Уродина. Книга четвёртая. Шахиншаху шах

Глава 1

Событие первое

Никаким количеством экспериментов нельзя доказать теорию, но достаточно одного эксперимента, чтобы ее опровергнуть.

Альберт Эйнштейн

Евгеника – это такая наука специфическая. Самое в ней интересное, что из-за одного бесноватого фюрера она стала как бы под запретом. При этом улучшать брюкву можно, свиней с лошадьми тоже, а людей нельзя. Плутарх ещё навредил. Рассказал, что в Спарте ущербных детей сбрасывали со скалы. Уже в наше время в окрестностях этого места в Греции обследовали все пропасти и ничего не нашли. В смысле, множества детских косточек не найдено было. Наврал Плутарх. Потом ещё Томмазо Кампанелла предлагал толстых скрещивать с тонкими, чтобы все одинаковые были в его городе «Солнца». В общем – вражеская лженаука, как и кибернетика с генетикой.

Иван Яковлевич Брехт последователем, наверное, тоже не был. Не потому, что в бога верил и знал, что браки совершаются на небесах. Отнюдь. А ну да, бог-то точно есть, раз он лично знаком с архангелом Иегудиилом. А вот про браки на небесах??? Случай. Хотя… Ну неважно. В общем, решил герцог Бирон всех гвардейцев, что на первое сентября достигли возраста сорока одного года, то есть, отслужили двадцать лет, отправить в отставку. Дал команду подполковникам подготовить список, и когда получил и оказалось, что таких сто восемьдесят человек всего, то велел их собрать на плацу перед царским теремом в Риге. Хотел лично поблагодарить за службу и порадовать людей, что при желании они могут взять сто рублей и паспорт мещанина и отправляться на все четыре стороны или заключить контракт и пойди на службу на пять лет преподавателями в открывающиеся по всей стране кадетские училища. Вышел к людям и…

А чего хотел? Это же гвардейцы, туда ниже метра восьмидесяти не брали крепостных. И понятно, что дурни в первую очередь погибают, а при Петре такая куча сражений была. Выходит, сейчас перед ним стоит сто восемьдесят человек с приличным интеллектом и ростом под два метра. Вот тут про Евгенику и вспомнил. А чего, нужно же Юзовку строить. Уголь нужен стране. Даже не столько уголь, как кокс, и даже не сам по себе кокс, хотя очень нужен, гораздо важнее сейчас серная кислота. Нужно же производить азотную. Нужны всякие динамиты. И не для войны в основном, хотя подорвать турецкие крепости и не сильно плохо бы было, а для горного дела. А ещё там выделяется фенол при коксовании. Очень полезная вещь.

Вот Бирону и пришла мысль отправить всех этих великанов в будущий Донецк и жен им по стати подобрать подходящих. И передумал, пока строй обходил. Нет. Не в Донецк. Там чуть рано. Вот в следующем году побьют они турку и там почти безопасные места будут, а сейчас рано. Жалко лучший генофонд страны спалить. Нападут крымчаки, и погибнут великаны ни за грош. На Бахмут чуть не каждый год нападают. А где сейчас безопасно? И земли полно. Они же крестьяне все бывшие. Пусть этим и занимаются. Саратов? Царицын?

А что Царицын – это хорошо. Он как раз по планам хотел развивать этот городок. Там в тридцати километрах от Волги на другом берегу озеро Баскунчак. Там лучшая соль страны. При этом никаких шахт и прочих премудростей с выпариванием, как в прочих местах. И отличная логистика. Волга под боком, которая даёт доступ к половине России, а если добавить пару переволоков, то и вообще ко всей европейской России, и Дон рядом и на север есть водная система. Вот туда всех гвардейцев и нужно отправить и жён подыскать. Не соль добывать. Там пусть каторжники работают, а обеспечивать эту стройку века продуктами. Нужен колхоз имени Бирона. Шутка. Нужна казачья станица. Всех этих товарищей нужно в казаки переверстать, земли там десятин по двадцать выделить, по паре лошадей из трофейных выделить, дома помочь построить. Потом всякими курями с коровами снабдить. И пусть размножаются и богатеют. Из минусов только один. Это топливо. Чем топить дома зимой? Да, там тепло летом, и не такая и длинная зима, не Урал, но это степь и там потому и не нет почти сейчас поселений, что нет лесов, которые дают строительный материал и топливо.

Пока нет массовой добычи угля и железных дорог топливо – это главный бич любого прогресса. Почему в Европе нечасто мылись? А как? Чтобы вскипятить воду на ценную ванну, нужно много дров, да даже ведро кипятка – это куча килокалорий. А ведь все помнят немецкие и всякие прочие сказки, как хворост дети собирали? Зачем? а затем что леса либо вырублены, либо в частной собственности, и никто так просто их рубить не даст. Хворост – это нижние сучья, засохшие на деревьях. Вот и всё топливо. Только чтобы не замёрзнуть и суп луковый сварить. Нужно целый день ходить по лесу и собирать упавшие веточки. Не до бань.

Заодно вспомнился Ивану Яковлевичу и план Сталина по преобразованию природы. Нужно сажать лесополосы, нужно каждую речку окружить деревьями. Но план планом, а что делать с великанами и Евгеникой. Ну, денег, что привезли из Речи Посполитой на двести семей, хватит. Сплавят по Волге до Царицына брёвен для двух сотен срубов и сараев с коровниками и конюшнями и следом каждый год будут сплавлять берёзу на дрова. Пока… Пока Донбасс не станет безопасным и там не начнут добывать уголь. Дальше проще, по Северскому Донцу до Дона, там чуть вверх и вот он Калач-на-Дону и переволок в Волгу.

– Гвардейцы, хочу вас поздравить с окончанием службы. И хочу предложить одну заманчивую вещь, – Брехт оглядел сосредоточенные лица великанов, а что Евгеника, так Евгеника.

Событие второе

Самое лучшее – все проверять экспериментальным путем: тогда действительно можно приобрести знания, в то время как строя догадки и делая умозаключения, никогда не станешь по настоящему образованным человеком.

Марк Твен

Шахматы – это спорт. Берёшь огромного норовистого коня вороного и тащишь вперед под уздцы. А этот дестриэ в холке под метр восемьдесят упирается всеми четырьмя лапами. Не опечатка – это у коней ноги, а у этого чудовища мохноногого именно лапы, все заросли волосом и не видно копыт. Почему бы там когтям не быть. Или сажаешь на закорки воина в полной броне и волочёшь на себе по болтам и прочим неудобьям. А слона? Спорт, одним словом. В Риге герцог Бирон построил несколько площадок на открытом воздухе с огромными шахматными… полями и большими фигурами. Нашли приличных резчиков по дереву, и они вырезали фигуры. Оказалось, что гигантомания до добра не доводит. Фигуры получились тяжёлые. Так, что пришлось рядом построить поменьше доски и фигуры сделать поменьше, а на больших этих шахматных досках в парках резвится детвора. Дворянская, понятно.

А, так про шахматы. Когда сам с собой играешь в шахматы, то всегда у себя выигрываешь. И не передумал при этом соперника, как себя передумаешь? а ошибку у самого себя вовремя заметил. Когда же играешь с настоящим живым соперником, то вот тут уже можно и передумать, ловушек наставить или оказаться просто на голову сильнее. Но вот предсказать, что сделает соперник уже сложно, у него голова своя.

А если соперник равный по силам? Вот тут уже нужно со всей силы голову включать, и выматываешься, словно марафон пробежал. Брехт сыграл партию с Августом третьем Саксонцем в шахматы. Предложил размен: Белоруссия или ещё пока Великое княжество Литовское и Украина, тоже пока – Правобережье и земли бывшего Русского королевства в обмен на королевскую корону. Наследуемую. Вся Польша достаётся Саксонцу и входит в состав его Саксонии. Бонус – договор о помощи в случае нападения любого государства или союза государств на Саксонию, помощь до победы. И это в договоре оговорено особо. То есть, пойти на сепаратные переговоры Август не сможет. При этом обратной помощи от Саксонии Бирон не требовал, и в договоре это тоже было прописано. Саксония не приходит на помощь России в случае нападения на неё любого государства или союза государств и только обязуется соблюдать нейтралитет и не пропускать через свои земли вражеские войска.

Вроде всё Брехт в этой шахматной партии предусмотрел. Даже то, что соседи не рыпнутся. Австрии не до поляков с украинцами, они сейчас воюют с кучей стран, каждая из которых как минимум им по силам равна. И Франция захотела кусок урвать, и Испания, и даже Королевство Обоих Сицилий. Естественно, Карл, шестой этого имени, запросил помощи. К нему Карл Левенвольде и поехал, не сам поехал – герцог Бирон послал. Пообещать помощь отправился в обмен на признание новых границ России. При этом в сторону Кракова двинулся корпус Ласси и там остался корпус Карла Бирона. Плюсом Брехт от гвардии отделил кавалергардов и передал им всю артиллерию. Получилась целая армия в тридцать три тысячи человек. Теперь умирающему Карлу шестому не из чего выбирать, подпишет договор о признание границ и получит армию, которая снесёт французов, как пешку с шахматной доски при игре в чапаевцы, а не подпишет, то Словакия и Чехия, как «братские» славянские народы могут оказаться разменной фигурой в этой игре. А ведь Прешбург всего в сотне вёрст от Вены.

Иван Яковлевич был на сто процентов уверен, что Австрия захочет иметь армию на своей стороне, может потом Мария Терезия и будет подлости устраивать и по-всякому Россию подставлять при первом удобном случае. Так, что в этом нового – именно позиция Австрии и сделала кровопролитную войну с Турцией и крымчаками в Реальной истории бессмысленной. Всех доходов – разрушенный Азов.

Ничего нового. Вредить открыто тоже поопасается, хоть она и Терезия, тем более, напрямую в войну ввязаться, а зная наперёд, как себя этот союзник будет вести, можно ошибок, что понаделали в Реальной истории избежать. Так что за эту шахматную партию был Брехт спокоен. Впрочем, до самого последнего момента был уверен и в другой победе на клетках чёрно белых. Пруссия очень хочет Курляндию, очень хочет Данциг, и ещё больше часть польской Пруссии на севере. И тут такой облом. Но ведь сама решила в нейтралитет поиграть, купившись на посулы и копейки, предложенные кардиналом де Флери.

Должны были полаять, но в схватку не броситься. Собака, которая лает – не кусает. Уж слишком силы не равны. В Берлин был послан второй Левенвольде. И на всех парах вскоре примчался назад в Ригу с известием, что Пруссия идёт захватывать Данциг.

Не просчитал выходит Иван Яковлевич этого игрока. Да, всей армией, что есть у России в европейской части, раздавить Пруссию с её тридцатитысячной, давно не участвовавшей в войнах армией, раз плюнуть, уж больно неудобно границы у этого молодого хищника расположены. Кенигсберг с прилегающими землями очень уязвим. Это анклав. Он от Берлина на огромном расстоянии, и между ними как раз Данциг. Вот только Фридрих Вильгельм I тоже очевидно в шахматы поигрывающий, решил, что те отборные войска, что сосредоточены в Кракове, назад на север не пойдут. А здесь у России войск гораздо меньше. А официально Данциг пока не российский. Ничей. Получается, что Брехт недооценил этого соперника и играть предстоит чёрными, Пруссия свой ход уже сделала.

Событие третье

Никто (в мире) не знает как оно надо «на самом деле». Мы все время экспериментируем, при этом стараемся не забывать, что есть главное.

Аркадий Волож

Граф Фридрих Казимир фон Лёвенвольде – бывший посол в Речи Посполитой, был ещё в самом начале войнушки за Польское наследство герцогом Бироном в Берлин посланником отправлен. Нужно было предупредить короля Фридриха Вильгельма I, чтобы не вздумал чинить препятствия проходящему через отросток Пруссии под Кёнигсбергом корпусу генерал-аншефа Ласси. Мол, проведи, Ваше Величество, смотр под Берлином. Не заметь прошедшие войска. А позже можешь злую ноту протеста в Ригу прислать. Анна Иоанновна Ласси поругает и перед тобой извинится. Орденом Андрея Первозванного.

Так всё и получилось, находящийся в Кёнигсберге король срочно собрался и укатил вместе с Левенвольде в Берлин. Только не парад проводить. Переиграл тут Брехта. Укатил собирать армию, даже мобилизацию частичную провёл и из тридцатитысячной регулярной армии сделал тридцатисемитысячную. Даже с крепостных стен всех Бранденбургских крепостей снял тяжёлую крупнокалиберную артиллерию и быстренько на лафеты поставил.

Брехт, как заяц, скачущий по Польше, донесений от Фридриха Казимира фон Лёвенвольде не получил, и о готовящейся армии нейтральной Пруссии не знал. Вернулся после коронации с гвардейскими полками в Ригу, и даже всякие награждения и раздачу слонов провёл, а тут сам посол появляется, весь в пыли и репьях. Так прямо и вломился в терем к Анне Иоанновне.

– Ваше Императорское Величество! Король Пруссии Фридрих Вильгельм во главе армии выступил к Данцигу, хочет присоединить его к Пруссии. – Нет, не свалился от усталости, но не в карете ехал, а на коне, всего с тремя слугами-охранниками, устал. Пошатывало.

Обедало царское семейство. Брехт и Остермана пригласил, хотел после обеда обсудить ситуацию на Кавказе, а тут такой сюрприз. Опять не до Кавказа. У Данцига общих границ с Курляндией нет. Между ними как раз эта Пруссия и расположена, потому, разевая рот на этот кусок, Иван Яковлевич понимал, что разозлит воинственного пруссака – короля-солдата. А с другой стороны, прекрасно понимал, что нельзя дать Пруссии из двух кусков стать одним целым государством, да ещё и усилившись серьёзно с захватом такой мощной крепости на Балтике. И что самое важное – этот город стоит в устье Вислы, и соответственно контролирует половину польской торговли. Потому Брехт и решил вопреки нехорошему предчувствию город и прилегающие земли с крепостями отхапать. Пусть и чисто географически. Пообещал городскому совету вольностей не трогать и даже год налогов не брать, богатейте и восстанавливайте обороноспособность.

– Ваня! – императрица уже посетовала при возвращении Бирону, что больно он размахнулся, как бы в большую войну это не вылилось, но Брехт тогда рукой махнул, мол, не решится Фридрих Вильгельм без союзников один на один на Россию рыпнуться.

– Не переживай, Анхен, нельзя было иначе. Попытаемся малой кровью замириться.

– Ты же говорил три дня назад, что не посмеет сей солдафон на нас гавкать! – Анна развела руки и головой покачала, будь на месте Бирона, кто другой, так и кулаком по столу бы шваркнула. Ну, Иван Яковлевич её понимал, влезть в войну на два фронта, не имея здесь войск, так себе радость. От Кёнигсберга до Риги за несколько дней армия дойдёт. Тоже ведь Бирон виноват, он уговаривал её целый год переехать не в Санкт-Петербург, а в Ригу. А и она и весь Госсовет говорил ему, что иметь столицу рядом с границей не лучшая затея.

– Я же называл тебе причины, радость моя. Чего вы панику начинаете? Это не Рига рядом с Калининградом, тьфу с Кёнигсбергом, а он рядом с Ригой. Тут ведь у нас флот стоит, тот самый флот, что объяснил кардиналу де Флери, что в чужие дела лучше нос не совать. Объяснил Людовику, объяснит и Фридриху, и Вильгельму.

– И что делать будем? – не сильно успокоилась Анна Иоанновна.

– Покинем мы вас с графом Левенвольде, пошушукаемся, вечером я расскажу, что надумал.

Графа Иван Яковлевич сразу в оборот не взял, отправил ванную принять и выпить чашечку кофе. Сам отправил адъютанта к адмиралу Сиверсу. Наверное, с суши Кёнигсберг и непреступная крепость, а вот с моря. И захватывать его не надо, и даже разрушать не надо, надо просто показать мощь нового российского флота. Подойти на недосягаемое для короткоствольных пушек крепости со стороны моря и уничтожить береговые батареи и стоящие в гавани прусские корабли, а потом оставить пару мелких корабликов бдить, и двинуться всем флотом на запад к Данцигу. Как раз к тому времени и армия батяньки Фридриха Великого туда подойдёт. Может, среди штаба этого короля-солдата и сынок будет. Неплохо бы было уничтожить всю семейку. Пусть Пруссия на куски развалится. Берлин будет свободен!

– Знаешь, что, Фридрих, ты мне про огромное войско не рассказывай. – Брехт лично плеснул в фужер посла немного медовухи. – Я примерно себе представляю, что там за войско из Берлина вышло. Ты мне про самого Фридриха Вильгельма расскажи. Не мог он при таком вздорном характере себе врагов снаружи и внутри Пруссии не нажить. Можешь с самого детства начинать. Если там, что интересное есть.

Глава 2

Событие четвёртое

В детстве мы обижались на тех, кто с нами не играл… Теперь обижаемся на тех, кто играет с нами.

– А знаете герцог, там на самом деле в детстве прусского короля есть интересная вещица. От него лично слышал. Почти не пьёт Фридрих Вильгельм, но было у него тезоименитство и немного выпил, ну и чуть развязался язычок, решил при мне про детство своё вспомнить. – Левенвольде пригубил из бокала чуть мутноватую жидкость, покатал её во рту и проглотил, улыбнулся. – Да, Ваше Высочество, эта ваша идея пить древние русские напитки вместо виноградных вин, хороша. Мне, по крайней мере нравится, – граф сделал ещё глоток, Брехт закипать начал. – В детстве, король Пруссии жил в Потсдаме с большим количеством своих кузенов, там огромная семья была, эти Гогенцоллерны ужасно плодовиты. И среди его сверстников и родственников был один кузен, которого звали Георг. Со слов короля, он его часто побивал, бывало и до крови из носа. Говорит, что росту был небольшого, но широкоплечий и сильный, а Георг этот был худым и длинным. Целая вражда у них получилась. Сейчас же этот худой и рыжий, как и все Гогенцоллерны, мальчик, стал Георгом II – королём Англии.

– Вот как? – Брехт долил Фридриху остатки из кувшина с медовухой в фужер, себе тоже на донышке плеснув. Нужно свежую голову иметь. Недооценивать пруссаков нельзя. Армию создал король-солдат хоть и не очень большую, но хорошо вооружённую и обученную.

– Это по внешним недоброжелателям, – Левенвольде почесал кончик носа. – Всё, наверное, про врагов за границей Пруссии больше ничего не знаю. Соседи его точно не любят, но что ему до мелких княжеств и герцогств, он их и за людей не считает. А внутри страны у него всё, как у Петра Алексеевича нашего. Сплошные реформы, и он тоже сам во все производства вникает. А ещё бездельников не любит. При дворе про него шушукаются, истории разные весёлые рассказывают. Одна мне понравилась. Фридрих Вильгельм любит гулять пешком по Берлину и смотреть, как люди живут, и вот как-то идёт он по улице, а навстречу три дамочки идут смеются.

– Чего веселитесь, почему не сидите дома и не вышиваете? – начал он на них кричать, а после велел отправить их на плац перед дворцом и выдать мётлы. – Чтобы ни одной пылинки не было. – И стоял смотрел, как барышни неумело метут и даже сам им показывал, как правильно мести.

– Мысль интересная.

– Если же во время таких прогулок ему мужчины праздношатающиеся попадаются, или, если подвыпивших видит на улице, то прямо сам начинает избивать их тростью и отправляет заняться делом. Ещё такую историю рассказывают: как-то он, рано утром прогуливаясь по Потсдаму, стал свидетелем того, как приехавший в дилижансе курьер с ночной почтой из Гамбурга стучался в дверь потсдамского почтмейстера и ждал его появления на улице, а тот все не открывал. Пассажиры дилижанса начали шуметь, что пора ехать, устали все и торопятся. Тогда король сам выбил дверь и избил тростью спавшего почтмейстера, а затем извинился за него перед пассажирами дилижанса. И вообще, он прямо мгновенно в гнев впадает, чуть слова не понравилось и сразу в крик и ну тростью своей махать, как-то при мне на приёме избил тростью жену и девочке маленькой – дочери досталось. При этом лицо его кровью наливается, и кожа лопается, кровь проступает. Всё лицо у Фридриха Вильгельма в шрамах.

А ведь точно, Брехт об этом читал. Нынешний король Пруссии болеет одним интересным генетическим недугом, передающимся по наследству. Болезнь королей, как и Гемофилия, и всё, скорее всего, из-за близкородственных связей. Болезнь у Фридриха Вильгельма называется “порфирия”. Симптомами которой являются упадок сил, побледнение кожи и светобоязнь. Затем кожа истончается и начинает гнить, покрываться язвами и рубцами, слизистая десен и внутренней части губ лопается, начинает кровоточить и обнажает корни зубов. Многие века больных этой болезнью принимали за вампиров и оборотней, пытали и казнили. А ещё при этой болезни человек становится крайне раздражителен. И лекарства нет. Сейчас-то точно нет. Генетическое же заболевание, каждая клеточка тела болеет. Что-то там про травы было, некоторые чуть смягчают течение болезни. Ага, точно, нужен активированный уголь, чтобы чистить организм и меньше есть продуктов с высоким содержанием железа, тех же яблок. Иван Яковлевич зажмурился, пытаясь вспомнить про травы, точно же читал. Необычное что-то было? Во!!! Куркума! А ещё мёд с клюквой. Куркума? А что, можно, имея эти знания, уже и поторговаться. Револьвер и доброе слово. В данном случае пушки и рецепты снадобий. А куркуму нужно срочно закупить, смешать с чем-нибудь безвредным, да тем же активированным углём, и послать немного королю прусскому, если поможет, то будет, о чём торговаться. Своя жизнь и здоровье для человека важней чужого Данцига.

– Фридрих, отдохни денёк и собирайся в обратную дорогу. Я дам тебе с собой лекарство от болезни короля. Ничего не требуй и не предлагай, просто отдай и скажи, что это подарок от герцога Бирона. И намекни, что герцог собирается посольство в Англию отправить помощи просить.

– А он меня тростью…

– Сравни, твои бока, которые заживут или гибель и ранения тысяч солдат и офицеров.

– Ну, мне мои бока дороже.

– Стоп. Вот этот разговор наш с тобой тоже нашему брату дословно поведай. Свои бока дороже. Это подчеркни.

Событие пятое

Мир избежал бы многих войн, если бы люди тратили столько же времени на секс, сколько тратят на завоевания других стран.

Ридиан Брук

Иван Яковлевич, отправив графа Левенвольде навстречу армии Фридриха Вильгельма, сразу вызвал к себе всех адмиралов. И обломался. Успели разбрестись по стране морские начальники. Кто в Санкт-Петербурге на верфях, кто в Либаве, а вице-адмирал Томас Гордон так и совсем далеко отправился – в Архангельск тоже с ревизией верфи. В наличие оказались двое всего. Наум Синявин и президент Адмиралтейств-коллегии Пётр Иванович Сиверс, коему Анна Иоанновна успела присвоить чин генерал-адмирала за взятие Данцига и победу над французским флотом и наградить орденом Андрея Первозванного.

– Наум Акимыч, Пётр Иванович, присаживайтесь и на карту посмотрите, – не стал всякие прелюдии разводить Брехт, – скажите, что вы со своим флотом можете сделать, чтобы отбить охоту у пруссаков на Россию тявкать.

Карта была замечательная. Это уже было не современное убожество с китами и прочими нарвалами, только мешающими воспринимать действительно нужную информацию, но ещё и все лишние надписи отсутствовали, зато были в разные цвета государства разукрашены и границы чётко нанесены пунктиром. Карта была не глобальной. Нанесены были только Северное и Балтийское море с небольшими кусками берега. Не для войны готовили по приказу герцога Бирона, а для торговли. На карте были изображены мели и показаны преобладающие ветра и течения. Вроде и моря внутренние почти и не глубокие, но судоходства в них было опасное, то и дело Ивану Яковлевичу догладывали об очередном исчезнувшем судне торговом в Балтийском или Северном море. Вот и решил такую карту сделать, чтобы хоть немного облегчить жизнь торговцам. А тут Пруссия решила зубы показать. Пригодился шедевр.

– Так надо все корабли брать и идти к Данцигу! – ткнул толстенькой колбаской в этот город Синявин. – Там король прусский застрянет, можем всю гвардию перевезти, а если там будет несколько прусских фрегатов или прочей мелочёвки, то перетомим, хотя, лучше – захватим. Нам же для Охотска нужны корабли.

– Корабли нужны, война не нужна. – Брехт уже получил с Кавказа несколько донесений о прибывающих к Решту войсках Надира. Пора было заниматься Кавказом, а война на два фронта, а если Францию считать, то на три, сейчас России явно не по средствам и возможностям. Удар по Ирану должен быть такой силы, чтобы лет на сто охоту соваться на Кавказ у шахов отбить.

– Можем ещё и в Кольберге десант высадить, – подключился Сиверс.

– Это и есть война, – Брехт махнул рукой, ничего хорошего и не могли подсказать эти товарищи. Для них победить врага – это захватить их территорию, а лучше и столицу.

– Что же сидеть и обороняться? – чуть не хором возопили адмиралы.

– Нет. Нужно принудить Фридриха Вильгельма к миру. Нужно сделать так, чтобы он сам срочно мира запросил, потому что не выгодно ему станет воевать. И при этом солдат никуда не посылая. Вот, смотрите, – Брехт своими пальцами не полез в карту тыкать, взял указку. – Вы всеми силами… Всеми двадцатью новыми кораблями подплываете к Мемелю и обстреливаете его береговую оборону с предельных дистанций из Единорогов картечными гранатами. Пока не подавите полностью, потом подходите поближе и обстреливаете, стараясь не сильно городу навредить остальные батареи на стенах. Вот чертёж крепости с указанием расположения их батарей и возможностями стоящих там пушек по дальности, в саженях. Отлично наши разведчики поработали. После этого заходите в порт и смотрите, что там стоит. Все прусские корабли и военные, и купеческие захватываете и под конвоем отправляете в Либаву или Ригу. Иностранные суда не трогайте, если сопротивление не будут оказывать. Просто досмотрите, и если на них военный груз, то выкупите. Сера, порох, селитра, медь, железо. Ну и пушки с ружьями. Только не грабьте. Выкупите по той цене, по которой они хотели продать. С Польши много золота привезли, не обеднеем. А ссориться со всей Европой не нужно. Особенно аккуратно с английскими купцами… Стоп. А вот французских купцов если будут, тоже вежливо сопроводите под конвоем в Ригу. Они вроде как на нас напали. Пока непонятно, война у нас с Францией или они пардону попросят. Но без жестокости.

– А если отбиваться начнут, те же французы? – Снявин склонился над картой. Седой полностью, старенький… но воинственный. Петровская гвардия.

– Против двадцати линейных кораблей? Наум Акимыч? Ну, стрельните по парусам шрапнелью аккуратно. Да, не будет такого. Французы они, конечно, малохольные, один их «дартаньян» чего стоит…

– Кто? – оторвался от карты Сиверс.

– Не важно. Говорю, они, конечно, резкие все, как понос, но не до такой же степени. Против двадцати линейных кораблей с тысячей орудий даже д’Артаньян не сунется. Ладно. Давайте дальше. После Мемеля плывёте к Рюгенвальду и повторяете то же самое, что и в Мемеле. Укрепления обстрелять. По замку постреляйте картечью и шрапнелью, потом всё из порта прусское и французское в Ригу гоните, а остальных купцов досматриваете и военные грузы выкупаете. И расписки обязательно берите, что уплачено, а то прибудут к себе какие англичане и жаловаться в Адмиралтейство начнут, что их русские ограбили. С англичанами повторю особенно бережно поступайте, они как союзники нам могут в этой войне пригодиться.

– Эти могут…

– Потом обсудим наглов, Пётр Иванович. Дальше следуете к Кольбергу. Действия те же. Потом заходите в Одер и уничтожайте всё, как и в предыдущих портах в Штетине. Только там аккуратно. Если мелко или места мало, то не лезьте под огонь береговых батарей. Вот карта укреплений Штетина. Тоже разведка постаралась. Как чувствовал туда их отправляя, что пруссаки могут дёрнуться, воспользовавшись моментом.

Брехт осмотрел лица адмиралов, всё же старенькие, пора молодых растить, ещё пять лет и ни одного адмирала не останется. Нужно сразу после этой компании создавать Академию генерального штаба и для моряков. А всех этих старичков туда преподавателями.

– И последний бросок. Подходите к Данцигу и по возможности картечными и шрапнельными гранатами обстреливаете осадившие город войска Фридриха Вильгельма. Пока не уйдут. Или пока гранаты с порохом не закончатся.

– А если не уйдёт король? – оторвался от карт Сиверс.

– А вы отправьте к нему парламентёра с описанием ваших действий.

– Как это? – опять хором.

– Ну, пусть подробно опишет, как вы уничтожили все укрепления четырёх городов.

– А он?

– Я бы домой пошёл, – Брехт развёл руками, мол чужая душа потёмки, но не полный же кретин король Пруссии.

Событие шестое

В армии главное – это наличие силы духа! Потому что, если духов нет, дедушке все приходится делать самому.

Барону Ивану Ивановичу Остерману генерала для своей армии искать не пришлось. С побывки домой и лечения в Саксонии возвращался в Ригу генерал-майор Российской армии Иоганн Карл Шпигель. Решил по дороге заехать к своему доброму знакомому по Москве и Петербургу бывшему воспитателю и учителю царевен, а потом министр-резиденту (посолу) Мекленбургского герцогства в Санкт-Петербурге Иоганну Остерману (Johann Christoph Dietrich Ostermann). Заехал и ходил по городу целый день с открытым ртом. Он был здесь лет пять назад и теперь ничего не узнавал. Был маленький захолустный городишко с одной замощённой кое-как булыжником кривой улочкой, бедный и грязный. А сейчас город вырос в разы и весь центр города был замощен и улицы, не смотря на летнюю вездесущую пыль были чисты. Жизнь в Козеле кипела. Десятка магазинов и лавочек, столбы дыма на окраинах, которые говорили о том, что там стоят и работают фабрики.

– Иоганн! – генерал нашёл Остермана в ратуше, тот подписывал какие-то бумаги и кричал на смеси русского и немецкого на здорового рыжего детину в странном мундире.

– Иван Карлыч, рад тебя видеть! Подожди минутку, сейчас этого раздолбая выгоню и поговорим, – без парика Остерман смотрелся старше, залысина большая на лбу, короткая стрижка, и усталые какие-то глаза. Да, он был в таком же странном мундире. Короткий кафтан зелёного цвета без всяких украшений и белых воротников с цветными манжетами и отворотами, только орден Александра Невского на груди, вот и все украшения. Штаны были на манер крестьянских из той же зелёной материи, заправленные в короткие сапожки со шнуровкой на боку голенища. И толстый кожаный ремень с ножнами для кортика, как у моряков. – Ежи, я просил найти генерала, чтобы войско вести на Шверин. Завтра выходить! А ты мне полковника привёл. Зачем?

– Война же везде, господин барон, нет генералов… Да вот же у вас есть генерал! – мужик ткнул пальцем в Шпигеля.

Остерман мотнул головой и открыл было рот, собираясь наорать на рыжего Ежи, но потом закрыл его, и чуть склонив голову набок, задумчиво эдак оглядел генерал-майора.

– Иван Карлыч, а ты тут какими судьбами? Герцог Бирон прислал нашей армией командовать?

– Армией? – А ведь действительно Шпигель видел, что по городу и небольшими подразделениями и по одиночке двигаются люди вот в такой странной форме.