Несравненный. Том 1

012

На краю деревянного стола, как раз там, где сидел Цуй Буцюй, едва виднелись четыре нацарапанных ногтями иероглифа: «прохладный аромат цветущей сливы».

Девушка всмотрелась в знаки и тревожно нахмурилась.

– Нажим как будто слабее, чем в прошлый раз. Как бы Вестник снова не заболел.

Мужчина, что пришел вместе с ней, хоть и был человеком неразговорчивым, не преминул напомнить:

– Цяо Сянь, Вестник всегда знает, что делает.

– Ты столько времени с ним провел, а до сих пор не понял: он знает, что делает, и понимает, когда нужно остановиться, только если речь идет о деле. А себя он никогда не бережет! – с раздражением ответила Цяо Сянь.

Чжансунь Бодхи – так звали мужчину – промолчал, лишь посмотрел на нее выразительно: мол, все равно ты с этим ничего не поделаешь.

Девушка немного погрустнела – здесь она и впрямь была бессильна.

Цуй Буцюй всегда был таким: не отступит, пока не добьется своего. Выбор у подчиненных был невелик: либо пойти на поклон к Фэн Сяо, рассказать, кто такой настоятель Цуй на самом деле, и так вызволить Вестника, либо следовать приказам. К тому же Цяо Сянь знала: если по ее вине нарушатся планы Вестника, то с управой Левой Луны ей придется распрощаться.

Рассудив так, девушка вздохнула.

– Времени мало, пойдем в ароматические лавки, – поторопил ее Чжансунь Бодхи.

– Пойдем, – согласилась Цяо Сянь. Ее хрупкая рука мимоходом коснулась края стола с выцарапанной надписью, и бледные знаки тут же исчезли, будто их и не было. Столешница осталась совершенно гладкой.

Ароматических лавок в городе насчитывалось немало. Основной торговый путь с востока на запад пролегал именно через Люгун, а потому здесь можно было найти всевозможные благовония и ароматы с земель Западного края, и выбор у местных торговцев был даже больше, чем в столице. Цяо Сянь и Чжансунь Бодхи сперва думали, что отыскать нужный аромат будет легко, но ошиблись. За день они обошли почти все городские лавки, но нашли только три состава благовоний, пахнущих цветами сливы.

– Кстати говоря, до вас прохладный аромат цветущей сливы спрашивал еще один господин, высокий такой, стройный, совсем молодой – настоящий красавец, – вдруг вспомнил владелец в одной из лавок, бурно размахивая руками.

Цяо Сянь и Чжансунь Бодхи переглянулись. Они без слов поняли друг друга: должно быть, речь шла о подчиненном Фэн Сяо по имени Пэй Цзинчжэ. Но если люди чертога Явленных Мечей уже ухватились за эту зацепку, то перепроверять смысла не было. Тогда почему Вестник все равно приказал им заняться поисками аромата?

Цуй Буцюй никогда ничего не делал просто так. Цяо Сянь и Чжансунь Бодхи знали, что за поручением должна скрываться еще какая-то деталь, мелочь, ускользающая от них.

– За другие города ручаться не могу, – тем временем продолжал торговец, – но в Люгуне самый большой выбор благовоний – здесь. Если вам нужен аромат цветущей сливы, у меня есть на примете три состава. Один из них мне подарил странствующий купец с земель Западного края, которого я спас несколько лет тому назад.

Владелец лавки велел приказчику вынести три плитки благовоний.

Люди, владеющие боевыми искусствами, обыкновенно отличаются острым обонянием и знают, что аромат, приставший к телу, легко может выдать их врагу, когда они спасаются бегством или сидят в засаде. Ввиду своего особого положения Цяо Сянь почти никогда не пользовалась благовониями, и оттого, что редко их вдыхала, чувствительность ее обострилась, и девушка легко различала самые тонкие оттенки запахов.

– Здесь цветы не только сливы, но еще и абрикоса? – спросила Цяо Сянь; понюхав первую плитку, она передала ее Чжансунь Бодхи.

– Верно, – закивал владелец. – Это благовоние зовется «Снег третьего месяца весны» – сейчас это самый ходовой аромат в столице, очень нравится молодым барышням, особенно тем, что из богатых да знатных семей. Наденьте по весне свежее платье, пропитайте его этим ароматом – и вас не отличить от небесной феи! От женихов отбоя не будет!

Расхваливать товары уже вошло у него в привычку: даже зная, что посетители пришли к нему только спросить, он изо всех сил старался убедить их что-нибудь приобрести.

– А вот это «Тихие воды глубоки», здесь кроме цветущей сливы еще сандаловое дерево. Лучший аромат, если нужно успокоить дух или отогнать зло, – с этими словами владелец подал вторую плитку.

Понюхав, Чжансунь Бодхи покачал головой.

– Это совсем не тот запах сливы, какой мы ищем, – произнесла Цяо Сянь.

Тогда владелец подал им третью плитку.

– Вот, чистейшая цветущая слива.

Чжансунь Бодхи поднес благовоние к лицу: в нос ударил резкий удушливый запах. Этому аромату не хватало пронизывающего холода, свойственного обычно сливовым нотам: он, напротив, был жарким, как пламя.

Цяо Сянь, видя, что Чжансунь Бодхи снова качает головой, взяла понюхать благовоние сама и убедилась, что он прав – это не то, что им нужно.

– Хозяин, вы многое повидали и, верно, многое знаете. Скажите, неужели прохладный аромат цветущей сливы и вправду так сложно составить? – спросила она.

– Обычно при составлении благовоний считается, что чем сильнее выражен запах, тем лучше, – охотно пустился в объяснения владелец лавки. – Само название прохладных ароматов говорит о том, что они отличаются от прочих. Когда такой состав вдыхаешь впервые, чувствуется лишь слабый морозный дух – как будто веет льдом или снегом, а спустя половину большого часа постепенно начинает раскрываться и аромат цветов, резкий, но приятный. Он очень стойкий и держится не один день.

Цяо Сянь вспомнила, что про убийство посла узнали только наутро, но, если Фэн Сяо уловил аромат, когда прибыл со своими помощниками на место преступления, значит, запах все еще держался.

– Холодные ароматы тоже бывают разные, – продолжал торговец. – Это может быть и лотос, и зеленый бамбук. Но поскольку слива цветет, когда еще лежит снег, ее аромат всегда сливается с морозным духом, отсюда и «холод» в названии. Подобные благовония чрезвычайно редки. Несколько лет назад мне посчастливилось заполучить прохладный аромат лотоса, но его я не продам ни за какие деньги – оставлю в приданое дочери. Прохладный аромат цветущей сливы попадается еще реже. Тот, кто знает тайну состава, наверняка будет хранить ее как величайшую драгоценность и никому не расскажет, ведь, как известно, чем реже товар, тем он дороже. Если же каждый встречный прознает, как готовить этот аромат, разве останется он столь ценным?

– Значит, тот, кто пользуется таким благовонием, наверняка не из простых людей. А вы не знаете умельца, который смог бы составить прохладный аромат цветущей сливы? – спросила Цяо Сянь.

Владелец лавки горько усмехнулся:

– Если бы знал такого, давно бы уже его нанял, не поскупился бы с оплатой и уж точно не стоял бы тут перед вами. Такой редкий аромат тяжело найти – случайно, может, и наткнешься, а нарочно не сыщешь. Я благовониями занимаюсь всю жизнь, если вы вдруг встретите этакого искусника, не откажите в любезности, известите меня.

Он было умолк, но вдруг хлопнул себя по лбу, что-то припомнив:

– Ах да, барышня Юньюнь из переулка Весенних Ароматов в прошлом месяце стала лучшей танцовщицей – своим искусством она поразила весь Люгун. Говорят, каждый день у нее новые благовония, но она никогда никого не посылала ко мне за покупками. Наверняка при ней есть какой-то выдающийся мастер – попробуйте разузнать там!

Глаза Цяо Сянь и Чжансунь Бодхи разом загорелись.

– А тому господину, что приходил до нас, вы дали такой же совет? – поинтересовалась Цяо Сянь.

Владелец лавки помотал головой:

– Тогда я запамятовал и ничего ему не сказал.

– Значит, в переулке Весенних Ароматов собираются танцовщицы и музыканты? – уточнила Цяо Сянь.

Губы владельца лавки тут же растянулись в весьма двусмысленной улыбке, понятной любому мужчине. Цяо Сянь тут же все стало ясно, и она почувствовала, что своим вопросом выставила себя совсем уж простушкой.

Почти все составляющие благовоний были пригодны и для врачевания. Другими словами, в искусстве составления ароматов и лекарском деле было немало общего, и поскольку Цуй Буцюй был хорошим врачевателем, неудивительно, что и в благовониях он немного разбирался. По одному только названию он смог определить, что аромат редкий, и потому передал своим подчиненным именно такую зацепку.

Цяо Сянь и Чжансунь Бодхи давно перестали удивляться умениям Вестника. Люди несведущие, повстречав болезненного, слабосильного Цуй Буцюя, на вид едва ли способного даже курицу связать, обыкновенно недооценивали его. Но если такой человек сумел найти себе место в опасном, непрерывно меняющемся мире, то он непременно должен обладать выдающимися способностями, которые помогут ему достичь немыслимых высот. В управе Левой Луны никто не посмел бы пренебрегать Цуй Буцюем, даже если бы он пролежал прикованным к постели целую неделю.

– Узнай в чертоге Явленных Мечей, что «Пять вкусов» – это местное отделение управы Левой Луны, у них бы, пожалуй, от гнева кровь горлом пошла! – заметила Цяо Сянь. Когда появился проблеск надежды на то, что дело удастся раскрыть, она заметно приободрилась. И хотя лицо ее оставалось по-прежнему непроницаемо холодным, в тоне слышалось облегчение.

Тем временем в палатах Драгоценного Перезвона шел последний день торгов: народу было больше прежнего, но и попасть внутрь стало сложнее. От гостей требовалось не только показать приглашение, но и внести денежный залог перед тем, как переступить порог. Если на торгах они решали приобрести приглянувшуюся вещь, размер залога уходил в счет покупки, и требовалось лишь доплатить разницу или же забрать сдачу. Если же гость не находил ничего по душе, то перед уходом получал залог обратно. Таким образом на последний день торгов хотели не допустить тех, кто замышлял недоброе или изначально не собирался ничего покупать, а хотел лишь полюбопытствовать.

Не успели Цуй Буцюй и Пэй Цзинчжэ вместе со вторым господином войти внутрь, как тут же услышали удивленный возглас:

– Это же Второй Фэн!

Незнакомец быстрым шагом нагнал их и с радостным изумлением поглядел на Фэн Сяо:

– Второй Фэн, давно не виделись! И ты здесь?

То был юноша лет двадцати пяти в пурпурном наряде. Волосы его скрепляла высокая заколка-гуань. Держался он свободно и уверенно, что выдавало в нем сына богатого человека из влиятельной семьи. Впрочем, от проницательных глаз Цуй Буцюя не укрылось, что этот юноша обращался с Фэн Сяо по-особенному: даже старые друзья при нежданной встрече обычно не столь сердечны да любезны. Не похоже было и на то, что незнакомец стремится подольститься к нему.

Пока Цуй Буцюй терялся в догадках, Фэн Сяо удивленно вскинул брови и широко улыбнулся:

– Молодой господин Линь, какая приятная встреча!

Цуй Буцюй тут же сопоставил обращение, возраст и манеру держаться и тут же сообразил, кого они повстречали.

Юноша был из горной усадьбы Яньдан, из не слишком влиятельной, по меркам цзянху, но зато богатой семьи, сколотившей баснословное состояние на торговле. Из поколения в поколение в роду передаются тринадцать приемов искусства меча Яньдан. Глава семьи Линь Лэн дождался сына, лишь когда миновал возраст, когда освобождаются от сомнений. Ребенок, названный Линь Юном, был любимцем отца: баловали его без меры, исполняя всякую прихоть и закрывая глаза на любые безрассудства, и потому славу усадьбе Яньдан в цзянху в конце концов принесло вовсе не богатство и не искусство меча, а Линь Юн.

Восторженный юноша шагнул вперед и хотел было взять Второго Фэна под руку, но тот ловко уклонился, разминувшись с ним всего на пару цуней. Рука Фэн Сяо скользнула мимо и вдруг очутилась на плече Цуй Буцюя. Даос не успел даже понять, что происходит, как второй господин притянул его к себе с такой силой, что плечи их столкнулись.

– Позволь представить тебе моего близкого друга: его зовут Цуй Буцюй, – заговорил Фэн Сяо. – Цюйцюй, это молодой господин горной усадьбы Яньдан, Линь Юн.

Он будто нарочно с нажимом проговорил «моего близкого друга», сопроводив слова многозначительной ухмылкой. От подобного тона у любого бы зародились определенные подозрения, а люди с бурным воображением и вовсе представили бы невесть что.

Цуй Буцюй аж дар речи потерял.

013

На словах «близкий друг» взгляд Линь Юна, обращенный на Цуй Буцюя, сделался злым.

До настоятеля доходили некоторые слухи, и он догадывался, отчего юноша так резко переменился в лице. Не желая участвовать в этой сцене, он хотел было отбросить чужую руку, однако, к неудовольствию даоса, она пристала к его плечу так, что и не сдвинешь.

Глаза Линь Юна сверкнули, и он с улыбкой заговорил:

– Господин Цуй, вы, должно быть, выдающийся человек, раз сам Второй Фэн называет вас близким другом. Вот только не знаю, из какой вы семьи: из рода Цуй, что в Болине, или же из семейства Цуй в Цинхэ?

– Я не принадлежу ни к тем, ни к другим, – ровно ответил Цуй Буцюй. – Всего лишь простолюдин, чье скромное имя не заслуживает упоминания.

Слушая его, Линь Юн недоумевал все больше и больше. Этот монах был до того слаб, что на ногах еле держался. Всякому было ясно, что боевыми искусствами он не владеет, к тому же страдает от тяжкого недуга. У юноши в голове не укладывалось, как человек столь бледный и болезненный сумел заслужить благосклонность Второго Фэна.

Впервые Линь Юн повстречал Фэн Сяо несколько лет тому назад. По воле случая тот выручил юношу и помог ему отделаться от некоторых неприятностей. Появился он тогда совершенно неожиданно – точно с Небес спустился, и в одночасье сразил Линь Юна своим величием. С тех пор тот ни на кого другого и глядеть не желал. Но увы! Второго Фэна его общество ничуть не интересовало. К тому же в боевых искусствах Фэн Сяо не было равных, так что в ответных услугах он ничуть не нуждался. Может, юноша и желал, как говорится, натянуть тетиву голыми руками, но куда там! К тому же Линь Юн понимал, что если будет ему докучать, то, чего доброго, даже жизни лишится. Вот и оставалось ему лишь одно: обуздать суетные мысли, быть с Фэн Сяо приветливым и любезным, да надеяться, что однажды тот переменится. Да только Второй Фэн был неуловим, точно ветер, а о нем самом Линь Юну и вовсе не удалось ничего прознать. Как ни старался он отыскать своего знакомца, ничего у него не получалось, и потому случайная встреча стала поистине приятной неожиданностью.

Линь Юн привык считать себя изящным и прекрасным, точно нефрит, однако вдруг оказалось, что Второму Фэну предпочтительнее общество проклятого чахоточного. Неудивительно, что юноша огорчился.

Он собирался было что-то сказать, но Фэн Сяо не дал ему и рта раскрыть:

– Мы пойдем, – спешно ответил второй господин, увлекая за собой Цуй Буцюя.

У представительства палат Драгоценного Перезвона было два этажа, а само здание напоминало квадратный колодец: в центре – что-то вроде окруженного столиками внутреннего двора, где на возвышении показывали предметы торга. Места для гостей были и на втором этаже: оттуда, если опереться на перила и посмотреть вниз, все происходящее представало как на ладони.

Цуй Буцюя внутрь не то впихнули, не то втащили. Со стороны казалось, что Фэн Сяо обращается с ним весьма обходительно, как с давним приятелем, но на деле тот не оставлял даосу ни малейшей возможности сопротивляться. Разместились они как раз на втором этаже, с южной стороны, где их уже ждал чай с легкими кушаньями.

Слуги в палатах весьма отличались от тех, какие обычно разносят еду и напитки: вели они себя скромно, а ходили и вовсе почти бесшумно, оттого и гости в большинстве своем понижали голос. Издалека слышались звуки пипы, полные скромного очарования. Дух, царивший внутри, куда больше подходил веселому дому, нежели торговым палатам.

Цуй Буцюй скользнул взглядом по собравшимся. На первом этаже он приметил лишь обычных богатых купцов да людей из цзянху, второй этаж занимали отпрыски именитых семей. Внизу, казалось, было куда более шумно, будто палаты Драгоценного Перезвона нарочно разделили гостей именно так, избегая к тому же многих ненужных забот.

Стоило Фэн Сяо с Цуй Буцюем подняться по лестнице, свернуть за угол и скрыться за ширмой, другими словами, окончательно ускользнуть от назойливого взгляда Линь Юна, как второй господин тут же отпустил даоса и даже оттолкнул его в сторону – словно боялся запачкаться, если помедлит хоть немного.

Цуй Буцюй ничего не сказал, лишь мысленно записал на счет Фэн Сяо еще один должок и с каменным лицом уселся на свое место.

Второй господин как ни в чем не бывало со смехом поинтересовался:

– Судя по всему, о вздорных желаниях Линь Юна вам уже известно?

– И желая провести его, вы воспользовались мной? – с явным неудовольствием откликнулся Цуй Буцюй. – Вроде бы наше сотрудничество не предусматривало ничего подобного?

– Так или иначе, сегодня я вывел вас в свет, – с невинным видом ответил Фэн Сяо. – Считайте, этой небольшой услугой вы отплатили мне за добро. Не стоит волноваться. Пока я с вами, он ничего не сделает.

– Линь Юн хоть и безрассуден, но не глуп, – холодно ответствовал Цуй Буцюй. – Чем привлекать меня, лучше воспользовались бы Пэй Цзинчжэ – вышло бы убедительнее.

До сих пор молча пивший чай юноша поперхнулся и закашлялся.

– Не сработает, – улыбнулся Фэн Сяо. – Куда ему до вас.

Едва он умолк, как по ту сторону ширмы показался силуэт Линь Юна.

– Внизу слишком шумно, ни мгновения покоя, – посетовал молодой человек. – Второй господин Фэн, вы не возражаете, если я побеспокою вас своим присутствием?

Как только Линь Юн заговорил, Фэн Сяо тут же наклонился к Цуй Буцюю, сидевшему прежде не меньше чем за один чи от него, молниеносно стиснул его запястье и ласково произнес:

– Цюйцюй, у тебя грязь на носу, дай-ка вытру.

Цуй Буцюй ничего не сказал. Он чувствовал, как Линь Юн прожигает его взглядом, полным неприкрытой ненависти. Впрочем, длилось это недолго, весьма скоро молодой человек взял себя в руки и принял вид беззаботный и непринужденный, как будто Цуй Буцюю все лишь померещилось.

По меркам вольницы-цзянху школа горной усадьбы Яньдан была заурядной, но уважение Линь Юну все-таки выказывали, пусть лишь в знак почтения к его отцу – человеку гостеприимному и открытому. Вот только Фэн Сяо ни до отца, ни до сына не было никакого дела.

– Прошу меня извинить, но, боюсь, мест уже нет, – ответил Фэн Сяо. И пусть на губах его играла вежливая улыбка, тон не допускал возражений.

Однако Линь Юн не собирался так легко отступать – юноша хотел добавить еще что-то, но тут поднялся Пэй Цзинчжэ.

– Молодой господин Линь, будьте добры, – настойчиво проговорил он.

Делать нечего, пришлось откланяться:

– Тогда побеседуем как-нибудь в другой раз, – сказал Линь Юн напоследок.

Фэн Сяо слегка кивнул ему.

Он обходился с молодым человеком весьма бесцеремонно, однако тот не выказал и тени недовольства. В глазах Линь Юна Второй Фэн был точно легкая и неуловимая тень, ведь он так и не сумел ничего разузнать о загадочном господине. Казалось, тот возник в цзянху из ниоткуда, а потом исчез, не оставив и следа. Впрочем, его достоинств и безукоризненных манер сполна хватило, чтобы покорить юношу, иначе тот уже и вовсе позабыл бы о давней встрече.

Уходя, Линь Юн не удержался и снова глянул на Цуй Буцюя: лицо его рассмотреть было сложно – слишком уж низко он склонил голову; пальцы Фэн Сяо все так же крепко сжимали запястье монаха. Линь Юн усмехнулся про себя и решил, что для Второго Фэна чахоточный – не более чем временная забава. В досаде взмахнув рукавом, юноша удалился.

С его уходом Фэн Сяо наконец-то отпустил даоса, хотя тот уже и не пытался вырваться, слишком занятый своими мыслями. Он знал, что Фэн Сяо с его положением нет нужды считаться с чувствами Линь Юна и уж тем более незачем заслоняться монахом от настойчивого почитателя. Но несмотря на то, что молодой человек несколько раз пытался навязать свое общество Второму Фэну, тот не стал с ним ссориться и даже как будто нарочно оставил ему надежду. Значит, у него были на то особые причины.

– О чем задумался? Может, я смогу направить твои мысли в нужное русло? – раздался над ухом даоса голос Фэн Сяо.

И тут Цуй Буцюя осенило:

– Чертог Явленных Мечей втайне ведет расследование в отношении Линь Юна? – предположил он.

Глаза второго господина сверкнули.

– Почему ты так решил?

Цуй Буцюй промолчал – он продолжал размышлять: «Неужели Линь Юн как-то связан с убийством хотанского посла? Нет, вряд ли. Горная усадьба Яньдан в сотнях тысяч ли от Люгуна, ее владельцы обычно не ведут дела ни с Хотаном, ни с палатами Драгоценного Перезвона. Пожалуй, Линь Юн и впрямь явился сюда из любопытства – поглазеть на торги. Есть среди товаров семейства Линь одна редкость – шелк Тяньцзинша, или Небесный шелк. Его ткут в южных землях, цветом – как небо в ясный день, на ощупь – гладкий, точно девичья кожа. Сановникам и знати этот шелк так полюбился, что им начали платить дань, а семейство Линь потому и процветает, что поставляет его императорскому двору. По слухам, в последнее время они пытаются воспользоваться положением императорских поставщиков и добиться расположения наследного принца».

Понаблюдав за размышляющим Цуй Буцюем, Фэн Сяо спокойно заметил:

– Цюйцюй, быть безвестным осведомителем управы Левой Луны – пустая трата способностей. Сейчас в чертоге Явленных Мечей насчитывается трое начальников. Если решишь перейти к нам, я подам наверх докладную, дабы тебя назначили четвертым.

От удивления у Пэй Цзинчжэ глаза на лоб полезли. Он хотел было что-то сказать, но сдержался.

По влиянию чертог Явленных Мечей не уступал шести ведомствам. Фэн Сяо тоже обладал чрезвычайной широтой полномочий и мог поступать по своему усмотрению, что называется, сперва казнить, потом докладывать. Цуй Буцюй же хоть и был, скорее всего, кем-то из управы Левой Луны, но доподлинно его личность и положение в обществе установить пока не удалось. И, несмотря на это, сулить ему должность четвертого господина – щедро, ничего не скажешь. Юноша только никак не мог взять в толк: то ли Фэн Сяо и вправду хочет собрать вокруг себя лучших из лучших, то ли нарочно испытывает даоса.

Ничуть не изменившись в лице, Цуй Буцюй медленно поднял голову.

– Что за управа Левой Луны? Не понимаю, о чем речь.

Фэн Сяо взял его за руку и продолжил:

– Твое здоровье оставляет желать лучшего, однако ты все равно трудишься в поте лица здесь, в этом приграничном городишке, строишь хитроумные планы – но никто не оценит твоих трудов. Мне и в самом деле очень жаль тебя. Нам не хватает таких светлых голов, как твоя. Если согласен, просто кивни, а с управой я сам договорюсь: ручаюсь, начальство не останется на тебя в обиде. Что скажешь?