гнезде-коммуналке, где Мария, на птичьих правах, делит с рептилией житьё-бытьё. Его же собственный дом так и вовсе – лачуга.

* * *

– Я не отвлекаю тебя, Александр? – спросил дракон. – Вижу, ты занят общественно полезным делом.

– В чём каверза, Гоор!? – огрызнулся тот.

– Заметил, с бассейном на плато ты преуспел. Все колонны заменил кариатидами. Ожидал застать тебя на стройплощадке. – Дракон ощерился. – Ведь женский терракотовый полк нуждается в плаце для построения.

Алекс достал из кладовой Эгоплеромы осколок стекла и ржавый гвоздь. Провёл две глубокие царапины, затем ещё одну. Взглянул на дракона. – Ладно, бесполезно. – Избавился от инструмента. – Думаешь, Эгофрения страдает мимикрией к земной реальности? Нет же, дракон, ты сильно заблуждаешься.

– Неужели? – Тот пустил струйку белёсого дыма.

– А то! – заверил Алекс. – Она лишь стилизованный под жизнь бордель, непростой, конечно, с ролевым уклоном, и вряд ли пригодна на большее. Разве что… – Ненадолго задумался. – Мария оценит в качестве ознакомления с формой неразумного, в кавычках, разума. Безусловно, под строгим родительским контролем.

– Рано об этом. – Гоор приуныл. – Слишком рано…

* * *

Алекс брёл по галерее ДЛТ (Дом ленинградской торговли) в радостном предвкушении. Сегодняшний поход в Эгофрению преследовал единственную цель – подобрать для Марии согласно возрасту одежду и обувь. Сколько можно той носить ползунки да распашонку! Стыд и срам воспитателю! Очень хотелось этим того упрекнуть, поставить на вид. Полезная мысль хоть и пришла с опозданием, но лучше поздно!

Алекса сопровождала пара эгофренийцев, чьи брачные узы разрушались с каждым шагом. За несколько метров их отношения прошли полную эволюцию – от страстной близости до ледяного безразличия.

Выбор свиты пал на них не случайно. Причина заключалась не в привлекательности девушки или интеллигентности супруга, а в их маленькой дочери, одетой опрятно и со вкусом. Без сомнений, она – любимый ребёнок. Брать с собой девочку Алекс не планировал, поэтому та осталась под присмотром случайной женщины, которая первой подвернулась под руку. Ни внезапно обретшая обязанности няньки, ни родители не возражали. Какое-то время разлучённые с дочкой родители продолжали оглядываться, но с каждым шагом их связь истончалась, пока сначала отцовские, а затем и материнские инстинкты не иссякли полностью. Так что с родителями, на этот раз, нарядной девочке не повезло. Не будь у её мамы чувства стиля, всё сложилось бы иначе. С другой стороны, незнакомая доселе тётя теперь души в ней не чает.

Алекс проигнорировал бы сцену, где один персонаж присел, чтобы завязать болтавшийся шнурок, а второй с налёту сбил его с ног, но его внимание привлекли сумки подходящего размера.

– Вы оба, закончили «куча мала» и быстро ко мне! Содержимое авосек на пол! Прямо тут вытрясайте! – распорядился Алекс. Затем обернулся к эгофренийцу свиты. – Ну, что застыл! Пустые сумки забери у них и догоняй. – Подхватил под левую руку его бывшую половинку.

* * *

С талантом теперь уже бездетной мамы Алекс не прогадал. Она отдалась этому занятию с неистовым азартом: отбирала лишь безупречные детские вещи и передавала их бывшему мужу, а тот аккуратно укладывал добычу в сумки. На подобное действо приятно смотреть часами, но Алекс своевременно остановил их, остерегся, что набитые под завязку баулы треснут или расползутся по швам. Пора бы и домой, но вдруг, как-то неожиданно для самого себя, он решил проявить благодарность. Девушка, тут к повитухе не ходи, старалась на совесть, чем явно заслужила подарки. Время её скоротечно, но он об этом ей не расскажет.

Из отдела женского белья, который нашёлся возле перехода на галерею выше, Алекс изгнал покупателей. С первым же платьем, которое выбрала эгофренийка, он сам протиснулся за ней в кабинку. Помочь ей, казалось, больше было некому. Супруг, хоть и обладал таким правом, оказался слишком занят – на него возложена забота о сохранности детских вещей. Ценный товар нельзя лишать караула ни на одну минуту.

– Ты отдаёшься без остатка не только покупкам! Выше всяких похвал! – сказал Алекс. – Ожидаемо с таким-то темпераментом. – Попытался пригладить ей на голове всклокоченные волосы.

Тело эгофренийки на движение его руки ответило жаждой продолжения.

– Спешу, извини! – Вспомнил с досадой про отсутствие нетронутых взглядом Медузы колонн бассейна и произнёс: – Кариатидой, к сожалению, тебе не стать. Вот мужа осчастливить вполне успеешь. – Одёрнул занавес, окрикнул искомого. – Подмени меня! – Сам подошёл к продавцу. – Гражданка, освободится. – Ткнул большим пальцем за спину. – Выберет наряды по своему желанию! Запомни, все покупки я уже оплатил! Сдачи не надо!

К тому времени в отделе вновь столпились посетители. Окинув их взглядом, Алекс указал на сомнительную пару, театрально изображавшую покупателей. – Эй, вы двое! – Выделил их движением руки. Жажда поживиться чужим добром откровенно светилась на их глумливых лицах. – Подняли! – Показал им на сумки. – Бережно, будто своё.

Перезвон металла колец под шорох материи шторки примерочной заставил Алекса обернуться. Почти с минуту он простоял вполоборота, принимая решение, после нехотя вернулся к кабинке. Заглянул.

Скомканное платье свисало с крючка, нижнее бельё частично валялось на полу, частично прикрывало её тело. Сама владелица вещей, прислонившись к зеркалу, смотрела сквозь бывшего мужа отстранённым стеклянным взглядом.

Алекс догадался о причине. Пребывание супругов вне алгоритма Эгофрении разорвало их связь, заставив перестать узнавать друг друга. Теперь он намерен вернуть их системе, восстановив нить прерванных событий. – Это твой муж. Будь к нему милосердна! А ты, затем, когда закончите, помоги жене подобрать наряды. Сегодня ты олигарх! Этот отдел, да ладно, что уж там, весь универмаг, отныне твоя собственность!

О дочери родителям напоминать не стал – теперь они ею брошены, а мама её – случайная женщина.

* * *

Алекс нежился в любимом кресле на причале. На дубликате лежбища поблизости, окунув хвост в воду, притворялся, будто отдыхает, дракон.

– Александр! – Гоор привстал. – Пора готовиться к церемонии. Скоро выведу Марию в свет! – Расправил крылья. – Впервые в новом для неё формате.

Когда Алекс смог почти забыть о его существовании, дракон вернулся. Из манежа, чьи габариты в последние недели утратили актуальность, на поляну высыпала Мария во всём ярком и разноцветном. Если не особо присматриваться к лицам, создавалась полная иллюзия – группа детишек на прогулке. С размером одежды для Марии, в чём Алекс успел убедиться, он угадал – тютелька в тютельку. Заострять внимание на мелких коррекциях, внесённых Гоором, не стал, счёл пустым занятием. Всю славу оставил себе.

* * *

Игровую площадку возле нового дома Марии Алекс обустроил с учётом её самобытности. Для каждой ипостаси там нашлось персональное занятие. Большинство привычных детских забав, в числе которых прятки и догонялки, по понятным причинам в расчёт не принимались. Множество развивающих игр вроде шашек, шахмат или карт также не подходили для ипостасей. Предложи такой на любой интерес пульку расписать – сумасшествие. Кое-что выборочно, отвергая чинимые естеством Марии препятствия, адаптировать всё же удалось. К примеру – баскетбол, правда, изменить пришлось суть игры. Нетронутым осталось лишь название.

Алекс наблюдал за Марией, монотонно покачиваясь в дубликате любимого кресла. Низкорослое древо, укрывавшее его от солнца, изображало ракушку из плотно переплетённых и цветущих павлиньими перьями ветвей. От первоначального варианта, питавшего крамольные мыслишки о группе наложниц с опахалами, пришлось отказаться. Дракон настоял. Аргументы «за» тот признавал несостоятельными, с антиподами – соглашался.

Теперь, когда Мария подросла и научилась говорить, Алекс добровольно поделил с Гоором обязанности няньки. Охотно работал сверхурочно и зачастую без выходных.

Необъяснимая связь внутреннего мира Марии с реальностью поначалу завораживала Алекса. Его сознание отказывалось воспринимать её как многоликое существо из независимых личностей и уж тем более представлять, как эти личности обсуждают пережитое. Тем паче – коллективным разумом, чьё решение обязательно исполнению для всех.

Два глаза дают максимальный обзор. Стоит зажмурить то левый глаз, то правый, возникает сдвиг точки обзора и картинка прыгает. Человек от рождения видит мир перевёрнутым, и ничего – мозг исправляет ошибку. Поверим земным учёным на слово. Что мешает Марии воспринимать объективность одномоментно сорока восьмью глазами? Ну, иль меньшим количеством, если их часть прикрыта. То-то и оно! Круговой обзор хамелеона да фасеточные очи стрекозы – те ещё инструменты созидания.

Поразмыслив, Алекс вывел теорию: сознание Марии и его собственное – одной природы. Разницы нет. Разве что возможность разглядывать свои уши без зеркала или кусать локти – это детский максимализм, а он, будучи взрослым, в таком не нуждался.

– Маша!? – позвал Алекс.

Ипостась Марии, сидевшая напротив, откликнулась: отложила книгу и повернула голову. Остальные не отреагировали вовсе, не прервали занятий.

– Принеси, пожалуйста, тот красный мячик. – Указал в дальний угол игровой площадки.

Мария нахохлилась, но осталась на месте. Зато другая её ипостась отпустила поводья, слезла с деревянной лошадки и, подойдя неспешно к мячику, подняла. Далее с ловкостью, недоступной и жонглёру, подбросила мяч, отправив в путешествие по десятку собственных рук. Затем, выполнив просьбу Алекса, вновь вернулась к прерванному чтению. А читала она увлечённо, зачастую сразу несколько разных книг.

Из разжатой лапы прибывшего дракона на траву посыпались недостающие ипостаси Марии, мгновенно растворяясь в числе себе подобных.

– Прилетел меня подменить? – спросил Алекс.

– Нет. – Гоор недолго помолчал. – В общем-то, не сомневаюсь. Впрочем. Хотелось бы убедиться. Меня интересует реакция Марии на пребывание в разных временных интервалах. Заодно бы и твою теорию проверить. – Струйкой дыма опередил вопрос. – Она не возражает.

* * *

При обустройстве новых площадок, экономя время, Алекс зачастую применял предметы из кладовой Эгоплеромы, так поступил и сейчас. По периметру арены разместились проходы сразу в несколько подпространств. За стеклянными дверьми абсолютной прозрачности просматривались прямоугольники помещений. Пол в них застелен толстыми спортивными матами, а стены отделаны травмобезопасным материалом. По сути, отличные палаты для буйнопомешанных, только взять таких негде.

Ипостаси Марии распределились по комнатам в чётной последовательности чисел: десять, восемь и шесть. Стоило замедлить или ускорить время в одной из комнат буквально на удар сердца дракона, часть испытуемых мгновенно впадала в анабиоз. Исследования показали: как только большинство ипостасей погружалось в один временной ритм, меньшинство, оказавшись в другом, немедленно отключалось, и наоборот. Происходящее Мария не контролировала и, соответственно, не могла пояснить. Дракон в свою очередь не наблюдал никаких изменений фона её сознания.

* * *

– Ладно, – сказал Гоор. – Озвучу промежуточные выводы, если ты, Александр, готов меня выслушать.

– Никогда не готов! Но потерплю, излагай. – Смирился с неизбежным Алекс.

– Мария сможет посещать сразу несколько Эгофрений. Условие – синхронность временных потоков. Пока не могу утверждать однозначно, но в перспективе нас ждут большие сюрпризы…

Алекс бегло поискал у дракона признаки помутнения рассудка и, не найдя таковых, уточнил: – О каких таких сюрпризах речь?

– Александр, что такое Эгофрения? – Вопросом на вопрос парировал тот.

– Развёрнутый в отдельно взятом подпространстве срез фона сознания землян, – ответил тот. – С территории, хранимой в чертогах моей памяти либо воспринимаемой мной же из внешнего источника. – Проявил на лице задумчивость. – Вроде ничего не напутал.

– Ничего, – похвалил дракон. – А Мария, кто она?

– Если очень кратко, – сказал Алекс, – она – дракон в девичьем обличье…

Вертикальные зрачки Гоора на несколько мгновений округлились, став почти человеческими, – такое на памяти Алекса произошло впервые. Затем дракон произнёс: – Эгофрения для Марии – холст, где фон сознания – палитра. Невозможно вообразить картину, что может прийти ей на ум и уж тем более оценить последствия, задумай она её написать. Более того, она способна править результат, создавая иной вариант реальности. – Выражение лика дракона потеряло отрешённость. – Есть и хорошая новость! И она для тебя! Нуль-ноль-порт!

– Нуль-ноль-порт… – повторил Алекс, будто пробуя на вкус бессмысленный термин.

– Именно! – подтвердил Гоор. – Предположим, ты захочешь за мгновение перенестись на пятьдесят лет вперёд или на десяток назад – не в отдельном подпространстве, а в собственном потоке времени…

– И…? – Проявилась неусидчивость Алекса, точно тот укололся инструментом сапожника, обычно торчащим из холщового мешка.

– Ты обретаешь возможность мгновенно изменять возраст тела – от рождения до смерти, просто шагнув через нуль-ноль-порт.

– А если…?

– Нет и нет! – Дракон осклабился. – И не мечтай. Дата твоего рождения – тот миг сотворения Эгоплеромы. Не напрягайся, эмбрионом тебе не стать. Наверное, где-то в неопределённом будущем тебя и поджидает смерть, только встретить легко её не получится.

– Это всё риторика, Гоор, – отмахнулся Алекс. – Мне пустая болтовня не интересна! Жду инструкцию для сборки.

– Запоминай! – сказал тот. – Создай подпространство нулевого объема, продень вход, замкнутый в кольцо, сквозь переход длиною в несколько шагов, а выход из шлюза настрой по таймеру. Останется лишь выбрать срок и направление времени.

Алекс задумался.

– Что-то беспокоит? – уточнил дракон.

– Шлюз… не будь его… – столкновение на выходе-входе!?

– Верно, – подтвердил собеседник. – Встреча с самим собой.

– Жесть, – сказал Алекс. – Перспектива преобразиться в кого-то вроде Маши…

– Нет, конечно, просто тебя станет двое. – Задумчивость с улыбки дракона исчезла, та стала печальной. – Подобное неприемлемо, ни при каких обстоятельствах. Иначе – коллапс!

– Отчего же? – полюбопытствовал Алекс.

– Рано или поздно вы неизбежно станете друг для друга проблемой. Ваша идентичность в мироздании начнёт неуклонно распадаться, а любое разногласие – каждая мелочь – грозит превратиться в снежинку, способную запустить лавину. Ты понимаешь меня, Александр?

– Да перестань усложнять, Гоор! Играть в снежки мы не будем. Разбежимся по разным подпространствам. Делов-то…

– Для меня, как для наблюдателя, все подпространства этого мира едины. Ход времени в них – иллюзия, парадокс. Уясни: собрав из них матрёшку, сути ты не изменишь. Я могу доставить любого из вас прямо в цель, игнорируя все остальные подпространства. Скрыться друг от друга вам не удастся. Понимаешь, людская мораль для меня – пустой звук. Из меня никудышный третейский судья, и в общем, и частном, потому как оба вы для меня идентичны. – Дракон вздохнул, не выпустив дыма. – Конфликт достигнет апогея, это неизбежно. И кто сказал, что именно он злодей?

* * *

В тот же день в подвале дома Алекса нашлось место нуль-ноль-порту. Путь к нему хоть и не сложно запутанный, тем не менее – лабиринт. На всякий случай, назло склерозу, при входе на гвоздике, излюбленном месте запасных ключей, висел клубок – идейный дар на долгую память от бабы-Яги.

К детской площадке через пляж приближался старик, вылитый Дед Мороз, перепутавший время года. Дракон выпустил пару жидких струек дыма, а Мария сохраняла ледяное спокойствие. Такова вся реакция на его демарш.