За рулем любви и греха на обочине совести Ижевска.

Весь день я сгорал от желания увидеть ее снова. Стоять и глазеть на огромный дом в надежде, что в одном из окон загорится свет и я увижу ее? Нет, это неразумно. Ведь из какого-нибудь темного окна за мной могли наблюдать домработница или охранник. Вздохнув, я подошел к машине, открыл дверцу, кинул папку на заднее сиденье, а сам скользнул за руль. Рядом, на пассажирском сидение сложив руки на коленях, сидела она!

– Здравствуйте, – сказала она, поворачивая ко мне лицо, озарённое лунным светом. – Испугались? Я думала, вы ещё не скоро придёте.

– Пожалуй, немного, – хрипло ответил я.

Она засмеялась – звонко и так заразительно.

– Это ваша машина? У меня интерес к вождению. Ваша машина мне нравится даже больше, чем «иномарка» Рудольфа.

Она откинулась на сиденье. Под тонкой шерстяной кофточкой чётко обозначились соски. Грудь – упругая, среднего размера, с лёгким подъёмом. Талия – тонкая, бёдра – округлые, соблазнительно полные. Она сцепила руки за головой, и кофточка натянулась ещё сильнее.

– Рудольф сказал, вы станете его партнёром. Вы вкладываете все сбережения?

– Да. В основном – наследство.

Я сидел, вытянувшись как струна, руки на коленях сжались в кулаки. Я не мог прийти в себя от изумления: она рядом, она разговаривает со мной, словно мы знакомы всю жизнь.

– А вы хотите жить в Москве?

– Да.

– Я тоже. Здесь – скука смертная.

– Наверное, для вашего положения, это действительно скучно.

Она посмотрела на меня снизу-вверх, и в её взгляде мелькнуло что-то большее, чем простое любопытство.

– Как мне хотелось бы покататься на машине! – Научите меня водить?

– Здесь нечему учить. Полуавтомат.

– Хотите верьте, хотите нет, но я ни разу в жизни не водила машину – У мужа четыре машины, а мне не даёт. Говорит: «Ты не умеешь». Но если я научусь – он не откажет. Научите меня?

– Хорошо, – сказал я, чувствуя, как пульс учащается.

– Не здесь. Они увидят и расскажут мужу. Лучше уедем куда-нибудь, чтобы нас никто не видел.

– Они? Кто это – они?

– Домработница и охранник.

Её пальцы легли на моё запястье. От прикосновения по телу прошла дрожь.

– Неужели вы такой же, как остальные, и тоже боитесь его? Если так, я найду себе другого учителя.

– Я его не боюсь, но поступать против его желания мне бы не хотелось.

Снова – склоненная набок голова, снова – оценивающий взгляд.

– Ну а мои желания – они ничего не значат, да?

Наши глаза встретились. Я отвел взгляд и включил зажигание.

«– Если хотите научиться водить, я вас научу», – произнес я. Сердце учащенно забилось где-то под ребрами.

Я включил скорость и нажал на педаль газа. Машина пулей скользнула вдоль длинной подъездной дорожки. У ворот я притормозил, потом выехал на шоссе и снова как следует газанул.

Минут пять я гнал машину миль под девяносто, потом сбавил скорость, свернул на боковую дорогу и остановился.

– Вот это да! – восхищенно воскликнула она. – Вы настоящий ас! Никогда в жизни с такой скоростью не ездила.

Я вылез из машины и обошел ее.

Она села за руль. Первый раз – машина вылетела на обочину, чуть не врезалась в изгородь. Но она смеялась, как ребёнок.

– Давайте ещё!

Я смотрел на неё: как она наклоняется, как напрягаются мышцы на её шее, как дрожат пальцы на руле. Под юбкой – стройные ноги, одна из которых то и дело нажимает на педаль. Я ловил себя на мысли, что хочу прикоснуться к её колену, провести ладонью по бедру…

«– Вы такой милый», – сказала она в конце вечера. – Меня зовут Лена. Запомните?

– Запомню, – прошептал я.

– Ну ладно. – Она взглянула на часы, встроенные в панель приборов. – Ничего себе! Мне пора возвращаться, а то он, чего доброго, начнет меня искать.

Эти слова как бы сделали нас заговорщиками, и во рту я ощутил какой-то странный сладковато-горьковатый привкус.

– Пожалуйста, поезжайте побыстрее, – попросила она, когда мы поменялись местами. – Быстро-быстро, ладно?

Я нажал на газ. Через несколько секунд машина понеслась сквозь ночь со скоростью больше ста километров в час.

Обхватив руками колени, она во все глаза смотрела вперед сквозь ветровое стекло, где по дороге впереди нас, как взнузданные кони, скакали два пучка света. Казалось, она на вершине блаженства – скорость дурманила ее, словно наркотик.

Без двадцати одиннадцать мы были у ворот дома директора.

– Как здорово вы водите! – В голосе ее слышался восторг. – Мне ужасно понравилось. Вот так бы и мчалась всю жизнь! Когда у меня будет второй урок?

Секунду я колебался. В глубине души я сознавал, что эта авантюра может принести массу неприятностей.

– Послушайте, – сказал я. – Я совсем не собираюсь портить вам жизнь. И если ваш муж не хочет, чтобы вы учились водить…

Ее холодные пальчики обхватили мое запястье.

– Так он же ничего не будет знать. Ну как он узнает?

Это прикосновение убило во мне последние капли рассудка.

«– Завтра я приеду сюда в восемь», – сказал я. – Где-то после девяти мы, наверное, покончим с делами.

– Я буду ждать вас в машине. – Она открыла дверцу и выскользнула наружу. – Вы даже не представляете, какое удовольствие вы мне доставили. Кругом такая скука, я уж и не помню, когда мне выпадало столько радости и наслаждения. Я просто счастлива.

Она вышла из машины. Лунный свет обливал её фигуру. В лимонных брюках и бутылочного цвета свитере, под которым чётко угадывались формы груди и изгиб талии. Я смотрел, как она идёт к дому, и чувствовал: она проникла в мою кровь, как вирус. Опасный. Смертельный.

Не помню, как я доехал до дома. Не помню, как разделся и лег.

Знаю только, что эту ночь я провел без сна.

Разве я мог спать, если душа моя сгорала в ожидании следующей встречи? Неужели я увижу ее не через год, не через десять лет? Неужели это случится завтра?

Глава 5

Все следующие дни, жизнь моя текла по установленному распорядку. Каждое утро в девять часов я приходил на работу, уходил в полвосьмого, перекусывал в уютном кафе у обочины по Воткинскому шоссе по дороге ведущей к дому директора, проглатывал легкий ужин и ровно в восемь звонил в дверь своего директора. Часа полтора мы с Рудольфом Вахтанговичем обсуждали все текущие дела, потом я уходил и садился в свою машину, где меня ждала Елена.

Ради этого момента я и жил все последние дни. Все остальное превратилось в вынужденную обязанность, от которой я хотел отделаться как можно быстрее. И лишь когда я говорил охраннику: «Спокойной ночи» – и слышал, как за мной закрывалась входная дверь, тогда, и только тогда, я действительно начинал жить.

Она училась водить, а я – терять рассудок. Её прикосновения, взгляды, лёгкий запах духов – всё будоражило.

С половины десятого до одиннадцати мы с Леной колесили по пустым улицам, избегая оживленных главных дорог. Говорили мало: во время разговора она никак не могла сосредоточиться на вождении, и машина начинала вилять из стороны в сторону. Кроме того, ощущение власти над машиной приводило ее в неописуемый восторг, и прерывать это упоение мне не хотелось. И только когда машина подкатывала к железным решетчатым воротам дома директора несколько минут мы разговаривали.

За эти три вечера я влюбился в нее до такой степени, что мне стоило огромных усилий не выказывать своих чувств.

Никаких признаков поощрения с ее стороны я не замечал. Она обращалась со мной как с другом, общество которого ей приятно, и не более того.

Гораздо больше меня беспокоило мое собственное к ней отношение. Я был уверен, что при малейшем поощрении с ее стороны я не смогу удержать себя в руках.

Я прекрасно сознавал, что играю с огнем. Если Рудолф Вахтангович узнает о том, что происходит за его спиной, он тут же выкинет меня пинком. В первый вечер она сказала, что он ярый собственник. Я сам знал его достаточно хорошо и не сомневался: он и секунды не потерпит, чтобы я развлекался с его женой, пусть даже наши отношения будут десять раз платоническими. Нужно прекратить эти встречи, пока не поздно, говорил я себе, но потом убеждал себя: раз Елена в меня не влюбляется, никакого вреда наши занятия принести не могут.

Когда мы прощались в конце третьего вечера, я напомнил ей, что завтра вечером не приеду.

– Рудольф Вахтангович отпускает меня на выходные, – объяснил я. – Так что завтра меня не будет.

– Что же, значит, завтра я останусь без урока? – спросила она, круто повернувшись ко мне на сиденье.

– Да, теперь только в понедельник вечером.

– Вы куда-нибудь уезжаете?

– Нет, никуда.

– Так почему вы не можете приехать, как всегда? В дом не входите, встретимся прямо здесь. Или вам не хочется?

– Дело не в том, что мне не хочется. Просто временами меня это беспокоит, – ответил я, глядя на нее. – Ведь, если о наших уроках узнает ваш муж, он придет в бешенство.

Она засмеялась – смех у нее был на редкость заразительный, – положила обе руки мне на запястье и легонько его качнула.

– Он просто лопнет от злости. Ну и пусть лопается, правда? Да все равно он ничего не узнает.

– Но вас могут увидеть охранник или домработница…

– Они никогда не выходят по вечерам, но давайте знаете, что сделаем? Встретимся у вас. Я приеду на велосипеде. Можно? Я очень хочу посмотреть, как вы живете.

Сердце мое неистово заколотилось.

– Лучше не надо. Нет, приезжать ко мне вы не должны. Если вы хотите получить завтра урок, я приеду сюда ровно в девять, но только если вы очень этого хотите.

Она открыла дверцу и выскользнула из машины, потом повернулась и посмотрела на меня через открытое окно.

«– Вы ужасно милый, Александр», – произнесла она. – Скажите, я ведь делаю успехи, а? Скоро уже смогу сдавать на права?

– Да, успех налицо, – хрипло произнес я. Ну почему я не могу обнять ее и прижаться губами к ее губам, таким манящим? – Ладно. Увидимся завтра.

Дома я налил себе рюмку водки, сел в кресло и принялся обдумывать положение.

С нашей первой встречи прошло пять дней, но в жизни своей я не влюблялся так сильно. Понимала ли она это? Или вполне искренне верила, будто я готов рисковать расположением директора только ради того, чтобы поучить ее водить машину?

Меня сильно обеспокоило ее предложение приехать ко мне. Я как-то говорил ей, что живу я один. Что же это – намек, что она готова ответить мне взаимностью?

Это маловероятно, с неохотой признался я себе. Я был для нее услужливым другом, который любезно согласился научить ее водить машину и который доставлял ей массу удовольствия, не ожидая ничего получить взамен. Во всяком случае, предполагать что-то другое у меня не было никаких оснований.

Далее, говорил я себе, надо выяснить еще одно: понимает ли она, как я рискую? Я ведь ставлю на карту свое будущее. Если директор узнает о наших встречах, моя предстоящая поездка в Москву улетучится как облако.

Я долго не мог заснуть. Естественно, на работу я пришел не выспавшийся и злой и был счастлив, когда рабочий день окончился. Я захватил с собой кое-какие бумаги, решив посмотреть их в выходные.

В эту минуту вошла Надежда – она с покорным терпением сносила мою раздражительность – и дала мне на подпись еще несколько писем.

– Черт! – рявкнул я. – Неужели я еще не все подписал?

– Здесь всего восемь писем, – миролюбиво ответила она.

Вытащив ручку, я поспешно нацарапал на письмах свою подпись, затем выпрямился и сказал:

– В понедельник приду пораньше. А сейчас смываюсь. Уже больше шести?

– Почти половина седьмого. Куда-нибудь уезжаешь?

Я исподлобья взглянул на нее:

– Не знаю. Возможно. Может, погуляю по парку.

– Надеюсь, хоть немножко отдохнешь. Не переживай, Саша, у тебя все идет отлично.

В любое другое время я обязательно воспрянул бы духом после такой похвалы, но сейчас только разозлился.

– И не думаю переживать, – бросил я. – В понедельник увидимся. – И, кивнув, вышел, читая в ее удивленных глазах обиду. Мой тон был достаточно груб, на столько что Надя могла бы даже обидится, но я этого не понимал.

Когда я проходил по коридору, из своего кабинета вышел Фролов:

– До вокзала подвезешь?

– Давай.

Сейчас его общество было мне совсем ни к чему, но отказать я не мог – он знал, что по дороге домой я еду мимо вокзала.

В лифте Дима спросил:

– Сегодня ты к директору едешь?

– Нет. На выходные он меня отпустил. Хочу повалятся в теплой ванной с кружечкой пива.

Мы сели в машину.

– А чего же ты последние два дня на людей бросаешься? Сегодня днем невинную сотрудницу до слез довел.

– Эта сотрудница дура! Три раза я ее просил соединить меня с заказчиком – и все без толку.

– Так был не доступен телефон! А волшебной палочки у нее нет.

Я завел двигатель.

– Какого черта, Дмитрий? Мне твоя критика совершенно не нужна.

– Ну вот, пожалуйста, – хмыкнул Дима, устраиваясь поудобнее на сиденье. – Теперь, стало быть, моя очередь. Если ты, друг любезный, считаешь, что ты у нас теперь крупная птица и держать себя надо соответственно, я тебя одергивать не собираюсь. Просто советую чуть сбросить обороты. Уж слишком ты весь окунулся в работу под поручительством директора.

Конечно же, он был прав, и мне вдруг стало стыдно.

– Извини. В понедельник я буду в норме.

– Да брось ты, – великодушно заявил Дмитрий. – Ясно, на твоей шее сейчас висит много собак. – Он сменил тему разговора: – Машинка у тебя хорошая, не стучит – такая красавица!

– Я всегда хотел себе машину Кошельком, правда, пришлось здорово потрясти, но она того стоит. Она у меня уже больше года, а я все не нарадуюсь.

– Понятно. Если в Москве дело выгорит и, если директор поднимет мне зарплату, куплю себе машину. Уж как-нибудь поднатужусь. – сказал Дима.

– Если мы получим эту работу в Москве, Дмитрий, повышение тебе будет – это я беру на себя.

– А никаких новых разговоров не было насчет Москвы? Директор про это не вспоминал?

– Говорил вчера вечером. По-моему, дело в шляпе. Он спрашивал, когда я смогу в акционерный фонд внести свои инвестиции.

– А ты уверен, Саша, что ничем не рискуешь, вкладывая деньги в одно с ним дело?

– Абсолютно. Открыть офис в Москве – что может быть рисков! Вложив долю, я, помимо зарплаты, буду получать пять процентов от общего дохода акционерного общества. Надо быть идиотом, чтобы упустить такую возможность. Вести дела я буду более или менее самостоятельно, так что свою долю в обиду не дам.

– Эх, если бы у меня были сейчас деньги! – вздохнул Дмитрий. – Пять процентов от общего дохода! Так ты быстро сколотишь свое состояние, Саша.

Руки мои крепче сжали руль. Сколочу капитальчик, подумал я, если Рудольф Вахтангович не разнюхает про мои амурные дела с его женой. А капитальчика этого может хватить и на то, чтобы увести Елену от ее мужа.

– Многое будет зависеть от нас самих, Дима, как мы поставим дело.

– И когда у тебя будут денежки?

– Деньги будут через несколько дней. Я сказал своей сестре, что продаю свою долю в родительской квартире.

У вокзала я сбавил скорость.

«– Ну, спасибо, Александр», – сказал Дима, вылезая из машины. – Может, когда-нибудь я откуплю у тебя эту тачку. – И он похлопал машину по крылу. – Ты-то, когда переберешься в Москву, замахнешься небось на «иномарку»? Ну что, продашь мне эту ласточку?

– Ты сначала деньги скопи, потом поговорим, – отшутился я. – Но в принципе все возможно. Ну, пока. Счастливо отдохнуть.

Без одной минуты девять я подкатил к высоким железным воротам, охранявшим вход в дом директора.

В тени деревьев меня ждала Лена.

Быстрыми шагами она пошла мне навстречу, и я распахнул дверцу водителя. На Елене было светло-красное платье с расклешенной короткой юбкой, а волосы перехвачены узкой лентой. Едва ли нашелся бы мужчина, который устоял бы перед такой красавицей.

Я подвинулся на сиденье, и она села за баранку.

– Привет, – с улыбкой произнесла она. – Какая точность! Как вам нравится мое платье? Я его надела специально для вас.

– Оно сногсшибательно, – не удержался я. – Как и вы сами.

Она счастливо засмеялась.

– Вы так думаете? Честно?

– Честно – взволновано произнес я

Наверное, что-то в моем голосе насторожило ее, потому что она быстро взглянула на меня. Однако я сидел спиной к освещению, и видеть выражение моего лица она не могла.

– Ну, куда поедем? – спросила я.

– Давайте поедем к Ижевскому пруду. Я хочу купаться.

– Согласен.

В этот вечер жажды скорости у нее не было. Она ровно держала 40 км/час в час и на этой скорости вела машину вполне прилично.

Свернув с шоссе, мы проехали немного по боковой дороге, а потом выбрались на узкую грунтовую, по направлению к Ижу.

Она вела машину расслабленно, что-то мурлыкая себе под нос, руки лежали на руле спокойно, не сжимая его мертвой хваткой. Я с горечью подумал, что скоро она будет готова сдать на права и нашим урокам придет конец.

Мы медленно ехали по грунтовой дороге. После крутого поворота мы увидели перед собой широкую полосу песка, пальмы и океан, светившийся зеркалом в лунном свете.

– Какая красота! – восхищенно произнесла она. Это были ее первые слова после того, как мы отъехали от дома директора – Вы даже не представляете, Александр, сколько удовольствия я получаю от вождения. А вожу я уже неплохо, верно? Нет, правда, сейчас уже ничего?

– Кое-чем похвастаться можно. Но сдавать на права еще рановато. К примеру, вы не пробовали подавать машину назад. Может, хотите рискнуть сейчас?

Она покачала головой:

– Нет. Не сейчас.

Пустынной дорогой мы съехали к реке. Лена притормозила, чуть повернула руль, и машина свернула с дороги на мягкую траву. Елена выключила зажигание.

Сжав вспотевшие руки, я сидел не двигаясь, сердце мое замерло. Нас окружали камыши, за которыми плескалась вода. Стальной свет луны освещал луг далеко. Бережок был пустынным: ни людей, ни машин – ничего. Можно было подумать, что, кроме нас двоих, во всем мире никого нет.

–Сегодня жарко. Река теплая.  Я буду купаться, – заявила Лена. – А вы?

Такого предложения я не ожидал.

– Кажется, вы собирались учиться водить. У нас не так уж много времени. Сейчас без двадцати десять.

– Я сказала мужу, что иду в кино, так что он меня ждет не раньше двенадцати. – Она открыла дверцу и выпрыгнула на траву. – Здесь совсем никого нет. Весь берег принадлежит нам. Если не хотите купаться, подождите меня в машине.

Она сбросила туфли, расстегнула молнию – и платье упало к ногам. Под ним – чёрный купальник-бикини, едва прикрывающий грудь и бёдра. Кожа – золотистая, гладкая, без единого изъяна. Ноги – длинные, с лёгким загаром. Язычок – маленький, розовый, как у кошечки.

– Вы идёте со мной? – спросила она и медленно направилась в сторону воды.

Что ж, наверное, это не тот вопрос, который мучил меня всю ночь. Разве она привезла бы меня в такое уединенное место, если бы не хотела сблизиться со мной? В голове не осталось никакого напоминания о том, что она чужая жена.

Я не обратил внимания на колокольчик, отчаянно зазвеневший у меня в мозгу. «Это жена директора, – вызванивал он. – Сделай еще один шаг – и будешь жалеть об этом всю жизнь».

Но я отмахнулся от колокольчика. Тяжело дыша, с колотящимся сердцем, я разделся и пошел за ней.

Я догнал ее, и она с улыбкой обернулась:

– Я была уверена, что вы придете. Знаете, я люблю купаться на пустынных пляжах, но муж мне никогда этого не позволял.

– Похоже, вы только тем и занимаетесь, что нарушаете запреты своего мужа, – и все это при моем участии, – заметил я, шагая с ней рядом.

– Вот поэтому вы мне и нравитесь, – хитро улыбнулась она.

Когда мы вошли в воду по колено, она вдруг побежала и с легким всплеском окунулась с головой вынырнула и поплыла.

Если ее успехи в вождении были пока невелики, то в плавании она была способной. Я понял, что пытаться догнать ее – дело бесполезное. Проплыв метров сто, она развернулась и почти так же быстро поплыла обратно.

Мы купались. Она плавала вокруг меня, то приближаясь, то отдаляясь. Вода стекала по её телу, подчёркивая каждый изгиб. Я смотрел на её грудь, на живот, на бёдра – и чувствовал, как внутри всё горит.

Вода была теплая, но оценивать все ее прелести я больше не мог. Я думал лишь об одном: скорей бы она наплавалась и вышла из воды.

Она отплыла в сторону, потом снова приблизилась и некоторое время плавала вокруг меня.

Так мы молча плавали несколько минут, и это были самые длинные минуты в моей жизни. В конце концов нервы у меня не выдержали.

– Давайте возвращаться.

Я поплыл к берегу, она – рядом.

Мы вышли из воды и зашагали к тому месту, где она оставили одежду. Вдруг она спросила:

– А что вы делаете завтра, Саша?

– Ничего.

– Может, уедем куда-нибудь? Устроим пикник?

– Нас могут увидеть.

– Я надену шляпу, очки… Никто не узнает.

Я смотрел на неё – и понимал: если я соглашусь, не смогу остановиться.

«– Скажите мужу о том, что хотите провести целый день со мной», – сказал я резко. – Если он разрешит – я к вашим услугам.

Она замерла.

– Вы знаете, он не разрешит…

– Он не любит, чтобы я общалась с другими мужчинами.

– А это почему? Он вам не доверяет?

Напрягшись, она молчала, только во все глаза глядела на меня.

– Может быть, он боится, что, если вы будете общаться с другими мужчинами, у него вырастут рога? – зло спросил я.

– Александр! Ну что случилось? Почему вы вдруг так рассердились? Почему вы говорите со мной так грубо?

– Тогда зачем вы это предлагаете?

– Я не знаю… Александр, ну пожалуйста, зачем вы так… Если вы не перестанете, я уйду пешком одна.

Она встала, повернулась спиной, прямо на моих глазах сняла купальник и накинула платье – на голое тело. Никакого белья.

– Александр… зачем вы стали разговаривать очень грубо? Зачем вы так?

– Зачем я так? – с трудом сдерживаясь, переспросил я. – Вам не нравится? Но вы же не целомудренное девочка, а замужняя женщина и должны хорошо понимать, какие мысли бывают в голове у мужчины, когда красивая молодая женщина тайно привозит его в уединенное место, где нет ни души, к тому же далеко не в детское время. Или вы настолько глупы, что не понимаете этого?

Она дернулась назад, как от удара. На лице ее застыл и отразился гнев.

Я схватил её за руку, притянул к себе. Наши лица оказались в сантиметре друг от друга. Её дыхание – тёплое, прерывистое. Губы – влажные, приоткрытые.

– Ты влюблена в меня, Лена?

Она дрогнула.

– Нет… откуда вы взяли?

Я не выдержал. Прильнул к её губам. Ее спина выгнулась как у лани. Она сопротивлялась, но в этом сопротивлении чувствовалась не ненависть, а страх. Страх перед тем, что уже ничего невозможно остановить.

Высвободив одну руку она со всего маха ударила меня по лицу.

Удар сразу же привел меня в чувство.

Я отпустил ее, она вскочила на ноги и побежала к машине.

Я сидел, не двигаясь и смотрел в сторону реки. Вдруг в тишине затарахтел двигатель моей машины.

Я вскочил на ноги.

Машина уже двигалась.

– Елена! Стойте! Лена!

Двигатель взревел, машина, прыгая по неровностям дороги, сделала немыслимый разворот и помчалась дальше.

– Лена!

Я бросился вдогонку, но понял, что догонять бесполезно и тут же остановился.

Сжав кулаки, я стоял и слушал затихающий гул двигателя моей машины. Машина скрылась из вида.

Глава 6

Мне потребовалось сорок минут, чтобы пешком добраться до дома.