Стань моим завтра
- -
- 100%
- +
Кажется, этого не замечала одна лишь тетушка Люсиль. Она сидела справа от меня, и от нее разило духами «Шалимар» и ментоловыми леденцами от кашля. Она напоминала мне журавля – высокая и худая, с узловатыми коленками, прятавшимися под цветастыми платьями, и в очках с толстыми линзами, сквозь которые на нас смотрели ее большие глаза. Они тоже были зелеными – таково наследие семьи Де Лука – и невероятно глубокими. Создавалось впечатление, что в них хранится вся мудрость вселенной, что разительно контрастировало с безумными бреднями, которые лились из ее рта.
– Раньше был такой кинотеатр… Как же он назывался? А, «Фантазус». Точно, вспомнила, – ее губы, неровно накрашенные красной помадой, расплылись в улыбке, и она наклонилась ко мне. – Он назывался «Фантазус». Там не только показывали фильмы. Это было место, где все мечты становились реальностью.
– «Фантазус»? – переспросил сидевший справа от нее дядя Майк. – По звучанию напоминает Фантазоса из эпической поэмы Овидия «Метаморфозы», если я ничего не путаю. Все-таки читал классическую литературу, еще когда учился в колледже! Кажется, он был духом, который появлялся во снах? – Дядя Майк широко улыбнулся Люсиль, стараясь ее порадовать. – Кинотеатр назвали в честь него, Люс?
Она посмотрела на него как на ребенка и потрепала по щеке.
– Ш-ш, – проговорила она. – Кино начинается!
Дядя Майк рассмеялся и оставил попытки поговорить с тетей Люсиль, которая продолжала что-то бормотать себе под нос. Реплики доносились то с одной, то с другой стороны, перелетая через меня. Голоса казались слишком громкими, а свет – слишком ярким. Я сидела очень осторожно и двигалась крайне медленно, опасаясь, что разлечусь вдребезги от любого неловкого движения. Мне казалось, что воспоминания витают вокруг меня, словно призраки. Я сжалась в комок и ушла в себя. Как будто, если бы мне только удалось стать достаточно маленькой, паника не смогла бы меня найти.
– Зельда, жаль, что твой друг не смог приехать, – сказала мама, передавая мне миску с зеленой фасолью, приправленной сливочным маслом и чесноком. – Он празднует Рождество с семьей?
– Он будет праздновать завтра, – проговорила я, и мне показалось, что мой голос существует отдельно от тела. – Сегодня он работает.
– А чем он занимается?
Оберегает меня.
– Он работает курьером, – выдавила я.
Стол дрожал и расплывался перед моими глазами, словно флешбэк в старом сериале. Тетушка Люсиль по-прежнему что-то лепетала про свой мифический кинотеатр.
– «Фантазус». Разве не чудесное название?
Теперь начали расплываться и голоса. Они то слишком сильно давили на мои ушные перепонки, то уплывали куда-то далеко. Я попыталась последовать совету Бекетта. Я сквозь время потянулась к горкам из золотистых листьев под осенне-голубым небом. Попробовала ощутить мамины объятия, ее мягкость и аромат. Я искала в памяти ладонь Бекетта, лежавшую на моей щеке. Его спокойное, сонное дыхание в темноте. Силу и надежность его рук.
Все это утекало сквозь мои пальцы, как вода.
Кто-то дотронулся до моей руки, и это подействовало на меня как сигнал стартового пистолета. По моему телу пронеслась волна паники, заставившая меня вскочить на ноги. Мой стул упал, и все взгляды обратились на меня.
– П-простите… – выдавила я. – Мне очень жаль… Извините…
Ослепленная слезами, я выбежала в коридор и бросилась в маленькую гостиную. Там я упала на диван, рыдая, дрожа и разбиваясь на множество осколков.
Рози, прости меня. Пожалуйста, прости меня.
В мой нос ударили запахи ментола и «Шалимара», а в следующую секунду меня обняли тонкие, костлявые руки тетушки Люсиль. Я была уверена, что она долго не выдержит моих судорожных всхлипываний, но она лишь сильнее сжимала меня в объятиях. Это поразило меня – как и то, что от прикосновения ее руки к моим волосам мне становилось спокойнее.
– «Фантазус» – это кинотеатр, где дети могут посмотреть все, что только захотят, – проговорила она спокойным, ровным голосом. – Там только один экран, но для каждого ребенка он показывает его любимый мультик. Все едят мороженое и конфеты, а потом к запястью каждого привязывают воздушный шарик. Того цвета, который он любит.
Она поднесла губы к моему уху.
– Ты там видишь ее, милая?
– Красный, – прошептала я. – Ее л-любимым цветом был красный.
– Значит, в «Фантазусе» у нее красный шарик. И она смеется вместе с другими ангелочками и ест столько конфет, сколько захочет. Она никогда не заболеет и никогда ничего не испугается. Она будет всегда счастлива. Вечно.
Моя грудь, которая уже вот-вот грозила взорваться, медленно опустилась. Я осела вместе с ней и заплакала, прислонившись к тетушке Люсиль. Я рыдала, пока не закончились слезы.
Потом я уснула.
18. Бекетт
24 декабря
Я пришел домой и сразу залез под горячий душ, чтобы немного оттаять. За двенадцать часов работы холод проник внутрь моих костей, и я смог согреться только минут через двадцать.
Вытершись полотенцем, я проверил телефон. Потом оделся и проверил его еще раз. Разогрел ужин и достал из холодильника пиво. После чего проверил телефон. Включил альбом Blondie «Parallel lines». Я ел, потягивал пиво и слушал музыку, глядя то на гирлянду, которую повесила Зельда, то на свой мобильный.
Наступила полночь, а она все еще не позвонила. Я не знал, что мне испытывать: разочарование или облегчение. Я просил ее позвонить, если она почувствует, что ей становится слишком тяжело. Раз она не звонила, значит, с ней все было нормально.
Или это может означать, что ей ужасно плохо, и она не в состоянии мне позвонить.
– К черту, – проговорил я и начал писать ей СМС, когда телефон зазвонил в моих руках. Это была она.
– Ты в порядке? – выпалил я.
– Я тоже тебя поздравляю и желаю всего наилучшего, – хриплым голосом проговорила она.
– Зельда?
– Все нормально. – Судорожный вдох. – Почти. На самом деле нет.
Я поднялся на ноги.
– Что случилось?
– Я слетела с катушек, – сказала она. – Сильно… Очень сильно.
Я закрыл глаза рукой, потирая переносицу.
– Черт, Зэл. Мне ужасно жаль.
– Но сумасшедшая тетушка Люсиль… Оказывается, она совсем не сумасшедшая. Она – чертов гений. И мои родители… Господи, они такие хорошие. Как же я по ним скучала.
– Я знаю, – сказал я. – Как ты чувствуешь себя сейчас?
– Я устала, – ответила она. – У меня была довольно сильная паническая атака. Но она закончилась, и я немного поспала. А, может, просто потеряла сознание. Но сейчас уснуть не получается. Я пыталась делать, как ты сказал. Ухватиться за воспоминание. Но это так сложно…
Ее голос хрипел и дрожал, и я ненавидел весь мир за то, что не мог оказаться сейчас рядом с ней. От ее тихих всхлипываний у меня сжималась грудь.
– Зельда…
– Я обычно не плачу, – сказала она. – Потому что, стоит мне начать, я не могу остановиться.
– Зельда, послушай меня. Ты меня слушаешь?
– Да, – прошептала она.
– Вспомни елку.
– Елку?..
– Елку около Рокфеллер-плаза. Можешь себе ее представить?
Молчание. Всхлип.
– Да. – Она судорожно втянула в себя воздух и медленно выдохнула. – Могу.
– А теперь снова ложись на лед рядом со мной. Посмотри на елку. На все эти огоньки на ветках, нависших прямо над твоей головой. Перенесись в этот момент.
– А ты тоже там?
– Да. Я прямо здесь.
Долгое молчание, наполненное дыханием.
– Как ты это делаешь, Бекетт?
– Что делаю?
– Когда я тебе позвонила, я чувствовала себя такой потерянной, но твой голос… Он как маяк среди тумана.
– Я здесь, с тобой, – произнес я. – Но, черт возьми, как бы мне хотелось и правда сейчас оказаться рядом.
– Даже не думай.
– Не буду, – сказал я. – Просто мне этого хочется.
– Со мной все будет нормально. Вся эта поездка… Знаешь, как бы отвратительно мне сейчас ни было, она проходит гораздо лучше, чем предыдущие попытки. Благодаря тебе. И моей безумной тетушке Люсиль.
– Надеюсь, ты когда-нибудь мне про нее расскажешь.
– Или ты можешь сам с ней познакомиться, – предложила Зельда. – Мне бы этого хотелось.
– Мне тоже.
– Бекетт?
– Да?
– Можешь… еще повисеть со мной на телефоне? Я думаю, что смогу уснуть, если ты будешь со мной говорить.
– Со мной настолько скучно?
– Нет. Просто ты лучше, чем транквилизаторы, – сказала она, тихонько рассмеявшись.
– Я останусь с тобой, – произнес я. – Всю ночь, если ты захочешь.
– Спасибо, Бекетт, – тихо проговорила она. – Я так измотана, но стоит мне закрыть глаза… – Я услышал, как она с усилием сглотнула. – Расскажи мне про работу. Расскажи что-нибудь смешное. Расскажи что угодно.
Я уселся на кровать и проговорил с Зельдой целый час, а, может быть, даже больше. Я пересказывал ей смешные истории из жизни курьеров, например, как администратор одной компании случайно перепутал адреса, поэтому подарок, предназначенный его жене, доставили его любовнице, и наоборот.
Зельда в основном слушала и время от времени тихонько смеялась. Примерно в час ночи она сказала:
– Как же я устала.
– Попробуй уснуть, если получится.
– Я попробую, но… – Вдох. – Что нас ждет потом? Чем мы будем заниматься, когда я вернусь?
Мое сердце тут же выдало мне тысячу многообещающих вариантов, но я выкинул из головы их все. Иногда слишком смелая надежда ранила так же сильно, как и ее отсутствие.
– Мы закончим графический роман, – сказал я. – Хочу обязательно это сделать. Ради тебя. Я хочу этого больше всего на свете.
– Мы уже почти его закончили, – отозвалась она.
– Да, ты права. – Я закрыл глаза и откинулся на подушку. – Давай доведем дело до конца. Если я все испорчу, никогда себе не прощу.
Зельда помолчала пару мгновений, а потом сказала:
– Раньше я тоже этого боялась. Не того, что ты все испортишь, а того, что это сделаю я. И что я налажаю, живя с тобой в этой крошечной квартирке…
– Мы ничего не испортим, – проговорил я.
– Обещаешь?
– Я обещаю, Зэл.
– Я тебе верю. И это приятное чувство.
Она обессиленно вздохнула и произнесла отяжелевшим от усталости голосом:
– Скоро увидимся.
Я кивнул, прижимаясь ухом к телефону.
Приезжай домой, я тебя жду…
– Скоро увидимся.
19. Бекетт
25 декабря
Следующим утром в дверь позвонила Дарлин. Я стоял у кухонного столика и заливал в себя кофе, едва соображая после двух часов сна. Двигаясь, как ленивец, я опустил чашку и поплелся в коридор, но Дарлин, видимо, устала ждать и открыла дверь своим ключом.
– С Рождеством, Бэкс! – крикнула она, врываясь в мою квартиру, как ураган.
Она обняла меня за шею и чмокнула в щеку, после чего, не отпуская меня, сделала пару шагов назад и принялась рассматривать мое лицо.
– Что ты делаешь? – спросил я примерно десять секунд спустя.
– Пытаюсь определить, насколько сильно ты втюрился, чтобы решить, в каком магазине мы будем выбирать твой подарок для Зельды. – Она нахмурилась. – Мы же пойдем по магазинам, как собирались? Боже, ты ужасно выглядишь. Похмелье?
– Бессонница. – Я отстранился и взял пальто. – А что, кто еще использует слово «втюриться»?
– Точно не парни, – признала она, выходя вслед за мной в коридор. – Хорошо, как тебе такой вариант: я хочу увидеть, как сильно ты хочешь с ней покувыркаться.
– Господи, Дар.
Она расхохоталась.
– Вот и Зэл так отреагировала, когда я это ей сказала.
Я застыл на месте и уставился на нее.
– Ты сказала… Стой, что?
Она засмеялась еще громче и стукнула меня кулаком по плечу.
– Господи, ты бы видел свое лицо! А вообще, я не шучу. Тебе и правда надо его увидеть.
Она порылась в сумке.
– Сейчас я тебя сфотографирую.
– Остановись, – попросил я. – Давай не сегодня, ладно? Мне не нужны советы по поводу отношений, мне нужна помощь, чтобы выбрать Зельде подарок. Какие-нибудь качественные художественные принадлежности. И все.
Дарлин фыркнула.
– Скууууучно. Зэл может сама себе их купить. Тебе нужно подарить ей что-нибудь особенное.
Эта мысль приходила в голову мне самому – примерно тысячу раз, – но я все время пытался от нее отделаться.
– Ладно, что, например? – спросил я, когда мы вышли в холодный, покрытый слякотью двор и направились к остановке.
Она пожала плечами.
– Не знаю. А что, если не планировать заранее? Может, ты увидишь какую-то вещь и поймешь, что она просто предназначена для Зельды.
Я кивнул.
– Ага. Хорошая идея. – Я почувствовал на себя взгляд Дарлин. – Что?
– Ты улыбаешься.
– Я не улыбаюсь.
– Ты улыбаешься изнутри.
– Такого не бывает.
– Еще как бывает. Я вижу это в твоих глазах, Бэкс, и я так рада видеть тебя почти счастливым.
– Мы с Зельдой просто друзья. И останемся друзьями, пока не закончим роман.
– Какой практичный подход, – закатила глаза Дарлин.
– Иначе нельзя, – сказал я. – Не могу ставить под угрозу шансы на то, что ее работу издадут.
Она нахмурилась.
– Разве это теперь и не твоя работа тоже?
– Лишь маленькая ее часть, – сказал я. – Но все равно это ее история. Это никогда не изменится.
– А я думала, ты увидишь в этой работе шанс, Бэкс.
– Шанс на что?
– На то, чтобы перестать развозить заказы. Убирать столы. Ты ведь способен на гораздо большее.
– Я никогда не представлял себя автором графических романов.
– А тебе нравится?
– Наверное, да. Мне нравится наблюдать, как история складывается воедино. – Я засунул руки поглубже в карманы пальто. – Но этот роман всегда будет принадлежать только ей.
Дарлин фыркнула. Из ее носа вырвалось облачко пара.
– Это еще что? – поинтересовался я. – Не понял.
Она поглядела на меня с серьезным выражением, почти никогда не появлявшимся на ее лице.
– Когда ты наконец решишься взять маленькую частичку счастья для себя?
От этого вопроса я напрягся и уставился куда-то поверх ее головы, только чтобы не смотреть в глаза.
– Я знаю, на что ты смотришь, – тихо сказала она. – И ты должен простить себя за это, Бэкс. Простообязан.
– Тебя там не было, Дар, – проговорил я.
– Может, и не было, но я день за днем наблюдаю, как это пожирает тебя изнутри. Меня это просто убивает.
Она отвернулась, и ее нижняя губа задрожала. Я понял, что у меня есть три целых и две десятых секунды, чтобы спасти положение.
– Черт, наш поход по магазинам начался на какой-то грустной ноте. – Я пихнул Дарлин локтем в бок. – Ладно тебе, Дар! Выше нос. Тебе наверняка не терпится рассказать мне про Кайла? Он же сегодня будет с нами тусить? Разнообразия ради – не на моем диване?
Она фыркнула и рассмеялась. Ее лицо тут же просветлело.
– Не уходи от темы.
Но это сработало. Дарлин щебетала о Кайле все то недолгое время, что мы ехали на автобусе до улицы Монтагю, расположенной в районе Бруклин-Хайтс. Мы зашагали мимо магазинов, обращая внимание на те, которые были открыты. Я пытался отыскать взглядом что-то, что подошло бы Зельде, но ничего такого не попадалось. Мы зашли в кафе пообедать. Я купил небольшую плюшку с корицей для миссис Сантино, а потом мы возобновили поиски.
Я уже собирался сдаться, когда Дарлин завела меня в магазинчик, где продавались необычные безделушки, канцелярские товары, свечи и благовония. Во всех проходах толпились туристы – я подозревал, что именно по этой причине магазин и работал в праздники. Я скептически огляделся по сторонам.
– Все это не в стиле Зельды, – сказал я Дарлин.
– Ну, тут все немного девчачье, но она и есть девушка. Я уверена, ты заметил.
Ну, может, пару раз. Или миллиард.
А потом мой взгляд упал на столик, уставленный снежными шарами. Некоторые были сделаны из дешевого пластика: внутри них возвышались копии Эмпайр-cтейт-билдинг и порхали хлопья снега, напоминавшие корм для рыбок. В других, керамических, виднелись пухлые ангелочки, сидевшие на камнях и играющие на арфах. Но меня заинтересовали не они, а тот, в основании которого находилась музыкальная шкатулка, сделанная из увесистого олова. Внутри стеклянного шарика стояла высокая рождественская елка. Ее вырезали из чего-то тяжелого, но при этом нежного – на ветках можно было рассмотреть множество деталей. Их покрывали сотни маленьких разноцветных точек, нарисованных настолько искусно, что они будто бы сияли. Я перевернул шарик, а потом снова поставил как надо. Вокруг елки закружился ураган переливающихся снежинок.
– Как симпатично, – протянула Дарлин. – А что там за мелодия?
Я щелкнул крошечным выключателем, который нашелся снизу шкатулки, и опустил шар обратно на стол. Он медленно закрутился, а музыкальная шкатулка, слегка дребезжа, заиграла мелодию песни «Have Yourself a Merry Little Christmas».
– Мне нравится, – сказала Дарлин.
– Мне тоже.
Это идеальный подарок.
Я отнес шарик на кассу, и Дарлин нервно пискнула, когда продавщица сказала, что он стоит шестьдесят три доллара с учетом НДС.
– Хорошо, – ни секунды не колеблясь, сказал я. – И не могли бы вы, пожалуйста, завернуть его в праздничную упаковку?
– Это будет еще восемь долларов, – сказала продавщица.
– Без проблем.
Дарлин пихнула мой локоть своим.
– Иди в жопу со своими «просто друзьями»!
Бах!
Мы разошлись по домам, чтобы подготовиться к вечеру, который мы собирались провести с Кайлом и моими приятелями с работы. Мне страшно не хотелось идти. От одной мысли о том, что я буду смеяться с друзьями, пока Зельда страдает в Филадельфии, я начинал чувствовать себя полным дерьмом.
Я остановился у квартиры 2С, чтобы отдать миссис Сантино плюшку с корицей. Старушка приняла ее с привычным фырканьем и, как всегда, хлопнула дверью.
– С Рождеством, – крикнул я и уже собрался идти домой, когда дверь открылась еще раз.
Миссис Сантино держала в руках свитер. Тяжелый свитер с воротником, связанный из ядовито-зеленых ниток.
Я моргнул.
– Это… мне?
Она приложила свитер к моим плечам, чтобы прикинуть размер, и удовлетворенно кивнула. Набросив свитер мне на плечо, она взяла в ладони мое лицо.
– Che bravo ragazzo che sei, che ti prendi cura di Signora Santino. Tieniti questo per non prendere freddo. È verde come gli occhi del la tua ragazza. Magari lei che ti scalda invece[3], а?
Она звонко расцеловала меня в обе щеки, потом зашла обратно в квартиру и закрыла дверь. Тихонько.
Я еще минуту не мог отойти от шока и тупо смотрел ей вслед.
– Это что сейчас на самом деле произошло?
Свитер соскользнул с моего плеча, но я подхватил его, прежде чем тот успел упасть на пол, и покатил велосипед к своей квартире.
Я положил подарок для Зельды под нашу елочку, потом принял душ и натянул джинсы с футболкой, а наверх – свитер миссис Сантино. Подойдя к зеркалу в ванной, я пристально себя осмотрел.
– В таком виде только на турнир по дебатам идти, – пробормотал я, широко улыбаясь.
Я знал, что друзья будут подкалывать меня весь вечер, но снимать его не собиралсяни за что.
Я услышал, как в замке повернулся ключ и открылась входная дверь.
– Дарлин, ты можешь постучать хотя бы раз в…
Я высунул голову из ванной и едва не упал замертво.
В коридоре стояла Зельда. В своем пальто. Тонкий слой из снежинок на плечах, вязаная шапка на голове. Длинные темные волосы, рассыпанные по плечам.
– Привет, – сказал я.
– И тебе привет, – ответила она и, оглядев мой свитер, улыбнулась уголками губ. – Собираешься на шахматный турнир?
– Нет, на турнир по дебатам, – произнес я. – Ты должна была вернуться только завтра. Все в порядке?
– Не совсем.
Она откатила чемодан в сторону и закрыла входную дверь.
– Я не смогла остаться. Мне казалось, что еще немного – и я разобьюсь на миллион осколков. Твое волшебство начало из меня выветриваться.
– Мое волшебство? – спросил я еле слышно, чувствуя, как голос теряется где-то в горле.
Зельда печально улыбнулась. Ее глаза были уставшими и красными, а вокруг них залегли тени.
– Ага, Коуплэнд, – тихо произнесла она. – Волшебство.
Она сняла шапку и покрутила ее в руке.
– Но я больше не хочу о ней говорить, ладно? В смысле о поездке. Я просто рада, что вернулась.
– Я тоже очень рад.
Наступила тишина, а потом взгляд Зельды упал на елку и на подарок, лежавший под ней.
– Санта приходил, – сказала она. – Он случайно не принес нам новый обогреватель?
Я моргнул.
– Нет, это… для тебя. От меня.
Зельда подошла к шкафу и достала из него плоский квадратный подарок, завернутый в плотную красную упаковку и перевязанный черной лентой.
– Ты ни за что не догадаешься, что это, – проговорила она, подходя к столу. – За миллион лет не угадаешь, что может лежать в этом похожем на пластинку свертке.
Она положила свой подарок рядом с моим, потом опустилась на диван.
– Ты куда-то идешь?
– Ага. Мы с Дарлин и ребятами с работы собираемся в бар. Хочешь с нами? Пойдем! Если у тебя есть силы.
– У меня нет сил. – В ее глазах снова начал загораться слабенький свет. – Но позволь мне уточнить: ты идешьв этом свитере?
Я сел на стул рядом с ней.
– Ты ни за что не догадаешься, кто мне его подарил.
– Стив Аркел?[4]… Нет, Шелдон Купер.
– Позор на твою голову, Росси. Тебе будет так стыдно, когда ты узнаешь, что это подарок от миссис Сантино.
– Да ладно тебе. – Она вытянула руку и стукнула меня по плечу. – Серьезно, что ли?
– А еще она со мной разговаривала.
– Она умеет разговаривать?
– На итальянском, так что я ничего не понял, но да.
– А я успела его подзабыть. Не припомнишь, что именно она говорила? Возможно, она открыла тебе тайны вселенной.
Я приподнял руки в знак капитуляции.
– Я два года учил испанский, и все, что я помню это: ¿Dónde está el baño?[5]
– Ничего себе, – протянула Зельда. – Стоит уехать на один день, как все меняется.
«И не говори», – подумал я.
– Итак, – произнесла Зельда. – Во сколько начинается праздник?
Я взглянул на телефон.
– Дарлин с Кайлом должны прийти минут через двадцать. Остальные придут сразу в бар. Но мне необязательно идти.
– Еще как обязательно. Но пока у тебя есть немного времени.
Она встала и вручила мне квадратный подарок.
– С Рождеством тебя.
Она снова улеглась на диване, вытянув ноги и прижав скрещенные руки к груди.
Я снял подарочную упаковку, и в моих руках оказался Рождественский альбом Фрэнка Синатры. Я опустил его на колени и где-то с минуту просидел так, ничего не говоря.
– Как ты узнала?
– Что узнала?
– У моего дедушки была такая пластинка, – сказал я, проводя пальцами по обложке и чувствуя, как в голове начинают кружиться воспоминания. – Мы включали ее каждый год. А потом она потерялась или ее кто-то продал. По крайней мере, когда я вышел из тюрьмы, ее уже не было.
Я поднял голову и заглянул в ее зеленые глаза.
– Спасибо.
– Не за что.
Я взял со стола ее подарок и положил ей на колени.
– Ого, Коуплэнд, не нужно было, – сказала она, снимая с крышки бантик цвета шампанского и открывая бежевую коробку.
– О, боже, – прошептала она и достала снежный шар из гнездышка, образованного бумажным наполнителем. Я наблюдал, как она вертит его в руках, а потом аккуратно встряхивает. На несколько мгновений елку окутали снежинки.
Я потер рукой затылок.
– Это еще и музыкальная шкатулка.
Зельда нащупала крошечный выключатель и щелкнула им. Нашу крошечную квартиру залили звуки песни «Have Yourself a Merry Little Christmas».
– В этом году у меня хорошее Рождество, Зэл, – сказал я. – Как и поется в песне. А у тебя?
Она отвела свои зеленые глаза от шарика и поймала мой взгляд.
– Теперь и у меня тоже.
Зазвонил домофон, разрушая это хрупкое мгновение.
– Обними за меня Дарлин, – сказала Зельда, вставая на ноги.
– Подожди.
– У меня все хорошо, Бекетт, – проговорила она, натянуто улыбнувшись. – Как бы я ни хотела залить вчерашний день алкоголем, сегодня мне не до компаний. Я залезу в душ, может, закажу какую-нибудь еду и посмотрю «Реальную любовь».
– Зельда…
– Иди уже к своим друзьям, – сказала она, легонько подталкивая меня в спину. – Нужно показать миру этот свитер!
Она зашла в ванную и закрыла дверь. Несколько мгновений я глядел ей вслед, не в силах пошевелиться, но потом домофон зазвонил еще раз и вырвал меня из оцепенения. Я взял кошелек, ключи и куртку и побежал вниз по лестнице.
20. Зельда
25 декабря
Вода в душе была недостаточно горячей, чтобы смыть с меня самые неприятные ощущения, оставшиеся после поездки. Я до сих пор чувствовала, как паника ворочается внутри меня, словно спящее чудовище. Беспокойное и фыркающее, готовое в любое мгновение проснуться и разорвать меня на куски.