Нужно больше золота. Взлет, падение и будущее Blizzard Entertainment

Джейсон Шрейер

* * *

Посвящается Софи и Ноа

Пролог

3 ноября 2023 года

В жаркую ноябрьскую пятницу десятки тысяч людей собрались в центре Анахайма. Этот город, находящийся в штате Калифорния, в первую очередь прославился как родина «Диснейленда», но в тот день центром притяжения оказались не аттракционы или возможность сделать фото с Микки Маусом. Люди слетались со всего мира и отдавали три сотни долларов за билет, чтобы попасть на BlizzCon – конференцию, посвященную компании – разработчику игр Blizzard Entertainment.

Может показаться странным, что конференция посвящена лишь одной компании – ну вот сколько бы вы заплатили за билеты на выставку Cigna? Но это было не что иное, как демонстрация мощи Blizzard Entertainment и ее игр. Фанаты потратили сотни часов, сражаясь за более высокий рейтинг в StarCraft, и гриндили неделями, чтобы выбить идеальный шлем в Diablo. По утрам они залипали в Hearthstone в ванной, а по вечерам смотрели короткометражки Overwatch.

Среди всех игр Blizzard одна выделялась особенно – именно она убедила десятки тысяч людей столпиться в Анахайме на тех выходных. World of Warcraft покорила сердца миллионов геймеров, породила бесчисленное количество подражателей и изменила представление людей об онлайн-играх.

Все выходные облаченные в плащи посетители ходили по конференц-центру Анахайма и поедали огромные индюшачьи ножки. В воздухе витал аромат залежалого попкорна и резкий привкус дыма от коптильных аппаратов. В одном из залов сотни зрителей сидели за трибунами и наблюдали, как лучшие игроки Overwatch участвовали в напряженном побоище пять на пять. В залах по соседству фанаты терпеливо стояли в очереди, чтобы разработчики из Blizzard подписали постеры, а дизайнеры Hearthstone сыграли с желающими дуэльный матч. Люди повидали своих согильдийцев из World of Warcraft – и смогли наконец-то обнять друзей, которых не видели годами. Несколько особо преданных фанатов захотели, чтобы им сделали татуировки по мотивам иллюстраций из Diablo, а один провокатор надел красную кепку с надписью: «Сделаем Азерот снова великим»^[1].

А в воскресенье в международном аэропорту Лос-Анджелеса несколько ожидавших своих рейсов участников отправились в игровой зал Gameway^[2], чтобы зайти в World of Warcraft и проверить, как там дела у гильдии, выполнить парочку квестов и посмотреть, что произошло интересного за время их отсутствия.

Несмотря на всю энергетику мероприятия, в том году BlizzCon ощущался как-то иначе. Фанаты и разработчики от души повеселились, но что-то подсказывало: культовый синий заледеневший логотип компании несколько утратил свое величие. В последний раз такая конференция состоялась аж четыре года назад – спасибо пандемии COVID-19. За это время репутация Blizzard приняла целый град ударов, заставивших некоторых фанатов задуматься: а точно ли они справили праздник с той же самой компанией, которую они знали и любили прошлые три десятка лет? На такие мысли наталкивал международный скандал из-за свободы слова, неудачный релиз и ряд обвинений в сексуальных домогательствах, которые привели к культурным изменениям и увольнениям десятков сотрудников Blizzard.

Возможно, ухудшение репутации неким образом сказалось на том, что BlizzCon 2023 также ознаменовался для компании еще одним позорным событием. Впервые с 2005 года, когда конференция начала проводиться, билеты на нее не были распроданы.

* * *

В 1991 году два студента, Аллен Адам и Майк Морхейм, решили основать собственную фирму по разработке видеоигр – и тогда вряд ли они могли представить, что их решение позже приведет к появлению такого громкого ивента, как BlizzCon. За тридцать лет маленький стартап превратился в одну из крупнейших технологических компаний на планете и вошел в состав громоздкого конгломерата Activision Blizzard; два юных соучредителя вряд ли признали бы свое детище в этом колоссе. Летом 2021 года штат Калифорния начал судебное разбирательство из-за сексуальных домогательств и дискриминации внутри этой компании, что впоследствии привело к слиянию Activision Blizzard и Xbox. Эпохальная сделка стала крупнейшей за все время существования индустрии.

Пусть за прошедшие годы история Blizzard была тщательно задокументирована, у внимательных фанатов все равно оставалось множество серьезных вопросов. Как Адаму и Морхейму удалось превратить Blizzard в игровую империю с многомиллиардным доходом, которая уместилась лишь в кампусе площадью более 22 тысяч квадратных метров? Что на самом деле происходило во время мучительной разработки Diablo, как StarCraft взлетела и рухнула в Южной Корее, почему произошла громкая отмена проекта под кодовым названием Titan?

И, разумеется, нельзя забывать о драматических событиях в зале заседаний. Как Blizzard стала Activision Blizzard? Почему Морхейм ушел строить новую компанию после двух десятилетий работы президентом Blizzard? Какую роль сыграл генеральный директор Activision Blizzard Бобби Котик в отставке Морхейма и возникновении культурных проблем внутри компании? Да как вообще настолько обожаемая компания – та самая Blizzard, ради которой бесчисленные толпы мужчин и женщин часами стояли в очередях, просто чтобы послушать беседу разработчиков о следующей игре, – оказалась втянутой в беспрецедентный судебный иск о должностном преступлении?

Книга ответит на эти и многие другие вопросы, опишет в красках историю Blizzard и ее культуру, а также поведает, каково было трудиться в ее застенках на самом деле. Это история о настоящем фестивале хитовых игр, что выходили друг за другом, о быстро разбогатевших молодых ребятах, о хищном корпоративном поглощении и внутренней культуре, которая оставила у многих ее сотрудников сложные и противоречивые чувства. Это история о деньгах, власти и погоне за бесконечным ростом.

Описываемая в книге тридцатилетняя история в большинстве своем основана на интервью с более чем 350 людьми: нынешними и бывшими сотрудниками Blizzard, нынешними и бывшими сотрудниками Activision и другими людьми, для которых эти компании стали центром притяжения – например, разработчиками, что трудились с Blizzard спиной к спине или, наоборот, с ней конкурировали. Некоторые руководители и разработчики согласились дать комментарии или уточнить факты только на условиях анонимности. Сама Blizzard отказалась предоставить хоть какие-либо комментарии под запись.

В этой книге не будет попыток воссоздания диалогов или описания вымышленных ситуаций. Каждый комментарий был дан мне лично, если не указано иное.

* * *

В ту пятницу на BlizzCon во время церемонии открытия на сцену вышел босс Xbox Фил Спенсер. И сказал: «Теперь, когда Blizzard стала частью Xbox, мы будем развивать то, что делает Blizzard такой уникальной». Для многих такое заявление выглядело как миленькое, хотя и беззубое обещание от начищенного до лоска корпоративного пиджака. Но для тех, кто знал, что на самом деле творилось в Blizzard последний десяток лет, намек Спенсера оказался толще, чем массивные ноги таурена.

Чтобы понять это, нам придется отправиться в самое начало. В те времена, когда Blizzard даже не называлась Blizzard. Все хорошие истории начинаются с Pac-Man, и эта – не исключение.

Часть первая. Взлет

1. Хаос-менеджмент

Еще до своего выпуска из школы Аллен Адам понял: он хочет делать игры. Это была Южная Калифорния восьмидесятых годов – игры превращались из мелкой забавы в прибыльный бизнес. Произошел бум аркадных залов, все чаще в гостиных можно было заметить дешевый домашний компьютер вроде Commodore 64, а песня «Pac-Man Fever» пробилась на девятое место в чарте Billboard Hot 100. На обеденных переменах^[3] Адам бегал в местный аркадный зал и сражался с инопланетянами, рубился в Asteroids и Space Invaders. Дома он вместе с братом убедил отца купить компьютер Apple II, на котором игры можно было и запускать, и создавать.

Айман Аллен Адам родился в семье египтянина, работавшего инженером и администратором в дошкольном образовательном учреждении. Парень с детства был одержим устройством видеоигр и теми чувствами, которые они вызывают в людях. «Он вечно втирал нам, что игры станут новым словом в развлечениях, что по значимости не будут уступать фильмам, и всякое такое. Мне казалось, что он обдолбанный просто», – описывает Аллена его одногруппник. Но тот был уверен, что интерактивность наделяет игры новым свойством: они могут вызывать ни с чем не сравнимый прилив адреналина, ведь превращают человека из стороннего наблюдателя в действующее лицо.

Школьный друг свел его с харизматичным программистом Брайаном Фарго. Он был чуть старше Адама, но уже разрабатывал игры за деньги в компании Boone – в те времена сама концепция такого заработка казалась чем-то абсурдным. Фарго увидел в Адаме необходимые ум и амбиции, а потому нанял его для тестирования игр. «Он всегда казался крайне смышленым мальчишкой, но при этом не вел себя как мальчишка», – рассказывает Фарго. В 1983 году он с несколькими коллегами покинул Boone, чтобы основать компанию Interplay Productions, и вскоре по игровой индустрии прокатились волны. Их вызвала фирменная серия приключенческого фэнтези The Bard’s Tale, вдохновленная игровыми сессиями Фарго в Dungeons & Dragons. На успехи Interplay Адам смотрел с восхищением и легкой завистью, задаваясь вопросом: сможет ли он когда-нибудь тоже основать компанию? Начав обучение в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе, он продолжал работать с Фарго в периоды летних каникул. Адама не покидала надежда, что в один прекрасный день он будет делать игры, которые покорят сердца миллионов людей.

На втором курсе университета Адам сделал свою первую игру, которую назвал Gunslinger – простенькую текстовую адвенчуру с картинками, действие которой разворачивается на Диком Западе. Небольшая компания Datasoft напечатала тираж и распространила его по магазинам, а потенциальные покупатели не имели понятия, что автор этой игры даже не мог легально купить алкогольный напиток. Gunslinger не снискала особого внимания, но для Адама она стала доказательством того, что он способен разработать и выпустить игру собственными силами – подвиг, о котором он трубил всем, кто соглашался слушать.

Однажды в компьютерной лаборатории университета Лос-Анджелеса^[4] Адам сел рядом с худощавым кудрявым студентом по имени Майк Морхейм. Оба юноши были зубрилами-тихонями и порой пересекались на некоторых курсах, но друг с другом особо не разговаривали. Однажды Адам вышел из класса – и перед этим заблокировал свой компьютер. Спустя несколько минут истекло время ожидания: система стала доступной сама по себе. Тогда Морхейм решил подшутить над соседом и ввел собственный пароль, чтобы повторно заблокировать устройство. Адам вернулся, щелкнул по паре клавиш и неведомым образом разблокировал компьютер. Ошеломленный Морхейм не мог взять в толк, каким боком его сосед провернул этот финт. Оказалось, что оба компьютерных гения использовали один и тот же простейший пароль: Joe. Эта встреча стала началом долгой дружбы.

Морхейм тоже был одержим видеоиграми^[5]. В детстве его завораживало внутреннее устройство техники, будь то радиоприемники, телевизоры или микроволновки. Всякий раз, когда кто-то приносил домой новую электронику, он игнорировал саму «железку» и с головой погружался в руководство, желая выяснить, например, точное назначение каждого порта на задней панели видеомагнитофона. В средней школе он с братьями и сестрами откладывал карманные деньги, чтобы купить игровую систему Bally Astrocade. С ней в комплекте шел картридж с языком программирования BASIC, позволивший Морхейму писать простые программы и шаг за шагом разобраться в том, как устроены игры. Страсть к разбору и повторной сборке устройств подтолкнула его начать изучение электротехники в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе. Там он сидел в первом ряду, задавая вопросы на каждой лекции, чтобы усвоить как можно больше знаний.

На потоке значилось свыше сотни студентов, но среди них Морхейм выделялся особенно – Адам считал его лучшим из лучших. Из тех, кто расправляется с заданиями до истечения срока, а в появившееся свободное время придумывает друг для друга задачки и соревнуется, кто сможет написать правильно работающую программу с наименьшим количеством строк кода.

Парни учились в восьмидесятые, во времена стремительного роста игровой индустрии. Выпущенная в 1987 году консоль Nintendo Entertainment System привела к появлению таких новаторских игр, как Super Mario Bros. и The Legend of Zelda. Видеоигры с каждым годом становились более навороченными и прибыльными. Старые приятели Адама из Interplay настолько преуспели в разработке собственных игр, что начали финансировать и издавать игры других компаний.

Оканчивая учебу в 1990 году, Адам предложил Морхейму объединить усилия и основать компанию по разработке видеоигр, но тот получил диплом парой месяцев ранее^[6] – и отказался, ведь уже нашел работу по написанию тестового программного обеспечения в Western Digital. Это место славилось стабильностью: предлагало достойную зарплату и льготы, там не было никаких рисков. Да и специальность Морхейма была связана с аппаратным обеспечением, а не с видеоиграми. Но Адам продолжал настаивать на своем. Дело дошло до того, что он расписал долгосрочный план во всех деталях и даже организовал встречу со скептически настроенным отцом Майкла. Молодым компьютерным инженерам было чуть больше двадцати лет – Адам считал, что лучшего времени рискнуть у них уже не будет. Если что-то не срастется, то невелика потеря: они без проблем могли получить работу в IBM или Microsoft. В те времена существовало не так много отраслей, в которых пара ребят могла начать бизнес с небольшим стартовым капиталом и в итоге выпустить продукт, способный порадовать огромные толпы людей.

Все понимали, что Адам владел даром убеждения. «Люди считали, что у него есть джедайские способности, – говорит один из его бывших коллег. – Он всегда был спокойным, внимательно слушающим, ноль агрессии. Полнейший скромняга. А затем начинал говорить и заряжал этим всех: „Да, я проследую за тобой“».

После недолгих раздумий Морхейм согласился на этот решительный шаг. В феврале 1991 года двое ребят основали компанию Silicon & Synapse, название которой должно было отражать синергию между компьютерными составляющими (кремний) и человеческим мозгом (синапс). Каждый из них вложил примерно по десять тысяч долларов – Адам взял деньги, предназначающиеся для обучения в колледже, а часть Майкла была получена от ссуды его бабушки. Парни арендовали крошечный офис в Ирвайне, штат Калифорния. К покупке новых компьютеров ситуация не располагала, поэтому их просто притащили из дома. Адам нанял первого сотрудника – им стал Фрэнк Пирс^[7], друг по университету. На сделанном в первый рабочий день фото запечатлен следующий кадр^[8]: лица Адама и Морхейма обросли одинаковой щетиной, оба вытянули шеи, поджали губы и уставились в камеру сверху вниз. Так выглядят люди, готовые покорить мир.

* * *

В 1991 году игровая индустрия переживала бум. Street Fighter II доминировала в аркадных залах по всему миру, Sega и Nintendo боролись за место у телевизора в гостиных, а Tetris стала мировой сенсацией – спасибо веселой мелодии и аддиктивным головоломкам с блоками. Деньги текли рекой, поэтому компании стремились издавать свои игры на максимально возможном количестве платформ. Для адаптации тайтлов с одной системы на другую частенько нанимали аутсорсеров. Изначально вышедшую для компьютеров с операционной системой DOS игру можно перенести – или, выражаясь точнее, портировать – на Super Nintendo, Sega Genesis, Amiga и другие устройства. Так как разные версии делали разные подрядчики, одни платформы могли обладать какими-то фичами, которых не было на других.

Морхейм и Адам планировали однажды переключиться на собственные игры, но в начале пути Silicon & Synapse приходилось браться за контрактные проекты, чтобы их компания стала известной. Именно здесь отношения Адама с Брайаном Фарго наконец-то обернулись отчислениями дивидендов. Став советником Silicon & Synapse и получив 10 % акций (Адам завладел 60 %, Морхейм – 30 %), Фарго начал заключать с компанией множество контрактов на портирование игр. Первым таким проектом стало создание Windows-версии Battle Chess – шахматной игры, где вместо фигур на поле стояли средневековые воины.

Работы оказалось много, и, чтобы не отставать от графика, Silicon & Synapse требовались дополнительные программисты. Морхейм обратился к Патрику Уайатту – приятелю из университетского братства Triangle, участники которого лишь тем и занимались, что обсуждали какой-нибудь код. Уайатту оставалось доучиться последний месяц, поэтому Морхейм спросил, не хочет ли тот делать видеоигры. Такое предложение не могло не заинтриговать специалиста по компьютерным наукам. «Я ответил, что предложение звучит весело, – вспоминает Уайатт. Он начал программировать порт Battle Chess, одновременно оканчивая учебу и при этом подрабатывая в кампусе. – Я был чертовски загружен, на меня свалилась целая куча всего. Но это приносило мне удовольствие». Вскоре Уайатт официально присоединился к Silicon & Synapse в качестве программиста.

Целый год команда получала контракты на портирование самых разных программных продуктов Interplay, начиная от RPG по мотивам «Властелина колец» и заканчивая образовательной игрой, учащей набирать текст на клавиатуре. «Нам поясняли задачу, и мы быстро решали, потянем такую работу или нет, – объясняет Уайатт. – Мы тогда называли такой подход „Бизнес-план du jour“»^[9]. На такие проекты уходило максимум несколько месяцев, но каждому сотруднику Silicon & Synapse приходилось работать над несколькими одновременно. «К тому моменту наша цель заключалась исключительно в выживании», – объясняет Джоуирей Холл, который присоединился к компании позже в том же году.

В свободное время сотрудники компании фантазировали об оригинальных играх, которые хотели сделать. Заряженные возвышенными речами Адама, они решили, что смогут покорить индустрию – и не только потому, что являлись мастаками в программировании, но из-за своего понимания игр как таковых. Стремительный рост индустрии вызвал интерес у опытных бизнесменов: они были экспертами по ведению таблиц и видам упаковок, но плохо знали сам продукт. Адаму и его команде, напротив, не требовались фокус-группы или маркетинговые исследования, чтобы понять, стоящая ли это вещь. Они просто могли делать игры, за которыми сами с удовольствием провели бы время.

Адам решил, что в Silicon & Synapse нет места тем, кто не играет сам. При найме потенциальных сотрудников спрашивали о любимых видеоиграх, а затем проводили дотошный опрос, чтобы оценить глубину их знаний. По утрам коллеги писали код, во время обеда рубились друг с другом в карты Magic: The Gathering, а по вечерам играли на консоли, используя офисный телевизор. Джеймс Анхальт, еще один инженер и выпускник Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе, жил в одной квартире с Фрэнком Пирсом, который работал одновременно программистом и секретарем. «Это была формула 24/7: представьте, что те, с кем вы живете, отдыхаете и работаете, – это одни и те же люди», – объясняет Анхальт. В застенках студии постоянно гудело обсуждение: какие игры хороши, какие плохи, что бы они сделали совершенно иначе.

Interplay работала над игрой под названием RPM Racing – то был обычный гоночный симулятор, в котором игроки управляли спортивными автомобилями и грузовиками на извилистых трассах. Время сильно поджимало: осенью того же года планировался выход новой консоли Super Nintendo, было крайне важно выпустить игру к этой дате. Фарго обратился к Silicon & Synapse с просьбой помочь в разработке и в очередной раз поразился эффективности и надежности команды. «Я знал, что могу положиться на этих ребят. И они сделали все по красоте», – комментирует он.

Затем Фарго предложил Адаму набросать собственные идеи, и к концу 1991 года Interplay подписала контракт с Silicon & Synapse на разработку двух оригинальных игр для Super Nintendo. Одна из них стала продолжением RPM Racing под названием Rock N’ Roll Racing, которое ярко разбавило однообразие предшественницы. Звучала музыка в стиле хеви-метал, за рулем сидели водители с такими именами, как Кибер-ястреб и Змей Сандерс, а диктор начинал гонку запоминающимся криком: «Да начнется бойня!» Вторая игра – The Lost Vikings, пазл-платформер, вдохновленный классической стратегией Lemmings: пользователи должны были проложить для несчастных блуждающих существ безопасный маршрут через туннели и лаву. От первоначальной идеи, где игрок управлял десятками или сотнями крошечных скандинавских викингов, отказались: в таком случае существа оказались бы слишком маленькими, чтобы их можно было разглядеть на экране телевизора.

Позже для решения подобных проблем индустрия родит дисциплину, которая станет известна как гейм-дизайн, но в начале девяностых игровые стандарты были менее строгими. В Silicon & Synapse сотрудник значился либо художником, либо программистом – чтобы найти решение возникающих проблем, Адам собирал в кабинете их всех. «Право высказаться было у каждого, – поясняет Джоуирей Холл. – Ничье мнение не воспринималось в штыки. Просто берешь и предлагаешь идеи, которые считаешь крутыми». В итоге количество персонажей в The Lost Vikings сократилось до трех, что должно было хорошо отразиться на балансе. Эрик Неуловимый умел бегать и прыгать, Балеог Свирепый стрелял из лука, а Олаф Толстый таскал с собой щит – им он отражал вражеские снаряды и на нем же планировал в воздухе на короткие расстояния. Одновременно можно управлять только одним викингом, но игрок мог переключаться между ними, чтобы уничтожать монстров или решать головоломки.

Все сотрудники Silicon & Synapse были мужчинами, поэтому заправленные кофеином и тестостероном планерки иногда проходили шумно. Порой там просто кричали, но могли и кулаками помахать. Растущую среду игровой разработки с трудом можно было назвать индустрией, и у компании вроде Silicon & Synapse со штатом в десять человек еще не было ни юристов, ни кадровиков, ни даже трудовых стандартов. Парни назвали это хаос-менеджментом: поиск лучшего решения путем дебатов. «Мы сидели и обсуждали проблему, пока все не приходили к единому мнению, – вспоминает Джесси Макрейнольдс, программист, который присоединился к компании чуть позже. – Мы могли спорить на какие-то темы часами напролет». Процесс оказался рабочим во многом благодаря навыкам убеждения Адама, который получил прозвище Бархатный молот за свой сдержанный и одновременно решительный подход.

Разработка The Lost Vikings заложила принципы дизайна, которым компания будет следовать на протяжении десятилетий. Играть в Silicon & Synapse было обязательной трудовой задачей: лишь так можно обрести углубленное понимание внутреннего обустройства продукта. К внешним тестировщикам обратились лишь в тот момент, когда все заигрались в The Lost Vikings до такой степени, что потеряли какое-либо чувство объективности. Чтобы придать игре несерьезности, викингам добавили мультяшные анимации и дерзкие диалоги – они воспроизводились после гибели, когда игроку приходилось начинать заново. «Я устал, Эрик. Слишком много раз мы пытались пройти этот уровень! Разбуди меня, когда пройдем».

Когда The Lost Vikings поступила в продажу, несколько сотрудников отправились в ближайший магазин, чтобы посмотреть реакцию людей на демоверсию. Адам был в восторге, когда увидел, как один паренек выглянул из-за аркадного автомата и пошел за их игрой. Первым делом на уровне от Эрика Неуловимого требовалось миновать яму с электричеством посредством ловкого прыжка; когда мальчик начал играть, он попал в эту ловушку, и Эрик умер. Юный геймер немедленно отложил геймпад и направился в другой павильон. «И тогда я испугался. Боже, мы за две секунды убили этого мальчишку, и теперь он никогда не узнает, насколько крутую игру мы сделали^[10], – позже будет вспоминать Адам. Этот случай убедил его в том, что игровые вступления должны быть максимально безопасными, простыми и доступными^[11]. – Нужно позаботиться о ваших игроках – они должны с самого начала чувствовать себя могучими героями».

Но никакие ямы с электричеством не помешали The Lost Vikings и Rock N’ Roll Racing попасть в точку. Один из игровых журналов назвал Silicon & Synapse «Лучшим разработчиком программного обеспечения за 1993 год». Издававшая обе игры Interplay оказалась в восторге от такого приема и жаждала продолжения сотрудничества. «Эти ребята определенно были лучшими разработчиками, с которыми я трудился, – вспоминает продюсер Interplay Алан Павлиш. – Парни разбирались в гейм-дизайне, много работали и потратили массу усилий на полировку игры. В итоге она поменяла свою категорию с В или В+ на А или А+».

Впрочем, этот успех не сделал компанию богаче. Сотрудники Silicon & Synapse не получали высоких зарплат и не имели особых льгот, но даже при низких расходах Адам и Морхейм едва держались на плаву. Продажи Rock N’ Roll Racing и The Lost Vikings не оказались настолько хорошими, как надеялись разработчики. Некоторые сотрудники компании винили в случившемся маркетинг, над которым у них не было контроля. Издателем была Interplay – компания финансировала, упаковывала и продавала большинство своих игр. Это означало, что вся прибыль идет к ней в карман. Чтобы добиться реального успеха, Silicon & Synapse нужно было издать игру самостоятельно.

* * *

Стю Роуз носил растрепанные длинные патлы, вечно ходил в джинсовой куртке и грезил о том, как в один прекрасный день он станет художником-карикатуристом. Но в начале девяностых газетная индустрия переживала тяжкие времена, и Стю пришел к выводу, что его мечта о смешных рисунках для какой-нибудь ежедневной рубрики может не осуществиться. Поэтому он решил попытать счастья в игровой индустрии. Как-то вечером он прогуливался с другом, работавшим в Silicon & Synapse, и пересекся с Адамом и другими работниками. От них Роуз узнал, что компания ищет новых художников. «И почему мой друг ничего мне об этом не сказал?» – вспоминает Роуз.

Ответ он узнал вскоре после того, как устроился в Silicon & Synapse. Алан Павлиш приехал в офис, чтобы посмотреть на свежий билд Mac-версии игры Castles от Interplay. В тот момент друга Роуза в офисе не оказалось. Когда коллеги заглянули в его компьютер, то нигде не смогли найти нужные иллюстрации. «Выяснилось, что работал он так себе. Лицо Аллена побледнело, когда он все понял», – вспоминает Роуз.

Друга «отпустили», и Роуз взялся за проблемный проект. За несколько недель он выполнил все поставленные задачи, тем самым доказав, что прекрасно вписывается в коллектив амбициозных сотрудников Silicon & Synapse.

Чуть позже Роуз зашел в офис Адама и заметил коробку с образовательной игрой, над которой работал в предыдущей компании^[12]. «Ого, как тесен мир – у вас на полке красуется моя работа», – вспоминает он свои слова. Адам пребывал в замешательстве и ответил, что вроде как над ней работал уволенный. «Думаю, что он воспользовался моим портфолио, чтобы получить работу», – делится размышлениями Роуз. После этой неловкой ситуации процесс собеседования художников в компании пополнился новым этапом: тестовые зарисовки прямо на месте.

Роузу нравилась благоприятная нердовская атмосфера Silicon & Synapse. В обеденное время парни собирались в одном из небольших кабинетов, доставали Neo Geo или Super Nintendo и проводили офисные турниры. Однако главным увлечением ребят стала компьютерная стратегия Dune II от Westwood Studios, разработчика из Лас-Вегаса, выпущенная в декабре 1992 года. Вдохновленная культовым романом Фрэнка Герберта, Dune II стала одной из первых игр в жанре, который впоследствии окрестят стратегией в реальном времени. Вместо того чтобы контролировать одного персонажа, игрок брал на себя роль всезнающего командира с полным обзором поля боя, на котором требовалось добывать ресурсы, строить здания и обучать солдат. Каждую секунду приходилось принимать решения: куда перебросить свои войска, на что потратить деньги и как определять приоритет целей.

В Dune II Роуз и коллеги обнаружили одну-единственную проблему: там отсутствовал многопользовательский режим. Охочие до соревнований геймеры из Silicon & Synapse могли спорить о лучших тактиках и меряться набранными очками, но они не могли сражаться друг с другом напрямую. Принцип «c друзьями всегда лучше» стал одной из догм компании: нет ничего круче, чем вместе с другом решать головоломки в The Lost Vikings или объявить себя лучшим офисным игроком в Samurai Shodown II^[13]. Все были согласны, что с мультиплеером Dune II могла бы стать одной из лучших видеоигр на свете.

Тем временем Аллен Адам размышлял о том, как превратить компанию-разработчика в издателя оригинальных продуктов. Вдохновленный серией игр по мотивам Dungeons & Dragons, также известной как коллекция Gold Box из-за характерной позолоченной коробки, он представил себе серию, которая бы так же гармонично смотрелась на полках магазинов. Эти игры могли быть слабо связаны между собой, а их действие происходило бы в разные исторические периоды, например, во времена Древнего Рима или войны во Вьетнаме. Сэм Дидье, один из художников, чье видение пышных бород и здоровенных наплечников стало определять своеобразное художественное направление компании, предложил название Warcraft. Кто-то из коллег подал идею фэнтезийного сеттинга, вдохновленного «Властелином колец» и настольными играми Warhammer. Вскоре идея начала обретать форму. Warcraft: Orcs & Humans станет копией Dune II с многопользовательским режимом и тщательно отполированным геймплеем, а действие игры будет разворачиваться в мире меча, магии и монстров.

Патрик Уайатт начал программировать Warcraft: Orcs & Humans летом 1993 года, в то время как остальные сотрудники Silicon & Synapse изо всех сил старались удержать компанию на плаву и брали на себя как можно больше контрактов. Поскольку в начале разработки художника не было, Патрик скопировал всю графику из Dune II^[14]. Затем он начал разрабатывать инновации, такие как выделение нескольких юнитов мышкой, чтобы игрок мог приказать им двигаться или атаковать. «Мне этот способ показался прикольным», – комментирует Уайатт. В первоначальном видении Патрика не существовало ограничений на количество выделенных юнитов, но Адам настаивал на том, что ограничения заставят игроков принимать более взвешенные решения, вместо того чтобы бездумно пускать в расход огромное число рыцарей и лучников. После нескольких недель фирменного хаос-менеджмента Адам смог переубедить Уайатта.