- -
- 100%
- +
– А Мадам что?
– Говорит, он как истинный джентльмен до подъезда ее проводил и раскланялся. Мол, просто хотелось Венику кому-то душу излить, вот он и нашел свободные уши. Ничего она не знает, ничего странного не видела, пожалела бедного мальчика с разбитым сердцем, внимательно выслушала и отпустила с миром. Только я тебе честно скажу, Лир, пугает меня Мадам. Иногда прямо до дрожи в коленках пугает. Знаешь, зыркнет так, что мурашки по спине бегут. Поет она, конечно, здорово, но есть в ней что-то такое непонятное. Ты сама с ней поговори вечером, она часам к восьми притащится.
Мадам была нашей барной певичкой, практически местная достопримечательность. Появилась с полгода назад невесть откуда, завалилась прямой наводкой к Аньке, выпросила себе право выступать по вечерам, да так и осталась. Жила где-то поблизости, но где именно, никто не знал, да и не интересовался особо. Дамочка габаритов внушительных, про таких говорят – поперек себя шире, с абсолютно круглой головой и ртом, как у лягушки, у местной публики вызывала интерес исключительно своим исполнением. Стоило только ей взять первую ноту, как народ в зале замирал будто завороженный. И все же, Марыська была права, чем-то Мадам действительно пугала.
От размышлений меня отвлекла изрядно потрепанная Крис, выползшая в зал после бурной трудовой ночи.
– Тебя босс ищет, – заявила она. – И Штриха тоже. Злая она сегодня, как черт, так что давайте шустрее.
– Иди, я тебе кофе принесу, – подмигнула Марыська.
Пришлось идти. Если Миражка была злая, как черт, то ничего хорошего это не сулило абсолютно точно. К счастью, Штрих это тоже прекрасно понимал, поэтому быстро влил в себя остатки пива и, резво поднявшись, двинулся за мной.
– Чую запах ходки, – проворчал он, топая по коридору в сторону Миражкиного кабинета.
– А ты помыться попробуй, должно помочь, – поддела я.
– Сволочь ты, Лир.
– На том и стою, сколько раз повторять. Как думаешь, в какую задницу нам на этот раз тащиться придется?
– Вот сейчас и узнаем, – открывая дверь, ухмыльнулся Штрих. – Начальник, мы пришли!
– Хорошо, что пришли, – проворчала Анька. – Дверь закрой и садитесь, дело у меня для вас на миллион.
– Прям на миллион? – принялся балагурить мой товарищ. – Куда бежать, кого прибить? Мы готовые, ты только скажи.
– До озера идти готовые? – ехидно поинтересовалась Миражка.
– До которого из? – уточнила я.
– До круглого естественно.
Штрих от подобной перспективы как-то сразу приуныл.
– Так там же эти, придурки идейные, – заметил он.
– Ага, и фанатики с другой стороны, – поделилась Анька. – Но идейные курьеров трогать не станут, а вы именно курьерами туда и пойдете. Хотите, вдвоем, а хотите, берите с собой Хека и Кузьмина, мне без разницы, заплачу всем. Но посылку у идейных надо забрать и сюда доставить. Снаряжение выдам, патроны тоже. Если какие-то дополнительные пожелания есть, то озвучивайте, учтем.
– Так мы ж еще не согласились, – начал Штрих, но получил воспитательный пинок в щиколотку и благоразумно заткнулся.
– Вдвоем пойдем. Не потому, что я такая жадная, а потому, что Хек с последней своей ходки еще не отошел. Кузьмина не возьму, а то он опять всю дорогу приключений на свою жопу искать будет. Мне детектор новый и аптечку по списку. Этому хмырю тоже аптечку и напутственного пинка. Только мы по пути крюк небольшой сделаем, на Картинку. Очень мне интересно, во что моя родная контора за четыре года превратилась.
– Да хоть к черту на рога заворачивайте, только до озера и обратно дойдите, – раздраженно отозвалась Миражка. – На Картинке, говорят, всякая дрянь из реки вылезает, так что аккуратнее там. Список для аптечки чуть позже напишешь, я соберу. Хмырю тоже детектор надо?
– А ничего, что я здесь? – насупился Штрих. – Дожили, бабы делами рулят. Куда только мир катится?
– Можешь не ходить, – пожала плечами Миражка и назвала сумму. – Лира за такие деньги Крота возьмет или Митяя, они заработку будут рады.
– Не, я ее с этими прощелыгами не пущу! – мгновенно дал заднюю Штрих. – Детектор хмырю не надо, а вот патронов побольше. И еще флягу новую, – скромненько добавил он.
– Жрешь ты их что ли? – фыркнула Анька. Настроение ее явно выправлялось в лучшую сторону.
– От собак отбивается и вместо болтов использует, – хихикнула я. – А жрать он предпочитает все, что движется.
– Извращенец, – подытожила барменша, и тут в дверь постучали. – Марыська кофе твой принесла. Входи!
Девица шустро прошмыгнула в кабинет, поставила чашку на стол и собралась ретироваться, но Анька ее остановила:
– Марысь, накорми потом этого троглодита как следует, чтобы он в голодный обморок по пути не свалился или дрянь всякую в рот не тянул. Крысы с собаками, наверное, тоже жить хотят.
Марыська кивнула и скрылась за дверью, я фыркнула, изо всех сил стараясь не заржать, а Штрих надулся, но комментировать не стал. Знал, что за неуместные комментарии можно без жрачки халявной остаться.
– Не дуйся, сладенький, тебе не идет, – наконец-то улыбнулась Миражка. – Я же любя. Значит так, маршрут себе изобретайте сами, после Вспышки черт его знает, что там творится теперь. Задача ваша – дойти до озера со стороны стадиона, забрать у идейных посылку и вернуться. Задачка непростая, потому что в последнее время в те края фанатики зачастили, пытаются территорию под себя подмять. Плюс мутанты с той стороны щемятся как ужаленные. В реке какая-то дрянь новая завелась, как я уже говорила, так что ищите какой-нибудь безопасный путь. Вы мне оба нужны живыми. По возвращении я вам за сложность накину сверху, идет?
– И проставишься? – не мог не съязвить Штрих.
– И проставлюсь, – согласилась Миражка. – О походе своем особо не распространяйтесь, нам лишние сплетни ни к чему. Берите, что нужно. Выходите лучше сегодня или завтра перед самым рассветом, если за чертой ночевать не хотите. Ну, и если принесете чего интересного в довесок, выкуплю.
– И за что нам такое счастье? – опять съязвил Штрих и чудом успел уберечь ногу от очередного пинка.
– За то, сладенький, что вы у меня лучшие, а дело предстоит ответственное. Ты же знаешь, что про озеро говорят. Да и на Терехе чертовщина какая-то творится, так что это вам не счастье, а разумное возмещение всего на свете. Устраивает?
– Устраивает, – согласился Штрих. – Особенно если еще и пожрать дадут.
Как только мы утрясли все нужные вопросы, Штрих отправился знакомиться с Марыськиными кулинарными талантами, а я немного задержалась, составляя список медикаментов. Анька пообещала подготовить все через два часа, и я отправилась обратно в зал, на ходу прикидывая возможный маршрут.
Дверь в комнатушку, отданную под гримерку Мадам, оказалась открыта. Привыкшая обращать внимание на все вокруг, я повернулась и на мгновение остолбенела. Лицо певички, стоявшей боком к двери, было цвета свеклы, а рот, как мне показалось, начинался от самого уха. Мадам отвернулась и через пару мгновений повернулась снова. С лицом ее все было в полном порядке.
– Вы ведь рассказы пишете, да? – поинтересовалась она.
– Да. – Я взяла себя в руки и улыбнулась. – Вы сегодня рано.
– Дома стало скучно, – поделилась Мадам. – Если позволите, я буду готовиться к выступлению.
– А, да. Конечно, – выпалила я и поспешила ретироваться.
В зале Штрих с Кузьминым бодро уплетали картошку с мясом. У окна Вероника сосредоточенно строила глазки очередному комендантскому в гражданке. Марыся за стойкой задумчиво натирала стакан. Все как всегда, ничего необычного, жизнь шла своим чередом.
– Вы же в курсе, что Веник спекся перед тем, как исчезнуть? – рухнув на стул, тихо спросила я.
– В курсе, – с набитым ртом отозвался Кузьмин. – А ты это к чему?
– Сдается мне, что я следующая на очереди, мужики. Похоже, кукушкой повредилась малость. – Быстро вполголоса пересказав им, что только что видела, я сгребла со стола стопку Штриха и залпом выпила. – Вот уж привиделось, так привиделось.
– Мать, ты б полегче, а то так и до алкоголизма недалеко, – заметил Кузьмин. – Привиделось тебе, с кем не бывает. Может, свет так упал неудачно от окна, вот и показалось. Или ты предлагаешь сейчас ломиться к Мадам со всеми стволами и победоносным кличем?
– Ничего я не предлагаю. Но переклинило меня знатно, даже не по себе от таких глюков.
– Выдыхай, Лир, – попросил Штрих. – С таким настроением за черту нельзя, сама знаешь. А нам с тобой выдвигаться надо скоро, так что успокойся и выбрось ты эту Мадам из головы. Странная она, конечно, но на мутанта, вроде, не шибко похожа. А если и мутант, то как ее вычислить? Выглядит она вполне по-человечески.
– Ладно, убедил, – вздохнула я. – Надо о деле думать, а не на всякую ерунду отвлекаться.
Штрих одобрительно кивнул и продолжил сосредоточенно жевать. Была у него такая интересная особенность – перед ходкой в троглодита превращаться на нервной почве. Пару раз выходила нам боком эта его особенность, но пока обходилось без серьезных последствий.
Наш первый схрон мы с напарником оборудовали почти сразу, как стали за черту лазить. Подвал дома на самой границе парка для этого очень даже неплохо подошел. А чуть погодя мы себе из этого же подвала прямой проход организовали, выломав стену между подвальным помещением и канализационным тоннелем, который шел прямиком в парк. Были, конечно, опасения, что однажды прямо над люком в парке какая-нибудь аномалия поселится после Вспышки, но пока успешно проносило. Видимо, мы везучие дураки. Аномальная наша территория нас любила, пинала ласково и иногда хорошими артефактами баловала, чтоб не раскисали совсем.
Выдвигаться нам пришлось сразу же, как только Миражка дала добро и снаряжение. Глазастых комендантских в баре отвлекли Крис и Вероника, поэтому нам удалось незаметно слинять под шумок. Уже в схроне, переодевшись и распихивая всякое нужное барахло по карманам, Штрих вдруг задумался.
– Слушай, Лир, а вдруг Мадам реально какой мутант новоиспеченный? Ошивается тут, поедает таких, как бедолага Веник, а мы и знать не знаем.
– В целом, предположение интересное. Как раз люди пропадать начали после ее появления. Только вот возникает тогда один логичный вопрос.
– Это какой же?
– Тела она где все это время прятала? Не дома же хранила в холодильнике.
– А, так это просто. В подвале каком-нибудь и прятала. Тут нежилых помещений теперь много, можно целую танковую дивизию спрятать. Никто ж пустые дома не проверяет особо, вот тебе и вариант. Или действительно утаскивает за черту, там жрет, а потом сюда выбрасывает, что осталось.
– Не, из-за черты сюда таскать мороки много. К тому же, если она действительно какая тварь, то уж больно тупенькая, ибо следы своих преступлений прятать надо, а не на всеобщее обозрение выставлять.
– Ага, тупая и талантливая дофига, – проворчал Штрих, подтягивая лямки рюкзака. – Она как петь начинает, все рты раскрывают, как под гипнозом. Есть в этом даже что-то зловещее.
– Конечно есть. Как вернемся, она тебя зачарует и половину жопы отгрызет. У нее рот вон какой огромный, как раз половину за раз откусить сможет.
– Да ну тебя, скажешь тоже. Готова?
– Готова. Двинули.
И мы двинули.
В тоннеле шуршали крысы, обычные, мелко-помоечные. Это за чертой они размером с крупную кошку вымахивали и человека могли загрызть запросто, а тут вполне стандартные подвальные грызуны, хоть и наглые дальше некуда.
– Бесите! – шикнул на них Штрих.
– Жареные они тебя не особо бесили, – заметила я.
– Не напоминай, – пробурчал напарник.
– Да ладно. Вернемся, я тебе пожарю парочку самых жирных. Специально местных наловлю, замариную и приготовлю с овощами. Или хочешь, на обратном пути собачатины настреляем на Проспекте. Со специями и под пиво самое то будет.
– Стерва, – ругнулся Штрих и полез открывать люк.
Появилась у нас с ним пару лет назад такая традиция – перед самым заходом за черту друг другу крыс жареных припоминать. Застряли мы однажды на Зеленке на трое суток почти. Припасов особо не брали с собой, надеялись быстро обернуться, но не срослось. А жрать хотелось так, что хоть подметки с ботинок грызи. Делать нечего было, пришлось крыс ловить. Наловили, разделали, зажарили на костре, с солью вполне съедобно оказалось. Штрих после той ходки еще долго задавался вопросом, можно ли еще какую-нибудь живность в пищу употреблять. Вот я ему собак-мутантов и предлагала, но он упорно отказывался. Видать, претили подобные деликатесы его тонкой душевной организации.
– Чисто, – донеслось из люка, и я полезла наверх. – Как думаешь, где на этот раз привет прилетит? – тихо спросил Штрих, когда я вылезла наружу.
– Возле детской площадки и прилетит, почти всегда там накрывает. Как обычно, двигаем туда, пережидаем и потом прямой наводкой на Картинку.
Напарник кивнул, осторожно, чтобы не шуметь, вернул на место крышку люка и потопал за мной след в след. Аномалии в такой близи от черты появлялись крайне редко, но меры предосторожности лишними ведь не бывают. До площадки мы добрались практически без проблем, лишь в одном месте гравитационную аномалию приметили и обошли по дуге от греха подальше. А вот на площадке нас вполне ожидаемо накрыло. Обязательный привет от аномальной территории. Как сильная перегрузка или очень резкий скачок давления. У особо малахольных в такие моменты кровь из носу хлестать начинала, но мы со Штрихом обычно переносили это приветствие довольно стойко. Нужно было просто пару минут переждать.
– Смотри-ка, угадала, – оклемавшись, заметил Штрих.
– Было б, чего угадывать, – отмахнулась я. – На моей памяти дальше всего пару раз шарахало. Видимо, площадка – это какая-то особая отметка, при пересечении которой «Зазеркалье» нас замечает и сразу бьет по лбу, чтоб не расслаблялись. Значит так, сейчас быстренько курим и топаем до дальнего выхода из парка. Там осмотримся, потом спустимся к речке и через мост выскочим на ту сторону. Пойдем мимо гимназии через Бычку до Трудовых, оттуда выскочим на Белку и прямой наводкой до Проспекта, ну а там уже останется мимо церкви на кругу проскочить и добро пожаловать в лапы к идейным.
– Звучит просто.
– Звучит оно всегда просто, а на деле как получится. Отдышался? Тогда шурши лапками.
На словах весь наш маршрут до озера должен был занять чуть больше часа неспешным шагом. Но на практике чуяло мое сердце, что нас ждала внеплановая ночевка за чертой. Не слишком приятно, но здесь лишняя суета могла жизни стоить. Помнилось мне, Бочка именно так и сгинул. Суетился много, поторопился некстати, да и угодил в «выверт». Там-то его мясом наружу и выкрутило, даже пикнуть не успел. Повторять его судьбу не хотелось, поэтому через заросли, в которые за четыре года превратился ухоженный городской парк, мы продвигались со скоростью похоронной процессии. От детской площадки до угла парка добрых сорок минут топали, хотя там ходу пять минут по прямой. Но за чертой по прямой не получалось, увы.
– Что, ностальгия по мирной жизни тебя замучила? – тихо спросил Штрих, пока мы, засев в кустах, осматривали местность.
– Нет, хочу вопрос один прояснить, который мне покоя не дает.
– Коллегу пропавшего ищешь?
– Не пропал он, Штрих, а сгинул. В тот самый злополучный день и сгинул. Я просто хочу знать, как именно это произошло.
– А если он зомбанулся и ошивается там теперь, мозгов свежих ищет?
– Что ж поделать, я и при жизни мечтала ему жопу прострелить или голову на крайний случай, – пожала плечами я. – Но это все лирика, а нам надо внутрь попасть. С этой стороны не полезем, не нравится мне пролом в заборе, уж больно приветливо выглядит. Попробуем от теплотрассы сунуться, там раньше калитка была.
– Ворота для отступления оставим?
– Оставим. На крайний случай будем с той стороны через забор прыгать.
Штрих кивнул и двинулся за мной следом.
Калитка давно проржавела, покосилась и болталась на одной петле. Что-то сразу за ней привлекло мое внимание.
– Стой! – скомандовала я. Напарник, собравшийся уже сунуться за забор, послушно остановился. Подняв с земли камешек, я повертела его в руках и кинула аккурат в проход. Описав дугу, камешек резко изменил траекторию и улетел куда-то вправо, не успев коснуться растрескавшегося асфальта. «Подкидной». Аномалия, которую просто так заметить было практически невозможно. Подобрав еще горсть камешков, я начала по одному запускать их в проход, пытаясь найти, с какой стороны обойти.
– Вплотную к забору прижимайся и двигай по правой стороне. Пять шагов и ждешь меня.
Штрих осторожно двинулся вперед, рюкзаком сбивая ржавчину и хлопья старой краски с перекладин ограды. Ровно через пять шагов он остановился, и я двинулась следом, высматривая место для дальнейшего продвижения.
– Жуть берет от этого места, – проворчал напарник. Я с ним была полностью согласна.
В советские годы в здании был детский сад, потом коммунальная контора базировалась, потом еще штук десять разных организаций, включая и мою скромную, ничем не примечательную работу. Казалось бы, ничего такого особенного тут не было. Но сейчас это место не просто навевало жуть, оно одним видом своим заставляло волосы на затылке шевелиться. Дальнее от нас крыло обвалилось, а вот наша контора, на первый взгляд пострадала не особо.
Благополучно миновав «подкидного», мы медленно двинулись к крыльцу. Слева, возле той части забора, которая отделяла территорию от парка, стояла на вечной теперь уже парковке рабочая «Лада».
– Привет, машинка, – произнесла я. – Сто лет тебя не видела.
– Интересно, заведется, если попробовать? – поинтересовался Штрих. – На Проспекте вон до сих пор пара машин с работающими движками стоят.
– Я бы проверять не стала. Видишь, под передними колесами трава как-то странно шевелится? Скорее всего, «Ладейка» прямиком в аномалии стоит. Жалко ее, хорошая была машинка, работала на совесть. Ладно, пошли, нечего тут топтаться.
Уже на крыльце мне на мгновение показалось, будто в окне соседнего помещения что-то движется. Выждав немного, я решила, что действительно показалось, и под изумленным взглядом Штриха вытащила из внутреннего кармана куртки ключи.
– Да ладно! Все это время с собой таскаешь?
– Так получилось. Ты прикрывай лучше, охать потом будешь. Сдается мне, что здание-то вполне обитаемое.
– Подумаешь, крысы шастают, – фыркнул Штрих, но автомат наизготовку взял.
Дверь я отпирала так, будто бомбу разминировала. Все что угодно там могло обнаружиться, «Зазеркалье» ведь любило сюрпризы подсовывать в самых неожиданных местах. Замки открылись на удивление легко, на счет три я рванула дверь на себя, и Штрих тут же сунул в проем ствол автомата.
– Вроде чисто. Чем тут у вас полезным разжиться можно? – входя в помещение, поинтересовался он и вдруг замолк.
– Здравствуй, дружок, – выглянув из-за плеча напарника, вздохнула я. – Хороший был мужик, хоть и со странностями.
С провалившегося дивана на нас неприветливо скалился скелет в серой куртке.
– Переработки вредят вашему здоровью, – прокомментировала я, борясь со странным желанием погладить скелет по гладкому черепу. – Штрих, дальше на склад не суйся. Что-то не нравится мне тут совсем.
Словно в подтверждение моих слов в дальнем помещении что-то упало.
– Валим! – пискнула я и рванулась к двери. Напарник выскочил за мной и подпер дверь, пока я возилась с ключами. – По левой стороне через пролом в заборе, потом сразу направо, к выходу из парка! Ходу! По левой стороне, кретин! Аномалия!
Штрих мгновенно сориентировался и рванул к забору, я кинулась следом, и тут в дверь шарахнули изнутри с такой силой, что заскрипели петли. Мы одновременно подпрыгнули от неожиданности и поспешили ретироваться за ограду. Второй удар долетел до нас уже на дорожке парка, но проверять, кто так бодро ломился наружу, не возникало ни малейшего желания. Выскочив из парка, мы затормозили возле спуска к реке, чтобы прислушаться и отдышаться.
– А ты раньше не говорила, что у тебя такие коллеги негостеприимные были, – выдохнул Штрих. – Это что ж там за образина такая завелась?
– Можешь вернуться, познакомишься, – отозвалась я. – Давай, ходу отсюда. По-моему, новый арендатор гостей вообще не жалует. Бегом на ту сторону, а дальше по обстоятельствам.
Скрежет металла донесся до нас уже возле самого моста и ничего хорошего явно не сулил. Быстро оглядевшись, мы рванули на другой берег, выскочили за ограду и уже там снова притормозили отдышаться. Тварь, облюбовавшая мою прежнюю работу, больше никак себя не проявляла, поэтому у нас появилась пара минут на короткую передышку.
– Даже думать не буду, что это за хрень, – выдохнул Штрих. – Я эту падлу в глаза не видел, но она одним фактом своего существования заставляет поджилки трястись.
– Очень умная падла, – заметила я. – Не сразу сунулась нас встречать, а дождалась, пока внутрь зайдем. Даже предположить не возьмусь, что это может быть, но явно что-то большое, злое и голодное. Хотя, интересно было бы посмотреть хоть одним глазком.
– Не, у меня всякое желание смотреть отпало, – поежился напарник. – Интересно только, как оно внутрь попало? Там же решетки на окнах относительно целые.
– С той стороны здания кусок стены обвалился, оно там и забралось. Видимо, перегородку из соседнего помещения выломало вот и хозяйничает там теперь. И нет, это не кто-то из моих коллег, остальные-то живы. Мы в тот день по домам расползлись пораньше, один этот чудак остался. Была у него такая привычка – допоздна на работе торчать. Там его и накрыло, когда катастрофа случилась. А вот тварь уже значительно позже завелась. Помнишь, Крот с год назад говорил, будто ходить там стало неспокойно как-то? Видимо, ощущение от этой зверюги имел в виду.
– Поэтому ты решила туда сунуться, да?
– Нет. Я давно собиралась, но как-то все ходки у нас в последнее время в другую сторону. Возможности не было заглянуть, а просто так тащиться не было особого желания. Это сегодня нам с тобой маршрут удачный подвернулся.
– Очень удачный, ага. Такой удачный, что впору штаны сушить, – заворчал Штрих. – Я после таких удачных маршрутов заикаться начну. Может, сразу на Проспект выскочим и по прямой до церкви?
– Через Проспект возвращаться будем. Не хочется мне на обратном пути мотаться тут по закоулкам. Передохнул? Пошли уже, совсем скоро темнеть начнет, а в зарослях ночевать не хочется. Нам до темноты хотя бы до Трудовых добраться, там найдем место для ночлега, перекантуемся и утром двинем дальше.
До гимназии добрались быстро и без происшествий. Собак по пути не встречалось, другой живности тоже, аномалии попадались, но почти все в стороне от дороги. Даже неинтересно как-то стало. За оградой самой гимназии слонялась пара зомби, но мы их совершенно не заинтересовали. Видимо, наши рожи не слишком способствовали пробуждению аппетита. Ну, или гнаться за нами было не резон.
– По дороге пойдем или возле леса? – провожая одного из мертвяков стволом автомата, спросил Штрих.
– Давай вдоль леса, там хоть скрыться можно в случае чего. Из домов хрен знает что может повылезать, да и побирушки где-то в этом районе обосновались не так давно. Митяй рассказывал, помнишь, как его с желторотиками тут недалеко прижать пытались.
– Падлы, – подытожил Штрих, показывая, что на том и порешили.
Конечно же, интуиция меня не подвела, о чем сообщили автоматные очереди где-то впереди и собачий лай, переходящий в вой. Побирушки, как у нас прозвали мародеров и охотников до чужого добра, облюбовали это место неспроста. Из мутантов только собаки и зомби, аномалий немного даже после очередной Вспышки, до Проспекта рукой подать. Многие ходившие куда-нибудь вдоль шоссе, возвращаться предпочитали именно через Проспект, и побирушки организовали тут себе охотничьи угодья. Ходоки-неудачники, неспособные самостоятельно передвигаться по «Зазеркалью», зарвавшиеся желторотики и просто разномастная шушера, умудрились сколотить некое подобие банды и изрядно портили нервы нормальным людям.
– Что делать будем? – поинтересовался напарник.
– Отойдем чуть подальше в лес и за спортивной площадкой проскочим. Эти придурки сейчас очень удачно псов от нас отвлекают, так что прорвемся.
– А если за нами сунутся?
– Мир их праху, – мрачно пошутила я и свернула к лесу.
– И то верно, – согласился Штрих и потопал за мной.
До пересечения Бычки с Техером нам удалось добраться без особых проблем, что здесь было редкостью. Пока побирушки гоняли собак, мы благополучно проскочили мимо. Перекресток встретил нас светом на заправке и вечным КАМАЗом, который исправно тарахтел двигателем вот уже четыре года. Что за странность такая, никто не понимал, а единственный смельчак, отважившийся сунуться в кабину, отправился в Вальхаллу двое суток спустя. Много странного здесь встречалось: работающие двигатели машин, исправно функционирующая техника, в паре домов даже телевизоры до сих пор транслировали какую-то ерунду и фонари на улицах иногда загорались совершенно спонтанно. А вот связь не работала совсем. Ни интернет, ни телефоны, даже рации, и те с большими перебоями. Правда, местные умельцы подсуетились и организовали свою сеть по примеру коллег из Первой зоны. И вот она-то работала вполне успешно.