Несравненный. Том 1
- -
- 100%
- +
И только нынешние торги стали исключением.
Когда палаты Драгоценного Перезвона объявили местом проведения Люгун, многие сразу возмутились: у города не было ни пышности и роскоши правобережья Янцзы, ни всемирной славы Дасина. Да, Люгун стоял на границе востока и запада, через город неизбежно проходили все купцы по пути в Западный край, но и Тюркский каганат располагался совсем рядом. Места были глухие и опасные, в окрестностях то и дело бушевали песчаные бури, и изнеженным знатным господам не очень-то хотелось ехать в такую даль. Поэтому народу собралось не так много, как в былые годы. По большей части то были люди из цзянху, но и купцов, как с юга, так и с севера, явилось немало. Были даже торговцы с земель Западного края – люди с высокими носами и глубоко посаженными глазами, что вели за собой верблюдов, груженных товаром.
Несчастье случилось средь бела дня прямо у дверей представительства палат Драгоценного Перезвона. Оттуда как раз вышли несколько приказчиков, и вдруг из толпы на одного из них накинулся юноша с мечом наголо. Тот не дал себя в обиду, завязалась драка, и вот незадачливый убийца уже сам лежал бездыханный. Какая-то девушка, заливаясь горькими слезами, бросилась к мертвецу, обвиняя приказчика в убийстве ее старшего брата. Вокруг сразу же собрались зеваки и обступили убийцу, не давая тому уйти. Вскоре подоспел пристав, узнав, что в деле замешан служащий палат Драгоценного Перезвона, он безотлагательно послал за уездным главой Чжао, а тот, в свою очередь, обратился к Фэн Сяо.
К прибытию столичного господина тело еще не убрали: мертвеца обнимала рыдающая девушка. Заметив, подле себя пару черных сапог, она невольно подняла голову. Ее облик растрогал бы любого: в заплаканных глазах читалось неподдельное горе, ни намека на притворство. Но взгляд Фэн Сяо задержался на ней всего мгновение и тотчас переместился на приказчика:
– Этого человека убили вы?
Юноша застыл – отвечать на вопрос ему явно не хотелось, к тому же Фэн Сяо говорил с таким напором, что молодой человек невольно замешкался, не зная, как себя повести.
Уездный глава Чжао поспешил вмешаться:
– Перед вами господин Фэн. Он прибыл из столицы и уполномочен…
Он покосился на Фэн Сяо и хотел было сказать «уполномочен императором», но вовремя сообразил, что не знает, намерен ли тот раскрывать свое высокое положение, а потому решил опустить подробности:
– …уполномочен расследовать дело хотанского посла. Прибыл к нам на подмогу.
Следом он представил Фэн Сяо всех участников происшествия:
– Вэнь Лян, старший приказчик палат Драгоценного Перезвона. Убитый – Ин Уцю с равнины Гуаньчжун, а девушка – его младшая сестра.
Обдумав слова уездного главы, Вэнь Лян вышел вперед, сложил руки в знак почтения и заговорил:
– Вэнь Лян к вашим услугам. Надобно прояснить, господа, что произошло: мы с младшим приказчиком выходили из палат, как вдруг появился этот человек и напал на меня. К счастью, ему не удалось меня ранить: в юности я немного обучался боевым искусствам и с горем пополам сумел дать отпор, но нападавшего я не убивал – он сам ни с того ни с сего упал замертво.
– Не пытайся оправдаться! Вся улица видела, как ты подрался с моим братом! – яростно кричала девушка. – Всего парой ударов ты сразил его насмерть! Убийца должен заплатить жизнью за жизнь.
Девушка была крайне взволнована, а вот Вэнь Лян по сравнению с ней держался на удивление спокойно:
– Это он хотел убить меня, я же всего лишь защищался, да и удары мои не могли оказаться смертельными. Осмотрщик трупов подтвердит истинность моих слов.
– Если бы ты не погубил нашего отца, разве брат попытался бы покончить с тобой ценой собственной жизни?! – продолжала гневаться девушка.
– Клевета! – криво усмехнулся Вэнь Лян. – Вашего отца я не трогал. Боюсь, вы обознались! Это просто смешно!
Девушка с ненавистью сверлила его взглядом:
– Вэнь Лян, я узнаю тебя, даже если ты обратишься в прах!
Дело явно было не таким простым, каким казалось на первый взгляд, и Фэн Сяо не пожелал проводить допрос на месте. Взмахом руки он подозвал к себе подчиненных и велел препроводить всех причастных в уездную управу.
Девушка идти не хотела, но приставы взяли под руки и ее: волей-неволей несчастной пришлось подчиниться. Уходя, она постоянно оглядывалась на Вэнь Ляна. Глаза ее покраснели от слез, лицо пылало негодованием. Казалось, ее отчаяние было столь велико, что она готова была размозжить себе голову о первый попавшийся камень, дабы обернуться мстительным духом и погубить Вэнь Ляна. Впрочем, тот даже не взглянул на нее. Он подошел к Фэн Сяо и, поклонившись, вновь заговорил:
– Господин Фэн, соблаговолите выслушать.
– Говорите.
– В последние годы дела палат Драгоценного Перезвона идут в гору – неудивительно, что находятся негодяи, кому подобное не по нраву. Ваш покорный слуга пользуется благосклонностью главы палат, потому и исполняет обязанности старшего приказчика. Но, быть может, именно это и навлекло на меня беду. Прошу вас, примите к сведению.
– Поскольку все случилось в стенах Люгуна, расследованием будет заниматься уездный глава Чжао, лучше сразу беседуйте с ним, – ответил Фэн Сяо. – Ко мне обращаться незачем.
Тело тем временем уже унесли, на земле лишь темнели пятна подсыхающей крови.
Фэн Сяо отвернулся, и вдруг уха его коснулось легкое дуновение ветерка. Будучи человеком, искушенным в боевых искусствах, он тут же уклонился и краем глаза заметил в воздухе иглу. Та едва не задела кончик его носа, но целью ее был вовсе не Фэн Сяо: она летела прямиком в ничего не подозревающего Вэнь Ляна. Хотя его умений хватило, чтобы одолеть Ин Уцю, но чтобы заметить такую скрытую атаку, да еще и успеть отразить ее, их было недостаточно.
Фэн Сяо мгновенно оценил обстановку. Рукава его взметнулись – и иголка тут же упала на землю.
Вэнь Лян, увидев, как Фэн Сяо занес руку в его сторону, подумал было, что тот собирается ударить его. Невольно отступив, он в испуге вскричал:
– Что вы делаете?!
– Под ноги, – кивнул Фэн Сяо.
Успокоившись, Вэнь Лян посмотрел на землю и увидел иглу, кончик ее был окрашен чем-то синеватым – по всей видимости, орудие смазали сильным ядом. Юноша содрогнулся от осознания минувшей опасности, поднял голову и обнаружил, что Фэн Сяо пристально смотрит на него.
– Даже не знаю, кто так сильно меня ненавидит, что готов убить во что бы то ни стало! – горько усмехнулся Вэнь Лян.
– Возьмите его под стражу и разместите в городской управе, – распорядился Фэн Сяо, повернувшись к уездному главе Чжао. – Когда вернусь, сам его допрошу.
– Но я не преступник… – нахмурился Вэнь Лян.
– В деле все под подозрением, – холодно оборвал его Фэн Сяо. – А преступник вы или нет, я выясню в ходе допроса.
– Но ведь завтра торги! – топнул ногой приказчик. – Ваш покорный слуга обязан там присутствовать лично…
– Разве вас некому заменить? Ни единого подчиненного? – осведомился Фэн Сяо. – Если и в самом деле так, то палатам Драгоценного Перезвона давно пора закрываться!
Говорил он грубо, тоном, не терпящим возражений, и Вэнь Лян аж изменился в лице – всякому было понятно, что важный господин очень сердит. Вэнь Лян собирался было ответить, но кто-то из толпы не выдержал раньше:
– Явился из столицы и вообразил, будто можешь творить все, что заблагорассудится? – с кривой усмешкой заговорил незнакомец. – Я запрещаю тебе брать его под стражу! Ну, что ты мне сделаешь?
Фэн Сяо неторопливо обернулся и смерил наглеца взглядом. Лицо второго господина сияло белизной на фоне ясного голубого неба, подобно коршуну, он накинулся на собеседника, взглядом пригвоздив того к земле. Церемониться он ни с кем не собирался:
– А сам ты из какой дыры вылез? – обращение прозвучало до того презрительно, что того едва не перекосило от гнева.
– Я служу принцессе Лэпина, и не прикидывайся, будто ты о ней ни разу не слышал! Если такой смельчак – назови себя и должность, которую занимаешь! Когда вернусь в столицу, то от имени принцессы непременно попрошу заступничества его величества!
Значит, из слуг принцессы Лэпина. Недаром говорят, прежде чем бить собаку, надобно узнать, кто ее хозяин. Ежели из простых, то опасаться нечего, но сейчас в дело могла быть вовлечена ни много ни мало дочь самого императора. Принцесса Лэпина Ян Лихуа приходилась государю не просто старшей дочерью: прежде она была и вовсе императрицей, а после смерти супруга – вдовствующей императрицей. Ян Цзянь установил новую династию, сменил Чжоу на Суй и, по сути, вырвал страну из-под власти рода, к которому принадлежал супруг дочери, а поскольку правительницей она была уже при прошлой династии, пожаловал ей титул принцессы.
Ян Лихуа чтила установленный порядок и осталась крайне недовольна тем, что отец захватил власть, однако, в конце концов, она была всего лишь женщиной, а потому поделать ничего не могла. Сам Ян Цзянь с супругой всеми силами стремились загладить вину перед дочерью: они души в ней не чаяли и позволяли, пожалуй, даже больше, чем сыновьям. Что бы ни пожелала принцесса Лэпина, родители ей не прекословили: лишь бы не готовила восстание. Поэтому зачастую имя принцессы производило куда более сильное впечатление, чем упоминание чиновников шести ведомств.
Часть прибыли палат Драгоценного Перезвона шла принцессе, а взамен она оказывала им свое покровительство. Если кто-то и задумывал потеснить палаты, то, заслышав о принцессе Лэпина, тут же отказывался от своих намерений, не говоря уж о том, что за палатами Драгоценного Перезвона стояли еще два знатных рода.
Но все вышло совсем не так, как рассчитывал незнакомец. При упоминании могущественной покровительницы его надменный собеседник не только не затрепетал от страха, напротив, он едва заметно приподнял брови, в глазах феникса зажглись насмешливые искорки, а губы растянулись в широкой улыбке:
– Меня зовут Фэн Сяо, и я из чертога Явленных Мечей. Ну что, нравится ответ?
Слуга принцессы мигом переменился в лице: самодовольство исчезло – как не бывало, теперь он выглядел так, словно повстречался со злым духом или почуял, что в стопы вонзились тысячи игл. Казалось, будь у него крылья, он бы и вовсе тут же упорхнул куда подальше.
007
В столицах по обыкновению сановников и царедворцев – что собак нерезаных. При некоторых династиях пальцев бы не хватило пересчитать всех сыновей и внуков императора – столь многочисленных, что жизнь некоторых из них не стоила и мелкой монеты.
Но при нынешнем государе было иначе. Когда император Суй был еще придворным вельможей, он во всем пользовался поддержкой своей супруги Дугу-ши. Она была вовсе не из тех женщин, что только и знают, как прятаться за спиной мужа, чем и выделялась среди жен других знатных господ. Несколько раз Ян Цзянь оказывался в опасности и лишь благодаря жене оставался цел и невредим. Когда же он взошел на престол, Дугу-ши, неотступно следуя своему долгу, сделалась императрицей и с одобрения супруга продолжила участвовать в государственных делах. Современники называли их четой совершенномудрых.
Многие замечали, что императора и императрицу связывала не только супружеская любовь, но и крепкая дружба: они были близки, точно ветви одного дерева, жить друг без друга не могли, а потому положение Дугу-ши было куда прочнее, чем у любой другой императрицы до нее. Более того, император поклялся ей, что у него не будет детей от других женщин, а потому всех принцев и принцесс родила императору Дугу-ши.
Отношение к принцессе Лэпина было особенным. Ян Лихуа не просто была дочерью императрицы, она была старшей из детей. В юности на ее долю выпало немало невзгод, а потому родители жалели ее и с готовностью выполняли почти каждую просьбу. Оттого-то ко всем, кто состоял на службе принцессы, относились почтительно и беспрекословно шли на уступки.
Но однажды на пути у ее людей встал чертог Явленных Мечей, и с ним они поделать ничего не смогли.
Было это так. У принцессы Лэпина от императора предыдущей династии Юйвэнь Юня родилась дочь, нареченная Юйвэнь Эин. Девочка потеряла отца, но мать по-прежнему заботилась о ней, а дедушка с бабушкой и вовсе души не чаяли. Неудивительно, что и ее кормилица пользовалась уважением, а следом за ней возвысилась и вся ее родня. Но за полгода до настоящих событий родной сын кормилицы оказался замешан в одном нехорошем деле, и чертог Явленных Мечей задержал его. Кормилица умоляла Юйвэнь Эин посодействовать в его освобождении, та же обратилась с этой просьбой к матушке.
Ян Лихуа, разумеется, сжалилась над ней, не в силах видеть печаль единственной дочери. В сопровождении личной охраны принцесса направилась в чертог Явленных Мечей с требованием освободить сына кормилицы.
Надобно сказать, что чертог возглавляли трое господ. Старший господин исполнял обязанности главы судебного ведомства и практически не касался происходящего в чертоге. Настоящим же главой был второй господин – Фэн Сяо.
В тот день людей в чертоге было немного, но кто был, потом рассказывали, что, когда разгневанная принцесса со своими людьми вошла в чертог, начальник ее стражи, под предлогом того, что в присутствии принцессы подчиняется только ей одной, отказался предъявить и оставить меч на входе. Принцесса промолчала, тем самым выразив свое одобрение. Началась перепалка, и тут появился Фэн Сяо. Он не стал размениваться на болтовню, а пред лицом принцессы попросту отобрал у начальника ее стражи меч, разломал на три части и швырнул в его сторону.
Сам начальник стражи лишь ощутил порыв ветра, пронесшегося мимо, и не успел опомниться, как обнаружил себя пригвожденным к камню у входа: два обломка меча вонзились возле плеч, а третий прошил одежды прямо под промежностью. Несчастный не смел пошелохнуться.
Все застыли в крайнем изумлении, а принцесса Лэпина и вовсе поверить не могла своим глазам: чтобы кто-то посмел так унизить ее людей в ее присутствии?! Она немедленно пожаловалась императору – но вот незадача: ни чертог Явленных Мечей, ни Фэн Сяо не понесли никакого наказания. Владыка империи Суй лишь посмеялся, заметил, что у второго господина Фэна весьма прямолинейный нрав, выслал незадачливого начальника охраны из столицы, успокоил принцессу и на том счел, что все разрешилось само собой.
Сие происшествие не только Ян Лихуа, но и всем прочим показало, насколько важен был чертог Явленных Мечей для императора и сколь высоко он ценил Фэн Сяо. Если уж сама принцесса Лэпина ничего не смогла с ним поделать, что говорить о других!
В узких столичных кругах ходили слухи о нраве второго господина, и кто-кто, а слуги принцессы уж точно знали, что он за человек. Потому-то наглец из толпы и переменился в лице, едва заслышав, кто именно явился разбираться в случившемся. Всего мгновение назад он важничал да задирал нос, теперь же ему хотелось лишь поскорей улизнуть подобру-поздорову:
– Как видно, случилось недопонимание. Раз делом занимается чертог Явленных Мечей, мы не станем препятствовать. Пожалуйста, продолжайте! – тон его заметно смягчился. Незнакомец улыбнулся, но улыбка вышла кривой.
Однако от второго господина Фэна оказалось не так-то просто отделаться. Он взмахнул рукой, подавая знак подчиненным, и повернулся к уездному главе Чжао:
– Все эти люди имеют некое отношение к случившемуся. Их я тоже забираю для допроса.
– Но… – обеспокоенно начал уездный глава.
Фэн Сяо, впрочем, не стал ждать, пока тот перестанет терзаться сомнениями, подозвал конных стражников из чертога Явленных Мечей и велел препроводить Вэнь Ляна и всех остальных задержанных для допроса в управу.
Слуга принцессы подчинился с явной неохотой, однако возражать не посмел – бросив на Фэн Сяо взгляд, полный ненависти, он и все остальные волей-неволей повиновались приказу. Даже будь дело в столице, даже вмешайся сама принцесса – надеяться было не на что. А здесь, в глуши, как до Неба не докричаться, так до императора не дозваться, второй господин Фэн может хоть убить его на месте – и все равно останется безнаказанным.
Прибыв в управу, Фэн Сяо сам допрашивать Вэнь Ляна не стал, а передал разбирательство уездному главе Чжао.
За последний месяц в Люгуне стало неспокойно: одна беда сменяла другую, и уездный глава Чжао в хлопотах света белого не видел. Он не знал, за что хвататься: с одной стороны, сказывалась страшная усталость, с другой – одолевал страх, как бы Фэн Сяо не обвинил его в нерадивости. Так что деваться было некуда – он собрался с силами и все свое внимание сосредоточил на новом деле. Слугу принцессы глава Чжао допрашивать чересчур дотошно не решился, а вот Вэнь Ляна бояться причин не было. К тому же показания старшего приказчика и младшей сестры покойного совпадали, и вскоре обстоятельства происшествия удалось прояснить.
Больше десяти лет тому назад на равнине Гуаньчжун жили два семейства: Ин и Вэнь. Из поколения в поколение занимались они торговлей, однако не враждовали, а поддерживали меж собой приятельские отношения. Поначалу семейства Ин и Вэнь не отличались друг от друга богатством – оба считались просто зажиточными. Но случилось так, что глава семейства Вэнь, поскольку хорошо разбирался в торговых делах, быстро наладил связи и вскоре значительно приумножил свое состояние. Что до семейства Ин, дела их шли по-прежнему, и никакой перемены к лучшему не случилось. Тогда-то они и позарились на чужое богатство, сговорились с лихими людьми, и, когда глава Вэнь со старшим сыном в очередной раз уехали по торговым делам, в дороге их ограбили и убили. В семействе Вэнь остались лишь дряхлые старики, женщины да малые дети, семья Ин взяла дело семьи Вэнь в свои руки и мало-помалу разбогатела.
Младший сын семейства Вэнь с самого детства отличался смекалкой, вот только здоровьем был слаб и потому жил у деда по линии матери, который занимался врачеванием. Узнав о случившемся с отцом и братом, Вэнь Лян заподозрил, что гибель их неслучайна, и втайне начал собственное расследование. Наконец ему удалось выйти на разбойников, убивших его родных, и выяснить, кто состоял с ними в сговоре. Вэнь Лян прекрасно понимал, что семейство Ин ему покамест не по зубам, а потому тайно покинул родной дом и отправился на чужбину. По счастливой случайности ему удалось завязать знакомство со знатными людьми и поступить на службу в палаты Драгоценного Перезвона. Постепенно он узнавал все больше и больше о том, как погибли его отец и брат. Однажды на равнину Гуаньчжун прислали нового губернатора. Тот всеми силами стремился выслужиться, и, поняв это, Вэнь Лян предоставил ему все доказательства сговора семейства Ин с разбойниками. Обрадовавшись, чиновник тут же повелел лишить их всего имущества, а главу семейства, отца Ин Уцю, признал виновным и отправил в ссылку за тысячи ли. Не выдержав тяжелой дороги, тот вскоре умер.
В ту пору Ин Уцю с сестрой были совсем детьми, и потому им посчастливилось остаться невредимыми, но за невзгоды, постигшие их семью, люто возненавидели Вэнь Ляна. Они понимали: высокое положение их врага не позволит просто так убить его, а потому Ин Уцю решил забрать ненавистного Вэнь Ляна с собой в могилу. Приняв яд, он явился к палатам Драгоценного Перезвона и завязал драку с Вэнь Ляном. Расчет был на то, что если во время драки Ин Уцю скончается, то врагу не избежать обвинения в убийстве.
Дело было запутанное, но уездный глава Чжао твердо вознамерился во всем разобраться. Увидев, как Фэн Сяо обращается со слугой принцессы Лэпина, он испугался, что, если окажется бесполезным, тут же станет лишь разменной монетой, а потому заставил подчиненных трудиться не покладая рук и днем и ночью, лишь бы докопаться до истины. Расследование шло полным ходом, и наконец осмотрщик трупов засвидетельствовал, что в теле покойного присутствовали следы яда. Тем самым невиновность Вэнь Ляна была доказана.
Семейство Ин первым нанесло обиду семье Вэнь, Вэнь Лян же отомстил. Он явно соврал Фэн Сяо и даже не покраснел, заявив, будто не знаком с братом и сестрой из семьи Ин. Истина и ложь в этой истории так переплелись, что уже и не разобрать, кто прав, а кто виноват. Докладывая обо всем этом Фэн Сяо, уездный глава Чжао беспрестанно охал.
Однако все эти мелочи второго господина заботили мало, его интересовал лишь сам Вэнь Лян.
– Кроме него из семейства Вэнь больше никого не осталось? – уточнил он.
Уездный глава Чжао покачал головой:
– Есть еще мать Вэнь Ляна, которая уже много лет прикована к постели. Сын ее весьма почитает: следуя учению Будды, она запретила ему губить весь род Ин. Поэтому-то в свое время Вэнь Лян обвинил только главу семейства и отомстил ему одному, пощадив детей. Я уже послал своих подчиненных допросить эту женщину, и она подтвердила истинность наших сведений. Лекарь же сообщил, что мать Вэнь Ляна и впрямь крайне слаба, все лекарства и снадобья бессильны против этого недуга: дни ее сочтены.
Уездный глава надеялся расположить к себе Фэн Сяо, как знать, быть может, даже завязать с ним дружбу, однако тот по-прежнему держался отстраненно и не желал говорить больше необходимого. Делать нечего, пришлось уездному главе Чжао откланяться и удалиться в расстроенных чувствах. Про себя, впрочем, он подумал, что нужно будет украдкой порасспрашивать подчиненных Фэн Сяо, дабы вызнать, как тому лучше угодить и каких прислать подарков, чтобы наверняка пришлись ему по вкусу. Если сей высокопоставленный господин замолвит за него, главу Чжао, словечко перед императором, то государь непременно возвысит его.
Едва глава Чжао переступил порог и вышел из комнаты, как Пэй Цзинчжэ выпалил:
– Господин, с этим Вэнь Ляном явно что-то нечисто!
Фэн Сяо ничего не сказал, лишь согласно хмыкнул. У всякого, заслышавшего этот звук, дрогнуло бы сердце – но не от сильного желания свести знакомство поближе, а от свойственного каждому человеку сожаления о невозможности достичь такого идеала. Одни хороши лишь лицом, другие – статью, что до Фэн Сяо, то он был великолепен во всем – подобную безупречную красоту редко встретишь.
Притом он был умен и дерзок, искусен и могуч, каждое движение его было исполнено внутренней силы. Такое совершенство не будит в сердцах непристойных желаний, а лишь побуждает преклониться перед ним в восхищении.
На мгновение Пэй Цзинчжэ погрузился в размышления. Ему подумалось: неужто родители господина еще при рождении предвидели, что сын их станет столь выдающимся человеком, и оттого нарекли его Фэн Сяо – Небесный Феникс?
Фэн Сяо, потеряв терпение, вздохнул и цокнул языком, заставив Пэй Цзинчжэ поспешно собраться с мыслями.
– Говорят, будто нефрит Небесного озера дарует вечную молодость и даже воскрешает мертвых, – припомнил юноша. – Мать Вэнь Ляна страдает от давнего и тяжкого недуга, а он – почтительный сын, по ее просьбе даже согласился пощадить детей семейства Ин, за что едва не поплатился сегодня. Раз он так заботится о матери, у него есть причина пытаться заполучить пропавший камень.
– Продолжай, – подбодрил подчиненного Фэн Сяо.
– Если бы не вы, Вэнь Лян погиб бы сегодня у дверей палат Драгоценного Перезвона, – рассуждал Пэй Цзинчжэ. – Кто знает, быть может, увидев, что Вэнь Лян привлек к себе ненужное внимание, его сообщники испугались, что тот их сдаст, и торопились навсегда заткнуть ему рот. К тому же сам выбор места для торгов вызывает вопросы. Палаты Драгоценного Перезвона никогда не считали свое представительство в Люгуне хоть сколько-нибудь значимым, да и торги прежде не устраивались в столь глухих местах, однако в этом году их решили провести именно здесь. Быть может, Вэнь Лян нарочно выбрал Люгун, чтобы без лишнего шума провернуть свое дельце? Сопоставив все улики, ваш подчиненный осмеливается предположить, что Вэнь Лян почти наверняка причастен к убийству хотанского посла и исчезновению нефрита Небесного озера.
Выслушав его, Фэн Сяо проронил:
– Тебе не кажется, что все слишком уж удачно совпало?
– Что вы имеете в виду? – опешил Пэй Цзинчжэ.
– Только мы собрались заняться палатами Драгоценного Перезвона, как перед нами тут же появляется Вэнь Лян. Клонит в сон – вот и подушка, – объяснил свою мысль второй господин. – Такое совпадение не может не навести на мысль, что кто-то нарочно хочет нас запутать.
Пэй Цзинчжэ моргнул: Фэн Сяо показался ему слишком уж мнительным.
– Ваш подчиненный распорядится установить за Вэнь Ляном неотступное наблюдение и приложит все силы, чтобы вытащить из него правду, – сказал он.
Вдруг Фэн Сяо переменил тему разговора:
– Ты ведь применил благовоние Безысходности? Как успехи?
Едва прозвучал вопрос, как лицо юноши приобрело странное выражение.
– Применить-то применил, – начал он, – однако…
Пэй Цзинчжэ не мог заставить себя рассказать господину все как есть.
Благовоние Безысходности полностью оправдало свое название, однако весьма неожиданным образом – впервые на памяти Пэй Цзинчжэ оно оказалось совершенно бесполезным.