Конституция Бога

КОНСТИТУЦИЯ БОГА

Мемуары

Книга первая. Разговор с совестью

Запись 06.05.2025

Вступление

Этот диалог со своей собственной совестью. Я думаю, это внутренний разговор не с самим собой, а с чем-то или кем-то более значимым, совершенно чистым и, возможно, непорочным. Разговор с той частью души, которая не от мира сего и не вмещает в себя греха. Это наша святая сторона, и связь с ней почти утеряна, но она всегда присутствует в каждом, порой очень глубоко, на тех дальних границах нашей духовности и нравственности, что граничат с самим бессознательным. Скорее всего там, где живет и обитает интуиция и совесть. Мы все связаны с ней, словно пуповиной, с непорочной матерью нашей, а также с Творцом.

В этой области разговор с самим собой происходит естественно и максимально честно. Мы, отбросив всю свою греховную суть, чувствуем себя перед Богом нагими: нам нечего скрывать, мы словно младенцы на руках у своих первозданных родителей. Это самая сакральная и священная область души, которая ничего не скрывает, потому что ей нечего скрывать, она настолько естественна и открыта, что является нашим истинным осознанным состоянием души, истинным Я, без каких-либо преломлений. Там мы видим себя такими, какие мы есть на самом деле – без призм, масок, шаблонов, системы оценок, жизненных наслоений и тяжёлого опыта.

Это сторона – девственная, рядом с ней всегда находится Бог. Это та незапятнанная часть нас, которая в искренности своей раскрывает всю сущность нашей души, мораль, нравственность и широту сердца, в котором живет только любовь и заполняет собой все наше естество. Порой, очень тяжело увидеть эту часть. В зеркале мы ее не видим, она там не отражается, чтобы ее увидеть нужно заглянуть во внутреннее зеркало – свое сердце. Только оно способно показать всю правду о нас, но для этого нужно быть максимально честным с самим собой. Только тогда оно раскрывается, и только тогда мы начинаем видеть нечто, что утеряли с самого детства – порядочность, с которой пришли в этот мир.

Иисус говорил, что нужно стать детьми, чтобы попасть в Царство Божие, нужно вернутся в это непорочное состояние своей души, которая на мир смотрит совершенно иными глазами: детскими, наивными, честными, влюбленными, еще не тронутыми этой жизнью, где чистая фантазия летает в самой святой области чистейшей и еще незатронутой жизнью любви. Это нужно понять и вернутся в это состояние, найти вновь его, очень многие, прожив всю свою долгую жизнь, находят это состояние лишь в старости, и они вновь, как дети, начинают осознанно быть теми, кем не давала им жизнь и общество на протяжении всей жизни. Вернутся в свое самое чистое и идеальное состояние – это и есть смысл жизни. Не утерять связь с этой стороной души – это, наверное, и есть самое главное достижение жизни, которое будет должно оценено Богами после нашей смерти.

Я понимаю, что жизнь – это лишь мимолетное видение, всего лишь секунда, но за эту секунду мы должны успеть осознать самих себя, понять кто мы есть на самом деле, разобрать скелеты у себя в шкафу, и навести в нем порядок, суметь вернутся в свою чистую и непорочную обитель еще при жизни и не ждать пока она закончится. Каждый наш шаг, каждый вздох, каждая мысль и мгновение – это именно тот должный миг, которого ждет от нас Бог, ждет совесть, ждет чистая сторона души, чтобы вернуть то, что мы давно утеряли, то, что всегда делало нас счастливыми и в чем был смысл жизни, а точнее в чем мы всегда его находили.

Обитель Божия всегда присутствует в нас, ее только нужно раскрыть и вернуться в отчий дом, но для этого нужно избавиться от всей боли, от несправедливости суровой жизни, от неприязни, недоверия, отчуждения и всего того, что привело текущее состояние, где мы находимся озлобленные, с расстроенной психикой. Мы блуждаем подавленные по жизни в поисках тех справедливых законов, которых на земле не находим. И для кого-то это состояние реальная проблема, а порой и тупик, который только раздражает и не дает посмотреть на жизнь чистым взглядом, без призм и оценок, а чисто и наивно, как в детстве. Все мы должны вернутся в свое изначальное состояние, ведь только там будет встреча с Богом и с тем, кого мы так давно хотели увидеть – настоящим собой, такими, какими мы были всегда, еще до жизни.

Мы наверняка сможем это вспомнить, если вернемся. Мы можем все и это не чудо – это закон Жизни, неписаный закон непреложной Любви, на котором держится все. Мы можем вернуться к Источнику такими, какими были раньше, и единственное, что нам поможет в этом – неоспоримая и непреложная вера, надежда на справедливое начало и любовь ко всему живому, в чистом ее виде.

Снова стать ребенком – не грех и не глупость, это спасение, это тот свет в конце туннеля, к которому мы все когда-то придем если поймем главное – любовь основа жизни! Совесть – свет в конце туннеля и спасение! Стать наивным, честным и справедливым – значит вернуться в состояние чада Божия, стать верным сыном, достойным обители своего отца. Жизнь – это наш терновый путь, который заканчивается с осознания себя частью чего-то великого и бесконечного, того, в чем заключена вся нравственность и любовь окружающей жизни. Только когда мы сможем посмотреть на мир незамутненным взглядом, сможем стать не просто лучше, а стать проводниками и самим светом, которому будут прощены заблуждения и отступничество. Когда мы любим, мы погружаемся в святую область воображения, в сердце Самой Жизни, в извечную святую Животворящую область Природы, субстанцию, в которой творятся и зарождаются все духовные образы, служащие самой жизни. Только благодаря любви, нам дается дар погружаться в эту обитель и нужно понимать, что только горящее сердце, наш мощный реактор, может превратиться в солнце, которому подвластно все – все законы Жизни, потому что оно не противоречит им, а стало с ним одним целым.

Запись 07.05.2025

Глава первая

Духовное пробуждение

Разговор с совестью подразумевает самую искреннюю исповедь, обнажение своей души перед всем миром. В этом великая сила!

Это обращение к самой совести, к той части души, где обитает Бог, где наша связь с высшим, с ангелами не просто возможна, а реальна, ведь только в этой части живет священная и непорочная область сердца, которая наполнена Жизнью, Любовью и всем тем, что составляет Любовь.

Сбросив с себя груз всего пережитого, мы предстаем пред этой сакральной областью совершенно нагими, с полным осознанием порочности, которой мы поддались в жизни. Всего того, с чем мы не смогли побороться, что окутало нас и что мы хотим сбросить и предстать пред Отцом такими, какими он нас помнит, какими мы были у него на ладонях пред тем, как уйти в эту жизнь. Я чувствую эту связь с Отцом и матерью, я всегда их чувствую у себя за спиной, они всегда рядом. Колыбельная матери всегда вела меня по жизни и помогла сделать правильный выбор. Это был тот самый внутренний компас сердца, который всегда указывал мне правильный путь в согласии с совестью, но к своему сожалению, я не всегда к нему прислушивался. Особенно в самые тяжелые периоды жизни. Были моменты, когда мое непонимание жизни доходило до своего предела и эта же жизнь ломала меня и пыталась сделать тем, кем я на самом деле не являлся. Я очень тяжело пережил этот сложный период моей жизни.

Мне было всего лишь шестнадцать лет; мои родители разошлись, и я остался один, предстал перед миром таким, какой есть. Мне пришлось отодвинуть Бога, и запрятать компас сердца глубоко за пазуху. Я задвинул и свою совесть на некоторое время, так как передо мной раскрывалась реальная жизнь девяностых. Период, когда страна пребывала в полной разрухе. Мое непонимание жизни, всей ее несправедливости, нечестности и того, с чем люди мирятся ради выживания, показывало мне в какую сторону люди могли меняться, подстраиваясь под любые условия жизни.

Они начинали врать, скрывать свою доброту и менять ее на черствость и коварство, свою любовь – на инстинкт. То животное чувство, что делало людей сильней, хищниками, которые переставали чувствовать и сопереживать, и начинали становится бесчувственными истуканами. Душа и совесть были больше не нужны, и оказались похоронены в этой суровой среде, где выживало только животное чувство инстинкта, как нечто бесполезное. Чем в большего хищника превращался человек, тем больше появлялось шансов выжить. Да и уважали такую хищность больше, ей поклонялись, приклоняли перед ней колено в знак уважения. Инстинкт давал силы, власть, и другой взгляд на мир – грубый и обрубленный. Сердце черствело так сильно, что наступал момент, когда убийство становилось чем-то простым, понятие морали постепенно исчезало вместе с голодом. Постепенно рождались злость и ненависть к миру, к людям. Психика не выдерживала нагрузок и противоречий, в мыслях начинали появляться навязчивые идеи, темные идеи, которые уже не просто шептали, а кричали. Они требовали исполнения их воли. Это был пик, где Я требовало самоутверждения. Высокомерное Я уже считало себя выше других, и провозгласило себя всемогущим царем и требовало оно для себя соответствующего.

Все это были мои иллюзии, в которые я сам и поверил своей фанатично слепой, я бы даже так сказал: поверил своей радикальной упертостью, не понимая, что этому состоянию виновником была не среда, а я сам от того, что подчинился ее жестким законам, разрушающим душу и все самое святое, что было во мне. Эти иллюзии руководили мной и вели в пропасть, только я еще этого не понимал и фанатично рвался куда-то. Захваченный инстинктом и превратившись в зверя, я уже был не человеком, а дикой тварью. Я уже был в шаге от чего-то ужасного – от преступления и серьезного греха, сердце уже не подавало признаков жизни, совесть была отброшена за ненадобностью и это было уже практически одержимостью. Буквально за несколько месяцев, я стал тем самым хищником, который и подходил той дикой среде. Я обрел иную форму, как физическую, так и ментальную – совершенно иную форму мышления. Да, я изменился быстро, и теперь и ложь, и преступление было для меня нормой. Я начал отрицать Бога, я считал Богом себя, и требовал поклонения.

Мое сознание оказалось очень быстро переписано, точнее я сам отформатировал его с помощью своего инстинкта, я поддался животному образу жизни, который на то время мне придавал сил, и я мыслил, как хищник, видел жизнь иначе. Я стал судьей другим, люди потеряли свою ценность – я был важнее, теперь я был камнем, прочным и мощным, и ход таких холодных мыслей мог все.

В первую очередь он охлаждал чувства, разрывая их, теперь я мог совершить любое преступление без малейшего угрызения совести. В таком состоянии я стал более нервным, жестоким, хладнокровным, психика была на пределе. В тот момент, я был всегда настроен негативно, был словно ежик. Я был всегда начеку и мне казалось, что весь мир настроен против и шел на меня войной, и я готов ему был ответить тем же или еще жестче. Нет, тут уже речь не шла о том, чтобы подставить щеку за обиду, а наоборот, ответить, наказать, показать место и показать себя – кто я и на что способен. Это был тяжелый момент становления моей личности, и он совпал со временем моего полного отступления от Бога, потери веры, морали какой-либо нравственности и совести.

Я только сейчас понимаю, как быстро человек может пасть до животного состояния и как глубоко, когда, отбросив совесть, принимает животный образ. В одно мгновение можно стать тем, в ком человечности не осталось, где сердце мертво, и ты теряешь человеческий облик.

Но сейчас я осознаю, что сердце на самом деле не было мертво никогда, я сам лишал его жизни. Мои иллюзии делали его бесчувственным и пустым, черствый ход мышления эти примитивные алгоритмы и расстраивали струны сердца. Эти иллюзии имеют огромную силу и власть, они способны атрофировать чувствительность, и превращать все живое в нас в бездушную сущность, потому что такая их природа – безжизненная, высеченная из камня, лишающая сердце способности к сочувствию и эмпатии.

Итак, мое сердце не было мертво, оно было живо, но погружено в иную среду, в ту, где рвутся тонкие струны чувств и нашей духовности. Эта безжизненная природа веяла только смрадом, в который я сам погрузил свою душу, в ад, где вокруг обители только монстры и чудовища, среди которых нужно было не просто выживать, а самому стать лидером – самым худшим и жестким из всех, самым хищным.

Такие иллюзии рождаются в сознании от чрезмерной внутренней концентрации, когда ты перестаешь понимать происходящее вокруг. Иллюзия обретает такую силу, что подчиняет тебя себе, навязывая искаженные воззрения и правила. Они формируют мыслеформы, которые в тот миг кажутся откровением, высшей истиной. Однако за этим мнимым прозрением не стоит ничего – лишь пустота, обратный гнозис. Гнозис тьмы, за которым скрывается сам Сатана.

Многие проживают в подобных иллюзиях, сам я это понял только спустя двадцать пять лет после того, как выбрался из них сам. Но в то время я казался себе крутым, казалось, что ореол на моей голове делал меня самым-самым. Да, это была гордыня, и такого уровня что корона на голове ослепляла, в то же время, как она возвышала меня, она опускала других в моих глазах. Я был суровым судьей, правителем и вершителем судеб, я взял на себя эти полномочия и считал, что они не оспоримы и абсолютны.

Так можно было незаметно спалить свое сердце и всю свою человечность. Если бы я тогда не остановился, то разбился бы очень быстро, и слава Богу, что был ангел-хранитель. который из-за всех сил пытался удержать меня от проклятия, от чего-то ужасного.

Он заслуживает памятника, в этом нет сомнений. Когда-нибудь я встречу его и скажу спасибо – не на словах, а с такой безмерной благодарностью, которую не передать. Ведь он спас меня в те мгновения, когда жизнь висела на волоске, а душа уже смотрела в пропасть, приготовленную злым духом.

Он только мечтал увидеть меня падающим в эту бездну, на дне которой был ад, ожидающий таких как я, глупцов, у которых на глазах были шторы собственной гордости. А дьявол всегда был рядом и наблюдал. И тогда ему было важно побыстрей столкнуть меня в пропасть, чтобы насладиться своей победой над очередным идиотом, чадом Божьим, которого он обманул так искусно.

Да, дьявол был силен и коварен настолько, что каждый мой шаг он предвидел и ставил ловушки на каждом шагу. Но мой ангел вел меня вокруг них, он верил в меня до последнего, в то время, когда я уже ни в кого кроме себя самого не верил, ни в черта, ни в бога. Мой ангел хранитель видел меня насквозь, и он знал, что мое сердце живо, знал, что я своей иллюзией словно стеной загородился от него, и стена это была непробиваемая, но все же не настолько, до меня еще можно было достучаться, что он и делал изо всех своих сил. Мне нужно было только прислушаться к себе, чтобы увидеть иллюзорность моих воззрений. Нужно было прислушаться к сердцу, которое говорило совершенно иное. Но для этого должно было что-то случиться, иначе я бы не изменился, не опомнился, и не остановился.

И такой момент наступил. Момент истины, момент жизни или смерти. Это была та самая грань, разделяющая мою жизнь на бытие или небытие. Дьявол уже подвел мою душу к черте, но он не рассчитал, что мой ангел хранитель оказался очень силен, и упрям (также как я), и в итоге не только спас мою жизнь, но и привел меня обратно, дал время опомниться, остановиться.

Я счастлив этому и искренне благодарен Богу за такого воина света. У многих такого шанса не оказалось, многие ушли из жизни в иллюзии, и до сих пор пребывают в ней, захвачены полностью, и не видят пути назад, от того, что перешли черту. Они уже не видят, что теперь их жизнь полностью контролируется тем, кто держит их души в своих крепких клещах.

Пока люди пребывают в печальном забвении своей иллюзорной матрицы, дьяволу ничего не стоит оборвать нити их жизней. Ими движет темная сила, превратившая их в винтики системы, чья цель – окутать грязью и иллюзией других, сделав их такими же хищниками. Так рождается тварь уже не Божья, а сатанинская, где правят инстинкты. Одаряя людей животными позывами, тьма делает свое дело: этот вирус-паразит так быстро меняет нас изнутри, что мы не замечаем, как теряем человечность – свое подлинное лицо чада Божия.

Мы не чувствуем, как переступаем божий закон, и как переписываем его. В этом основная суть темных сил: чем меньше чувствуем, тем меньше переживаем. Нет чувств, нет проблем. Сердце должно было быть уничтожено еще в детстве, сердечные струны должны были быть порваны или в крайнем случае расстроены до такой степени, чтобы от своей надорванности они просто перестали звучать, породив вместо музыки лишь грубую какофонию. Этот хаос становится тем котлом, в котором душа обречена вариться, пока окончательно не превратится в нечто безжизненное и окаменелое – вязкое, болотистое подобие, лишенное всякой жизни. Слава Богу, мне повезло, и Судьба меня спасла. Я видел все свои внутренние изменения, но был слеп. Этот диссонанс разрушал мою психику, но в один прекрасный момент я должен был прозреть и произошло это тогда, когда я чудом остался жив после взрыва.

Запись 08.05.2025

Глава вторая

Выход из тупика

Малолетками шестнадцати-семнадцати лет на крыше пятиэтажного здания, а точнее на его чердаке, мы с друзьями мастерили бомбочку из смеси сурика и серебрянки, смешивая их и добавляя камни. При падении, камень, ударившись об камень, должен был создать искру и разорвать плотно обтянутый изолентой пакет, да не на шутку.

В тот раз бомбочка должна была выйти солидная, килограмма три-четыре. Мы понимали, упав на землю она рванет так, что по вылетают стекла в соседних домах, а если подложить под машину, то перевернуть ее. Никто из нас в тот момент не думал о последствиях, всем был важен эффект мощного взрыва.

Мы сидели на чердаке, нас было человек пять, и мастерили бомбу. Мой друг Тарас нашел на чердаке газеты, которые в итоге спасли нам всем жизни. Он хотел прочитать в них что-то, но на чердаке было темно – маленькие окошки не пропускали много света. Тогда он взял найденные газеты и поднялся на крышу, где было светлее. Постепенно мы все вышли на крышу и продолжали делать бомбу уже там.

Я держал ее в руках, когда друг Леха закинул в нее несколько камней и тут же отбежал в сторону пригнувшись, предчувствуя неладное. Будто в замедленном кино я наблюдал за его движениями: он закинул камни в пакет и быстро отпрыгнул. Время остановилось. Я увидел, как эти камни падают в пакет, как один падающий камень ударился об другой и пошла искра, вмиг воспламенившая все содержимое.

Произошел очень сильный взрыв, никто ничего не успел сделать, среагировать. От того, что пакет был открыт не было никакой взрывной волны, только огромное пламя радиусом в несколько метров в эпицентре которого мы все оказались. Несколько секунд мы были внутри этого огня, который сжег все, до чего только дотянулся. У меня горела кожаная обувь, лицо и волосы сгорели и почернели, кожа на руках обуглилась и стала за считанные мгновения черной, до такой степени что кожа лопнула.

В тот момент, когда я увидел белые трещины на руках, я подумал, что это сгорела рубашка, но, когда я сорвал с рук эту черную обуглившую ткань, я понял, что это была моя кожа. Тогда, мы с друзьями чуть не попадали с крыши, пока разбегались кто куда, проконтролировать это было очень тяжело.

Я помню лицо матери, когда я пришел домой, а чтобы она от увиденного не упала в обморок, я спрятал обугленные сгоревшие части тела, и помню, как она в панике начала поливать обгоревшие части тела маслом. Врачи потом сказали, что так нельзя было делать, но в такие моменты ты не знаешь, что правильно и делаешь то, что подсказывает тебе сердце, в этом я мать ни в коем случае не виню.

Меня и моих друзей положили в больницу с огромными ожогами третьей и четвертой степени. Пролежали мы там практически целый месяц, с ежедневными перевязками, которые превращались в экзекуцию – все, то, что образовывалось на руках, срывалось вместе с бинтами, из-под них вытекало много гноя и так каждый день. Забыть такое невозможно.

Врачи разрешили морфин, чтобы хоть как-то заглушить боль и мы могли поспать хоть пару часов до очередной утренней перевязки. Только даже морфин не помогал, и родители находили и приносили в больницу более сильные препараты, от чего мы могли хоть пару часов хоть как-то поспать.

Да, это был тот самый переломный момент, который и изменил мою жизнь. Я часто об этом вспоминал, а особенно друга Тараса, который нашел газету на чердаке, ведь если бы он ее не нашел, если бы мы все не вышли вместе с ним на крышу, и взрыв произошел на чердаке, то от дыма погибли бы все. Получается, Тарас нас всех спас.

О нем можно было отдельно написать целую главу, потому что это и был тот самый посланник Бога, ангел-хранитель, который не раз спас меня и научил всему, что должно было мне пригодится в жизни.

Буквально через год после этого он исчез, и больше я о нем ничего не слышал, я до сих пор его ищу, но все безрезультатно. Мой одноклассник пропал, выполнив свою миссию. Последний наш разговор с ним я помню очень хорошо.

У нас во дворе была девчонка Майя, которой едва исполнилось шестнадцать и которая нам всем нравилась своим характером. Это была пацанка с такими яйцами, каких не было и у мужиков, но в то же время она была женственной и прекрасной. Именно за ее женственность Тарасу она и нравилась.

Но была одна проблема: ее уже давно подсадили на наркотики. Она кололась, и мы с друзьями, большинство из которых были спортсменами, к этому относились с презрением. Но только не Тарас. Ему это было не важно, он хотел ее спасти, и предложил взять ее к нам в компанию под контроль, вытащить из того дерьма, в которое ее затащили наши, можно сказать одноклассники. На тот момент они уже заразились СПИДом от того, что уже кололись долгое время.

Спасти Майю было еще реально. Тарас просил нас помочь по-дружески, и я помню, как все посмеивались над ним, говоря, что, она же наркоманка, что с нее взять. Все уже поставили на ней крест, но только не Тарас, он хотел ей реально помочь, и он бы это сделал. Но мы тогда его не поняли, а после этого он пропал. Я понимаю, что он в тот момент был тем самым голосом совести, который должен был пробудить в нас человечность, но мы были слишком упертыми, мы ничего не чувствовали, и говорить с такими как мы было напрасной тратой времени.

После того как Тарас исчез, мы все же взяли Майю к себе в компанию под присмотр: брали ее с собой в зал на тренировки и вообще везде, куда мы ходили. С тем наркоманом, с которым она водилась, связь ее мы обрезали быстро. Так ей стало проще, но только на некоторое время. Через несколько недель мы заметили, что она снова под кайфом. Она продолжала колоться и не могла с этим справится, хотя ее воля была сильнее, чем у некоторых из нас. Все же это была та зависимость, с которой справиться в таком возрасте было просто невозможно. Прежние друзья караулили ее на улице перед домом и продолжали предлагать ей уколоться. Я помню, как мы ее защищали от этих выродков, запугивали их, но они не боялись получить по голове от спортсменов – ими двигал кайф от наркоты, который был выше боли.

Спасти Майю у нас так и не получилось, через несколько месяцев она умерла от передозировки. Ее родители похоронили ее в свадебном платье.

Я понимаю, кем был Тарас для нас всех – голосом искренности и совести, которая должна была в нас пробудить нечто, что мы теряли все больше. И я не забуду, что он был тем импульсом, который заставил меня задуматься и сделать шаг назад. Так что Тарас не раз спас мою жизнь, и он был тем камнем преткновения, который изменил все. Подобное случалось со мной много раз, но только тот случай, после которого я оказался в больнице с ожогами, меня остановил. Я был на волоске, и месяц вынужденного раздумья пошел мне на пользу.

После того как я вышел с больницы, я радикально изменился. Переосмыслив все, я бросил курить и серьезно занялся спортом. И это также был осознанным выбором, от того, что спорт позволил мне не стать наркоманом или алкоголиком, в которых многие мои друзья превратились очень быстро.

Я занимался много лет боксом, хотя сейчас понимаю, что это я сам себя заставлял ходить в зал. Нравился ли мне бокс? Наверное нет, и я сейчас понимаю, что это было не мое. Я никогда не любил драться, но это был вызов самому себе. В тот момент это было необходимо, чтобы обрести крепкую форму, стойкий характер и силу духа и тела – все то, что было так нужно тогда, в бандитские девяностые, когда начиналось все самое интересное.

В боксе я был очень быстрым, с отличной реакцией, которой многие завидовали. Я понимал, что это ключ, и развивал в себе эту способность: быть быстрее всех, я должен быть стать просто неуловимым. Для этого я в первый же год рвался в ринг и спаринговался только с теми, у кого был опыт, кто чего-то достиг. Это были уже перворазрядники и даже кандидаты в мастера спорта.