Познавая себя…

Обними меня, уставшую, грешную…

Обними меня, уставшую, грешную,

С открытым сердцем к тебе – как на исповеди.

Словом твоим, как бы случайно-насмешливым,

Помоги в искушении выстоять.

Имя твоё со слогом солнечным

Сквозь годы в пути мне – заревом.

Когда от боли хочется выть по-волчьи,

Имя твоё шепчу в печали я.

Странные годы, лихие моменты вечности,

Когда, теряя себя, в глупости своей упрямствую,

Именем со слогом солнечным сердце лечится,

После катарсиса насыщается благостью.

Тихую, смиренную, обними меня —

Под руками твоими покорную,

Звуком и светом твоего имени

Озари мне дорогу неторную.

И ныне, отряхиваясь от былых горестей,

Как ни склониться к тебе в благодарности!

Хочется воздавать тебе честь пО чести,

Да святится имя твоё – светлое, славное!

Повело от тебя поволокою…

Повело от тебя поволокою —

Волоокою далью далёкою;

Пролетел листопад ланью палевой,

По полям распластанным заревом.

Отмахнуло крылом с переливами

Ласку глаз под закатами длинными;

Отлетело светлое, сладкое,

Отболело сердце догадками.

По веленью великой волшебницы

Истекло время и еле теплится.

В лоне – отблеском блики пламени,

И от фальши уже ль не устали мы?

Разлинует ладони Солнышко,

До ближайшей весны спрячет зёрнышко.

Повело-развело переулками,

И шаги уходящего гулки…

И хотела бы, да не могу…

И хотела бы, да не могу

Не пленяться тобой, не путаться в мыслях,

Не думать о тебе, взрывая тишину

Росчерком карандаша быстрым.

Писать. О тебе. Опять.

Даже в пустоте твой образ отыскивая,

Заполняя стихами тетрадь:

Тяжёлыми, светлыми, неистовыми,

Разными – но о тебе неизменно,

Хоть отзвуком, полунамёком.

Закрывшись от всех одеялом толстенным,

Шептать Солнцеимя, когда одиноко;

Когда светом полнится сердце,

Когда ум пребывает в покое;

В лучах его привычно греться,

Переполняться опять тобою.

И как-то уже не хочется

Независимой от тебя быть, неверною,

И, пряча своё одиночество,

Свободной рисоваться стервою.

А лицом бы в твои руки зарыться,

Губами к коже приникнуть украдкой,

Точно пологом – светом твоим укрыться.

Храни тебя Бог, мой сладкий!

Закипала ли волной…

Закипала ли волной

Под его руками,

Говорила «милый мой»,

Да о нём – стихами.

Обнимала ли его —

Всё казалось мало,

Накрывало с головой,

Словно покрывалом.

Говорила ли ему,

Что от него светлее,

И качала тишину,

В нежности хмелея.

Говорила и скажу

Сотни раз, наверное:

На растущую луну

Да на полночь верную,

На вечернюю зарю,

Утро предрассветное —

Через годы я храню

Солнцеимя светлое.

Мне хочется, хочется…

Мне хочется, хочется

до дрожи в коленях,

до кома в горле,

до боли в пальцах

Приникнуть к тебе,

Раскинуться пеной;

Из сердца исторгнуть;

Словно на пяльцах

Вышить на стенах

Светлое,

лёгкое,

Солнцу подобное,

Полное зарева,

Самозабвенно

Исторгать ковкое,

Губам удобное,

Ясное в мареве

Имя твоё…

Кама

Да, есть у меня странный маленький демон,

Карманный, почти безобидный:

Днём тихо сидит и не просит он хлеба,

Не слышно его и не видно.

Он дремлет, свернувшись клубочком уютным,

К полуночи сил набирая.

И я б не сказала, что очень он мудрый,

Но сила в нём скрыта иная.

От века в цвет крыльев вороны укутан,

Послушен негласным законам,

Он будет скрываться во тьме бесприютной,

Пока Солнце на небосклоне.

С закатом же меркнет и под образами…

И вот, под покровами ночи

Потянется он, подмигнёт мне глазами

И скажет: «Соскучился очень!

Пора и за дело. Отложим молитвы,

Тебе я принёс вожделенье —

И ныне и присно, как лезвием бритвы,

Пути отсекать к просветленью.»

И в тысячный раз за мгновеньем мгновенья

Сольются в немыслимой жажде…

Но знаешь, особое есть упоенье

Тебя в искушеньи возжаждать!

Ты загрустил. И вряд ли обо мне…

Ты загрустил. И вряд ли обо мне…

Наверное, на сумеречном ложе

Другую греешь ты, всего верней,

Что на меня она ни капли не похожа.

Наверное, красивее, чем я,

Умнее, и конечно же, моложе.

А у меня – морщинки и семья,

Да и характер мой тяжёл и сложен.

Ты, вероятно б, счастлив с нею был

И, верно б, в радости дожил до гроба,

Но нет, ты никого бы не любил,

Так как меня: мы знаем это оба.

И нет во мне ни боли, ни тоски,

Сомненья или ревности гнетущей.

А это – просто глупые стихи,

Разминка перед сном грядущим.

Собака

Ты снова исчезнешь, когда твой сосуд переполнится мною,

Когда даже солнце отбросит печальную тень,

И отблески неба багровою вспыхнут зарёю,

И в розовой дымке потонет угаснувший день,

И станет темней даже самая звёздная полночь…

Я выйду из дома, умоюсь росой луговой,

Глотну из раскрытых ладоней полынную горечь,

Разденусь, вдохну запах трав… И стану другой…

Я сану собакой – той, что караулит остывшие угли.

Их вновь не разжечь (никому подойти не даёт),

Я стану собакою, той, что сидит, стиснув зубы

И ждёт, что когда-нибудь снова хозяин придёт.

И если сосуд твой опять без меня оскудеет,

Ко мне ты придёшь – за скитанья тебя не виню.

Собака, поджавшая хвост, свои угли согреет,

И тихо поднявшись, хозяина пустит к огню.

Словно вычурное кружево…

Словно вычурное кружево,

Сны свои развешу бережно:

Мне приснился нынче суженый,

Облачён в одежды снежные.

Белым пологом укутанный

В мягких лапах снежной заверти,

Протянул он свою руку мне,

Приняла – словно на паперти.

И стояла – уж не прежняя —

То просила, а то каялась;

А на сердце глыба снежная

Под его лучами плавилась.

Сны свои развешу бережно,

Словно яблоки хрустальные,

А дорога прямоезжая

Пролегла к исповедальне.

И подушка теплым бархатом,

Ко щеке прильнувши, ластится…

Мне приснилось, будто в шахматы

Отыграла себе счастье я.

Будто, радости исполнена,

Чашу испила заздравную,

И, подобно бликам молнии,

Вспышкой – Солнцеимя славное.

И ещё: как будто дитятко,

Как бутон до срока-времени

Да под сердцем – подождите-ка —

Созревает лёгким бременем.

Сны свои расправлю веером,

Светлые и беспечальные.

Ну а то, чему поверила,

Остаётся моей тайною.

Прорвалось!.. А ведь просто лежала и думала…

Прорвалось!..

А ведь просто лежала и думала,

Нити мыслей на пальцы накручивая,

Ни весёлая, ни угрюмая —

Только вспышкой вдруг: самый лучший ты!

Пригубила полночь из горлышка,

Отхлебнула да не поморщилась.

Ох, не потерять бы головушку

Да не стать глупой страсти потворщицей!

Словно девочка совсем юная:

Губы-маков цвет раскраснелися…

И такая ночь нынче безлунная,

Да метёт за окном метелица.

Распахну окно – дунет холодом,

По горячим щекам – снежинками.

Ты сейчас уже спишь в большом городе,

Смотришь сны с цветными картинками.

И наверно к утру улетучится

Маков цвет и пожар непрошенный…

Только помни, что самый лучший ты,

Да хранит тебя Бог, хороший мой!

Безпятимартовский стих

Писала тебе стихи

Всю осень и зиму тоже —

От хмурой сентябрьской тоски

До мартовских дней погожих.

И радость, и страсть, и печаль,

Как бусы низала на нитку;

На глупость – не отвечай,

Прости мне былые ошибки.

Конечно, их было не счесть

И будет не меньше, пожалуй,

И мне уже не пересесть

На поезд, везущий к началу.

Уже я взрослей и мудрей,

И сдержанней – может быть, слишком.

Но знаешь, хотелось бы мне,

Чтоб вслух почитал ты мне книжку.

Чтоб рядом с собой усадил

И что-нибудь спел под гитару:

О Солнце, о море вдали,

О вечной любви спой, пожалуй.

Ещё о далёкой звезде,

Зовётся что Альдебараном,

Плывущей в ночной вышине

Над мировым океаном.

Мой безпятимартовский стих…

На рыхлом снегу пляшут тени,

И в ясных глазах твоих

Качается вечер весенний.

И с веток стекает зима,

А в небе лазурь назревает,

И кажутся выше дома —

Весною такое бывает.

Писала тебе стихи…

Спасибо за вдохновенье!

Ведь с лёгкой твоей руки

Рождались мои творенья.

А снег уже чёрен и рыхл,

И воздух пронизан капелью…

Мой безпятимартовский стих —

Тебе!

Ещё не надоела ли?..

Нагрянуло!

Нагрянуло! Да как?! Ведь ждала, готовилась.

Словно тучи наконец разродились.

Теперь в череде густословицы —

Поток – не сдержать на привязи.

И как в минуту тысячи мыслей укладывать?

А главная одна: всё кончено!

И невозможно себя больше оправдывать,

Ершистые чувства гнать, как гончую.

И ведь годами не плакала, а тут вдруг – море!

Как полоумная всё нынче путаю.

Да как не ждать с тобой встречи, пусть не вскоре,

Да как не тешиться надеждой смутною?!..

***

И как в театре: финал – объёмный, значимый —

Грядёт, стучат по дням его каблуки.

Смирение. Уж реже плачу я.

И тяжело рождаются стихи.

Молитва

Словно пледом снежным

Застит мне дорогу.

Я сниму одежды,

Стану перед Богом.

– Господи Всевышний,

Научи прощенью

И пошли мне к ближним

Веры и терпенья!

Помолюсь о милом —

Испросить бы света —

Дай ему Ты силы

И наставь советом.

Дай же ему, Боже,

Радости для сердца,

И в дороге сложной

Маяком – луч света.

Утоли печали,

Дай благословенье,

Словно на скрижалях

Начертай прощение.

Успокой же сердце,

Отведи тревогу,

В этой дольней жизни

Укажи дорогу.

Укрепи, чтоб в бурю

Крылья не сломились,

И в беду любую

Сердце б стойким было.

Попрошу о милом,

Попрошу о близком —

Чтобы боль не била,

Разум был бы чистым.

Изгони обиду,

След её – отрава,

Защити от кривды,

Укажи путь прави.

Пусть он счастлив будет,

Стань ему подмогой!

О любви и чуде

Я прошу пред Богом.

Чётким чутьём чувствую через чёрную темень…

Чётким чутьём чувствую через чёрную темень

Чаще, чем можно представить – черты твои.

Будет дорога дальней, закончилось время,

Скручена длинная лента одна на двоих.

Чудится: что-то в тебе изменилось. И сердце

В чертогах моих чётками часто стучит:

В светлых волнах Солнцеимени больше не греться —

Чахлое время по капле стирает лучи.

Не зачураться мне – грех с предначертанным спорить,

Лишь частоколом слова у последней черты.

Чашкой остывшего чая далёкое море

Сотрёт равнодушно роман мой с названием «Ты».

Мне бы сердце заклеить пластырем…

Мне бы сердце заклеить пластырем,

Замотать бы бинтами белыми.

Мне б забыть, что бываешь ты ласковым,

Да не ждать твои руки смелые.

Мне б не помнить твой запах сладостный,

Да глаза твои, свет, лучезарные —

Может быть и снискала бы радости

От других – что с налётом бульварным.

Да ещё бы не думать, не маяться,

О тебе не мечтать украдкою,

Говорить чепуху и не каяться,

Не грустить о тебе, мой сладкий.

Изукрасить бы память заплатками:

От тебя выстригать проплешины;

Удалить твои файлы папками

Да отправить их с водами вешними.

И вина бы в бокал мне красного

И не думать про расстояние.

Так ведь помнить хочу тебя, ясный мой,

На пороге скупого прощания!

Мне б на сердце поставить ставенки,

Чтоб впускать лишь по стуку условному.

До свиданья, мой цветик аленький,

Солнцеимя моё бесподобное!

Это горько писать о боли…

Это горько: писать о боли,

Когда хотелось бы ласкать словами…

Отвести бы тебя под звёзды в поле,

Да всю ночь баловать стихами —

Сладкозвучными, с привкусом пенным,

С переливами светлой страсти;

Признаваясь тебе в сокровенном,

Быть покорной твоей нежной власти.

Обнимать тебя тепло, с любовью,

Чувствовать тебя на грани предела,

Или сесть к твоему изголовью,

Как ещё недавно сидела.

Это грустно, когда повсюду

Слайды памяти о тебе листаются…

Сколько лет говорила себе: «Забуду!»

Да только никак не получается:

О глазах твоих, что теперь всё дальше,

О губах, что всюду мерещатся.

Обнять бы тебя – легко, без фальши,

Ещё немного побыть твоей женщиной,

Слушать сердце да гладить волосы,

Как любила делать когда-то.

Но уже простираются полосы

Наших встреч последним закатом…

А ведь ты прав и мне уже не больно…

А ведь ты прав: и мне уже не больно.

Жизнь без тебя не стала мне тюрьмой.

Лишь иногда под вечер слишком знойный

Немного чувствую себя вдовой.

И знаешь, ведь печаль бывает светлой,

Как тёплая лазурь после грозы:

Когда взлетают выше птицы с ветви,

А травы ещё помнят вкус слезы.

И лёгкий ветер, терпкий ветер вольный

Приносит свежесть, как морской прибой.

Но иногда под вечер слишком знойный

Немного чувствую себя вдовой…

Невидимка

Не плавиться, не греться об тебя,

Не разливаться трепетною дымкой,

Не ждать тебя, лелея и любя,

Забыть о том, как лёгкой невидимкой

Вплывала в сны твои. Или тихонько днём,

Когда ты вдруг ловил себя на мысли,

Что думал обо мне – то вправду над плечом

Твоим склонялась я так низко.

Забыть о том, что руку протянув,

Даже не рядом будучи, могла коснуться.

Или, глаза мечтательно сомкнув,

Тебя увидеть, как на белом блюдце.

Сказала: «Отпущу, да будет так!»

Но сердце глупое, наверное, не слышит,

И кажется порой: оно как враг

Крадёт и прячет образ твой под крышей.

А непогода нынешней весной

Рисует вновь и вновь на лужах льдинки.

Прошу тебя: пожалуйста, дозволь

Как прежде быть твоею невидимкой!.

Рисует дождь

Хрустальным льдом рисует дождь

По белой-белой коже,

Что ты сегодня не придёшь

И послезавтра тоже.

И через год, и через два

Нам не начать сначала,

И что бессмысленны слова,

Что я тебе писала.

Рисует дождь, что вышел срок —

Взлетел струной звенящей,

И не испить уже глоток

Воды животворящей.

Что в дымке тонет горизонт,

И меркнет днём светило,

Что больше не спасает зонт,

А ветер рвёт ветрило.

Рисует дождь, что ты далёк,

И пропасть между нами,

И вновь о том, что срок истёк

Песочными часами.

Что медленно спадает пыл

В жаровне наших судеб.

Что для меня ты лучшим был,

Других таких не будет.

Свеча

Моя душа тебе кричит

Под небом звёздным:

«Оставь хотя бы свет свечи!»

Но слишком поздно.

Оставь хоть искорку огня

Теплом в ладони,

Оставь хоть что-то для меня

И моей боли.

Мне не стереть твои следы,

Не выжечь память,

Оставь хотя бы свет свечи —

Немое пламя.

Не вычесть дней из нити лет —

Твоих по праву —

Не перекрасить в иной цвет

Себе в забаву.

Унять бы дрожь, изгнать бы боль,

Согреться светом,

Уткнуться б вновь в твою ладонь —

Но нет ответа.

Не отнимай последний свет

Свечи неверной.

Не говори мне слово «нет!»,

Скажи «наверное».

А мнилось: если масло лью —

То выше пламя.

Колени тихо преклоню

К ступеням храма…

Попрошу у звёзд ночных…

Попрошу у звёзд ночных

О тебе видений,

Месяц пусть напишет стих

Лёгким сновиденьем.

Облака едва видны,

Но и их прошу я

О тебе послать мне сны

В полночь золотую.

Звёзды отвечали мне:

– Ах, не трать ты силы!

Этой ночью о тебе

Позабыл твой милый.

Светлый месяц отвечал:

– Милый твой неблизко,

За чертой его причал,

И искать нет смысла.