Дочери Дракона. Снежка. Герда-2.0 (Мир черных зеркал). Три почти реальные истории
- -
- 100%
- +
Полковник Ковалев с явным сомнением во взгляде придирчиво осмотрел Нику сверху донизу, потом оглянулся на майора:
– И что за покемона ты привез?
– Выглядит невзрачно? Ты же сам знаешь, что внешний вид частенько обманчив. Как говорится, пока в деле не посмотришь… Погоди, я тебе сейчас одну запись покажу. А выводы сам делай.
Они ушли куда-то. Видимо, ту самую запись смотреть. Ника присела на маты, наблюдая за тем, как в другом конце спортзала разминаются спецназовцы. Они были в обычной спортивной одежде, но почему-то сразу становилось понятно, кто они такие и чем обычно занимаются. Среди троих парней она заметила и одну девушку. Те искоса посматривали в сторону Ники, не совсем понимая, кто она такая и зачем ее сюда привезли.
Начальство вернулось в зал буквально через несколько минут. Ника даже и не успела рассмотреть спецназовцев как следует. По лицу полковника было заметно, что он достаточно удивлен и даже озадачен.
– Таран, в спарринг! – тут же скомандовал он.
– С кем? – в центр зала вышел самый молодой из бойцов.
– Вот с этой, – майор пальцем поманил Нику. – Ну, покажи, как ты это делала утром. Только учти, сейчас против тебя не зажравшиеся отморозки, а… Сама видишь, кто. Давай, давай. Смелей, смелей.
И он легонько подтолкнул Веронику в спину, видя, что та замялась.
«Вспомнить бы хоть что-нибудь из карате».
Она встала в стойку. Попробовала сделать маваши-гэри, но нарвалась на блок. И тут же пропустила удар. Даже не удар – так, легкий шлепок, но и от него Ника отлетела в сторону.
– И что это за чушь? – с недоумением переглянулись полковник с майором.
– Я же убью ее! – растерянно воскликнул Таран.
– Значит, так, – распорядился майор. – Убивать, конечно, не надо. А синяков наставить можете. Она сегодня утром четверых в больницу отправила. Так что ей тоже там, в больнице, самое место. В одной палате с жертвами, на соседних койках…
– Все понятно? – сурово спросил полковник у своих подчиненных и на всякий случай еще раз уточнил: – Работаем в полную силу.
– Так точно! – хором ответили все четверо.
«С дисциплиной здесь полный порядок», – промелькнула мысль.
– Приступай!
Ника тут же снова пропустила удар. Сметая в кучу какие-то тренажеры и маты, она врезалась в шведскую стенку. Острая боль возникла в районе нижних рёбер. И до нее моментально дошло, что на сей раз все действительно серьезно. Очевидно, Таран бил не в полную силу, но и этого хватило. И Ника осознала, что сейчас ее будут убивать. Пропусти она хотя бы еще один удар… Или начни Таран работать по-настоящему…
– Я, кажется, начинаю понимать, – майор что-то зашептал на ухо полковнику.
Тот сначала отрицательно помотал головой, глядя на майора, как на сумасшедшего и возмущенно прошептал ему в ответ:
– Да мы с тобой под трибунал пойдем! Они ведь ее убьют… Но если ты прав…
– Я говорю, попробовать надо! Проверить… Под мою ответственность. Поверь, она справится, – горячился майор.
Полковник повернулся к своим бойцам:
– Приказ отменяется. В смысле насчет не убивать. Слушай новый приказ. Работаете все четверо сразу. Задача – ликвидировать.
– Как это? Что значит «ликвидировать»? – общее недоумение высказала девушка.
– Пума, что непонятно? – разозлился полковник. – Приказ не ясен? Повторяю. Ликвидировать. Работаете все вместе. Град, Батор, вам понятно?
– Так точно.
– Выполнять!
Потолок и стены закружились перед глазами бешеным калейдоскопом. Ника так и не поняла, как же пропустила следующий удар. В голове зашумело, к горлу подкатила тошнота. Звуки разом отдалились, картинка начала меркнуть. Но упрямство и отчаяние заставили ее кинуть тело в новую атаку.
…И снова белая пустыня. Горячий песок, обжигающее солнце. Нет, на сей раз не пустыня – кое-где сквозь мутную дымку просматриваются чахлые кустарники и редкие деревья. Степь? Да, похоже на степь. И снова четверо кочевников. Только намерения у них еще более опасные и серьезные. И подготовлены они, кажется, гораздо лучше. Это воины, настоящие воины. Опытные, жестокие. Но и ее движения стали еще более легкими и быстрыми, четкими и уверенными. Вымеренными до миллиметров. Просто удовольствие! Они же вновь шевелятся, как сонные мухи. Итак, начнем…
Стоп-стоп-стоп! Полегче с ними! Это не враги вовсе… Это просто игра такая. Ладно, полегче так полегче. Уход, удар… Наклон, разворот, удар… Уход, удар… Остался последний.
О, черт, да это же вообще девушка! Ну, значит еще полегче. Уход, нырок, уклон… Разворот, блок, уход… Да что же с ней делать-то?! Другого выхода нет. Только осторожнее, только аккуратнее. Удар…
– Это не наш клиент, – вздохнул полковник Ковалев.
– Что ты имеешь в виду? – не понял майор.
Вероника с превеликим удовольствием уплетала спецназовский борщ и спецназовскую кашу с тушенкой. Таран, Град, Батор и Пума, с которыми она уже успела чуть-чуть познакомиться, сидели с ней за одним столом, но сами от обеда отказались. Они только что потерпели сокрушительное поражение. И от кого?! От худой нескладной школьницы! И как к этому относиться, как реагировать, они просто не знали.
При этом они понимали, что избежали гораздо худших последствий. Только их основательная многолетняя подготовка позволила обойтись без страшных переломов, но в сознание привести удалось всех четверых не сразу. Ну, а гематомы и растяжения можно было не считать. Во всяком случае, доктор заверил, что уже к утру всех поставит на ноги. Слава богу, что живы остались.
– Ее надо армейцам отправить. Вот там она пригодится. У нее же каждый удар направлен на уничтожение. Гарантированный вывод противника из строя. Наша специфика другая – обезвредить, задержать. А не убить. Так что, если ты не против, я с вояками свяжусь. Не переживай, документы все оформим, – полковник делился мыслями с майором.
– Но как ты это делаешь? – не отставала от девчонки Пума. Ей досталось меньше всех. Она, видимо, это понимала и была признательна Веронике за такое проявление «женской солидарности».
– Я не знаю, – в очередной раз пробурчала Ника с набитым ртом, всем своим видом показывая, что ответа на этот вопрос она на самом деле не знает.
– Представляю, что будет, – задумчиво сказал Таран, – когда ты мясом обрастешь, когда мышцы появятся.
– А сейчас что? – возмутилась она, демонстрируя бицепс.
И все рассмеялись – по сравнению с их накачанными тренированными фигурами ее бицепс производил явно не то впечатление, на которое она рассчитывала.
– Вот и я о том же, – остановил веселье полковник. – Тоже представляю, что тогда будет. Все, решено, отдаем ее в славные вооруженные силы. Там от нее пользы больше будет.
– А вреда меньше, – закончила Пума.
– И как же зовут такое чудо? – полковник подошел поближе.
Вероника попыталась ответить сама, торопливо дожевывая кашу, но вместо этого только подавилась и судорожно закашлялась, выпучив глаза. Все снова расхохотались. Напряжение, густым туманом висевшее над столом, окончательно рассеялось.
Пума, легонько шлепая задохнувшуюся девчонку по спине, ответила вместо нее:
– Ника. Ее зовут Ника. Так?
– Не-е, – замотала она головой и, отдышавшись, объяснила: – Вероника. Полное имя Вероника, по паспорту. Это одноклассники сократили.
– Неправильно сократили, – проворчал майор.
– Почему неправильно? – не поняла она.
– Надо было не начало имени сокращать, а конец. Получилась бы Вера. Очень хорошее имя.
Но полковник не согласился:
– Вера, конечно, хорошее имя, я ничего против не имею, но для нее гораздо лучше подходит Ника. Так что правильно сократили.
Пума активно закивала в знак согласия и повернулась к Веронике:
– Богиня победы, знаешь?
– Знаю, конечно.
– Ну что, всем нравится такой вариант? – с улыбкой спросил полковник.
– Нравится, – теперь закивали уже все остальные.
– Тогда с этого момента ты официально становишься Никой. Согласна? Твоим ником будет Ника. Вот такой каламбур получился. Так выпьем же за Нику и ее новую жизнь!
И они шутливо чокнулись кружками с компотом. Все, кроме Вероники. Потому что она вдруг заявила:
– Нет, не согласна.
– Почему? – удивленно воскликнул полковник.
Остальные молча вернули свои кружки на стол и уставились на нее, ожидая разъяснений.
– Если уж вы решили сократить мое имя, то пусть будет Рони.
Наперебой посыпались вопросы:
– Рони? То есть ты хочешь сократить не конец и не начало, а конец и начало одновременно? Оставить серединку? Интересно, почему именно так?
– Меня в детстве иногда друзья так называли. Правда, очень давно. Книжка есть такая. Про девочку Рони, дочь разбойника…
– Да?
– Астрид Линдгрен написала.
– Та самая? – спросила Пума. – Которая Калсона придумала? Который живет на крыше…
– Та самая, – кивнула Вероника.
– Надо же, никогда не читала. Про Калсона все знают, а вот про твою Рони нет.
– Ну и зря. Замечательная книжка. Мы в детстве зачитывались. Вот меня и прозвали Рони.
– А она действительно была дочь разбойника? – спросила Пума.
– Да. Она была очень смелая и добрая девочка, подружилась с мальчишкой из враждебной семьи разбойников. Это когда они еще детьми были, маленькими совсем. А потом они выросли и…
– Полюбили друг друга? – продолжила Пума.
– Ну да, – кивнула Ника. – Откуда ты знаешь?
– Судя по всему, это разбойничья версия Ромео и Джульетты, – улыбнулась Пума. – Знаешь о таких?
– Конечно, знаю. Но здесь, у Рони, все гораздо интереснее. Например…
– Погоди, не рассказывай, – остановил ее полковник. – А вам всем новое задание, дополнительное. В наказание. Найти и прочитать эту книгу. Про Рони, дочь разбойника. А ты все-таки оставайся лучше Никой. Во-первых, ты к этому имени привыкла. А, во-вторых… Знаешь такую поговорку – «как вы яхту назовете, так она и поплывет»? Так что будь лучше богиней победы. Согласна?
На сей раз Ника согласилась. Видимо, аргументы командира оказались убедительными. А он, нисколько не скрывая злости, повернулся к своим бойцам:
– Ну, с вами я завтра разберусь. Надо же так опозориться. Всем отдыхать. Раны зализывать…
– Ты записал все это на видео? – спросил майор, когда спецназовцы, прихрамывая, покинули комнату.
– Конечно, – кивнул полковник. – У нас все тренировки записываются.
– Значит, так. Берем обе записи и к генералу? Пусть он решение принимает…
– Согласен, – кивнул полковник. – Самим нам в этом не разобраться. Случай очень уж неординарный. Я, например, вообще ничего не понимаю… Как так? Я успел запись в замедленном повторе посмотреть и запустил через наши программы аналитики.
– Когда успел? – удивился майор.
– Работа такая. Спецназ должен все успевать, – хохотнул полковник. – Пока мои гвардейцы в себя приходили… Хотя какие они теперь гвардейцы…
– И что там?
– Там невероятный, немыслимый биологический и психологический пинг.
– Что?
– Да пинг, скорость реакции. У нее синаптические сигналы по нервным волокнам с какой-то сверхсветовой скоростью передаются. Ее к медикам надо. Чудо какое-то. И все приемы, удары, блоки, уходы, вращения… Все движения не наши.
– Что значит «не ваши»?
– Не тренируемые. Не входящие ни в одну известную мне программу подготовки спецназа. Любого, хоть нашего, хоть армейского, хоть американских морпехов. Можешь мне поверить, я двадцать лет в этом деле. Это что-то врожденное. И простому смертному недоступное…
– Надо же… Кто бы мог подумать? С виду обычная девчонка…
– Вот именно! Это и пугает. Мои орлы годами тренируются… И ты же понимаешь, что она начинает работать по-настоящему только в ситуации реальной опасности, реальной гибели. А до этого обычный человек…
– Тогда надо ехать прямо сейчас. Сможешь договориться? Ну, к генералу попасть.
– Почему сейчас? – засомневался полковник. – Может, до утра подождем? Я еще поизучаю запись, по кадрам разложу…
– А куда я эту самурайшу дену? – майор кивнул в сторону Ники. – В камеру? Так она там еще кого-нибудь покалечит. Или четверых сразу…
– А ты ее в одиночку запри.
– Откуда у меня одиночная камера? В райотделе таких нет. Давай, звони, договаривайся. А я матери ее позвоню, успокою. Пусть тоже до завтра подождет, а то все приехать порывается…
– Хорошо, звоню, – согласился полковник.
Разговор получился очень коротким.
– Генерал уже в курсе. Ему кто-то из мэрии успел позвонить.
– Понятно, – вздохнул майор. – Система работает. Сейчас угробят девчонку, замордуют.
– Не думаю, – улыбнулся в ответ полковник. – Генерал очень заинтересован. Ждет нас. Только сначала приказал ее на медосмотр завезти. Так что сейчас в диспансер… Ты наелась, Ника? Тогда поехали…
4. Любомила
Они уже так далеко углубились в пустыню, что никаких отрядов кочевников здесь оказаться не могло. Не любят они эти гиблые места. Но бдительности терять нельзя было ни в коем случае. И на каждом привале сотник выставлял усиленные караулы часовых. То же самое делал и посол султана.
Опытный посол, видимо, на самом деле был хорошим дипломатом, если именно ему султан доверил столь важное дело – сопроводить молодую княжну к ее жениху. Но вот здоровье его явно пошаливало, и тяготы путешествия он переносил с превеликим трудом. Шли бы они по-прежнему старым караванным путем – может быть, он и выдержал. Но здесь, в пустыне, ему стало совсем плохо. И всеми делами заправлял толмач Назим. А вот это сотнику очень не нравилось. Тот целыми днями ехал рядом с княжной, развлекая ее рассказами про будущую жизнь во дворце султана, тем самым помогая ей быстрее освоить новый язык. При этом успевал отдавать приказы и распоряжения своим подчиненным. А заодно и дружинникам сотника. Сотник несколько раз возмутился, но толмач, неизменно вежливый и предупредительный, тут же извинялся и объяснял необходимость именно таких решений в данный момент. Ратибор был вынужден соглашаться – да, приказы толмача всегда были разумными и своевременными. Сотнику же пришлось смирить гордыню и самому прислушиваться к советам Назима. А что ему оставалось делать? Мест этих он не знал, в пустыне вообще оказался впервые в жизни, навыков выживания в таких условиях не имел. Его дружинники изнывали от жары, броня раскалилась на солнце до такой степени, что вызывала ожоги. Назим в первый же день предложил сотнику позволить воинам снять доспехи, но сотник категорически отказался. Не хватало еще ему самолично оставить весь отряд беззащитным перед лицом возможного нападения кочевников! Но спустя пару дней ему все же пришлось уступить советам толмача и мольбам самих дружинников. И теперь их, одетых в стандартные белые одежды пустынников, любезно предоставленные тем же Назимом, было невозможно отличить от воинов султана. Мила тоже была вынуждена переодеться и при этом снять отцовскую кольчугу. Та хоть и была легкой и тонкой, но в такое пекло доставляла слишком много неудобств и проблем…
Кони не выдерживали испепеляющей жары и жажды, падали прямо посреди пути, их приходилось добивать, чтоб не мучились. Верблюдам, и тем приходилось тяжко…
Но не только это тревожило сотника. На каждом привале толмач отправлял несколько воинов на разведку. Все правильно, Ратибор и сам поступал бы так же. Но однажды количество вернувшихся разведчиков оказалось меньше уехавших. Или ему показалось? Нет, он всегда очень внимательно и тщательно пересчитывал всех – и своих, и султанских. Ошибки быть не могло. Он ничего не стал спрашивать у Назима. Тот, как обычно, вежливо и почтительно ответит – тебе показалось, все вернулись. Или – да, один отстал, скоро догонит. Или еще что-то в этом роде. Но велел всем десятникам усилить бдительность. Ничего, им бы только добраться до оазиса. Там, в прохладе, его дружинники смогут отдохнуть, в себя прийти, силы восстановить. Да и броню снова надеть. Тогда им ничего не страшно будет. А оттуда, от оазиса, до границы султаната лишь несколько переходов останется. Во всяком случае, так Назим утверждает. Ничего, дойдем!
На следующий день пришлось забить последних коней – они уже не могли идти дальше. Княжну с Аглаей пересадили на верблюдов, поклажу тоже перераспределили.
Оазис, как и обещал толмач Назим, появился на горизонте тем же вечером. Измученные верблюды, почуяв близкую воду, ускорили ход. Не менее измученные люди в предвкушении скорого отдыха воспряли духом, на усталых, покрытых слоем пыли лицах появились улыбки. Но добраться до оазиса удалось только в сумерках – расстояния в пустыне оказывались уж очень обманчивыми. Ратибор никак не мог привыкнуть ни к новому ощущению времени, ни к ложным дистанциям.
Лагерь пришлось обустраивать в потемках. Оказалось, что оазис был уже занят – в самом центре, возле источника, остановился еще один караван. Судя по всему, работорговцы. Большие группы изможденных людей, одетых в грязные лохмотья, сидели и лежали, скованные одной цепью. Тут же стояли несколько больших клеток на колесах. И в них тоже находились пленники.
Поэтому свой лагерь Назим распорядился поставить на окраине. Для Милы, в соответствии с ее высоким статусом, установили походный шатер, все остальные расположились прямо под пальмами. И, вдоволь напившись прохладной свежей воды, тут же завалились спать. Сотник и толмач едва успели выставить часовых.
Ратибор хотел было вернуть всем своим дружинникам кольчуги, шлемы и броню, но оказалось, что верблюды, на которые были нагружены те самые тюки, отстали и еще не подошли.
Но Мила, естественно, и не собиралась сразу же запереться в своем шатре. Иначе она не была бы Милой. Сначала ей надо сходить на экскурсию, обследовать весь оазис. Несмотря на быстро спускающуюся ночь.
– Куда ты собралась? Ведь темно вокруг! – тут же заворчала старая Аглая.
– Ничего, – беззаботно отмахнулась принцесса. – Проветримся перед сном, подышим прохладой. И не так уж и темно, вон какая луна светит.
Никакая сила не смогла бы удержать Милу, когда вокруг столько интересного. Даже если эту силу зовут Аглая. Кормилице ничего не оставалось, как просто составить Миле кампанию.
– Давай я хоть Ратибора позову. Пусть он и старый, и вредный, но кое на что еще сгодится.
– Нет-нет, – рассмеялась Мила. – Не хочу я ваши бесконечные споры выслушивать. Ты, конечно, можешь найти его и поругаться всласть. А я пойду…
– Как будто я тебя отпущу одну. Ты сама соображаешь, что сказала? Я Великому князю обещала…
Первой целью был караван в центре оазиса. А конкретно – клетки с заключенными. Мила и сама бы не смогла сказать, что ее там привлекло, но направилась она именно туда. В ближайшей клетке среди грязных худых тел в лохмотьях она сразу же обратила внимание на какого-то мальчишку. Он был такой же грязный и худой, как и все остальные, и одет был в такие же лохмотья. Только смотрел он на нее не злым и угрюмым взглядом, как другие, а… Веселым? Мила сразу и не смогла определить. Для веселья поводов маловато, особенно в его положении. Но какие-то бесенята в его глазах сидели точно.
Мила остановилась поблизости. Мальчишка ей улыбнулся, сверкнув белыми зубами на чумазом лице. Он внимательно и с некоторым подозрением разглядывал эту невесть откуда взявшуюся девчонку. Фигурка вроде ничего, стройная. Волосы просто великолепные – густые и длинные. И удивительного, необычного цвета – светлые, как будто светящиеся, словно золотые.
Но больше всего поразили его глаза девушки. Лучистые, по-настоящему бездонные, они буквально приковали его к месту. Или, наоборот, освободили? Такой – или почти такой – взгляд может быть только… У кого?
– Ты умеешь читать мысли? – спросил он, с огромным трудом стряхнув оцепенение.
– Обычно я предпочитаю этого не делать, – ответила она и непроизвольно сама расплылась в улыбке. – Мысли людей почти всегда полны грязи.
– Это верно, – согласился он.
– Но как ты догадался?
Парень поднялся.
– Ведь ты, наверное, колдунья?
– Скорее ведьма, – девушка засмеялась, ее смех был тихим и очень мягким. – Ведунья. Я тебя смущаю?
– Немного, – признался он, чувствуя, что врать в присутствии этой девицы было бы глупо.
– Это пройдет, – заверила она, подойдя ближе. – Ты кто?
– Ирвиз.
– Странное имя. Откуда ты?
– Издалека, с востока.
– А я с далекого севера. Я Любомила. Можно просто Мила. А можно просто Люба.
– Любомила, – повторил он, потом закашлялся, но снова улыбнулся и объяснил: – Во рту пересохло, говорить трудно…
– Я тебе сейчас воды принесу!
– Не разрешат, не позволят…
– Кто не позволит?
– Прекратить разговоры! – кнут охранника со свистом попал точно в промежуток между прутьями клетки, но до мальчишки не достал. Ирвиз уже без всякой улыбки показал ей жестом руки: «Вот кто, сама видишь…»
Мила вдруг поняла, почему все рабы одеты в лохмотья – от ударов хлыстами любая, самая прочная одежда, моментально придет в негодность.
Она пригляделась к Ирвизу – да никакой это не мальчишка! Вполне взрослый парень. Наверное, ее ровесник. А, может быть, и постарше. Просто худой, вот и выглядит младше своих лет.
– А ты проваливай отсюда! – охранник хотел и Милу хлестануть кнутом, но не учел, что она была не одна.
Аглая набросилась на него, защищая Милу, как разъяренная курица защищает своих цыплят.
– Ты что, бестолочь, не видишь, кто перед тобой?! Ты на кого, несчастный, руку поднял?! Наш воевода тебе сейчас эту руку и отрубит! Он, хоть и сам тоже хорошая бестолочь, но уж с этим делом справится. И останешься ты одноруким. Ты этого хочешь?
Бедный охранник не ожидал такого напора и, естественно, растерялся.
– Так что ты сам лучше проваливай отсюда! – продолжала наседать неугомонная Аглая. – Да ты хоть знаешь, кто перед тобой? Принцесса, дочь Великого князя, суженая наследника самого Великого султана! На одеяние хотя бы посмотрел, что ли… Одно слово, бестолочь…
Но тут же, оглянувшись на Милу, поперхнулась и замолчала. Ее последний аргумент был явно не к месту – принцесса, закутанная в белый бесформенный балахон, ничем не отличалась по внешнему виду от множества других кочевников.
Но, видимо, слова старой кормилицы и не нуждались в подкреплении какими-то аргументами – охранник больше не стал проявлять агрессии по отношению к разъяренной Аглае и тем более к ее загадочной подопечной. Кто его знает, а вдруг на самом деле…
К нему на подмогу подбежали другие охранники, они просто загородили клетку с рабами, оттесняя от нее Милу. Не применяя рукоприкладства, от греха подальше…
На шум стали собираться еще какие-то люди…
– Пойдем отсюда, – Мила схватила за рукав разбушевавшуюся Аглаю…
Но далеко уйти им не удалось…
Именно в этот момент на оазис напали кочевники. Они атаковали с той стороны, где стоял шатер принцессы. Уставшие дружинники Ратибора, оказавшиеся без доспехов и практически без оружия, не смогли оказать достойного сопротивления. Сам Ратибор сражался до последнего вздоха, так и погиб на пороге шатра, безуспешно пытаясь защитить княжну, не пустить врагов внутрь. Но внутри шатра никого не оказалось…
– И где она?! – разгневанный хан степняков приказал привести к нему толмача. – Ты нам что обещал? Где княжна?
– Она была! Здесь была, – растерянно лепетал испуганный Назим. – Я сам видел! Они в шатре были, вдвоем со служанкой…
– И куда же она делась? Ты нас обманул. Золото получил, а обещание не выполнил. Ведь говорит наш Великий Хаан, никогда не связывайся с предателем. Тот, кто предал однажды, предаст снова. Я сам виноват, что поверил тебе.
– Прикажи обыскать весь оазис! Она где-то здесь, ей некуда деться, вокруг пустыня, – заверещал предатель.
– Ты не смеешь давать мне советы.
– Да, конечно, я недостоин, прости меня, – толмач бросился на колени.
– Я сам решу, что мне делать дальше. А для начала… – хан вытащил кривой меч.
– Пощади! Я не виноват! – Назим потянулся к сапогу вождя, видимо, желая его облобызать.
Хан брезгливо отодвинул ногу и одним взмахом меча обезглавил предателя.
– Обыскать оазис! – приказал он. – Никого не выпускать! Чтобы ни одна ящерица не выскользнула.
– Но здесь караван харемских купцов, рабов ведут на продажу. Не стоит с ними ссориться, – несмело возразил один из кочевников.
– Ничего, если надо, поссоримся. Великий Хаан простит. Княжна для него важнее. Если будут сопротивляться, убивайте.
При первых же звуках начавшегося боя охранники рабов оставили Милу и Аглаю в покое и все скопом отправились к палаткам своего каравана – видимо, получать указания и готовиться к обороне. Теперь им явно было уже не до этих беспокойных, но безобидных женщин. Мила тоже собиралась вернуться в свой лагерь, к шатру. Туда же тянула ее и Аглая.
– Быстрей, быстрей! Там же наши, там Ратибор. Он, хоть и бестолочь…
– Не стоит, – вдруг раздался спокойный, чуть насмешливый голос.