Попутчики

Дорога давалась легко. Тряска и монотонный стук копыт усыпляли Рию. Она не особо сопротивлялась, спала себе, иногда дрожа и пища что-то себе под нос. Клейнару она напоминала маленького, беззащитного и милого олененка. Случалось такое, что Рия резко вздрагивала и просыпалась с испуганным видом, будто во сне увидела собственную смерть, но, осмотревшись по сторонам, убедившись, что с ней все хорошо и Клейнар все еще рядом, облегченно вздыхала и снова засыпала, используя его грудь как подушку. Клейнар сидел позади и придерживал ее теплое, худенькое, кажущееся таким хрупким тело, ведь оно постоянно заваливалось и скатывалось набок, словно специально хотело упасть с седла. Конечно, это было неудобно, но у Клейнара был выбор: либо она спит, либо опять начнет постоянно вертеть головой, щекотя шелковыми волосами подбородок, и задавать вопросы. От детских вроде: «Что это?», «Почему так?» – до немыслимо философских, как например: «Может ли голова от боли трещать, как свежий арбуз?» – и сложных, таких, которых пугается любой взрослый человек, когда его спрашивает ребенок, как: «Откуда берутся дети?» – и в версию про аиста и капусту Рия наотрез отказывалась верить. Ее чрезмерная любознательность сначала показалась Клейнару забавной, потом, где-то после вопроса двадцатого, который последовал сразу после кое-как выдуманного ответа на девятнадцатый, любознательность начала раздражать, но тут произошло нечто чудесное, и Рия задала несколько действительно интересных вопросов, о которых вполне можно подискутировать в компании с другом под кружечку, другую. И Клейнар просто принял тот факт, что его горячо обожаемые покой и тишина в поездке будут нарушены ходячим сборником вопросов, каждый из которых ждет ответа, и желательно развернутого.

Огненно-красное солнце просвечивало сквозь ветви деревьев вечернего, почти ночного леса. Между высоких деревьев Рию и Клейнара вела дорога, проложенная множеством таких же странников, под копытами совсем не было травы, только сухая потрескавшаяся земля.

– Скажи, а ты рыцарь? – спросила девочка.

– Нет, я не рыцарь, – устало проговорил Клейнар.

– Но твой меч, он такой красивый, я такие только у рыцарей в книжках на рисунках видела.

– И что? Чтобы быть рыцарем, недостаточно иметь меч.

– А если ты не рыцарь, тогда зачем он тебе?

– Для охоты.

– Неправда! – воскликнула Рия. – Охотники пользуются луком или это… ну как ее… штукой такой, которая как лук, только еще на палке… арбулетом, вот!

Клейнар устал за день и решил не исправлять ее оговорки, опасаясь, что это вызовет еще целую череду вопросов.

– Я особенный охотник и охочусь на особую дичь.

– И что же за дичь такая, на которую нужно с мечом охотиться?

– Очень плохие люди.

– А почему они плохие?

– Потому что убивают хороших… не забивай этим голову. Все, я устал, давай повременим с вопросами. Хотя бы до привала, скоро будет поляна, там и остановимся.

– Хорошо. – Рия посмотрела вперед на дорогу с нетерпением, ожидая, когда из-за деревьев появится поляна и можно будет задать вопросы Клейнару, поподробнее узнать, чем же он таким занимается и зачем ему меч, а может, удастся его уговорить дать подержать это красивое и грозное оружие.

Не получилось. Как только вспыхнул костер, поспешно разведенный с помощью «Горючки», Клейнар велел Рии лечь спать, даже не предложил еды или воды перед сном, как делал предыдущие пять дней, девочка, недовольная таким раскладом, начала отговариваться и всячески противиться.

– Так нечестно! – Рия возмущенно нахмурила брови, надула пухленькие губки, топнув ногой, скрестила руки на груди, словно она важная госпожа, требующая немедленного выполнения ее капризов. Все правильно, Рия имела право так возражать и проявлять несогласие. – Ты обещал!

Клейнар, окутанный желанием спать, одурманенный усталостью и сильнейшей раздражительностью, не сдержался.

– Быстро спать! – гавкнул он. – А то оставлю тебя посреди леса одну!

Он сжал ей руку, вцепился до боли и грубо уложил на одеяло. Клейнар осознал неверность своего поступка, лишь когда увидел, как ее глаза закатились слезами, услышал, как жалобно девочка запищала, а ее нос захлюпал. Она отвернулась с какой-то озлобленностью, разочарованием, уколов взглядом и ранив злобу Клейнара. Гнев сменила печаль о невозможности вернуться назад и сдержаться. Он подошел к девочке, положил руку на ее вздрагивающие в такт хлюпающему носу плечи.

– Прости, меня, – прошептал он. – Прости, пожалуйста, не следовало мне так поступать… я очень виноват, Рия.

Она только дернула плечом, чтобы освободить его от приятных и ласковых поглаживаний руки Клейнара, так и умоляющих простить. Это было ответом «Нет». Клейнар тяжело вздохнул, все-таки обида – это дело сложное, тем более девичья или женская.

«Сам виноват, – подумал он. – Слишком грубо».

Внутри что-то тревожило его, а всхлипывания девочки прибавляли этого непонятного и мучительного беспокойства, не дающего уснуть, заставляющего искать бессмысленные оправдания и думать, как извиниться. Рия плакала, как ей казалось, незаметно, а потом уснула. Клейнар устроился поближе к костру на совсем не предназначенной для сна дождевой накидке.

«Встану пораньше, наберу ей полевых цветов, красивеньких. Анна говорила, что хороший букет способен усмирить любую женщину, Рия ведь тоже женщина, только маленькая», – сказал он себе, немного усмирив чувство вины.

Клейнар закрыл глаза, задремал почти сразу.

В костре, лаская слух, успокаивая, трещали сухие ветки, слышался шелест листьев, где-то сверчки своим монотонным стрекотанием подыгрывали кваканью лягушек. В небе, возглавляя парад причудливых созвездий, горела луна.

Рия резко пробудилась, поднявшись с испуганным, растерянным видом, руки крепко сжимались в кулаки, она словно готовилась защищаться или бить, дышала быстро и прерывисто, на лице и по телу выступил холодный пот, глаза, выпустив слезы, панически забегали, не понимая, куда попали и что произошло, это продолжалось пару секунд, пока Рия не поняла – это все та же ночь, та же поляна, тот же костер, и Клейнар спокойно связывал букетик цветов.

– Что, кошмары? – поинтересовался он, связывая стебельки цветов травинкой. – Я из-за них уже сколько лет спать нормально не могу, причем снится один и тот же момент. Вот тебе что снится?

Рия помотала головой.

– Я бы тоже не стал говорить. Пусть это будут наши секретики. – Он встал на колено перед Рией и протянул ей букет из десяти непохожих друг на друга цветов. – Держи-ка! Я прощу прощения за свой поступок, обещаю исправиться.

Клейнар всем видом показывал, как ему стыдно, смиренно опустил голову, увел глаза, стоял неподвижно, с небольшим волнением ожидая ответа.

– П-прощаю, – растерялась девочка.

Рия была поражена, она осторожно взяла букетик и прижала к себе.

– Спасибо. – Ее глаза заблестели, как маленькие голубые звездочки. Она просто любовалась дивным, таким простым, но приятным подарком, как люди обычно любуются дорогими картинами, золотом или своим отражением.

– Теперь ложись, попробуй уснуть с той мыслью, что я здесь и смогу тебя защитить, должно помочь.

Рия послушалась, легла на одеяло, крепко обняв букет.

– Клейнар?

– Да.

– Ты не мог бы посидеть рядом со мной, пока я не усну, пожалуйста?

Клейнар улыбнулся.

– Так и быть, посижу.

Он присел рядом с ней.

– Клейнар?

– У.

– Приятных снов.

– И тебе, бедовка.

Луна все еще светила, костер трещал, лягушки квакали, листва деревьев шелестела, а Клейнар уснул прямо на земле рядом с Рией.

Дорога змеей вилась через зеленое, местами желтое от одуванчиков поле с небольшими холмиками и редкими деревьями, полуденное солнце согревало своими лучами и пекло головы попутчиков. Белоснежные облака, принимая самые причудливые формы, гуляли по чистому небу куда-то в сторону юга. Лошадь везла вороноборца и девочку вдоль высокой травы, лениво перебирая ногами, следуя за дорогой. Клейнар и Рия путешествуют вместе уже вторую неделю. Благодаря времени, что они были вынуждены находиться вместе и общаться, между ними, несмотря на некоторые маленькие обиды, хотя это только помогало, начало возникать взаимопонимание, какое обычно есть между друзьями.

Клейнар называл ее Волчонком, без каких-либо причин, ему просто взбрело в голову во время одной из ночевок у костра и продолжает вертеться в голове и на языке. Рия не обижалась, ей нравилось и было весело от этого. Все-таки было что-то ласковое в голосе Клейнара, когда он произносил это прозвище.

– Эй, Волчонок, глянь-ка, есть у нас еще еда?

– А… не поняла, Клейнар, она пустая и дырявая. – Рия подтвердила свои слова, просунув руку сквозь днище сумки. – Полдна нет.

– Что? Ну-ка. – Он выхватил у нее сумку и заглянул внутрь. – Проклятье, чертовы полевые мыши! Все сожрали, еще и сумку мне испортили, маленькие твари! Эх! – Клейнар прямо на ходу швырнул сумку в траву.

– И что теперь?

– Ничего. Черт, сегодня без завтрака! – Клейнар пробежал глазами горизонт. – За тем холмом есть деревня, может, повезет, к обеду доберемся. Там в местной корчме у меня знакомый главным работает, уж он-то нас напоит, накормит и спать уложит, если, конечно, захотим. А мы захотим?

– Да!

Рия и Клейнар повеселели одновременно.

– Только придется немножко потерпеть, выдержишь? – Он знал, каким будет ответ.

– Выдержу.

Рия уже представляла, как выглядит деревня и как вкусно пахнет еда, приготовленная поваром или поварихой. А какая разница? Главное, она обещает быть вкусной, этого достаточно.

– Кле-е-ейнар! – радостно вскрикнул рыжебородый, толстоватый гном с короткой стрижкой и большим носом по имени Торбэм. Как только на пороге корчмы «Олень-путник» мелькнула лохматая голова Клейнара, гном перевалился через прилавок и кинулся на вороноборца. – Тащите мне табуретку! Девки, бросайте этих идиотов и тащите мне табуретку! – приказал он опрятно одетым в белые фартуки служанкам. – Хочу нормально поздороваться со старым другом!

Одна из служанок метнулась выполнять приказ, попутно кинув поднос на стол, установила табурет к Клейнару, гном запрыгнул на него с разбегу и чуть ли не упал, чем развеселил Рию.

– Здорово, Клейнар. – Торбэм крепко пожал ему руку и коснулся плеча.

Рия скромно стояла позади вороноборца и дивилась. Это был гном! Настоящий низкий гном! Она еще никогда не видела гнома вживую. И что он делает здесь? Ведь каждый, от дворянина до бездомной собаки, знает, что по общему соглашению всех королей Флаурленда гномов, как «недолюдей», «уродцев», сослали за море Хайзов на отдельные острова, где гномики основали свои города, из кучки которых образовались страны с королями, гербами, гимнами и прочими символиками, свойственными для стран, провели пару войн, успели вывести новые сорта овощей, ягод и животных, которые теперь, по всем законам иронии, продают по всему Флаурленду и делают на этом деньги. Никто и не жалуется, люди не достают гномов, а гномы людей. Между народами царит мир.

Природа – удивительно справедливая женщина, взамен на маленький рост она одарила гномий народец недюжинной силой и острым умом. Вот и получилось, что лучшая медицина – у гномов, лучшие мечи, доспехи и кузнецы – у гномов, и только в магии и философии гномы равны людям.

Но Торбэм был гномом особенным, он сделал большой вклад в военное дело короля Дмитрия, честно продав ему кучу краденных гномьих балист, а в награду получил гражданство, возможность вести хозяйство на территории Крастонии. Хитрости Торбэму не занимать, на своей родине он был хорошим жуликом и вором, но теперь он разводит разве что пьянчуг, завышая стоимость каждой новой кружки в своей таверне.

– Давненько к нам настоящий мужик не заходил, все деревенские лентяи и слюнтяи из королевской солдатни, но ты, дружище, другое дело. Ух, давно я не нажирался с другом! – Гном опустил взгляд на Рию – Ой, а это что за милое создание? Твоя дочка, что ли? Когда успел-то?

Клейнар незаметно улыбнулся, его усталое лицо повеселело.

– Нет. Это моя… спутница, везу ее в монастырь Артама.

– Значит, передо мной маленькая жрица и хранительница древних знаний. Будешь отпевать меня, когда я помру?

– Меня зовут Рия. – Она совсем не понимала, чего от нее хотел гном, поэтому просто представилась.

– О, прекрасное имя! Ни разу такого не слышал, но звучит прекрасно. – Гном спрыгнул с табурета, ростом Торбэм был Клейнару по грудь, примерно как и Рия. Он подошел к девочке, взял ее руку, поцеловал в кисть. Для гнома, вояки и мошенника, манеры были на достаточно высоком уровне, когда надо.

Рия снова не поняла, зачем он это сделал, но притворилась, что поняла.

– Юная леди хочет есть? – спросил гном немного шутливым тоном.

– Мы оба хотим, – вставил Клейнар.

– Ну конечно же. – Гном повеселел в лице. – Девки, тащите нам все что можно, буду кормить товарища, и эля побольше! А вы, барыня, что пить будете?

– Вино, – без особой скромности ответила Рия. – Хочу попробовать, я слышала, барыни все его пьют.

Клейнар и Торбэм удивленно переглянулись, как бы задав друг другу один и тот же вопрос: «Что теперь?»

– Нет, маленьким барыням такое нельзя, – промолвил гном, – подадим тебе две, нет, три кружки виноградного сока и творожный пирог, чтобы не обидно было, согласна?

– Угу. – Рия была недовольна альтернативой, но что поделать – голод мешал поспорить.

Торбэм был честным гномом, особенно если не считать мошеннические действия из его прошлого, которые легко можно списать на попытки выжить. В этот раз, как и в прочие, не обманул. Еды и питья было много, хватало на целый отряд солдат, гном не убирал руки с кружки эля, а Клейнар в плане питья был посмирнее и больше времени уделял жеванию пищи. Выбор еды был богат и разнообразен: картофельные пироги, похлебки, свиное мясо, приправленное чесноком и подливкой. Рия никогда не видела такого изобилия еды, у нее просто разбегались глаза, а язык радовался новой вкусности, помещенной в рот и запитой прохладным соком. Для Рии это был пир, один из тех, что устраивают короли в своих дворцах, хотя обычный человек не назвал бы это пиром, скорее, маленьким праздником вроде новоселья, дня рождения или встречи старых друзей.

Дело шло к ночи, а в таверне было все так же много посетителей, как и в полдень, разве что лица были другие. Ужин ничем не отличался от обеда, вернее, отличался, но только парочкой блюд.

– Торбэм, а как страна после войны? Оправилась? – поинтересовался Клейнар, закинув кусок отбивной себе в рот.

– Я вот лично не жалуюсь, тут на юге ее вообще никто не почуял, может, только женщины, ставшие вдовами, потому что их мужики ушли воевать по приказу нашего царя-капризули, чтоб он сдох в канаве.

В последней фразе Торбэма была изрядная доля ненависти.

– Кстати, да, что у вас там с королем? До Предела о нем всякие слухи доходят.

– Будь уверен, все они правдивы.

Торбэм осушил очередную кружку эля, по скромным подсчетам Рии, уже десятую.

– Не думаю.

– Вот послушай, с тех пор как скончался наш великий король Дмитрий, – Гном указал на картину бородатого мужчины в короне, висящую над входом в таверну, – на трон усадил свою разгильдяйскую задницу его сын Дианс, видимо, королева, какой бы верной она себя ни называла, все же где-то наследничка нагуляла, потому как в нем ну ничего отцовского нет: политик он ужасный, стратег и полководец ужасный. Ну отказала ему эта принцесска, на хера войну-то устраивать? Вот проиграл он, полгосударства отдал, лишь бы ему между ягодиц пику не засунули. Вывод такой: шут он, а не король. Необразованный ленивый шут! – подытожил Торбэм.

– Ты поосторожнее с такими высказываниями в сторону монарха, кто услышит, казнить ведь могут.

– Да пошел он на три знаменитые буквы. В стране бардак, а ему все забавы подавай, пиры, казни, иногда со скуки дворян убивает, дворян-то ладно, они те еще сволоты, а вот девок за что…

– По-моему, ты много выпил.

– Я сам решаю, когда я много выпил, а когда мало. А ты не перебивай, это некультурно, во. Слышал я, наш королек шлю… – Торбэм вдруг вспомнил, что, помимо Клейнара, с ним за столом сидит девочка, гном перевел взгляд на нее, она с увлечением ждала продолжения. – …куртизанок убивает, если их услуги не нравятся. Ты бы за такое убил бы? Кстати, по заведениям он часто шляется, во.

– А кто такие куртизанки? – спросила Рия, спокойно дожевывая пирожок.

Гном, ожидая подмоги, посмотрел на Клейнара. Помощи не последовало, зато была ехидная еле заметная улыбка на лице.

– Представительница древнейшей профессии, – ответил Торбэм.

– А чем они занимаются?

– Э… даже не знаю… много чем, в общем-то… – запинался гном, проклиная детское любопытство. – Так, юные барыни сидят тихо и не мешают взрослым разговаривать, а иначе их накажут.

– Извините…

Рия опустила голову и молча продолжила трапезу.

– Значится, живем мы тут в полной попе. – Торбэм налил эля в кружку. – С таким правителем и до восстания не далеко, главное, что меня не трогают, и черт с ним, – оптимистично произнес гном, как тост, и залпом избавил кружку от жидкости.

– Поздновато уже, можешь нам комнату дать, желательно с двумя койками? – попросил вороноборец.

– Клейнар, что-то ты ранехонько, солнце ведь только зашло, неужто устал? Стареешь, друже.

– Не высыпаюсь последнее время.

Клейнар закинул в себя последний кусок отбивной.

– Все кошмары снятся, да? Веренд? Бросать тебе надо это вороноборческое говно. Мой дед всегда говорил, что мужик должен выиграть войну, вырастить сына и хорошенько нажраться перед смертью, и еще про дерево и дом, ни слова про вороноборчество, он был мудрым гномом. – Вроде как это была шутка, Торбэм тот еще остряк, ни Клейнар, ни Рия не поняли гномьего юмора.

– Тот дед, который считал всех женщин представительницами древнейшей профессии?

– Это ему просто с женой не повезло, вот женишься на той своей рыжей медичке, так же будешь говорить.

– Мы с ней друзья.

– Вот именно так дед про мою бабку и говорил. Бабы они хитрые. – Гном скорчил философскую гримасу. – А твоя Анна еще и жуткая вредина, – заявил он.

– Все дуешься на тот удар или на то, что тебя побила женщина? – заулыбался Клейнар.

– У меня, вообще-то, челюсть три дня болела, – оправдался Торбэм.

– Не нужно было ее оскорблять.

– Откуда мне было знать, что она такая ранимая.

– Ты получил за дело, тебе еще повезло, что ударила Анна, а не я.

Гном почесал затылок.

– Эх, славно мы тогда отпраздновали твой день рождения, я даже половину не помню. А может, это от того удара.

Рия слушала их и испытывала просто необходимость разузнать все в подробностях.

– Расскажете? – спросила она.

– Завтра. Нам, вообще-то, спать пора. – Клейнар взглядом напомнил гному о комнатах.

– Ах да, – опомнился Торбэм. – Девки, приготовьте этому господину и девочке самую дорогую комнату и уберите со стола, что не доели, возьмите домой, деткам дадите.

Торбэм принципиально, помимо обычных женщин и девушек, брал вдов на работу и позволял брать остатки еды детям, он считал, это делает из него, во-первых, хорошего гнома, во-вторых – хорошего начальника. На плохие условия труда и низкую плату никто не жаловался, значит, все правильно.