Корона для дона

Пролог

Ручка с тихим щелчком опустилась вниз. Бьющий из коридора свет на миг ослепил, но, к счастью, быстро потух, отрезанный прикрытой дверью. Три осторожных шага, прежде чем Марко оказался непозволительно близко.

– Не смей. К ней. Приближаться.

Я знал, что он явится рано или поздно. Правда, был уверен, что приход Кардинала совпадет с моим пробуждением, но Вителло решил задержаться. Надеялся, что я перебешусь?

У меня для него плохие новости. Очень, очень плохие.

– Как она?

Я не отрывал взгляда от больничной койки с тех самых пор, как Ривас привела меня сюда, отчитавшись обо всех травмах, полученных Трис.

Сотрясение мозга. Перелом носа, шести ребер и левой локтевой кости. Закрытый оскольчатый перелом большеберцовой кости с разрывом связок колена. Отбитая селезенка. Гематомы, ссадины, мышечные повреждения. Гипотермия.

Остановка сердца.

Ее не было со мной целых четыре минуты. Четыре минуты, превратившие мое существование в ад, а мое сердце – мертвое, черное, лишенное всяких чувств сердце – в пепел.

Я умер в той подворотне вместе с Трис. Но если ее к жизни вернули, то меня – нет.

Моя жизнь теплилась в ней. В груди, плавно вздымающейся под действием аппарата вентиляции легких. В венах, по которым без остановки бежали препараты, поддерживающие медикаментозную кому. В раздробленных костях, которые всего лишь зафиксировали, отказавшись оперировать – слишком опасно.

Ривас сказала, пятьдесят на пятьдесят. Шансы на то, что я не умру вместе с Трис еще раз.

– Тебе перечислить ее травмы, диагнозы или прогнозы? – глухо поинтересовался я, испытывая раздражение из-за того, что я в принципе должен кому-то что-от объяснять. Тем более Марко – Валерия наверняка уже доложила ему все.

– Что посчитаешь нужным.

Я скорее услышал, чем заметил краем взгляда, как Вителло заложил руки в карманы своих брюк. Кажется, на нем была та же одежда, что и утром. Как и на мне, только пиджак где-то потерялся.

Что посчитаешь нужным. Ничего?

Каждое слово врача, что ненавидела меня всеми фибрами своей души, впечаталось в сознание навеки. В те моменты я еще не мог осознать всего ужаса, но у меня было много времени в тишине палаты, чтобы обдумать каждую деталь.

Медики завели Трис сердце. Но это ничего не значило. Имелось еще слишком много факторов, которые могли забрать у меня мою Тень.

Пост-реанимационная болезнь. Повреждения головного мозга. Дисфункция всех органов. Ривас перечисляла все дотошно, объясняла каждый диагноз и скрытые за ним последствия, не поскупившись на детали. Ее голос звучал ровно и отстраненно, но в глазах я видел огоньки.

Ей нравилось причинять мне боль одними только словами. И она безжалостно втыкала их в меня, будто ножи.

Селезенка – бомба замедленного действия. Ее удалят не позднее завтрашнего обеда, иначе внезапное кровотечение убьет Трис прямо в реанимации.

Восстановлением ноги займутся не раньше, чем организм начнет функционировать стабильно. Возможно, удастся сохранить возможность ходить. Возможно.

Перелом руки оставят на самый поздний срок – по сравнению со всем остальным это просто мелочи.

А пока – никаких гарантий. Пятьдесят на пятьдесят. И эта глупая киношная фраза, что первые сутки – критически важные.

Половину из них я пережил. Как бы пережить оставшуюся половину.

Марко все стоял. Я чувствовал его тяжелый, наверняка сопереживающий взгляд. Я помнил, что для него Трис – нечто гораздо большее, чем просто подруга, коллега или одна из моих псов. Но мне было слишком больно, чтобы допускать до себя еще и чужие переживания.

– Я хочу, чтобы ты нашел мне каждого, кто сделал это с ней.

Вот что я считал нужным прямо сейчас: найти тех, кто посмел тронуть мою Тень, и заставить их заплатить. Собственными руками. До ювелирной точности палача Орсини мне было далеко, но выбивать из подонков информацию мне и не нужно.

Я хотел, чтобы они страдали так же, как страдала Трис. Прочувствовали на себе каждый ее синяк, каждый перелом и каждую рану. Уж этим я смогу их обеспечить.

– Мы опознали троих по камерам, – сообщил мне Марко. – Их уже ищут. Были еще двое, по ним пока работаем.

Пятеро. Их было пятеро на одну мою Тень. Семеро, если считать тех двоих, что она грохнула в туалете. Слишком много.

– Они должны быть живы, когда попадут ко мне, – предупредил я Кардинала.

– Я понял, – покорно ответил он. Слишком покорно.

Я нехотя оторвал взгляд от Беатрис и перевел его на Марко.

– Не слишком ли поздно ты начал играть в понятливость?

Он понял, о чем я. Распрямил плечи, отчего накинутый на них больничный халат едва не слетел, и уверенно произнес:

– Я сделал то, что должен был.

– Ты накачал меня успокоительным! – тихо зарычал я. – И снотворным!

– Это была необходимость, – Марко произнес это так отстраненно, будто мы обсуждали не то, как он вырубил меня на глазах моих же людей, а вчерашний бейсбольный матч. – Ты потерял контроль. Тебя пытались удержать четверо крепких парней, а ты их словно не замечал – расшвыривал, как игрушки. Ты бы набросился на врачей только за то, что они посмели посмотреть на Трис, и не дал бы им спасти ей жизнь!

– Они. Ее. Не. Спасли!

Злость вырывалась из меня звериным рыком и вынуждала подскакивать на ноги. Лист, который я все это время сжимал в руке, и без того смяты, теперь окончательно превратился в бумажный комок.

– Ты посмотри на нее! – я указал свободной рукой на Трис, которая даже не слышала нашего разговора, хотя лежала буквально в метре от меня. – У нее раздолбаны кости. Внутри нее кровоточит селезенка. Она может умереть в любою, мать его, секунду!

Приступ моей ярости Марко встретил с титаническим спокойствием. Он дождался, пока я выплесну всю свою боль и все свои страхи, а после тихо поинтересовался:

– По-твоему, лучше бы она умерла в том переулке?

По-моему, лучше бы она там никогда не оказывалась. Лучше бы она всегда была рядом со мной, как и положено тени. Стояла за моей спиной, плевалась ядом и кидалась кинжалом – но была в безопасности.

Я подставил ее дважды: сначала – когда выгнал с виллы. Затем – когда подложил жену под лапу Триады, не подумав, что рядом с Анастасией совершенно случайно могла оказаться моя Трис.

– Ты бы взорвал весь город, если бы это случилось, – закончил Марко, будто бы верил, что самого плохого удалось избежать.

– Теперь я утоплю этот город в крови, – не пообещал, но поклялся я.

Эта мысль меня успокаивала. Да, я залью улицы кровью – кровью тех, кто заставил меня так ошибиться. Китайцев. Русских. Охранников, которых не было с Трис в самый важный момент.

Мне было плевать, кого убивать. Своих, чужих. Плевать, во что мне это встанет.

Я больше не хотел сдерживать живущего внутри зверя.

Я им стал.

Не знал, что думал об этом Марко – он лучше многих должен был понимать, что случившееся не отразиться на мне лучшим образом. Но спорить, отговаривать или соглашаться он не стал: просто промолчал, давая мне возможность окончательно… нет, не успокоится. Загнать свои страхи подальше, оставляя только леденящую душу ярость.

На ней я держался последние двенадцать часов, плюс-минус. И продержусь еще столько, сколько понадобится для того, чтобы вырезать всю Триаду и как минимум одного представителя братвы.

– Сучку Воронцову нашли?

Называть ее женой после случившегося не тянуло от слова совсем. Если раньше Анастасия меня просто раздражала, то сейчас будила самую настоящую ненависть.

В случившемся с Трис ее вины не меньше.

– Она у Триады, – подтвердил Вителло то, что было ясно как день. – Они прислали ее отцу послание. Но где именно ее держат, мы пока не знаем.

– Притащи ее, Марко, – не глядя на андербосса, приказал я. – И, если эта шлюха на самом деле беременна, я вырву ей сердце голыми руками.

Ривас, подтверждая слова Трис, сказанные в подворотне, наивно верила, что эта информация поможет мне держать себя в руках. Эта ошибка стоила Валерии парочки синяков на шее.

– Данте, – Вителло замялся. Я не отрывал глаз от Беатрис, от ее бледного лица и тела в трубках и бинтах, но легко мог себе представить, как Кардинал хмурился и переступал с ноги на ногу. Я знал, о чем он хотел спросить, еще до того, как вопрос прозвучал. – Ты уверен, что это не твой ребенок?

– Ты помнишь всех баб, в которых спускал без резинки, Марко? – вместо ответа спросил я.

Вителло едко усмехнулся.

– Таких еще не было. Но, думаю, я бы запомнил.

Вот и я запомнил, хотя это было не сложно. От одного до одного считать не долго.

– Единственная женщина, которая могла бы носить моего ребенка, сейчас лежит передо мной.

Я провел с Анастасией Воронцовой всего одну ночь – свадебную. И это была пытка: я понимал, что без консумации Ворон докопается до меня уже следующим утром, но заставить себя захотеть другую женщину у меня упорно не получалось. Каждым прикосновением я предавал Трис, и это выворачивало меня наизнанку. Мне пришлось постараться, чтобы наивная невеста ничего не поняла. И… она действительно не поняла, если решила выдать свой залет за мой.

За измену я бы ее просто убил. За ложь я сделаю ее смерть долгой и мучительной.

– Я понял. Мы ее найдем.

Кардинал развернулся, собираясь уйти. Но я остановил его, вспомнив о бумаге в своих руках.

– Марко! Сожги это.

Я протянул ему смятый лист. Вителло приблизился, принимая его.

– Что это?

Если бы я не сказал ему, он бы не стал разворачивать. Но я не скрывал.

– Завещание Трис. Она была права – мне не понравилось.

Дело не в сухих юридических фактах, закрепляющих за мной право на все имущество Беатрис Кастелли. А в условии, при котором я это право приобретал.

Три слова, написанные от руки в конце страницы.

«Просто живи, Данте».

Прости, родная. Без тебя – не получится. А с тобой… «просто» уже не будет.

Не после того, что я с тобой сделал.