Сердцебиение. Роман

© Maрк Шувалов, 2022

ISBN 978-5-0056-9101-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

***1

Понедельник1

Все было как обычно. Я едва успел на первую запланированную на сегодня встречу, а теперь почти опаздывал на вторую. Мобильник постоянно трезвонил, несмотря на конец рабочего дня. Я включил автоответчик, поставил телефон на вибрацию и убрал звук, чтобы он не помешал моему разговору с очень ценным клиентом нашей компании.

Хорошо, что выпало пять минут до встречи, ведь я настолько замотался по делам, что только и смог вытереть влажной салфеткой испарину со лба, но к приходу гостя все же пришел в себя и выглядел вполне спокойным. Именно поэтому наш разговор начался так хорошо. Мы оговорили условия, сроки, детали и пожали друг другу руки после подписания протокола. Однако при этом я заметил некоторую напряженность во взгляде моего собеседника. Никаких видимых причин для этого вроде бы не имелось.

Я вполне оценил его: подтянутый, высокий, чисто выбритый и пахнущий дорогим парфюмом – такие очень нравятся женщинам. С ним была секретарь, особа лет двадцати, прямая как струна, в идеально строгой офисной одежде, с идеально строгой офисной внешностью и поведением. При нашем общении она очень внимательно слушала и, просматривая свой блокнот, наклонялась, чтобы что-то очень тихо сообщить своему шефу, после чего тот улыбался, кивал мне и наша беседа продолжалась.

Разговор наш дался мне легко лишь по причине хорошей предварительной проработки, потому что мое внимание все время отвлекала эта вышколенная девица. Что-то было в ней крайне раздражавшее меня. Слава богу, я давно умею скрывать свои эмоции, но этот господин, видно, что-то все-таки заметил. Он начал пояснять мне пару сносок в тексте заявки на проектирование и случайно поймал мой взгляд на изящные колени секретарши. Сведенные вместе, они ни на миллиметр не нарушали внешних приличий и тем не менее полностью поглотили мое внимание – подол ее строгой узкой юбки слегка приоткрыл их, когда она потянулась с дивана за бумагами на журнальном столике. Мой гость глянул на секретаршу, потом на ее колени и явно заторопился, хотя и продолжал улыбаться мне.

Я проводил своих посетителей до выхода из бизнес-центра и остановился, чтобы дождаться, когда отъедет их бмв, но тут секретарша развернулась и стала быстро подниматься обратно по ступеням, что было не слишком-то просто на ее высоченных и очень тонких шпильках. Боже, какие ножки, – подумал я, глядя на нее.

– Господин Федоров! Одну минуту! – воскликнула она, – Мы случайно захватили ваш экземпляр протокола.

Секретарша протянула его мне, и тут от неловкого движения у нее подвернулся каблук. Меня рефлекторно толкнуло схватить ее за руку, чтобы она не упала. Испуганно посмотрев на свои щиколотки, она перевела взгляд на меня. Я наклонился к ней и очень тихо сказал:

– Бегай по ступеням осторожнее. Жду тебя через два часа здесь же.

Ее зрачки в изумленно округлившихся глазах мгновенно расширились, а щеки слегка порозовели, но уже через секунду выражение лица стало прежним. Она осторожно высвободила свою руку, которую я все еще держал, кивнула мне для приличия и очень сноровисто сбежала вниз к своему шефу. Вот же коза малолетняя, усмехнулся я, глядя ей вслед, ведь только что чуть не упала.

Было уже почти восемь часов вечера, когда они уехали. Я стоял и смотрел, как удаляется их автомобиль, и почему-то совершенно точно знал, что она приедет. Хотя даже не пытался объяснить самому себе, для чего сделал так, а не иначе. Присутствовало что-то такое в ней, пока не поддающееся расшифровке. Я просто решил – разберусь в этом потом.

Мои сотрудники давно разбежались по домам, так что я принял душ, переоделся, сварил себе кофе в офисной кухне, где обычно все мы обедали, и расположился в комнате для переговоров. Мы особо тщательно ее обустраивали, чтобы поддерживать репутацию фирмы. Тут все работало на имидж компании – высокие живые монстеры в горшках-амфорах, очень реалистичный огонь на основе пара в изогнутой чаше и старинные часы для эклектики. Мягкую мебель в свое время я выбрал из светлой эко-кожи: глубокие кресла и диван-трансформер. Изредка я и сам оставался ночевать в офисе.

Глядя на телеэкран, где шли вечерние новости, я прокручивал в памяти лицо секретарши, ее дрогнувшие губы и удивленные глаза с неимоверно расширившимися зрачками, которые словно пытались меня впитать.

Она не выглядела покорной гейшей при своем господине, напротив, с достоинством вела себя, двигалась и смотрела вполне в духе независимых европейских женщин и проявляла всего лишь корпоративную учтивость. Только молодость делала ее уязвимой, чем я и не преминул воспользоваться. Эта уязвимость промелькнула в ее взгляде каким-то по-детски восторженным изумлением. Но оно не ускользнуло от меня.

Я помнил момент, когда поддержал эту особу от падения. Ее узкая ладонь была почти на четверть меньше моей и все-таки тут же передала мне свое тепло. Господи, какие маленькие у нее ручки, промелькнула у меня мысль, она же наверняка еще из детства не совсем вылезла. Чем она может быть тебе интересна?

Ни один мускул у меня не напрягся – я был абсолютно спокоен и все-таки ждал ее. Какая-то ревность к этому господину, ее шефу, царапала мое самолюбие. Себе я так и не завел персонального секретаря, данные обязанности разделили между собой мои сотрудники. Но не это являлось причиной моей ревности. Меня волновали колени секретарши, достойные резца Антонио Кановы, ведь ее шеф мог у себя в офисе беспрепятственно смотреть на них, когда хотел.

Я сделал пару звонков, посидел над проектом договора, а потом вышел на балкон. Уже темнело и внизу все сверкало – в сумерках мигали красные огоньки стоп-сигналов автомобилей, чередой тянувшихся в вечерней пробке.

Как она доберется сюда, если сейчас и мышь в потоке машин не проскочит, прикидывал я. Но вдруг в дверь позвонили. Я был уверен, что это служащий бизнес центра, однако на пороге стояла она.

***2

Оглядев вечернюю гостью с ног до головы, я сделал шаг назад и жестом пригласил ее войти. Видно, на улице моросил дождь, незаметный с балкона – плечи и волосы ее были покрыты бисером мелких капель.

– Вы просили, я приехала. Какой у вас ко мне вопрос? – произнесла она вполне спокойно, но метнувшийся в сторону взгляд выдал ее волнение.

– У меня нет к тебе вопросов, – ответил я. Дома она переоделась в джинсы с джемпером и в такой одежде стала выглядеть словно школьница. К тому же кроссовки вместо высоких шпилек сразу сделали ее ниже ростом.

– Давайте на «вы», – смутилась она.

– К чему эти формальности? – усмехнулся я, – Садись, ты промокла. Может горячий чай?

Она кивнула, прошла и села.

– Почему ты не смотришь на меня? – спросил я. Она подняла глаза, и снова накатило что-то раздражающее, а, вернее, тревожащее меня. Однако никак не удавалось понять – что же вызывает это состояние.

Я налил ей чай, и пока моя гостья осторожно отпивала его из чашки, продолжал внимательно изучать ее лицо.

– Леон Георгиевич…, – начала она, но я перебил ее:

– Просто Леон.

– Я ехала к вам через весь город, какой у вас ко мне вопрос?

– Вот же упрямая! Я ведь сказал, никаких вопросов и формальностей – давай на «ты».

Зрачки ее вновь расширились, а на щеках проступил нежный румянец, наверно от горячего чая. Я встал и потянул ее за запястье, чтобы она также поднялась, и меня коснулся ускользающий запах нагретой солнцем травы, тут же всколыхнувший неясные чувственные воспоминания. Я почти физически ощущал смятение моей гостьи, на меня же накатывали совсем другие волны. Впервые в жизни желание так туго скрутило мои мышцы и сознание, что я даже рассмеялся.

– Как тебя зовут? – спросил я.

Глядя на меня во все глаза, она чуть слышно произнесла:

– Саша…

– Не бойся меня. Одно твое слово и я отвезу тебя домой.

Мы стояли, практически соприкасаясь друг с другом, мне даже передавалась ее легкая дрожь. Склонившись к ней, я разглядел оказавшиеся очень близко слегка распушённые легкие прядки ее волос и на мгновенье забылся. Опомнился, лишь когда ощутил вкус ее губ, но больше уже не мог контролировать выражения глаз – она в ужасе закрыла их. Удерживая в поцелуе ее за затылок, я почувствовал, как щелкнула и расстегнулась заколка на ее волосах, и вся их копна рассыпалась ей на спину из-под моих рук. Сердце мое замерло, чтобы тут же сорваться в неистовый аллюр.

Волнение почти лишило эту упрямицу способности хоть как-то противостоять мне, когда я, путаясь в застежках, раздевал ее. Беспомощно хватаясь за мои руки и издавая какие-то жалобные звуки, она ничего не могла сделать, лишь уже лежа подо мной словно опомнилась, напряглась и даже попробовала воспротивиться моему насилию. Но было поздно – я овладел ею сразу же, раздвинув ее упрямые колени, и больше не отпускал, стараясь ненароком не причинить ей боль. Хотелось коснуться губами ее груди, но моя строптивая пленница защищалась, и чтобы она не вывернулась из-под меня, я удерживал ее стройные, изумительно гладкие бедра и, приподняв их, входил в нее раз за разом, всеми силами смиряя желание безудержно ускориться. Меня как током прошивало наслаждение, аж дыхание прерывалось, поэтому трезвая мысль – отпустить ее, отвезти домой, – тут же испарялась. Пленница моя пыталась освободиться, но я подавлял все ее попытки, потому что она ни о чем не просила, и ее молчаливое противодействие заводило меня снова и снова. Но вдруг она слегка изогнулась и схватилась за меня, после чего я отчетливо почувствовал непроизвольные спазмы ее лона. Во мне всё напряглось, мне стало не хватать воздуха, и я наконец-то отпустил тормоза, не в силах больше сопротивляться острому сладостному ощущению, которое, нарастая как снежный ком, тут же завершилось феерической разрядкой с пульсациями, подобно прыжкам пущенного по воде камушка.

– Что это было? – мелькала и таяла мысль, которая то возвращалась, то вновь отдалялась, пока я приходил в себя, наблюдая радужные круги перед глазами и ощущая расслабляющее тепло во всем теле. Накатывающее изумление не покидало мой разум – как и почему эта непокорная малолетка повлекла все мои желания и подчинила их себе настолько, что я даже сдерживался, чтобы не кончить раньше нее? Когда со мной такое бывало?

– И откуда ты только взялась?! – в сердцах вырвалось у меня. Но она уже не слышала, потому что почти сразу уснула в изнеможении, заставив меня хмыкнуть:

– Ну надо же, работал я, а спит она.

Раскинув руки, она словно плыла по глади озера. Я не мог отвести глаз от ее стройного обнаженного тела, плечи и грудь которого частично закрывали разметавшиеся локоны. Сквозь них как через частую нежную сеть проглядывали манящие округлости и изгибы, так что хотелось запечатлеть их как художественную ценность. А еще меня непреодолимо потянуло вдохнуть запах ее восхитительных волос, и я, стараясь не разбудить их владелицу, наклонился и ощутил едва уловимый несравненный аромат. Потом укрыл свою строптивую гостью, проверил у нее в мобильнике телефонную книгу и последние звонки – на удивление все они были по работе, потому что начинались с корпоративных цифр.

Вот же мелкая, даже пароль не установила, усмехнулся я, позвонил с ее телефона на свой номер и сохранил у себя контакт под именем Саша.

Вторник1

Рано утром меня разбудило прикосновение к моей щеке. С трудом продрав глаза, я увидел, что Саша испуганно смотрит на меня:

– Мне нужно домой – переодеться и срочно в офис!

– Возьми выходной, – сонно пробормотал я.

– У шефа сегодня ответственный день. И ваши сотрудники скоро придут.

В машине она все еще пыталась укладывать непослушные волосы. Было по-утреннему прохладно, пришлось включить обогрев, чтобы она не дрожала. На меня она старалась не смотреть, не отвела глаз, лишь когда я, взяв ее за подбородок, повернул лицом к себе. В ее взгляде помимо смущения мелькнуло что-то, походившее на какой-то глубинный страх. Хотя я был не уверен в этом.

– Согрелась? Вечером заеду за тобой, – сказал я. Она слегка покраснела, но, ничего не ответив, отвернулась.

После того, как отвез ее, я погнал машину домой, принял душ и переоделся, все время думая о прошедшей ночи. И никак не мог понять, почему ощущаю себя на подъеме. А еще пытался быть честным с собой, не в силах решить, как это я настолько забылся, что впервые в жизни почти силой принудил партнершу к сексу. Меня беспокоил мелькавший в ее глазах страх, хотя тут же всплывало яркое воспоминание о полученном чувственном наслаждении. Ей же было хорошо со мной, думал я, она ведь сама захотела, поэтому молчала. Я вновь и вновь возвращался к моменту, когда поцеловал ее. Именно тогда все и началось – это ее импульсы завели меня и продиктовали мои дальнейшие действия, так что я совершенно потерял над собой контроль.

На удивление я не чувствовал усталости, напротив ощущал себя свежим и бодрым, как в пятнадцать лет. Помнится, в том возрасте даже какая-нибудь бессонная ночь никак не влияла на мое самочувствие.

Впрочем, к обеду, закрывшись в кабинете, я ненадолго уснул на диване, упав в сон, как в колодец. Остаток рабочего дня прошел как всегда, на меня навалилось слишком много работы, чтобы думать еще о чем-то. Но ближе к вечеру тело вдруг самопроизвольно напряглось в предвкушении. Я просто поехал к дому, куда утром отвозил свою ночную гостью, а возле подъезда позвонил ей на мобильник и сказал:

– Жду тебя, выходи.

Ответа не последовало, но я не стал перезванивать и терпеливо ждал. Ее не было минут двадцать, и всё-таки она появилась – по времени почти точно согласно моим расчетам, в которые входило приведение ею в порядок своей внешности. Увидев, что вместо маленькой сумочки она взяла небольшой городской рюкзачок, наверняка с зубной щеткой и сменой нижнего белья, я не смог скрыть улыбку. Саша заметила это, и пришлось почти силой усадить ее в салон машины. Первое время, пока мы ехали, она сидела, закрыв лицо руками, потом немного успокоилась и украдкой взглянула на меня.

– Всё хорошо? – спросил я, на что она молча отвернулась и стала смотреть в окно.

Сегодня я привез ее к себе домой. Вновь пришлось крепко держать ее за руку, чтобы она все-таки вошла в квартиру. И уже в прихожей мне нестерпимо захотелось ее целовать.

– Зачем так…? – смущенно лепетала она.

– Не понимаешь? Чтобы ощущать твой вкус, – отвечал я, продолжая.

– Хотя бы чай предложили для приличия, – пытаясь увернуться, вдруг сказала она. Но сейчас мне было не до чая. И снова в ее взгляде метался скрытый страх, настолько, что из-за ее расширенных зрачков я уже не понимал голубые у нее глаза или черные. И снова она без единого слова пыталась противиться мне. Однако в этот раз, зажав ей руки с двух сторон, я наконец-то добрался губами до ее груди с нежно-розовыми ареолами вокруг невинных сосков, которые под моим языком тут же уплотнились как горошины. Охнув от неожиданности, она изогнулась от возбуждения, с которым была не в силах справиться, я и сам едва сдерживал неукротимое желание смять все преграды, но продолжал, мне было необходимо видеть, как она извивается в чувственной пытке, стараясь освободиться. Однако когда меня как волной стало прибивать к ней, тело ее, словно его примагничивало, само то и дело плотно льнуло ко мне вопреки воле владелицы, которая только и могла, что сжав губы и зажмурившись, подчиниться моему ритму.

***3

Среда1

Утром перед работой мне всегда некогда, слишком многое нужно успеть – побриться, почистить зубы, позавтракать, прогреть машину. Но сегодня первое, чего мне захотелось, был необузданный секс. Не припомню, чтобы такое случалось со мной хоть когда-нибудь, тем более утром. А ведь к своему тридцатнику я уже многое прошел.

Пленница моя, не успевшая до конца проснуться, своим сопротивлением распалила меня до крайности, чем вынудила повторить всё дважды почти без перерыва. После первого короткого соединения я даже не стал выходить из нее, настолько сильным было моё возбуждение, которое не полностью разрешилось. Она изгибалась подо мной, не понимая, почему я не заканчиваю на этом, и мне едва удалось подавить улыбку, чтобы не смутить ее. Я уже ощущал нарастание второго прилива и поцелуями удерживал свою строптивую скромницу, чтобы она не нарушила моих планов.

– Куда собралась? – шепнул я ей, когда она попыталась выскользнуть из-под меня, и прижал посильнее, так что даже ощутил, как учащенно бьется ее сердце. Сашин взгляд все время ускользал от меня, но момент пришел, она внезапно напряглась и затаила дыхание. Я почувствовал, как плоть внутри нее рефлекторно сжала меня точно манжетой, и мне стоило немалых усилий, чтобы раньше времени не растерять накопленный потенциал. Слыша, как после этого она часто задышала, я хотел сначала насладиться видом ее удовольствий. Она была явно напугана длительностью моей активности и собственным состоянием, но я осязал, как по ее телу идут сладострастные волны. А когда мои пальцы прикасались к ее розовым соскам, дыхание ее прерывалось, и она бессознательно хваталась за меня, чтобы плотнее прижаться. В один из моментов я отчетливо ощутил ритмичные мышечные сокращения самого низа ее совершенно плоского живота, поэтому перестал сдерживаться. И кульминация не заставила себя ждать, сразив меня точно удар хлыста ниже пояса, настолько обжигающим было наслаждение.

С полчаса по завершении всего мне казалось, что я выжат как лимон. Совершенно расслабленный, я долго ощущал блаженное тепло, разливающееся по телу, и раздумывал, пойти на работу или все-таки нет. А Саша просто уснула, вновь обессиленная в борьбе со мной. Именно поэтому я позвонил в свой офис и сказал, что беру выходной.

Она проснулась только через час, когда ехать к шефу ей было уже слишком поздно. Как-то оправдавшись по телефону перед ним, завернутая в простыню она ушла в душ и долго там плескалась, пока я готовил завтрак.

К моей радости настроение у нее было прекрасное, она просто сияла и ела с аппетитом.

– Вкусно? – спросил я, не в силах скрыть улыбку. Она весело кивнула и продолжила поглощать горячие гренки с сыром – шедевр моего кулинарного искусства. Однако когда я наклонился, чтобы поцеловать ее, увернулась. Я посчитал бы это простой женской уловкой, чтобы вновь меня распалить, если бы опять не заметил мелькнувшего страха в ее глазах.

– Что такое? Ты боишься меня? – спросил я в изумлении, но она опять промолчала.

Наверно завтрак придал мне новых сил или женская уловка все-таки сработала, но Саше пришлось еще раз посопротивляться мне. Я просто откинул простыню, в которую после душа она была обернута как в тогу, и тут же одним движением вновь уложил ее в постель. Мой напор как и прежде опьянял ее – закрыв глаза, она непроизвольно двигалась мне навстречу. Правда, все равно упорно подавляла свои рвущиеся наружу стоны, впрочем, напрасно – сбивавшееся дыхание выдавало ее с головой. Не скажу, что я такой уж спец в этих делах, физические удовольствия моих бывших партнерш никогда меня особо не интересовали, но сейчас я отчетливо ощущал все ее внутренние пульсации.

Она словно преодолела трудное препятствие, однако вместо отключки сейчас дрожала точно от озноба, поэтому я закутал ее как ребенка в одеяло и обнял.

– Давай поговорим, – предложил я, чтобы немного отвлечь ее от перевозбуждения. Но она уткнулась носом мне в грудь и заплакала.

– Разве тебе не было хорошо сейчас? – опешил я, на что она отвечала только еще более частыми всхлипами.

– Да что такое, что не так?! Тебе было больно? Я чем-то тебя обидел? – воскликнул я. Ответа не последовало. Она упорно прятала лицо, закрывая его ладонями, пока я не прикрикнул на нее:

– Хватит! Быстро прижмись ко мне и успокойся!

Это возымело действие. Она затихла, и я даже смог обнять ее без одеяла, согревая своими руками.

На ум мне снова пришло, что она просто до сих пор еще не доросла до своего возраста, поэтому пока не умеет справляться с собственными эмоциями после секса. Однако нужно было как-то решать эту проблему, поскольку я уже отчетливо осознал, что, по крайней мере, ближайшие дни не смогу без нее обходиться.

***4

Ближе к обеду она своими настойчивыми просьбами все-таки вынудила меня отвезти ее домой – нам обоим требовалось завтра с утра ехать на работу. Однако время до вечера и ночь обернулись для меня пыткой. Мне нестерпимо хотелось осязать тело этой упрямицы и слышать ее дыхание. Хотелось держать ее в руках, точно пойманную птицу, сердце которой готово выскочить из груди. Я почти реально ощущал, как она дрожит, прижимаясь ко мне, будто прося защиты, и никак не мог разделить свои влечения на вожделение и на желание согревать ее как ребенка. Они словно продолжали друг друга. Этот замкнутый круг держал меня в возбуждении почти до утра.

Четверг1

Совершенно вымотанный, с самого появления на работе я ощущал себя крайне вздёрнутым. И голод мой, как уже было понятно, не мог быть удовлетворен просто сексом, мне требовалась она сама – с теплом кожи, запахом волос, со слезами и улыбкой после завтрака.

Я позвонил ей днем. Она ответила только на третий мой звонок.

– Привет, мелкая! Как ты там?

– Вы отвлекаете меня, не могу сосредоточиться, – приглушенным голосом сказала она, – У шефа переговоры с зарубежными партнерами, мне переводить вживую.

– Ты что, синхронист? – крайне удивился я, так как еще не встречал никого в ее возрасте, кто бы владел разговорным английским на уровне переводчика живой речи.

– Да, инглиш и франсэ.

– Даже так? – вновь удивился я, но сейчас меня интересовало другое, – Когда сегодня увидимся?

– Вряд ли получится, – смущенно ответила она.

– Ты моей смерти хочешь? Я всю ночь не спал.

Слава богу, к шести вечера она послушно прислала смс – заберите меня из офиса. Пока я ехал за ней, меня трясло. Я едва справлялся с управлением машины, в голове шумело как после попойки. А когда она села рядом, я не смог удержаться и впился в нее поцелуем как умалишенный. Впрочем, очень не хотелось, чтобы нас увидели, поэтому пришлось поскорее завести двигатель и гнать машину к дому.

Саша вновь выглядела как натянутая струна. А губы ее после поцелуя сразу несколько опухли и пересохли. Она то и дело совершенно невинно облизывала их, но желание стало разрастаться во мне словно снежный ком.

Я даже радовался уже ее упрямому молчаливому сопротивлению, наверно, именно оно и заводило меня как пружину, тем более, что мне ничего не стоило справляться с ней, не мог только понять, когда же наступит хоть маломальское насыщение, которое все не приходило. Меня словно приливной волной упрямо прибивало к ней.

– Почему ты сопротивляешься? Тебе ведь было хорошо сейчас, – все-таки спросил я, когда мы отдыхали. И вновь она не ответила, а села и стала заплетать волосы. Я повернул ее к себе лицом и повысил голос:

– Не смей отворачиваться! Смотри на меня!

Это возымело действие, и она подняла свои невыразимо чистые глаза.

Что в них было? Я не смог бы объяснить словами, но при этом всё в них понимал. Даже загадочный страх, а тем более желание, которого она стыдилась.

И все-таки мне удалось растопить ее лёд – она впервые сама робко коснулась моего лица, хотя тут же отдернула руку.

– Прекрати эти игры, – прижал я к себе ее ладонь, – Ты измучила меня.

– Это ты измучил меня! Не так? – возмутилась она.

– Ну ладно, ладно… давай больше не мучить друг друга, – попытался сказать я примирительно.

– Наконец-то! Слава богу. Тогда я поеду домой! – заявила она.

– Ты все неправильно поняла! – чуть не задохнулся я, – Просто будь со мной. Неужели это мучит тебя?

– А ты как думал?! – крикнула моя пленница, на что я так же крикнул ей в ответ:

– Тогда терпи! Сейчас я не могу отпустить тебя!

Все понеслось по уже накатанному сценарию. Правда, теперь я старался быть внимательнее и нежнее к ней. Хотя вряд ли у меня это хорошо получалось, мои поцелуи то и дело перекрывали ей дыхание. Однако сопротивление ее несколько ослабло, в конце она опять непроизвольно сама схватилась за меня тонкими пальцами, изогнулась мне навстречу, и я впервые услышал ее сдавленный чувственный стон, после чего руки ее бессильно разжались. Она лежала в ореоле своих длинных, разметавшихся по подушке волос, закрыв глаза и приоткрыв рот, чтобы было легче дышать, в совершенном изнеможении. А я так и остался неутоленным. Это было невыносимо.

В преддверии засыпания память часто возвращала меня в июльское утро на лугу, который когда-то находился сразу за нашей старой дачей. Осознанно я помнил себя лет с десяти, то лето, когда убегал через проем в заборе, чтобы залечь в высокой траве и наблюдать за рассветным туманом, который медленно поднимался над землей и постепенно таял на солнце. Меня окружали запахи цветов и трав, птичий перезвон из соседнего лесочка и близкое поблескивание речной воды, прячущейся за раскидистой ивой на берегу. Каждый день к этой иве приходила молодая девчонка, оглядывалась по сторонам, заходила за обильно свисавшие тонкие ветви, быстро раздевалась и ныряла в воду, показав мне только голую спину и светлые трусики. Сердце у меня замирало в ожидании, когда она выйдет на берег, и я увижу ее обнаженные молочно белые груди, упруго колыхавшиеся от каждого движения. Волнение моё достигало предела, меня окатывали горячие волны, поэтому я совершенно не запомнил ее лица. В памяти остались только длинные волнистые волосы и мелькнувшие веснушки у нее на носу, которые я разглядел, когда она проходила по тропинке совсем рядом со мной и нагнулась сорвать цветок, оказавшись в опасной от меня близости.