Механическое солнце

1.Мертвый дирижабль

Констебль Александр Лиман никогда не видел самолет. Одно дело величественные дирижабли, проплывающие над черепичными крышами столицы Архипелага. Они внушали уважение и страх одним своим видом. Особенно боевые летающие крепости, изредка заходящие в ремонтные доки. Но аэроплан вызывал только удивление своим видом и неуместным шумом. Под низкими дождевыми тучами он казался маленьким черным крестиком, который рокоча двигателями спешил на единственную крохотную посадочную полосу столичного острова.

Да, никогда прежде самолеты констебль не видел и заранее их не любил. В Охранной службе бытовало мнение, что аэроплан может принести только дурные вести. Обычно любую корреспонденцию доставляли в столицу рейсовыми воздушными кораблями, но, когда требовалось отправить что-то действительно важное, что при этом не стоило сообщать в радиоэфире, пользовались услугами авиации. Срочные и, тем более, секретные письма хорошими не бывали никогда.

Лиман застегнул верхнюю пуговицу на воротнике, потянулся было к выставленному на стойке глиняному блюдцу, чтобы бросить несколько монет и вдруг заметил пятно на рукаве. Молочно-белое, мокрое и еще теплое, оно напоминало очертаниями то ли медузу, то ли лицо окружного легария – в обоих случаях неприятно. То, что простой водой тут не обойтись и придется раскошелиться на химчистку – неприятно вдвойне.

– Что-нибудь еще желаете?

Хозяин кофейни обслуживал сам и был крайне приветлив. Он радовался удачному месту для его скромного заведения, щедрым заказам и почти полному отсутствию конкурентов. Ближайшая ресторация находилась почти в кватруме от центра и ничего кроме травяных супов не предлагала.

– Еще один кофе. В этом я, кажется, искупал китель? – сказал Лиман.

– Если только не в чашке, как прошлый раз. Вы мне ее все еще не вернули.

– Я ее разбил, еще не дойдя до офиса. Случайно, конечно.

– Печально. Значит с вас полталера за картонный стаканчик. Знаете такие новомодные, – он повертел пальцами, словно держал стакан в них, – завозят из Конкордии. Если мыть аккуратно – можно использовать еще трижды.

Лиман вздохнул и полез в карман за кошельком.

– И за разбитую чашку еще полтора, будьте добры. Расходы как-никак.

«Засранец», – подумал про себя Лиман, а вслух сказал: – Засранец! И разоритель. Ни уважения, ни почета к хранителю порядка.

– О, тут вы неправы, – улыбнулся хозяин. – Кофе я налью вам совершенно бесплатно.

За окном блестела еще мокрая после яростного ливня брусчатка. В лужах отражались яркие надписи мелких лавок через улицу. Неспешно вращались стрелки на массивных напольных часах и карманных хронометрах в витрине часовщика. Поблескивали медные и смоляные пластинки в музыкальном магазине, а книжная лавка завлекала разворотами новых альманахов с цветными иллюстрациями. Соседнее ателье укоризненно выглядывало из-под огромной вывески с пуговицей. Уже полгода как Лиман обещался заглянуть туда за новыми нашивками, но все откладывал. На старых уже с трудом читались его имя и класс. Имя Александр давно превратилось в плохо читаемое Лекс, а на эмблеме в виде руки с открытой ладонью, означающей должность окружного констебля, остались только два пальца.

Из раздумий Лимана вывел хозяин кафе. Помимо стакана с горячим кофе он держал в руках телефонную трубку, провод от которой тянулся в недра маленькой кухни.

– Это вас!

Лиман поморщился и потянулся к трубке.

– Арина, отстань. Я обедаю.

У Арины был низкий хриплый голос, и разговаривая с ней исключительно по телефону, можно было представить себе величественную даму из самого пыльного отдела городского архива, общаться с которой желательно исключительно посредством пневмопочты. Но Арине едва ли еще пока исполнилось двадцать, зато три из них она уже проработала секретарем Лимана.

– Вас ищет легарий, – сообщила она вместо извинений. – Ему звонил префект. Через час они ожидают вас в порту, в четвертом доке. Точно в четвертом, потому что он повторил дважды.

Лиман поднялся, вернул хозяину трубку и с опаской посмотрел на картонный стакан.

– Если я обожгу себе пальцы, следующий обед за счет заведения.

Кофе оказался ожидаемо едва теплым.

Ливень хлестал город почти час, и улицы быстро превратились в реки, которые бурля и пенясь понеслись в сторону океана. Сейчас только огромные лужи блестели в низинах ловя крупные капли, падающие с железных фонарей. Но грозовые тучи, бесшумно клокоча, вновь собирались на горизонте.

Лиман остановился на углу серого кирпичного дома, в котором помимо кафе ютились замшелая гостиница и кожевенная мастерская. Из приоткрытых дверей мастерской тянуло скипидаром и краской. Он снял с со стакана тонкую картонную крышку, встал поудобнее, опираясь на трость. В голове все еще звучал хриплый голос Арины.

«Еще звонили по делу Торопа. Легарий не подписал ордер на обыск, а без него мы ничего не сможем сделать. Включите свое природное обаяние и попросите у его помощницы печать в конце концов. Но сначала порт – это важнее».

«Вместо меня не сходишь?» – осторожно предложил Лиман.

«Заманчиво, но нет. Не хочу. Что передать легарию, если будет снова звонить?»

«Арина, просто напомни ему, что порт уже два года как не входит в мой округ»

Передача воздушного порта округу констебля Новака была неприятным событием, тем не менее освободившем его от целой кипы мелких дел, связанных в основном с торговыми нарушениями. Добрая половина документации порта проходила через офис Лимана, причем зачастую требовалась просто его подпись и печать, но стол был, как правило, просто похоронен под папками и всевозможными конвертами с кучей марок. После передачи порта, Лиман с удивлением обнаружил, что у него есть пресс-папье, а также нашел агатовую ручку с бронзовым пером – подарок на день окончания академии. И все-таки по какой-то неведомой причине надзор за воздушным портом оставался престижным и был предметом личной гордости Новака.

«Так вы будете?»

«Можно подумать, у меня есть выбор»

«Тогда закажите машину и езжайте в порт. Вас ждут. Машину, а не как обычно»

– А не как обычно…, – повторил Лиман и усмехнулся.

Колеса пролетевшего мимо автомобиля выбили из глубокой лужи целый грязный фонтан.

– Вот черт! – Лиман брезгливо взглянул на быстро впитывающиеся в китель и брюки пятна. На стаканчике дрожали крупные грязные капли. – Черт!

Стакан полетел в урну. Предвкушение первого глотка застряло в горле. Констебль отметил про себя, что начинался день куда лучше – с банальной изжоги и кучи свежих папок, заботливо разложенных на столе Ариной.

***

Когда-то вагоны подвесной дороги отправлялись точно по расписанию. Одна из станций возвышалась над кварталом невысокой пирамидой с усеченной вершиной. От нее уходил к далеким холмам одинокий блестящий рельс.

Ветер разорвал тучи, обнажив глубокое темно-синее небо. Остановившись у широкой лестницы, ведущей на посадочную площадку, Лиман посмотрел вверх. Отыскал два бледных полумесяца в разрыве облаков: Ганимед и Ио. Один совсем тонкий и едва заметный ютился у края Планеты. Обычно такие виды безмятежного неба успокаивали, приводили в порядок мысли в голове. Но все портил темный крестик аэроплана, поспешно покидающий остров. Связать в голове этот идиотский механизм в небе и внезапный и странный вызов в порт несложно, труднее приплести сюда обдавший грязной жижей из лужи паровой автомобиль. Не зря говорят, что аэропланы приносят только беды.

До воздушного порта минут сорок неспешного пути вдоль ржавого рельса, включая переход по длинному коридору, соединяющему терминалы с давно заброшенной станцией. За это время можно было вполне подготовиться к встрече с легарием и констеблем Новаком, которому разве что на лбу не хватало выписки о том, что порт теперь под его юрисдикцией. Против префекта Лиман ничего не имел, но предпочел бы видеться и с ним пореже.

Внизу под рельсовой дорогой лежали кварталы столицы, в основном черепично-красные, разрезанные узкими улочками и широкими дорогами, проходящими от морского порта на восток и юго-восток. Зеленый треугольник городского парка вклинивался между портом и деловым кварталом. За ним виднелись паруса торговых кораблей, а еще дальше трубы гидролизных фабрик, производящих водород для дирижаблей, и аммиачных мануфактур. Других производств тут не было. Хотя и эти городской совет уже давно считал опасными и пытался вытеснить на соседние острова. Скорее всего так и случилось бы, если бы не щедрые налоги и протекция клана Морша, владевшего фабриками уже без малого двести лет. Между полуголым парком и рабочими кварталами под холмами вдоль всего побережья тянулся его, Лимана, округ, включающий помимо трех улиц и двух поселений, маяк и городскую библиотеку. Тут он присягнул пятнадцать лет назад надзирать за порядком и соблюдением законов. И, в общем то, выполнять все эти обязанности было несложно, учитывая, что районы округа славились относительной тишиной. Констебль Новак был вынужден держать в офисе трех помощников с лицензиями на оружие, в то время как Лиман вполне справлялся имея в штате только часто болеющую Арину. Достанься ему порт, как у прежнего констебля этого округа, с его рынками и трущобами, карманниками и жуликами всех мастей или мануфактура с рабочими трущобами, где ветхие домишки чередовались с барами, место Арины занимали бы два вооруженных до зубов амбала.

Одиннадцать констеблей города составляли Охранную службу, которая, впрочем, никакого руководства над собой не имела, кроме окружных легариев, выдающих ордера и подписывающих разрешения на аресты и обыски. При слаженных действиях и условии, что с легарием повезет, работа становилась легкой и безоблачной. Констеблю Лиману не слишком повезло. Его легарий был человеком своеобразным и не питающим теплых чувств ни к констеблю лично, ни к своей работе в целом, ни к столице.

Город остался в стороне, а под ржавым рельсом и бетонной опорой раскинулись лесистые склоны холмов. Лиман шел по тонкому железному скелету моста, тянувшегося вдоль монорельса, кутаясь в китель под порывами сырого морского ветра. Его трость постукивала по настилу, в котором тут и там зияли дыры вместо прогнивших досок. Неспешный путь, который вряд ли можно сократить имея даже обе здоровые ноги. Тонкий рельс и узкий мост – шириной не больше полукварта, каждый шаг выверен и точен. Никто не рискнул бы соваться сюда на высоту, особенно в ветреную погоду, кроме ремонтников и констебля Лимана.

На холмах возвышались огромные стыковочные мачты. Тени от пришвартованных дирижаблей падали на строения порта и грузового терминала. Ровные и неподвижные они зависли в небе, касаясь острыми носами стальных мачт. По тросам неторопливо спускались цепочки контейнеров. Только один дирижабль держался слегка в стороне. К гондоле с затемненными окнами были перекинуты воздушные мостики, а в транспортировочные крючья под носом и гондолой были продеты крепкие толстые канаты. Так дозволялось делать только при аресте судна.

– Лекс! – префект зашагал к нему от небольшой группы людей, собравшихся у входа на перекидной мостик. Не его лысой голове и медных пуговицах блестело солнце. В отличие от своих предшественников, перфект столицы Огюст Морша никогда не носил дорогих кителей, довольствуясь неплохим, впрочем, костюмом, на который перешивал медные пуговицы с литерами клана. – Никакой пунктуальности, но верность традициям – заставляете нас ждать.

Он скользнул взглядом по кителю Лимана, на котором еще не высохли бурые пятна, поморщился.

– Виноват. В такое время машину не заказать.

– Машину… Вы видели твой силуэт на рельсе четверть часа назад. Твой протест забавен, но не всегда уместен, – он постучал пальцем по часам на руке.

– В следующий раз помчусь как белка, – сказал Лиман.

Перфект взглянул на его трость и промолчал.

– Ладно, это легарий Ольбер настоял на твоем приходе. Понимаю, у вас там что-то личное, но слово легария – это слово легария.

– Что-нибудь серьезное? – Лиман кивнул в сторону дирижабля, закрывавшего половину неба. Сковывающие его тросы натянулись под порывами ветра.

– Скорее непонятное. А непонятное, знаешь ли, хуже всего.

Они подошли к людям у мостика. Легарий Ольбер не ответил на приветствие, только удовлетворенно хмыкнул, указав на часы. Огромные зеркальные очки скрывали большую часть его сухого лица. Он держал тонкогубый рот плотно закрытым, но в воздухе все равно держался тонкий винный запах. Констебль Новак едва заметно поклонился и улыбнувшись постучал пальцем по своей новенькой нашивке. Возможно, он менял их ежедневно и даже имел запасной комплект в офисе. Лиман поклонился в ответ. Невысокий незнакомый парень в сером мешковатом костюме протянул руку.

– Знакомься, Лекс. Наш гость – Хета.

– Хета Первый Рой, – добавил незнакомец и улыбнулся. – Прибыл на аэроплане около часа назад. Думаю, вы видели. Не могли не видеть.

– Не заметил, – Лиман пожал тонкую руку. Как и все жители города Жерло, Рой выглядел не слишком спортивно и показывал беспокойство нахождением вдали от привычных архивов и библиотечных залов. А вот на островном ланге они говорили практически без акцента, только непривычно долго думали над каждым словом.

Рой растерянно взглянул на префекта, но тот только пожал плечами.

– Александр Лиман, – представил он. – Констебль округа, который под нами и к западу отсюда. Лучший констебль города, как вы и просили, – издевки в голосе не заметить было невозможно. – Новак, пожалуйста, без обид.

Новак развел руками.

– Подпишусь под каждым словом. Каждому из нас еще предстоит поучиться у констебля, особенно безупречному стилю.

Лиман промолчал.

– Приступим, если вы не против, – отозвался легарий, надевая перчатки. – Я не против любезностей, но мы тут сегодня не за этим.

– Да, – спохватился префект, – пойдемте.

Он достал ключ и принялся открывать замки на цепях, перегораживающих проход на навесной мост.

Лиман взглянул вдаль под брюхо воздушного корабля. Над океаном бушевала гроза.

– Рейсовый дирижабль «Сома» запросил стыковку одиннадцать часов назад, но по данным диспетчера корабль должен был в это время находиться над проливом между Близнецами, что почти в пяти сотнях кватрумов отсюда. На запросы о причине смены курса корабль не отвечал, но продолжал просить стыковку. Диспетчер решил, что на борту чрезвычайная ситуация и разрешил направить судно к запасной мачте. Но воздушное судно, вопреки распоряжению диспетчера, бросило трос к центральному стыковочному узлу.

Лиман смотрел на покачивающийся светло-коричневый корпус, к которому вел мост.

– Спустя полчаса после стыковки, – продолжал префект, – ремонтная бригада поднялась на борт, поскольку по трапам никто не сходил.

– Полагаю, что корабль был пуст, – предположил Лиман. Истории о дирижаблях-призраках иногда появлялись дневных газетах, впрочем, о них быстро забывали. Лиман изредка предлагал штрафовать писак и макать их носом в чернила, но Арина только фыркала и принималась читать абсурдные заголовки вслух.

– Если бы. Одиннадцать пассажиров, два пилота и стюард были мертвы. Причем без следов насильственной смерти. Пассажиры продолжали сидеть в своих креслах, у одного даже осталась газета в руках. Но никто не подавал признаков жизни. Впрочем, сейчас сами все увидите.

– Они еще там?

– Разумеется они там!

Новак оттеснил остальных от ограждения и прошел на мост первым.

– Я распорядился ничего не трогать. Ситуация не совсем обычная, как вы понимаете. К тому же, ни я ни мой легарий не хотим нести ответственность за нарушение карантина.

– Вас всегда украшала честность, – усмехнулся Лиман.

Новак в ответ постучал пальцем по нашивке.

Мостик покачивался на ветру. Над ним нависла громада дирижабля. Высоко наверху поскрипывали тросы, удерживающие воздушный корабль. Лиман пошел за остальными. Двери гондолы были совсем рядом, когда за несколько шагов до них его остановил Новак.

– Знаешь, я даже рад, что все это разгребать не мне. Все-таки четырнадцать мертвецов. У меня за год столько не наберется. Так что в любом случае – без обид.

– Я думал, что воздушный порт теперь окончательно твой, – напомнил Лиман.

– Не все так просто, – он подошел к самому краю и перегнулся через ограду. – Вот там внизу, видишь? Ну, подойди. Вот там моя территория. А тут, как не печально звучит, я на твоей. Не понимаешь почему, верно? Я тоже не сразу смекнул. Но ключ к ответу плетется сейчас по мостику перед тобой взмокший от страха и боится смотреть по сторонам.

Лиман мельком взглянул на Роя, достал из кармана перчатки и натянул их на замерзшие пальцы. Теплее не стало, но рукоять трости перестала скользить в руке.

– Что бы там ни было, в свой отпуск я уйду точно в срок, – заметил он. – Такое свинство чересчур даже для тебя, Новак.

– Разумеется, ты справишься, – усмехнулся Новак. – Лучший констебль города, как я слышал.

Порыв ветра качнул мостик под ними. Лиман вцепился пальцами в трос. На мгновение ему показалось, что громада дирижабля накренилась и падает прямо на мост. Фигурки рабочих далеко внизу были едва заметны. Из ремонтных доков поднимались клубы пара.

– Прошу, – Новак открыл ключом входные двери гондолы. – Напоминаю, что нужно соблюдать осторожность и не снимать перчатки.

За долгие годы службы Лиман ни разу не видел столько мертвых людей. Даже в тот год, когда пожар в доках и взрыв паровых котлов превратил эту часть порта в руины. Тогда обожженные и обваренные горячим паром рабочие корчились на настилах терминала – те, кому посчастливилось не оказаться под завалами. Но удалось спасти многих, кроме шести человек из бригады, обслуживающей котлы. Сейчас же на паркетных досках пассажирской гондолы под янтарным светом, льющимся из окон, застыли целых семь скрюченных тел. Они стояли на смотровой площадке и, видимо, любовались океаном, когда внезапно их настигла смерть. Никаких следов борьбы или попытки скрыться от неведомой угрозы. Еще пятеро сидели в креслах. У прохода, уронив голову на грудь, застыл старик. Его шляпа откатилась на два шага по коридору. Лиман задумчиво поднял ее и положил старику на колени. К лацкану плотного клетчатого пиджака была прицеплена визитка – доктор Ош. На соседнем кресле, прислонившись лицом к холодному стеклу, застыла девушка. Ее глаза были открыты, лицо спокойно, словно она продолжала вглядываться в морской горизонт. Лиман потянулся, чтобы коснуться пальцами ее плеча. Казалось, что от прикосновения она тут же очнется, улыбнется рассеяно и спросит, что происходит.

Лиман поморщился, опустившись на одно колено. Пристроил трость рядом. Спокойное лицо девушки было совсем рядом. Шелковистые пряди темных волос прикрывали одну ее щеку. Лиман всматривался в ее профиль. Линия округлого лба плавно переходила в слегка вздернутый нос, минуя тонкие брови. Губы были слегка приоткрыты, на них блестела едва заметная помада. Прозрачные глаза смотрели в окно, за которым снова начинался дождь.

– Разрешите? – Рой протиснулся между констеблем и креслом, рукой в перчатке ощупал ворот жакета безымянной девушки, коснулся ее лица, от чего безвольная шея слегка повернулась. Теперь она не вглядывалась в море, а смотрела пустыми глазами на дощатый пол.

– Что вы делаете? – Лиман попытался убрать его руку.

– Помогите мне, – Рой протянул Лиману свой блокнот в толстом переплете и уже двумя руками потянулся к жакету. – Мне нужны посадочные талоны.

Он мял ее одежду, всовывал пальцы в плоские карманы. Голова девушки вздрагивала, ее лоб скользил по грязному стеклу.

– Перестаньте!

– Вот они, – Рой аккуратно выудил из внутреннего кармана жакета билет и всмотрелся в него сквозь очки. Лиман отпустил трость, поднялся, опираясь на подлокотник кресла. Рой с удивлением смотрел на него и поправлял очки.

– Что-то не так?

– Как ее звали? – спросил Лиман.

– Ира. Ира Ош.

Рой кивнул в сторону неподвижного старика.

– Вероятно дочь. Может быть жена. Нужно еще проверить. А вы что скажете обо всем этом?

Лиман устало вздохнул, бросил взгляд сквозь окно туда, где под клубящейся пеленой дождя где-то прятался среди улиц его офис.

– Скажу, что это точно не отравляющий газ. Гондола герметична и следы газа сохранились бы в ней до самой стыковки. Кроме того, никаких следов удушья. При удушье возникает паника. Никто не будет спокойно смотреть в окно и ждать смерти, даже если ты убежденный фаталист вроде того пассажира, – Лиман указал на молодого человека в дальнем кресле в желтом халате Солнечной церкви, перетянутом ярко-красным поясом. Его глаза были закрыты, а на плотно сжатых губах, казалось, застыла едва заметная улыбка.

– Думаю, он единственный кто был рад такому концу рейса, – заметил Рой. – Что еще?

– Исключаем разгерметизацию. Никаких следов обморожения нет, да и смерть от холода на такой высоте маловероятна. Меня больше интересует другое. Странным остается только одно – кто запрашивал разрешение на стыковку, если все мертвы?

Рой едва заметно улыбнулся.

– Вот как раз это загадкой и не является. Пойдемте со мной.

Лиман неохотно последовал к мостику.

Мостик отделялся от салона перегородкой с полупрозрачной дверью. Замок уже вскрыли. Оба пилота оставались в креслах. Один почти сполз вниз, и его рука касалась пола. Над приборной панелью застыло нечто странное, чего Лиман раньше не видел – обтекаемый прозрачный кожух, внутри которого щелкали мелкие шестеренки, замирали на мгновение, затем переключались едва заметные рычажки, и шестеренки продолжали свой ход. Чуть ниже над самым коммутатором крепились несколько миниатюрных валиков, которые используют для записи музыки и голосовых писем. Только эти были серебристые и намного меньше. Один неспешно вращался.

– Автопилот, – пояснил Рой. – Мануфактуры Близнецов начали оснащать ими свои корабли в прошлом году. По сути – усовершенствованный арифмометр с программируемыми модулями. Вести корабль по курсу и маневрировать, если нет шторма, он вполне способен. Даже скинуть стыковочные тросы к ближайшей мачте. А тут, я полагаю, голосовой аппарат, – он указал на валики под кожухом. – Надо же как-то делать запрос на стыковку. Если экипаж не отключает автопилот вблизи мачт, запрос отправляется автоматически.

Он вглядывался в жужжащие шестеренки. – Технологии Близнецов. Пока мы в Жерло собираем и бережем знания, считая инженерию недостойным занятием, кто-то творит будущее, – слегка обиженно проговорил Рой, словно отвечая на собственные мысли.

Лиман похлопал ладонью по кожуху.

– Эту штуку нужно демонтировать и оправить специалистам в город. Если тут есть подобие памяти, уже завтра отправитесь домой.

Лиман аккуратно прикрыл дверь мостика.

– Я сам вызвался, – тихо сказал Рой. – С этим кораблем нам придется разбираться вместе, поскольку таков порядок, но на любую мою помощь вы можете рассчитывать.

Лиман усмехнулся.

– По какой-то неведомой причине разгребать кучу мертвецов поручили мне, а не Новаку. Я, конечно, выясню почему, но это дело второе. Мне непонятно, зачем это вам – ученому человеку из Жерла.

– Вы принимаете это дело лишь по той причине, что в нем буду участвовать я, – пояснил Рой. – Иностранная канцелярия находится на вашей территории, а значит все дела, в которых замешаны иностранцы, также ваши.

– Превосходно, – вздохнул Лиман. Перед его глазами всплыло ухмыляющееся лицо Новака.

– Что касается меня, – Рой вздохнул, – все дело в книгах.

Легарий, Новак и префект совещались в стороне. Префект рассеянно махнул ему рукой. Новак не отрываясь смотрел на Лимана и задумчиво потирал подбородок.

– Книги, констебль Лиман. Самые обычные книги. Точнее, необычные.

Он нацепил тонкую перчатку и аккуратно извлек пухлый томик из рук профессора Оша.

– Откройте.

– Там скорее всего на конкордийском, – неуверенно сказал Лиман. Иностранных языков и наречий он не знал.

– И все же. Откройте книгу, констебль.

За толстым кожаным переплетом следовал пустой желтоватый лист. А за ним еще один. И еще. Вся книга оказалась абсолютно пустой.

– Не понимаю.

– Она пустая, Лиман. Как и все книги, которые я находил при подобных обстоятельствах. На конкордийском они зовутся «ливраморт», на диалекте Близнецов – «бокдефо». А у нас в Жерло просто – Книги, которые убивают.

***

Рабочий день подходил к концу. На фабриках далеко внизу под холмами заныла сирена. Клубы пара вырвались из-под гнета предохранительных клапанов и поплыли белым низким облаком над городом. Не спеша потянулись к станциям и остановкам вереницы рабочих и служащих. Вышли на линию дополнительные вагоны рельсового метро. Только порт продолжал работу, а давно закрытая ветка извилистой линией протянулась по темнеющему небу от него к паутине еще действующих линий внизу в городе. По ней, заметно прихрамывая, брел Лиман ругаясь на ветер и срывающиеся с низкого неба мелкие капли дождя.

Еще полчаса назад ему пожал руку префект, а Новак отпустил несмешную шутку про нашивки.

«И не спешите с отчетом», – ехидно сказал легарий. – «До утра еще полно времени».

Только Рой держался в стороне и все порывался подойти. Из кармана его мешковатого пиджака торчал пухлый блокнот. Был ли он случайной причиной неприятности или намеренно ввязался в это дело, но итог один – у Лимана очередная папка на столе с не самым простым делом. И симпатии к скромной фигуре гостя из Жерло это никак не добавляло. Рой, похоже, был не глуп и соваться с праздными разговорами не спешил.

Сейчас Лиман остался один. Он присел на каменную скамейку на пустой платформе, подмигнул предупреждающему фонарю над рельсом. Когда-то рельс гудел в ожидании приближающегося вагона, сейчас по нему пробегали только далекие отголоски работы других линий.

Лиман взглянул вниз. Там проплыла вереница переполненных вагонов на ветке ниже. Значит идти меньше кватрума. Главное, чтобы снова не обрушился ливень. Ему хотелось вернуться в офис, выкурить конкордийскую сигару, забрать денег из стола столько, сколько поместится в горсть и отправиться в узкие улочки рабочих трущоб, где можно найти настоящие душевные бары, а не вылизанные и причесанные заведения центра. Пить, пока последнее мертвое лицо несчастных пассажиров «Сомы» не смоется из памяти, и ехидные лица Новака и Ольбера не растворятся в голове вместе с остатками мечты о спокойном отпуске.

Гроза ушла на север. Сейчас ее всполохи поблескивали на линии горизонта в пене бурлящих облаков. А сквозь тонкую пелену над головой пробивался красновато-желтый свет Планеты.

Ржавый рельс вгрызался в бетонный тупик, обвитый порванной в клочья и потрепанной желтой лентой. На покосившейся табличке, предупреждавшей, что путь закрыт, устроилась сойка и торопливо чистила перья.

Лиман прошел на платформу, оглянулся с чувством хорошо проделанной работы. Закрытая ветка уходила вдаль и сливалась с темнотой неба. Он присел на каменную скамейку, вытянул ногу, потер ладонью ноющую голень.

– Лиман! Хорошо, что я вас нашел.

По платформе бежал Рой, прижимая к груди толстую папку, из которой норовили выскользнуть бумаги, и несколько тонких книжек. Лиман махнул рукой, подвинулся, хотя широкая лавка была свободна.

– Вы следили за мной? – с легким раздражением спросил Лиман.

– Нет, что вы! Префект довез меня сюда, сказал, что отсюда я легко доберусь до центра, – он пожевал губу и обеспокоенно оглядел платформу. – Лиман, можно мне с вами?

– Нет. Не думаю. Мой рабочий день закончен.

– Но нам многое еще нужно обсудить!

– В другой раз. Найдете мой офис в справочнике. Это не сложно, поверьте.

Рой растерянно кивнул.

– Мне тут не нравится. А города я боюсь. Жерло совсем не такой, а остров, откуда я прибыл, совсем маленький. Ваша столица, она просто…

– Большая? – подсказал Лиман.

– Огромная. И очень много места. Вы бы видели Жерло, Лиман, это настоящий муравейник.

– Я не знаю, что такое муравейник?

– Я вам могу объяснить.

– В другой раз.

Лиман поднялся. Судя по гулу рельса, спасительный вагон совсем рядом.

– Вам посоветовать отель в центре? – аккуратно поинтересовался он, взглянув на растерянного Роя.

– Я попробую найти…

– Тогда удачи!

Вагон метро мягко остановился на платформе, обдав клубами пара. Внутри было почти пусто. Только два сменщика спешили домой и девушка в форме телефонистки. В портах не доверяли коммутаторам.

На верхней станции зашли двое. Клерк в тонком пальто развернул газету. Заголовок на первой полосе сообщал, что пограничная охрана Конкордии задержала двух нарушителей на Матинель Тауне. Предположительно один из них мог оказаться ранее пропавшим членом семьи Морша. Лиман усмехнулся. Дома клана находились на территории Новака. Кое у кого намечалась длительная командировка в южное полушарие.

Офис Лимана находился под самой опорой, на которой возвышалась платформа станции. Тут узкая улочка вливалась в мощеный проспект и упиралась в провизорскую лавку. Между двумя домами с резными балконными решетками и цветными ставнями затерялся неприметный офис с единственным окном и непокрашенной дверью. На табличке значилось «Городской констебль А. Лиман», а ниже дети нарисовали забавную рыбу в фуражке, которую Лиман все забывал стереть.

На уличку падала тень опоры. Промчался вагон, и стекла в домах по обе стороны улицы задрожали. В тупике у рыбной лавки толпился народ.

Лиман толкнул дверь. Когда-то в ответ звякал колокольчик, теперь под потолком болтался только обрывок шнурка.

В серое окно лился тусклый свет уличных фонарей. Он выхватывал из темноты помещения лакированные углы старой мебели, когда-то конфискованной у портового дельца, да так и оставленной здесь, тяжелую вешалку для плащей, на которой болталось одинокое пальто, и рассохшиеся доски пола со следами давно стертой краски. Лицо девушки пряталось в тени узкого, но массивного шкафа, закрывающего часть окна, только кончики светлых неровно обрезанных по плечи волос ловили свет фонарей. Ее руки покоились на столе среди неровных стопок бумаг, папок и фигурок альбатросов.

– Арина, ты еще не ушла?

Лиман прислонил трость к вешалке, скинул промокший китель на спинку стула.

– Я ждала вас.

– Что-то случилось? – он усмехнулся. – Ладно, по затянувшемуся молчанию мог бы догадаться – отпуск и деньги. Выпиши себе четыре дня и возьми в сейфе сколько нужно.

Арина подалась вперед, уткнулась подбородком в скрещенные перед собой пальцы и теперь тусклый свет переливался в ее огромных глазах, под которыми застыли крупные веснушки.

– Меня снова звал на работу констебль Ковальчик с северо-западного округа.

– Я знаю откуда этот ублюдок! Что он тебе предложил? Денег, кабинет, график шлепков по заднице? Последнего не обещаю, но кабинет можешь забрать мой. Сейф там же.

Арина молчала, покусывая губы. Она проводила Лимана взглядом до окна. Тяжелая штора отрезала офис от вечерней улицы. Лампа под низким потолком загорелась ровным желтым светом.