- -
- 100%
- +
ГЛАВА 1
Ефросинья
– Мы разводимся, Фрось!
– Что?!
Пакет с молоком так и падает из рук, образуя на дорожном гравии белую лужу.
Я только что застукала своего мужа и его любовницу в кабине трактора, на поле, около которого и шла с работы домой…
С Шуриком мы прожили вместе три года. Я очень сильно хотела родить, проверялась у врачей, но, как оказалось со мной все в порядке. Я уже почти уговорила Шурика дойти до врача, а тут такая картина…
– Разводимся, мы, говорю! – раздраженно повторяет Шурик, натягивая грязные, в соломе штаны.
А я еще думала, откуда столько соломы на его одежде, вроде он на тракторе работает, а тут вон оно что… они с любовницей в кабине соломку подстелили, чтобы сподручнее было утехам любовным предаваться…
Слезы брызжут из глаз. А я эту солому потом из его штанов чуть ли не пинцетом вытаскивала… вот дура, идиотка!
Но еще сильнее я злюсь на Шурика.
– Как ты мог, Шурик?! – срывается мой голос. – Вот так среди бела дня, в тракторе, можно сказать, что на обочине дороги?!
– Фрось, давай без сцен, а? – проводит муж по взъерошенным волосам. – Я же сказал, что развод. Чего ты мне душу бередишь?!
– У меня первое сентября на носу! Первый класс мне дают! А ты?! Развод?! Да как ты мог так со мной поступить?!
– Фрося, и вообще, чего ты сейчас с работы домой прешься? Ты же должна была позже уйти! Глядишь, ничего бы не узнала!
– Я не виновата, что быстро подготовила кабинет и меня отпустили домой! – огрызаюсь я. – Кто она?!
– Кто? Кто? – нелепо спрашивает изменник.
– Любовница твоя ненаглядная! А ну покажи, с кем ты предаешь нашу семью?!
– Фрось, не надо! – пугается Шурик. – Не надо тебе ее видеть!
Но для меня его слова не имеют смысла. Прямо в босоножках я иду по колючему полю к трактору.
Там какая-то возня, будто крыса возится. Хотя так оно и есть. Вся наша деревня знает, что Шурик мой муж. И она наверняка знает, но это не помешало ей прыгнуть в трактор к моему ненаглядному!
– И какая же мышь у нас тут завелась? – как гаркну я, и открываю кабину.
Отшатываюсь. Эту мышь, неловко кутающуюся в рубашку моего мужа я прекрасно знаю.
– Анжела?! – в полном обалдении вскрикиваю я, ибо чувствую, что надвигается катастрофа.
Анжела работает поваром. Не где-нибудь, а именно в столовой моей школы! Моя коллега по работе, так сказать!
Но тут первый испуг Анжелы проходит, и на морде ее противной появляется наглость.
– Чего раскудахталась? – злобно спрашивает она. – Как жена ты некудышняя! Как хозяйка – полный отстой, как кухарка… да бедный Шурик исхудал весь с тобой, но ничего, я его откормлю, моего любимого!
Я опешиваю от ее слов. Моя реальность рушится, а я просто стою посреди поля, около этого трактора и ничего не могу сделать.
Анжела спрыгивает с кабины, отталкивает меня плечом и идет к Шурику. Обнимает его и целует. А этот мерзавец светится медным тазом. Нравится ему, что две бабы за него дерутся. Фу! Не собираюсь я драться за такое ничтожество, как Шурик.
– Ну что ж, – хмыкаю я, собрав все свои эмоции в кулак. – Домой можешь не возвращаться, Шурик. Я соберу твои вещи и выставлю за забор. Там их и найдешь!
– Ну и дура же ты, Фроська! – надменно хмыкает Анжела, – такого мужика упустила! Где теперь мужика найдешь себе в захолустье?
– Предатель мне не нужен, забирай, Анжела!
– И заберу! – прижимается она всем телом к Шурику. – Ведь ребеночку нужен отец!
– Какому ребеночку? – опешиваю я.
И тут Анжела удивляет меня еще больше.
– Моему ребеночку! Ведь я беременна. От Шурика! – добавляет Анжелка с гордостью.
Моя челюсть так и отвисает до самой земли.
– Ты? Беременна?! От Шурика?!
– Ну да! – она выпячивает вперед свой, пока еще небольшой, но круглый живот.
Значит они давно уже вместе… а я… я слишком глупая и наивная, чтобы замечать предательство все это время.
– Вот видишь, Фроська! – вдруг хмыкает мой муженек. – А ты на меня гнала, что у меня мол проблемы! Нет у меня никаких проблем, просто ты – баба гнилая, пустоцвет! А нормальная баба, такая как Анжела, сразу от меня понесла!
ГЛАВА 2
ЕФРОСИНЬЯ
Иду домой, и пошатываюсь, ноги не держат меня. Новость об измене Шурика и о беременности его любовницы оказалась слишком ошеломляющей.
Анжела работает вместе со мной. В столовой нашей единственной деревенской школы. Какие слухи поползут по нашей школе и по нашей деревне… какие сплетни! А я – учитель! Какое темное пятно разольется на моей репутации!
К тому же, я не просто учитель, а учитель начальных классов, и мне дают первый класс! Да моя репутация должна быть кристально чистой, а тут такое предательство от мужа… Да меня же с потрохами съедят и коллеги по работе и родители моего класса!
Все ведь встанут на сторону мужика. Все ведь меня обвинят в том, что плохо за ним ходила, плохо его обслуживала, не смогла родить ему… Им ведь неизвестно, сколько попыток я предпринимала, чтобы забеременеть! Да я бы все на свете отдала, чтобы родить ребеночка!
Но родит моему мужу ребенка его любовница.
А я вообще не понимаю, что мне делать теперь, и как жить дальше. Через несколько дней первое сентября, первый рабочий день в новом классе, а я вся разбитая. Даже не знаю, с чего начинать…
Может уехать куда? Да куда я уеду? В город? У меня денег только на дорогу и хватит. А где мне там жить? И где работать? На дворе конец августа, наверняка уже всех учителей приняли на работу. А самое плохое, что мама буквально прогнала меня из отчего дома в дом к мужу. Сказала, мол, ты Фроська – отрезанный ломоть, вышла замуж, так и живи у Шурика, а мой дом братцу твоему, Федору достанется! Ему еще семью в дом приводить.
Если Шурик выгонит меня из своего дома, я просто не знаю, куда мне идти… Мама поедом съест, если в родные пенаты возвращусь. Песнь будет все та же: от хорошей жены муж не гуляет! А соседи уж как обрадуются… у нас в деревне отродясь ничего интересного не происходило, а тут сериал настоящий…
Иду, полностью погруженная в свои мысли, а потом вдруг как раздастся гудение, и я, прямо голыми коленками в гравий падаю, рассаживаю их до царапин. И локтями. И еще ладони острыми камнями раню. Оборачиваюсь. Огромный черный джип с закрытыми окнами! Что же мне так не везет?
Окно у передней пассажирской двери плавно опускается и показывается недовольное лицо женщины без возраста, которая кривит свой идеально накрашенный рот и изрекает:
– Смотри, куда прешь, доярка!
В смысле, смотреть?!
Я так и лежу на четвереньках, в раскорячку, на этом гравии, и слезы брызжут из глаз. А куда смотреть?! Пыльная дорога меж огородов одна. Тротуаров у нас нет. А джип такой широкий, что на наши улочки не рассчитан. При всем желании я бы не ушла в сторону.
– Не ужели не слышала сигнала, дура?! – продолжает орать противная тетка. – А ну вон, с дороги!
– Прекрати, мать! – тут же осаждает ее глубокий мужской голос.
Тетка тут же осекается и замолкает. Я не вижу того, кто сидит за рулем, но голос у него очень красивый, бархатистый, и властный. Мужчина заглушает мотор, и плавно открывает водительскую дверь.
Моя челюсть падает на землю во второй раз за сегодня. Водитель джипа ловко выходит из машины. Высоченный, в плечах вся косая сажень, в костюме – пиджаке и брюках, на глазах солнечные очки. Волосы темные, густые, слегка волнистые. Аккуратная борода. Я таких мужчин у нас в деревне отродясь не видела! Это явно кто-то приезжий из города.
Уверенной походкой он оказывается около меня, снимает очки, и убирает их в карман пиджака.
Глаза у него темные. Темно-карие с медовым отливом в лучах закатного солнца. Он склоняется ко мне, и протягивает мощную широкую ладонь. До меня тут же долетает аромат его парфюма. Я такой парфюм даже никогда не нюхала! Какие-то древесные нотки, что-то еще, я совсем в этом не понимаю, но этот его запах хочется вдыхать бесконечно!
– Вы сильно ушиблись? – раздается его потрясающий бархатный баритон.
ГЛАВА 3
ЕФРОСИНЬЯ
– Вы сильно ушиблись? – раздается его потрясающий бархатный баритон.
– Нет… – зачем-то говорю я неправду, хотя рассадила себе коленки и локти в кровь.
– Хватайтесь за мою руку! – предлагает незнакомец, продолжая протягивать мне свою ладонь.
Я шарю по гравию, хватаю свою сумку. Затем все же хватаюсь за широкую ладонь мужчины.
Он поднимает меня, точно пушинку. Такой сильный! И такие сильные у него руки! А ладони теплые, и сухие. И я бы сказала, горячие. Или у меня пальцы так заледенели от испуга?
Мужчина выше меня на две головы. Внимательно рассматривает мое заплаканное лицо, царапины на руках и ногах.
– Простите, вы пострадали из-за меня. – просто признает он свою вину, хотя и не виноват. Он не наезжал на меня автомобилем, просто сигналом напугал, а я свалилась. – Давайте я отвезу вас в больницу?
– Нет, какая больница? – удивляюсь я. – У нас тут медпункт, и то, наверно, фельдшер домой ушел.
– Давайте подвезу вас домой! – стоит на своем умопомрачительный мужчина. – У вас царапины, и слезы. Вам больно? Вы от боли плачете?
Мне очень больно. Но это не физическая боль. А та боль, которую ни одним пластырем не залечишь…
– Пойдемте, отвезу!
– Нет! – отступаю я на шаг, и меня озаряет вечернее солнце. Щурюсь.
Как представлю, как меня увидят соседи и односельчане в компании этого незнакомца, выходящую из его шикарного джипа, так и начнут языками чесать. Еще придумают, что это я Шурику изменила, и поэтому он к Анжеле ушел… Незнакомец уедет, а моя репутация будет разрушена на ближайшие лет пятьдесят…
– Я сама дойду, мне не далеко.
– Иван! – снова опускает стекло та самая тетка без возраста. – Ну ты долго еще? Даня устал, ребенку нужно отдохнуть с дороги, а ты с какими-то тупыми доярками общаешься!
Я вздрагиваю. И чего она меня за доярку принимает, не пойму. Одета я в цветастый сарафан, да, так ходила подготавливать класс на первое сентября. Во время занятий конечно же я ношу деловой стиль одежды: юбки ниже колен, брюки и пиджаки с блузками. Но пока можно носить и сарафаны. Свои длинные светлые от природы волосы я заплела в простую косу. Макияжа на мне нет, иначе все растеклось бы от моих слез.
Иван… значит этого умопомрачительного красавца зовут Иван. Очень красивое и мужественное имя. А еще у него есть сын Даня… а это значит… что он женат?
Почему-то от этого мне становится грустно.
А эта тетка… он назвал ее до этого матерью. Значит она не его жена, а его мать!
– Подожди, мама! – произносит ей в ответ Иван. – И Даня потерпит!
Снова окидывает меня внимательным взглядом. В глаза заглядывает так, будто в душу смотрит. А потом переводит взгляд на мою правую руку и на безымянный палец, где все еще красуется обручальное кольцо… Я невольно одергиваю руку и завожу ее за спину. Блин, снять не успела… даже не подумала! Не хочу больше носить это кольцо и быть замужем за предателем!
Иван хмурится. Но все же произносит:
– Давайте поступим так. Вот моя визитка. – он ловко достает из кармана визитницу и протягивает мне лаконичный темный прямоугольник роскошной бархатной бумаги. – Если у вас что-то будет не в порядке со здоровьем после падения, наберите меня!
– Зачем? – только и могу пролепетать я, стискивая его карточку.
– Отвезу вас в больницу в город. – отвечает Иван. – А сейчас я должен идти. Еще раз простите.
Мужчина разворачивается и идет в новых кожаных ботинках прямо по дорожной пыли к своему джипу.
Я прижимаюсь в плотную к соседскому забору и даю проехать джипу мимо меня.
Машину Иван ведет плавно, стараясь не поднять клубы пыли и не испачкать меня. Наши взгляды на мгновение пересекаются, а затем, джип окончательно скрывается за поворотом.
И кто это был? Откуда он взялся?
Я подношу карточку к глазам и вчитываюсь в текст: Иван Орлов. Генеральный директор компании «…» и дальше следует несколько номеров телефонов.
Иван Орлов, значит. И как такого Орла занесло к нам в деревню? А главное, зачем?
ГЛАВА 4
ЕФРОСИНЬЯ
– Ефросинья Петровна! Что за бардак у вас в классе творится? – влетает в мой класс Аглая Семеновна, завуч начальной школы.
– Как это бардак? – удивляюсь я. – Я вырезаю листочки и желуди к первому сентября, чтобы оформить фотозону для первоклашек.
Хотела это сделать накануне вечером, но в итоге весь вечер и всю ночь проревела из-за Шурика и его предательства. Поэтому принесла все поделки в класс.
А сейчас надела очки, просто от зрения, в надежде на то, что завуч не заметит мои опухшие от слез глаза.
– Немедленно все убирайте! – орет на меня Аглая Семеновна. – Сейчас к вам в класс придут!
– Кто придет? – удивляюсь я.
– Вы в каком виде на работу пришли, Ефросинья Петровна?! – вместо ответа на мой вопрос визжит Аглая Семеновна. – Вы в школу пришли или на танцы?
Я оглядываю свой сарафан.
– А что не так? Плечи закрыты, сарафан длинный, до пят. Что вам не нравится?
– Вы учитель, или кто?! – визжит Аглая Семеновна, теряя последние капли самообладания. – К вам сейчас придет семья вашего нового ученика знакомиться, а вы разоделись как на танцы! Вам не стыдно?
– Ко мне новый ученик придет? – удивляюсь, выцепив самую важную мысль из всей тирады завуча.
– Да! И не простой! Там такая семья! Городские! Уважаемые! Отец – генеральный директор! А вы тут нас подставляете!
– Послушайте, но ведь еще конец августа, я просто подготавливаю класс к приходу учеников, я одета в закрытую одежду, и никто меня не предупредил, что надо прийти как-то по-особенному…
– Вы – учитель! Вы всегда должны выглядеть по-деловому, а не в сарафанах! – орет завуч. – Так, немедленно убирайте весь этот мусор! Гости вот-вот приедут!
ГЛАВА 5
ЕФРОСИНЬЯ
Аглая Семеновна уносится на всех парах, а я заторможено уставляюсь на гору резанной цветной бумаги.
Новый ученик. Хм… я и старых-то своих, так сказать еще не очень знаю. Вернее, знаю, конечно, у нас небольшая деревня, но половина класса из соседней деревни ко мне ездить будут. А тут новенький. Из города. Да еще и семья уважаемая. А я совсем не опытный педагог. Это мой третий рабочий год в школе в качестве учителя начнется.
– Аделаидочка Павловна, Иван Георгиевич, Даниил, пожалуйста, проходите сюда, вот в этот класс, будьте осторожны, у нас тут банки из-под краски стоят, не испачкайтесь, да, Аделаидочка Павловна, не переживайте, к первому сентября всё уберем, да, Ефросинья Петровна у нас молодой педагог, но она уберет всё, повыкидывает все банки, это коридор красили, не беспокойтесь… – лебезит перед кем-то Аглая Семеновна.
Не успеваю удивиться, почему после покраски коридора завхозом пустые банки должна убирать я, как в мой класс входят без стука.
В класс, первее всех входит… вчерашняя мегера из джипа Ивана, которая меня дояркой обзывала, и ругалась. Высокая статная стройная женщина без возраста. Ей можно дать от сорока и до семидесяти лет одновременно. Короткие блондинистые волосы, аккуратная стрижка и укладка. На ней платье кремового цвета средней длины, и такие же лодочки на низком каблуке. На руках идеальный маникюр жены миллионера. Безымянные пальцы обоих рук украшают золотые кольца с крупными камнями. На плече у нее брендовая сумочка, и что-то подсказывает мне, что это – оригинальный аксессуар, а не дешевая имитация с рынка. В общем, очень дорого одетая женщина.
Но выражение ее лица…
Она меня узнает и кривится, будто лимоном подавилась.
– А, это вы… – без «здравствуйте» или «доброе утро», смеривает она меня надменным взглядом.
– Да, Аделаидочка Павловна… – лебезит перед ней Аглая Семеновна, – Это – Ефросинья Петровна, наш молодой, но талантливый педагог, а вы уже успели познакомиться?
– Да уж. – морщит нос Аделаида как там ее…
Следом за ней входит… Иван! Тот самый умопомрачительный водитель джипа, который дал мне свою визитку.
Я тут же нервничаю, начинаю расправлять невидимые складки на подоле сарафана, тянусь поправить косу. Мне так неудобно перед ним, не знаю, куда деть глаза.
– Доброе утро, Ефросинья Петровна. – благожелательно говорит мне Иван и протягивает ладонь. – Значит вы и есть новая учительница Дани?
Я тянусь пожать его руку. А он поймал меня, и держит на мгновение больше, чем положено. Сегодня он такой же умопомрачительный, даже еще круче, чем вчера. Стоит в светлых брюках и светлой рубашке. Улыбается белоснежной улыбкой и источает доброжелательность, будто искренне рад меня увидеть.
– Вань, и чего хорошего, что она наш учитель? – хмыкает мегера. – Чему она нашего Даню научит? Она даже по дороге ходить нормально не умеет!
Я вспыхиваю. Это я-то не умею? А эта городская фифа вообще видела размер и состояние этой дороги?
– Мама. – предупредительно одергивает ее Иван. – Не начинай.
А Аглая то ли не слышала реплики Аделаидочки, или сделала вид, что не слышит, но заглядывает за дверь и зовет мальчика.
– Даня… Даниил, зайди в класс, познакомься с учителем.
В класс входит озорной светловолосый мальчишка, чье лицо усеяно веснушками.
– Привет! – улыбается он мне.
Зубки у него тоже ровные. И не картавит. Видно, что Иван занимается здоровьем сына. Мальчик хорошо одет, аккуратно подстрижен и причесан. Он так похож на отца, только отец темноволосый и темноглазый, а мальчуган светленький, и глаза у него зеленые. Наверно, в мать пошел.
– Привет, Даниил. – здороваюсь я с ним. – Я – твоя учительница Ефросинья Петровна. Первого сентября ты придешь в этот класс и познакомишься со своими новыми друзьями.
– С такими же деревенщинами, как и училка, прости Господи… – очень тихо, сквозь зубы, но все же комментирует мегера.
– Мама. – чуть добавляет металл в голос Иван. – Мы договорились с тобой. Ты обещала.
Мегера закатывает умело подведенные глаза и поджимает губы. Но все же затыкается.
Наступает пауза. Меня очень смутил злорадный тон бабки Даниила, и ее реплики. А еще я жду, что сейчас в класс войдет мама Даниила, жена Ивана. У него ведь должна быть жена. Хотя с такой мегерой как его мамаша, не удивительно, если она сбежала, роняя тапки.
– Ефросинья Петровна, ну что вы стоите как истукан? – смеется Аглая Семеновна. – Расскажите нашим дорогим гостям, как вы собираетесь учить деток?
– Что, прямо всю программу рассказать? – удивляюсь я.
– А-ха-ха… – притворно смеется завуч, – Ефросинья Петровна у нас та еще юмористка. Расскажите, по сколько уроков будет, расписание распечатайте, анкеты какие-то дайте на заполнение. Мне что вас учить теперь?
У меня подгорает еще больше. Мало того, что меня в грязи извозила мегера, так еще и завуч, вместо того, чтобы на мою сторону встать, подливает масло в огонь.
– Расписание еще не готово. – отвечаю я. – Анкеты тоже. Я планировала собрать родительское собрание тридцатого августа. К этому дню все подготовлю, распечатаю и объясни. – сухо отвечаю я.
– Ухты, папа, смотри, – раздается восторженный голос Дани, он берет отца за руку, и тянет его в конец класса, где у меня пущено по стене бумажное дерево для измерения роста. – Папа, давай посмотрим, как я вырос!
Я засматриваюсь на то, как маленький сынок ведет за собой отца. Иван шагает за сыном осторожно, и ведет себя с ним с отцовской заботой. На моем лице поселяется искренняя улыбка. Иван измеряет сына, сообщает ему, что тот подрос, потом меряет самого себя.
– Почти два метра, пап! – сообщает ему Даниил. – Я, когда вырасту тоже таким высоким буду!
Они разговаривают, смеются, рассматривают класс, а я зачаровано смотрю на них. Всё-таки Иван – отличный отец! Любящий, заботливый.
– Хоть бы как-то ваш хваленный учитель повзаимодействовал с учеником и его родителем. – хмыкает мегера. – А то стоит тут, глаза свои выпучила, и молчит. Чего не спросишь, не знает. Ничего у нее не готово. А за что она деньги получает? За красивые глаза?
– Аделаидочка Павловна… – тут же превращается в мед Аглая Семеновна, – Ефросинья Петровна все подготовит, еще есть время, не переживайте. Пойдемте, я вам спортзал покажу, и футбольное поле!
– О, папа, спортзал и поле! – радуется Даня. – А я люблю в футбол играть! Давай сегодня вечером поиграем?
– Давай! – улыбается Иван. – Я приду после работы вечером в семь, обязательно поиграем!
Отец и сын подходят к нам.
Иван смотрит на меня сверху вниз. Прищуривается. Я в очках, но чувствую, что он заметил мои припухшие от слез веки.
– Я очень рад, что вы будете учить Даниила. – произносит он, чтобы подбодрить меня.
– Спасибо. – говорю ему, смущаясь.
Иван пропускает вперед женщин, потом сына. Оборачивается на меня. Я тут же поправляю очки на глазах.
Он фокусируется на моем безымянном пальце. Вчера я сняла кольцо. Ручаюсь, что Иван это заметил.
– Как вы, после вчерашнего?
– Спасибо, все хорошо. – пытаюсь я улыбнуться.
– Ну, тогда… увидимся на собрании. – кивает он мне.
Ухты… он хочет прийти на собрание? Сам? Лично? Не эту мегеру свою мамашу послать? Ну тогда, это просто отлично!
– Увидимся на собрании. – тихо произношу я.
Иван покидает кабинет, оставив после себя полное смятение в моем сердце, и запах своего парфюма.
ГЛАВА 6
ЕФРОСИНЬЯ
После работы решаюсь прогуляться до речки. Купаться я не собираюсь – уже конец августа и вода для меня холодная. А просто продышаться, успокоить нервы после всего, что мне устроил Шурик, мне необходимо!
Надо подумать о том, что делать дальше.
Иду к пригорку, обрамленному березовой рощей. А там дальше довольно пологий спуск к речке. Так красиво и живописно, что дух захватывает! Листья уже кое где желтеют, напоминая о том, что осень не за горами. Кто-то ее не любит, а я вот люблю. Не промозглые затяжные дожди, а вот такую, солнечную, с золотыми листьями и запахом прелой травы, спелых яблок и тыквенных пирожков.
Я пекла тыквенные пирожки Шурику. Что я ему только не пекла! Говорят, что путь к сердцу мужчины лежит через его желудок. Какая же это ложь! Если бы это было правдой, то муж не бросил бы меня, и не ушел к любовнице. А он ушел.
Про дом пока ничего не говорит. Мы жили вместе в его маленьком старом домике, который остался в наследство от его деда. То есть, после развода мне не на что претендовать. Дом принадлежит Шурику, как и огород, и трактор. По сути у меня ничего нет. Я работаю всего третий год, и толком накопить подушку безопасности не успела. А мать не дала мне с собой приданого. Пока Шурик видимо тусит в доме Анжелы. Но если он захочет привести ее в свой дом, я слова поперек сказать не сумею. Вернее, слово-то скажу, обложу их бранными словами по полной программе, вот только мне от этого легче не станет. Дом – имущество Шурика. Он – хозяин, а я… куда мне идти в таком случае – ума не приложу.
И как мне в таком состоянии готовится к работе, к новым ученикам, я просто не представляю. Я раздавлена, разбита и предана. Плюс проблемы на работе. И это еще самая главная проблема не началась – Анжела еще не растрезвонила, что мой муж бросил меня и ушел к ней. А она растрезвонит. Та еще сплетница. И что тогда? Хоть правда в город уезжать и начинать все сначала, где меня никто не знает. Вот только денег у меня совсем нет. Вообще.
– Ефросинья Петровна! – раздается совсем рядом бархатный баритон, а затем сильные руки ловят меня за плечи и на секунду прислоняют к твердому, будто литому торсу.
Я вздрагиваю, поднимаю глаза и напарываюсь на медовый взгляд Ивана.
– Ефросинья Петровна, вы опять задумались! – улыбается он мне. – Чуть в речку туфлей не угодили.
Ой, и правда. Залезла обувью в прибрежный ил, и, если бы не Орлов, погрязла бы в нем по колено.
– Спасибо! – я тут же вырываюсь из сильных рук Ивана и отскакиваю от него на шаг.
Озираюсь по сторонам. Не дай бог, кто-то из односельчанок увидит, как я с отцом своего ученика обнимаюсь – поедом съедят!
– А что вы здесь делаете? – спрашиваю я, глядя на Ивана снизу-вверх.
– Даня порыбачить завтра хочет. – поясняет его отец. – Я спустился к речке посмотреть, где побольше рыбы.
– Тут я вам не подскажу. – почему-то тоже улыбаюсь ему в ответ. – Не рыбачила никогда.
– Понятно, да я тоже не особо рыбалкой увлекаюсь, но раз уж мы с сыном тут, надо попробовать все деревенские радости.
– Удачи вам! – киваю я, и разворачиваюсь, чтобы уйти.
– Ефросинья Петровна! – окликает меня Иван и нагоняет быстрым шагом. – Я вас провожу.
– Не надо! – пугаюсь я.
– Ваш муж будет против? – интересуется Иван.
– Нет. – отвечаю я. – Но все равно, не стоит.