Подземный ход, или Городок

© Евгений Шовунов, текст, 2023

© Издательство «Четыре», 2023

Предисловие

Двадцать один взгляд назад

Эта книга из того ряда, чьего появления я давно ждал. И появлению которого чрезвычайно рад.

Лет пятнадцать-двадцать назад, просматривая шортлист очередной крупной литературной премии, я удивлялся… Да что там – удивлялся… Меня просто-таки раздражало то, что в нем опять изобилуют книги о страшных репрессиях 30-х, о тяготах послевоенной поры… Нет спора, времена тяжелые, сложные, спорные, требовавшие переоценки, однако ведь времена конца 80-х – начала 90-х ничем не менее спорные.

Меня поражало с каким энтузиазмом пишут и издают книги о революции и гражданской войне, о репрессиях 30-х и Великой Отечественной войне, о послевоенном периоде и даже об «оттепели», но никто не берется за художественное осмысление времен конца 80-х и начала 90-х. А ведь большинство из писателей, активно работавших и печатавшихся пятнадцать-двадцать лет назад, пережили эти годы. А это время было не менее трагическим.

Это было время развала великого государства и крушения не менее великих надежд. Это было время, когда люди, которые казались светом и солью земли, предавали своих друзей, свои идеалы и самих себя… Видимо, пятнадцать-двадцать лет назад эта боль была еще слишком свежа, и авторы тех лет, вероятно, прошли через эти крушения и, возможно даже, через эти предательства. Рефлексировать на тему репрессий 30-х было комфортнее, чем воссоздавать не давнее прошлое, знакомое по воспоминаниям родителей, а практически вчерашний день, пережитый лично…

Но вот, наконец, в литературу прошло новое поколение. Не поротое Союзом писателей СССР, не помнящее цензуры и литовки. Эти авторы смогли беспристрастно взглянуть и на скупые, но в целом светлые 80-е, и на страшные, но при этом азартные 90-е. Эти рассказы написал один из них.

В аннотации к изданию читаем: «В этой книге о поколении, заставшем Советский Союз и окончившем школу в “лихих девяностых”, нет политики, пошлости и крови». Евгений Шовунов один из немногих способен, как говорится, «без гнева и пристрастия», бросить этот самый «один взгляд назад», который «откроет в будущее глаза». Ведь сейчас именно те, кто родились в 70-80-е, а вошли во взрослый мир в 90-е, занимают в этом мире определяющие места. К тому же, что особенно приятно, автор отмечает в недавнем прошлом нашей страны в основном позитивные мотивы. Поэтому читаем в аннотации дальше: «Только добрые, временами смешные или, наоборот, грустные случаи». Слегка поправлю автора аннотации в том, что даже грусть в этой книге – светла, отмечена нотками ностальгии, как безапелляционно грустны любые воспоминания о детстве и юности. Ведь это воспоминания о тех днях, когда солнце было ярче, вода была мокрее, а сахар слаще…

Впрочем, почему же один взгляд… Это не один взгляд, а сразу двадцать один… Как говорится, очко! Дело в том, что перед нами сборник рассказов. Построен он по самому естественному, хронологическому принципу. «Эта история случилась в старые добрые советские времена. Мне только исполнилось шесть лет», – так начинается первая история и книга вообще. А последний рассказ заканчивается так: «– Ну, бывай, брат! – приятель крепко пожал мне руку. – Я так рад, что с тобой повидался. Словно вернулся в детство, и мне снова пятнадцать. В кинотеатре крутят “Сердце ангела”. Вечером дискотека. И вся жизнь еще впереди…»

Рассказ так и называется: «А помнишь?..» – и повествует о том, как лирический герой книги «однажды летним днем встретил давнего знакомого по имени Саня». Именно этот принцип позволяет мне заметить, что перед нами не просто сборник рассказов, а определенный подступ к романной форме – роман в рассказах. Кроме собственно лирического героя книги, а именно рассказчика, мы видим множество ярко прописанных, колоритных персонажей. Это и его друзья еще с самого раннего детства – Славка Череп, Дядя Бэ, Серёга Собачья Свадьба. Это и ребята постарше, школьники – Вовка, Витёк, Тятя, Геша, «вредная соседка по парте Чика (кстати, еще не пионерка!)», запомнившаяся мне лично замечательной фразой: «Ну, ты же про Ихтиандра читал, вот будешь политинформатором»…

Какие узнаваемые ситуации! Не знаю, как вы, но я так же, как герой книги, был в школе политинформатором, и так же, как он, тяготился этой общественной нагрузкой… Я так же, как он, играл в Робин Гуда. А еще в индейцев и мушкетеров. Я так же, как герои первого рассказа, исследовавшие подземный ход, лазил с друзьями куда попало… Все это – неотъемлемые атрибуты детства 80-х.

В одном из рассказов автор размышляет: «Уходят старые игры: “Высокий дуб”, “Море волнуется раз”, “Классики”, “Резиночка”, да даже банальные прятки, войнушки и футбол – детвора во дворах перестает играть. Компьютер и смартфоны всех победили. Грустно»… Более того, буквально сейчас обнаружил: программа Word даже не знает такого слова, как «резиночка», – предлагает заменить либо на «рези ночка», либо на «росиночка», либо на «резиночная» (стесняюсь спросить, что бы это могло быть?). Простите, отвлекся…

А ведь верно – уходят. Да что там – многое уже ушло… Однако благодаря таким книгам, как эти, атрибуты 80-90-х возвращаются к нам вновь. Пусть хотя бы в наших воспоминаниях.

Андрей Щербак-Жуков,

поэт, прозаик, критик

Подземный ход

Эта история случилась в старые добрые советские времена. Мне только исполнилось шесть лет.

Иногда мы с отцом ходили в гости к его деду. Путь пролегал через двор местной больницы. Территория занимала несколько гектаров, и кое-где даже имелся забор. Формально лечебница охранялась, и посторонних там быть не могло. Но на деле через больничный двор регулярно шныряли самые разные личности.

В тот день прадед дал мне железный рубль. Было приятно.

На обратном пути я начал ныть, чтобы батя нес меня на плечах. Но он решил отвлечь мое внимание и не тащить ценный груз на себе.

– Видишь ямку под деревом? – отец показал пальцем на неприметное углубление в земле. – Это старый подземный ход местного хана. Раньше наша больница была его усадьбой. Старики говорили, под землей коридор шел до самой речки. Там хан держал наготове пару быстрых коней. В случае чего он мог легко уйти от погони.

Вход в «Шамбалу» был обрамлен кирпичом и почти полностью скрыт в траве. Рядом в одиночестве рос огромный раскидистый вяз. В небольшом отдалении виднелись развалины старой кирпичной постройки.

– А почему ход закопали?

– Он стал не нужен. После революции пришла советская власть, и хан куда-то пропал. На месте его усадьбы открыли больницу.

Я был потрясен и всю дорогу до дома шел сам.

– Ну, зачем зарыли подземный ход? – допытывался я у бати. – Давай откопаем. Это же интересно! Там может быть клад.

Отец уже был не рад, что сказал мне про секретный туннель.

Долгое время я требовал у родителей начать раскопки. Несомненно, в таком древнем загадочном месте есть ценности, уверял я. Мать ворчала и тщетно пыталась мне втолковать, что отец пошутил: никакого скрытого подземелья в больнице нет и быть не могло.

Мой дед по матери тоже ничего не знал про тот ход, но поддерживал меня в любых начинаниях. Он-то и подал дельную мысль, что клад можно откопать, если есть инструменты и дружная команда. В то же время сам дед рыть отказался, сославшись на занятость.

Я отстал от родителей и стал думать, кого позвать в свою банду. Пацаны с кирпичного завода, где мы тогда жили, были все как на подбор старше и хитрее меня. Посему делиться с ними тайной сокровищ я не собирался. Одному копать мне не хотелось.

Через год наша семья переехала в дом прадеда. Батя забыл про подземный ход, а я не напоминал.

Мне нравилась новая улица. Мы быстро нашли общий язык с местными пацанами. Потом началась школа. Мир вокруг становился все интереснее.

Но про сокровища хана я не забывал.

Как-то весной в седьмом классе, за пару недель до конца учебного года, я рассказал однокашнику Володе про потайной ход.

Володя был неглуп и очень силен. Однажды на моих глазах он ударом кулака развалил крепкую школьную парту. Его опасались даже старшеклассники. Вопрос с грубой физической силой в случае битвы за клад с мародерами был решен.

Осталось найти еще землекопов. На их роль идеально подошли пацаны с нашей улицы – Славка Череп, Дядя Бэ и Серёга Собачья Свадьба. Эти джентльмены пользовались всеобщим почтением. Их позывные наводили ужас на округу.

Команда Флинта собиралась годами.

Кратко обрисовав компаньонам фронт работы, я строго-настрого запретил говорить об этом кому бы то ни было. Мы распланировали, кто какие инструменты возьмет завтра с собой, и договорились встретиться в 13:00 возле вяза. Клад договорились делить не по-братски, а поровну.

С того момента, когда батя показал мне вход в лабиринт, в больничном дворе мало что изменилось. Тропинка возле вяза почти вся скрылась в густой траве. Заветная ямка по-прежнему оставалась на месте.

– Парни, у нас под ногами несметные сокровища. Нам только нужно их аккуратно достать. По закону четверть стоимости клада платят тому, кто его нашел. Но! – во мне проснулся Джон Сильвер. – Мы же не дураки, чтобы всё сдавать государству.

Пацаны смотрели на меня с восхищением. Их распирало от гордости и волнения. Еще никто в городе не участвовал в такой грандиозной кампании!..

Даже сейчас, по прошествии времени, мне непонятно, почему взрослые нас тогда не остановили. Самый центр города. Режимный объект. Мы – как на ладони! – стоим у всех на виду возле одинокого большущего вяза. Других деревьев вокруг нет. У всех в руках лопаты, а Славка еще притащил откуда-то старый лом.

С другой стороны, дуракам везет.

…Право начать копать было без споров предоставлено мне, как капитану чудо-команды. Лопата вошла в траву с громким скрежетом. Под тонким слоем дерна оказалось полным-полно мелких острых камней. Уйма времени ушла на то, чтобы погрузиться в яму хотя бы на штык.

За первый день работы прошли мы вглубь примерно на метр. Квадратный проем в подземелье стал сразу бросаться в глаза. Устали все просто зверски. Еле хватило сил добраться до дома.

Утром болели даже волосы и ногти. Но жажда наживы толкала на подвиги. Подземный ход ждал.

Собачья Свадьба не пришел. Тогда мобильников не было, поэтому мы терялись в догадках, почему он не с нами. Позже Серёга прятал глаза и кряхтел, что после первого дня поиска клада ему хотелось тихо скончаться. Неудачник! Он не смотрел «Золото Маккенны».

Зато к банде археологов присоединился живший неподалеку знакомый пацан. Звали его Юрка, и копал он, как крот.

За прошедшую ночь место раскопок не изменилось. В больнице никто не заметил, что на их территории детвора роет какую-то яму.

Тем лучше.

На второй день изысканий лопата сразу уперлась во что-то тяжелое. Досадной помехой оказался здоровенный камень. Размер проема не превышал полтора на полтора метра. Валун, который не пускал нас к мечте, был диаметром примерно метр на метр. Весь день пытались поднять его на поверхность. Мешали размеры ямы и вес булыжника. Ту сволочь, что когда-то бросила громаду в подземный ход, я бы лично без суда и следствия пустил под нож. Юрка помог откатить камень в сторону и принялся методично долбить ломом следующую глыбу.

Так прошел еще один долгий день.

Мимо сновали разные люди. Некоторые качали головами. Кто-то украдкой крестился и шел дальше. Нас это сильно напрягало. Мы боялись, что зеваки узнают про сокровища. В конце работы нарвали охапку травы и тщательно накрыли результат своих геркулесовых трудов.

На третий день наши ряды еще больше поредели. Дядя Бэ получил по истории двойку и был оставлен на пересдачу. Близился конец мая. Старина Бэ в очередной раз, по доброй традиции, рисковал остаться на второй год.

Юрка привел соседа Пашку, который сперва хотел нам помочь, но, увидев объем работы, сразу отказался.

– Пацаны, я про эти дела давно знаю. Тут мой папаня сто лет назад нашел царские червонцы и купил на них «запорожец». Вы можете не искать, все равно ничего не найдете.

Славка молча согнул в руках лом. Пашка попятился. Юрка хотел кинуть в него кирпич, но баламут успел отбежать на безопасное расстояние.

– Я тебя поймаю, гнида! – Юрка трясся в бессильном гневе. – Врет же гаденыш и не краснеет. «Запорожец»! У них вообще нет машины!

…Следующий валун мы вытащили быстрее первого. Теперь в яме можно было стоять почти во весь рост.

И тут меня начали обуревать сомнения.

Проем в туннель был выложен из кирпича устаревшей формы и обожженного явно до декрета Ленина о мире. Вертикальная кладка тоже выделялась своей архаичностью. (Позже я встретил нечто похожее на экскурсии в соборе Василия Блаженного.)

Но дальше, в глубине ямы, кирпичная кладка стенок сверху донизу была самой обычной. Советская, в один ряд. И кирпич современный, хоть и не новый. В этом я не сомневался. Мы с друзьями часто шлялись по местному кирпичному заводу и в его продукции разбирались.

Если подземный ход еще до революции сделал хан, откуда он взял советский кирпич? К тому же в яме не было ступенек. Мы рыли строго вертикально вниз. Проем почти не расширялся, и лаз никуда не вел. Это странно.

И еще одна мысль не давала покоя. От ханской усадьбы до нашего вяза не меньше ста метров. Очень глупое место, чтобы тихо смыться у всех на виду. Да и вяза до революции, скорее всего, еще не было. Весь эффект скрытности насмарку. Пока пожилой каган добежит или его донесут до подземелья, да покуда он туда спустится… Да хана пристрелят за это время несколько раз! И от начала портала и до выхода из него правитель должен две мили мчаться во тьме сломя голову. Если за ним погоня, то на земле его недруги сто раз успеют накрыть всю округу и добраться до речки. Чингизид выскочит к ним из норы, как ясно солнышко.

Мой мозг работал быстрее ЭВМ. Что-то тут не сходилось. Неужели батя меня надурил?

Пацанам ничего не сказал. В тот момент я чувствовал себя Паниковским. «Копайте, Шура, копайте!»

Спасла меня потусторонняя бабка.

Мы сидели возле проема, собираясь с силами, чтобы пойти по домам. Пацаны втихаря курили. Я думал, как сообщить им про свои сомнения. Боялся репрессий.

– Ребята, а чего вы тут делаете? – раздался голос из преисподней.

От неожиданности мы чуть не оконфузились.

Рядом с ямой стояла старушка с клюкой.

Впоследствии никто не мог вспомнить, как она так незаметно к нам подошла. Солнце уже садилось, но мы прекрасно видели всю округу. День подходил к концу. Дул слабый, прохладный ветерок. Сил оставалось только на пару затяжек. Пацаны опасались, что кто-то из знакомых увидит, как мы дымим, и расскажет нашим родителям, поэтому зорко высматривали любого путника.

А бесплотная бабка прошла все радары.

– Мы… пионеры, больнице помогаем. Яму копаем для склада, – ляпнул Славка.

Володя поддакнул. Я не успел.

– Что за склад такой в помойке для морга? – Бабка странно прищурилась. – Здесь до войны мертвецкая стояла. Да вот же она, родная! – слуга Люцифера радостно показала скрюченным пальцем на соседние развалины. – А в эту яму разный мусор из морга сбрасывали. И не только мусор, кхе-кхе. А вы тут копаетесь. Покойников ищете? Ну вы даете, молодежь! Смелые, засранцы!

Молодежь обмерла. Тишина стояла гробовая. Заглохли кузнечики. Умолкли птицы. Облака придержали свой ход. Время остановилось. А потом…

Никогда в жизни я так не бегал!.. Смелые засранцы сдристнули с раскопок в мгновение ока. Славка летел с ломом наперевес, как рыцарь без страха и упрека. Володя несся во весь опор, не забыв прихватить лопату. Юрка просто растворился в воздухе.

Бежали мы все в разные стороны.

Бабка тихо исчезла без следа. Никто из нас больше ее не видел.

Бате про свое фиаско я не сказал. Он вообще не знал о раскопках.

После этого я несколько дней избегал общения с абордажной командой.

Яму мы так и не зарыли. Больничный двор я потом долго обходил стороной. Дядя Бэ кое-как с божьей помощью сдал историю и перешел в следующий класс. Володя уехал в другой город. Юрка надавал Пашке по шее за «запорожец» из морга. Славка начал читать «Остров сокровищ». Серёга, услышав про морг и помойку, поклялся больше с нами ничего не копать.

Спустя время я все-таки решил узнать, был ли реально подземный ход в ханской усадьбе. И если да, то где и что с ним стало.

В местном музее помочь ничем не смогли. Никто и никогда не обращался к ним с такими вопросами. И ни одного документа про секретный туннель в хранилище не имелось. После революции хан (который на самом деле был князем) уехал за рубеж и там упокоился. Ни от кого он под землей не бежал. На месте его усадьбы стоит поликлиника. Старый морг давно разрушен.

Позже мы с пацанами обследовали речной берег и не нашли ничего похожего на выход из подземелья. Следов конюшни тоже не обнаружили.

И «контрольным выстрелом» в городскую легенду стал котлован. Во дворе больницы начали строить новый роддом. Экскаваторы вырыли большую прямоугольную яму. Котлован разместился аккурат между помойкой у морга и речкой. Глубиной он был не меньше шести метров, в длину метров восемьдесят и в ширину где-то сорок. Если провести прямую линию от морга до водоема, то, как ни крути, любой подземный ход шел через котлован. Мы тщательно изучили его вдоль и поперек. Ничего! Никаких следов и даже намеков.

Казалось, на этом всё. Платон мне друг… и всё такое.

Но тут очнулся Собачья Свадьба.

Прошло несколько лет с нашего фиаско. Мы подросли и уже курили открыто. Серёга готовился к Олимпиаде по истории родного края. И кто-то из старых преподов сказал ему, что у хана и вправду был потайной ход. Там, где сейчас больница. Но каган им не пользовался. Точное место начала подземелья никто не знает.

Когда Серёга примчался к нам с эксклюзивом, Славку пришлось оттаскивать от «историка» за уши.

– Я тебя зарою в том ходе! – кричал Череп. – Мы всю больницу облазили. Нет там ничего, одни морги да мусорки. Я три дня помойку копал! А ты, гад, тогда смылся и нас всех оставил.

Серёга понял, что дорога ложка к обеду и больше к этому вопросу не возвращался. Я тоже.

И главное. Батя не помнит, чтобы говорил мне когда-то про подземный ход.

ЧП в Вовкином дворе

Из всех городских улиц наша всегда чем-то выделялась. То пацанам взбредет в голову играть в Робин Гуда, и все усердно мастерят себе луки со стрелами…

То Серёга надумает делать блиндаж, и мы, сопя от натуги, роем для этого яму…

А однажды Славке купили велосипед.

Счастливчик неделю ходил героем. Каждый из нас старался хоть чем-то ему угодить, чтобы в награду Славка позволил прокатиться на своем «Уральце». Со стороны это смотрелось довольно комично. Пацаны наперебой предлагали Славке стрельнуть из лука, отведать яблоко, сделать рогатку и тому подобное. Я же принес ему тарантула.

Раньше никто из наших таких пауков не ловил, поскольку считалось, что их укус смертелен. Батя научил меня охотиться на них чуть ли не с пеленок, и потому я с улыбкой встретил восхищенные взгляды сотоварищей. Пока они осторожно вертели в руках банку с тарантулом, я наслаждался ездой на велосипеде.

Вообще, у нас было много приключений – смешных и не очень, опасных и добрых. Но особенно мне запомнился один трагичный и в то же время потешный случай.

Как все нормальные советские дети, мы обожали играть в прятки. Обычно забава проходила в Вовкином дворе с кучей потайных мест. Надо отметить, что дворы на нашей улице представляли собой не просто участок с домом и хозпостройками, – это был целый мир. У одних (например, у меня) обычно в саду рыли окопы, у других (у Серёги или Вовки) играли в войну или прятки, а у Славки почти всегда рубились «в помещика». Это сейчас особняки наглухо закрыты высокими заборами и сплошь облеплены видеокамерами. В наше время на любой улице ребятня собиралась в частных дворах беспрепятственно.

В тот злополучный день я вышел на улицу поздно. Сперва мыл полы, потом мать стирала белье, а я выносил грязную воду. Затем лепил фигурки из пластилина младшему брату.

Где-то около шести часов вечера мне разрешили немного погулять. Я уже знал, что основной контингент собрался у Вовки, и пацаны что-то замышляют. Однако, когда вошел в Вовкин двор, никого не было видно.

«Странно, – подумал я. – Куда все подевались?»

Внезапно в кустах у забора что-то зашуршало: не иначе как барбосы устроили свадьбу. Собак у нас на улице любили. Почти у каждого во дворе ошивались кабысдохи разных пород и мастей, а через день-другой они куда-то сбегали.

Но особый восторг у пацанов вызывали собачьи свадьбы.

– Прилепились! – исступленно орал Саврик, указывая на спарившихся дворняг.

Те ошалело вертели головами, не понимая, почему люди так дико орут и хохочут. Раз кто-то кинул в них камнем, и вид удиравшего кобеля, тащившего за собой сучку, рассмешил пацанов до такой степени, что мы не упускали случая повторить представление.

Поэтому в тот момент, когда в кустах кто-то копошился, воображение мигом нарисовало мне живую картину, и рука машинально потянулась к булыжнику.

«По врагам советской власти огонь!» – мысленно крикнул я и что было сил швырнул в заросли смородины половинку кирпича. Послышался тупой удар, приглушенный вопль, затем он стал чуть громче, еще громче, еще – и наконец отчаянный крик потряс половину нашего городишки.

Я ушел по-английски.

На следующий день как ни в чем не бывало вышел на улицу. До меня уже дошли слухи о ЧП в Вовкином дворе, посему я вел себя тихо.

Пацаны сидели позади дома Саврика.

– Слышал, какая-то гнида Славке башку проломила? – встретил меня хозяин двора.

– Ну-у! Жить будет?

– Да вроде. Сегодня уже в футбол с малышней играл.

– А врачи что говорят?

– Да ничего. К ним не ходили. Тетя Шура сказала – заживет, как на собаке.

В это время к нам присоединился сам пострадавший. Шпана встретила его одобрительным гулом: Славка смотрелся шикарно. Его голова была аккуратно выбрита, а на месте ранения красовался пластырь.

– Ну и башка у тебя! – пацаны принялись исследовать Славкин череп. – Какая-то она… дурацкая!

Котелок у Славки и вправду был необычным. Он весь бугрился жутковатыми шишками и ямками, напоминая картошку.

Раненый начал что-то объяснять, но было поздно. Лысых у нас не жаловали. Считалось, что нормальный человек просто так под ноль стричься не будет. Ну а раз ты плешивый, значит, псих или у тебя блохи. Впрочем, на Славку это правило не распространялось, так как все знали, что он после обстрела.

Подранок еще долго сверкал на солнце мрачным черепом, нагоняя ужас на пацанов с других улиц и вызывая трепет у нашей малышни.

Разумеется, немного погодя я сознался в своем проступке. Ребятня пожурила меня парой подзатыльников. В качестве извинений я раскрыл приятелям тайну подземного хода в ханской больнице. Больше в собак камни мы не бросали.

Постепенно эта история благополучно забылась.

Как-то раз, приехав в городок, я зашел к своему приятелю и после шумных приветствий и угощенья спросил, помнит ли он тот курьезный случай. Славка наморщил лоб, подумал, а потом отрицательно покачал головой.

– Может, и было что, но такого не помню. А вообще, я в детстве часто в переплет попадал, да и ты тоже. А помнишь подземный ход?..

Вспоминать мы могли очень долго. Каждый раз, видя пацанов, гоняющих допотопный мяч или ворующих виноград у соседей, я вспоминаю уличных друзей и наши проделки.

На душе становится тепло и немного грустно.

Стояние на Угре

Драку с пацанами из третьей школы назначили на пятницу в семь вечера. Местом битвы выбрали пустырь за городской баней.

На дворе первая декада сентября. Учеба только началась. Погода стояла отличная.

Самое время для побоищ.

Причину «международного конфликта» никто не знал. Причем как до, так и после наши школы всегда поддерживали приятельские отношения. Сообща мы дружили против второй десятилетки и открыто не любили первую. Про пятую школу вспоминали два раза в год – на футбольных турнирах весной и осенью. В остальное время ребятня с того края нам на глаза не попадалась. А больше средних учебных заведений в городке и не было.

Но сеча уже назначена, отступать нельзя.

У нас обычно не бились толпа на толпу. Населенный пункт небольшой. Все друг друга знают, кто-то кому-то кум, сват, брат, одноклассник. Пацаны днем учились в школе, а после занимались кто во что горазд.

Работали несколько футбольных секций, картинг, радиокружок, легкая атлетика. На борьбу ходило немного народу, потому что там сильно гоняли и могли побить за ленивость. Никому не нравилось качать шею и лезть в обнимашки на грязном мокром ковре.