Балаганы Белокамня

© Андрей Смирнов, 2017

ISBN 978-5-4485-0340-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пёстрый балаган колесит по просторам различных стран, развлекая во всех поселениях обывателей, которые потом вспоминают артистов не только добрыми, но и злыми словами. Почему? Да потому что насколько шикарны и красивы их выступления, настолько же возмутительны их проделки. Первая красавица на деревне вдруг оказалась обесчещена и принесла в подоле? Наверняка в этом повинен тот сладкоголосый менестрель из труппы, больше некому! Что-то пропало из дома или кармана? Вот же ж мерзкие половинчики-артисты! Все они ворюги ещё те! На окраине деревни нашли разодранный труп селянина?! Так это точно дело когтей и клыков циркового медведя, которому злобный жмот, коим является хозяин балагана экономит на еде! Из деревни пропали парни?! Так их увели те распутные девки из труппы, обольстив и заморочив головы своими чарами! Ату их, парни?! Ату!

Смирнов Андрей Викторович

Посвящается моему самому любимому артисту – моему сыну Михаилу. Он, как и все детки, может выступать и устраивать представления хоть целые сутки, как и герои моего романа. Вырастешь – прочитаешь, и, возможно, исправишь конец или напишешь более хорошую и достойную книгу.

Глава 1

На облучке сидел убелённый сединами, старый, как сама земля, гном. Лицо его походило на болезненную высохшую курагу, поскольку его прорезала обильная сеть глубоких морщин, а цвет кожи был желтовато-землистых тонов, напоминавших о бренности всего сущего и неизбежной кончине всего живого. Не добавляла задора и его густая длинная борода, которую вознице приходилось обматывать вокруг своей шеи наподобие шарфа, дабы та не путалась и не задевала земли при ходьбе. Глядя на него, можно было подумать, что сей персонаж застал те времена, когда земля ещё только зарождалась, боги были ещё совсем юными, и ходили под стол пешком, распугивая первую живность, только вылезшую из мирового океана. Впрочем, пусть гном и прожил долгую и насыщенную жизнь, но до старости ему ещё было далеко, поскольку для его нынешнего вида легко находилось простое объяснение. Морщины и огрубевшая кожа были не следствием почтенного возраста, сколько проклятием всех морских волков, поскольку солёный дубящий воздух морей был безжалостен к вездесущим двуногим, обветривая их лица за считанные годы и даже месяцы плаваний, а в море гном, судя по многочисленным татуировкам соответствующей тематики на его теле, провёл не мало времени. Болезненный оттенок кожи подгорного жителя объяснялся скорее пристрастием к табаку, коего гном выкуривал за день приличные порции, отчего всегда страдал жутким кашлем, но бросать сей дурной привычки не собирался. Он уже давно не чувствовал вкуса того, что дымилось и тлело в его резной трубке, созданной им вручную из кости крупной рыбы, именуемой в народе твердолобиком. Седые же волосы также можно было легко объяснить тем, что пришлось перенести, испытать, увидеть и выдюжить этому маленькому рудознатцу за свою насыщенную жизнь. Многие люди бы и вовсе слегли от подобных испытаний с инфарктом, но гном отделался лишь шрамами и рано побелевшими волосами. Вкупе всё это, вместе с надтреснутым кашлем, старило Арнолиуса на несколько веков, отчего его собеседники ошибочно не воспринимали коротышку всерьёз. И делали это абсолютно зря, поскольку за неполные пять прожитых столетий дядя Арни, как его звали друзья и знакомые, приключений и битв повидал столько, что их полное изложение заняло бы не один десяток, а то и сотню томов.

А кем только не побывал за свою жизнь этот убелённый сединами псевдостарец! Сменив два десятка профессий, среди которых были весьма мирные и спокойные, вроде шахтёра, ювелира, матроса или торговца, так и весьма экзотические и опасные, навроде солдата, наёмника, пирата, контрабандиста, монстролога, мага и прочая-прочая-прочая. За время своих странствий и осёдлой жизни Арнолиус обучился большому числу навыков, но лучше всего ему удавалось делать три вещи: торговаться и оценивать различные ценные вещи, бить всем морды налево и направо, как при помощи своих крепких кулаков и верного оружия, так и при помощи чар, а также профессионально поглощать алкоголь и табак в любых мыслимых и немыслимых количествах. Но всё же главные профессиональные успехи гном сделал на поприще магии, став искусным иллюзионистом, поскольку именно это направление чародейства давалось ему проще всего. Именно благодаря этому, а также накопившейся от приключений бесконечной усталости, Арнолиус решил испробовать себя в более мирном ремесле, став основателем и директором бродячей труппы артистов, желая немного отдохнуть от бесконечных побоищ. Благодаря своему таланту фокусника и иллюзиониста, а также солидному стартовому капиталу, обретённому во многих походах, его любовь к приключениям и странствиям плюс тяга к спокойной жизни, наконец, смогла осуществиться, когда он придумал стать основателем балагана. Дом, который всегда с тобой, а также странствия, которые постоянно манили неусидчивого гнома вперёд – теперь эта мечта осуществилась.

Выбив остатки табака из трубки, гном полез в кисет за новой порцией, оглядываясь назад на крытые телеги своего балагана, коих было всего четыре штуки. Как и полагается лидеру, он ехал в первой повозке-фургоне, которая служила ему спальней и маленькой квартиркой, возглавляя свой отряд. Его дом на колёсах тащил вперёд Малыш, глядя на чудовищные габариты которого любой здравомыслящий человек старался поскорее убежать, пытаясь при этом не кричать от страха, дабы не привлекать внимания чудища. Вообще, всем нравится называть огромных и сильных товарищей уменьшительно-ласкательными прозвищами, и нередко самый отъявленный драчун в любом коллективе зовётся не иначе как Малыш, Кроха, Пупс, Пятачок или как-то похоже. Ирония судьбы, не иначе. Тянувшее повозку дяди Арни существо было эттином – огромным двухголовым великаном, который с грохотом печатал дорожную пыль, гордо возвышаясь над небольшим караваном этакой мачтой. Росту в нём было на два с половиной человека, а весу хватило бы и на добрую дюжину. Гигант тащил фургон за небольшие краевые ручки, озираясь по сторонам обеими головами, с удивлением хлопая глазищами, поскольку это чудо гор впервые видело вокруг себя столько песка. Балаган дяди Арни пересекал Восточную пустыню, среди могучих барханов которой вилась дорога торгового тракта, время от времени заносимая влекомым жаркими ветрами песком. Когда Малыша впервые обнаружили пару лет назад, то он был всего лишь напуганным диким подростком, промышлявшим людоедством, за что его и хотели убить и обезглавить (интересно, если срубить одну голову, вторая долго проживёт?) местные стражи правопорядка, но тут вмешался гном, который за большую сумму выкупил дикаря, поручившись за него своим честным именем. Дядюшку Арнолиуса знали по всему континенту, поскольку за время своей бурной молодости он успел побывать во всех его уголках, отметившись в разных его точках как с очень хорошей, так и с крайне поганой стороны. Среди своих соплеменников-гномов Арни был кем-то навроде живой легенды, настоящего героя, по которому сходили с ума все бородатые красавицы и на которого равнялась вся подгорная подрастающая молодёжь, чему их родители были весьма недовольны, так как своё подражание драгоценные чада начинали с табака и возлияний, а уже потом с тренировок магии и владению оружием. Только благодаря авторитету иллюзиониста, местные власти неохотно пошли ему навстречу, продав страшное чудовище, которое считали не воспитуемым и крайне опасным. Малыш и правда оказался настоящим дикарём, поскольку не знал никаких распространённых языков, общаясь между собой на неизвестном гортанном наречии. Все попытки эттина сбежать или напасть на гнома пресекались самым суровым образом, и, зачастую, при помощи магии. Раз за разом Арнолиус подступался к подростку, и вскоре ему удалось добиться успеха – эттин начал учиться речи, и стал намного более сдержанным в своих порывах, когда понял, что убивать его пока не собираются. Через несколько месяцев обучения, подростка худо-бедно удалось обучить самым простым словам и командам, а за год – простой речи.

За это время подросток из двухметрового нескладного дикаря вырос в трёхметрового молодого человека, обзаведясь приличными мускулами и довольно обширными для эттинов знаниями, однако кличка Малыш так и прилипла за ним до сих пор, когда великан вымахал уже за четыре метра. За это время стало ясно, что личности эттина были весьма противоречивыми, и чтобы не путаться в них, правую голову окрестили Рупертом, а левую Робертом. Руперт, или сокращённо Руп, оказался довольно живым и сообразительным, жадным до чтения и обучения, в то время как его брат Роб был туп, как пробка, и кроме низменных потребностей не интересовался больше ничем в жизни. И если любознательный Руп любил путешествовать, узнавать новое, читать и слушать новые истории, то его братец всему этому предпочитал крепкое пойло, обильную жратву и баб. С последним пунктом загвоздка была самой большой. Понятное дело, что жрал и пил этакий проглот от горла, и бочка вина у него уходила в один присест, но это было лишь делом денег, в то время как найти подходящую женщину для этого великана было проблематичным. Чистюля и книгочей Руперт всегда с презрением относился к желаниям своего брата, стараясь начитаться на привале как можно скорее, пока Роберт не нажрался вина в хлам, потому как желудок у них был общий, а посему пьянели и насыщались сразу оба. А держать в трясущихся от возлияний крупных руках мелкую человеческую книгу было проблематично, не говоря уже о том, чтобы сфокусироваться на малюсеньких буквах, которые гиганту казались микроскопическими. И если обильную еду Руп переживал без проблем, то вот алкоголь уже шёл хуже. Сущей же мукой стал интимный вопрос, поскольку добивался своего Роберт с упрямостью самого настоящего осла. Арнолиус понял, что либо он даст эттину требуемое, либо тот рано или поздно взбунтуется, и тогда результат может оказаться непредсказуемым и весьма плачевным. В лучшем случае верзила сбежит из балагана, в худшем же устроит погром.

Решение всплыло, как всегда, весьма неожиданно. В одном орочьем поселении, где труппа дядюшки Арни остановилась на ночь, желая скоротать тёмное время суток в относительно безопасном и обжитом месте, их представление имело оглушительный успех. И безусловной его причиной послужил именно Малыш, а никак не музыка, театральная постановка или танцы. Не успели ещё артисты раскланяться, как к Арнолиусу на поклон пошли орочьи вожди и шаманы, твёрдо вознамерившиеся выкупить у гнома его великана, дабы сделать лучшим воином племени. Естественно, что спор поднялся жуткий, как и вопли. В дело шли не только увещевания, но и угрозы с отборной руганью, поскольку согласия достичь никак не могли. Гном не хотел отдавать своего колоритного силача на растерзание зеленокожим, те же не могли ничем заинтересовать Арнолиуса, поскольку от денег тот упрямо отказывался. До драки доводить опасались, поскольку путешествующая группа была не из безобидных, особенно учитывая тот факт, что на её стороне был эттин и опытный маг-иллюзионист. Когда спросили самого Малыша, чего же хочет он сам, то туповатый и агрессивный Роберт высказался за переход в племя, в то время как Руперт голосовал за продолжение странствий в составе труппы, ведь в противном случае он лишился бы возможности к дальнейшему обучению и путешествиям. Когда даже сам великан не смог определиться со своей дальнейшей участью, нашлась одна светлая голова, которая предложила выход из патовой ситуации, дабы не прибегать к насилию. Малышу было предложено покрыть как можно больше орчих за ночь, чтобы те смогли понести от него и выносить детей-богатырей, на что согласились обе стороны и, особенно, сам Роб, который уже давно просил себе бабу. Для эттина нашли самых крупных женщин в племени, которые смогли бы пережить сношение с гигантом, и те радостно восприняли это известие, потому как каждая орчиха мечтает о подобном сыне. Почему-то все в ту ночь были уверены, что получившийся ребёнок, коли таковой случится, будет непременно мальчиком. Тогда труппе удалось уйти из поселения зеленокожих невредимыми благодаря неустанным бдениям своего самого большого товарища, но в память всем надолго врезалась эта странная ночь. Артисты ещё долго не могли позабыть, как жутко пыхтят и ревут огромные любовники, сам Малыш потом любовно вспоминал всю дюжину женщин, с которой он кувыркался до рассвета. Точнее, восхищался и смаковал все подробности довольный Роберт, в то время как бедняга Руперт страдал от недосыпа, проклиная всё на свете. После этого случая Арнолиус всегда старался находить в крупных городах могучих орчих, которые сами с радостью разделяли ложе с эттином, в той же самой надежде родить могучего ребёнка. Неизвестно, отцом какого количества детей мог быть Малыш, но теперь Роберт перестал ворчать, с большей охотой начиная путешествовать из города в город.

Вспомнив об этой истории, Арнолиус усмехается, глядя на могучую спину великана, тащившего его фургон вперёд. Облачён Малыш был в лоскутное одеяние, сшитое из шкур множества животных в некое подобие туники, а также штопанное-перештопанное, отчего он был похож на леопарда, поскольку цвета у шкур были самые разные – от угольно-чёрных, до желтоватых и почти белых (простите нас, северные медведи и волки). Пятнистый эттин был бы довольно забавным зрелищем, если бы не две тяжёлые алебарды у него за спиной, и пара двуручников на большом поясе, которые в лапищах великана казались игрушечными. Сам громила настаивал на привычной ему дубине, коей могло послужить любое дерево, вырванное с корнем из почвы, но гном упорно стоял на своём, раз за разом заявляя, что такие грубые вещи присущи дикарям, но никак не образованным людям, что лишний раз польстило образованному Руперту.

– А ещё, для владения моим оружием требуется обучение! – продолжал настаивать на своём Арнолиус. – Ты же любишь учиться, а, Руп? И, кроме того, Роб, после обучения ты станешь ещё сильнее и опаснее чем раньше. Подумайте над этим, парни!

То оружие, которым опытные воины владели двумя руками, Малыш легко держал и управлялся одной, отчего алебарды для него были обыкновенными небольшими топорами, а двуручные мечи превращались если не в ножи, то в кинжалы, коими великан мог после небольших тренировок с одинаковым успехом как колоть и резать, так и метать в цель. А летевшая без промаха в цель алебарда или двуручный меч могли напугать кого угодно, уж поверьте! Многие разбойники и грабители благоразумно предпочитали не связываться с балаганом, когда видели, кто шёл в его главе, чем несказанно огорчали боевого Роберта, любившего подраться.

Арнолиус улыбнулся, откидываясь назад, предоставив могучему эттину, выполнявшему в труппе роль циркового силача и главного воина, тащить его кибитку вперёд самостоятельно без указаний со стороны хозяина. Следом за ними шла вторая повозка, впряжённая в большого чёрного пещерного медведя, который оказался дрессированным, и имел кличку Конан. Это живое существо также отпугивало любых потенциальных грабителей, а на ярмарках пользовалось неизменным успехом со стороны всей детворы, которые с удовольствием смотрели на трюки косолапого, а также катались на нём верхом. А ещё ребятня любила и эттина, который охотно соглашался поднять их за пару медяков вверх или усадить себе на могучие плечи, отчего спиногрызы с восторгом обозревали окрестности и казавшихся такими вдруг далёкими и маленькими маму и папу, оставшихся на земле. Родители к подобным развлечениям чад относились крайне разносторонне – папы, как правило, улыбались, глядя на довольных детей, в то время как матери кричали, падали в обмороки или усиленно потели.

Характер у огромного медведя был довольно простодушный, и он любил подурачиться, поспать и вкусно поесть. Лопал обжора всё, что попадалось ему под челюсти, не брезгуя также сырым или тухлым мясом, хотя больше всего любил рыбу и фрукты. За угощение Конан охотно выполнял различные трюки, которым его научил как Арнолиус, так и его прошлый хозяин, который проиграл своего питомца на ярмарке гному в кости. Труппе повезло приобрести в своё распоряжение довольно сильное, умное и уже обученное животное, которое не только вызывало интерес со стороны публики, но и озадаченность для всевозможного рода грабителей, желавших напасть на балаганщиков. А таковые находились регулярно, поскольку выглядели фургоны довольно презентабельно, как и их хозяева. Специально для Конана была изготовлена индивидуальная упряжь, благодаря которой он мог перевозить за собой подобно лошади крытую тележку, что часто использовалось как во время представлений, так и в путешествиях труппы между городами. Особенностью этой упряжи было то, что возница мог одним нажатием высвободить своего перевозчика от груза, чтобы Конан сразу же мог броситься на врагов, буде таковые нападут на караван во время путешествий.

Как правило, пещерный мишка тянул за собой небольшой фургон пёстрой расцветки всевозможных цветов, в котором путешествовала семейная пара артистов – Офелия и Зингар. Муж и жена, оба половинчики, или полурослики (в простонародье – низушки). По именам в труппе к данной чете практически никогда не обращались, поскольку у обоих были прилипчивые прозвища, которыми и пользовались все, кому не лень. Даму постоянно звали Стряпухой, и не без оснований, ведь именно Офелия всегда готовила еду на всю труппу, оказавшись толковым поваром и знатоком не только множества блюд, но и экстремальных рецептов, навроде, «что можно приготовить, если в буфете осталась одна только соль да перец». Даже в те редкие тяжёлые времена, когда балагану, что называется, «приходилось сосать лапу», делали они это разнообразно, смакуя её под различными нехитрыми приправами и соусами. Стряпуха порой умудрялась приготовить даже такое, из чего никто из товарищей и в жизнь бы не догадался, что можно извлечь хоть какие-то питательные вещества.

Её муж Зингар был прозван всеми Ковригой, за его постоянную одинаковую меру для любых хлебных и сдобных изделий. Крошки, кусочки, ломти, краюхи, буханки и даже целые булочки, калачи и караваи у него неизменно назывались ковригами, которые он норовил умять как можно скорее. Аппетит у обоих полуросликов, а также огромного эттина и медведя были такими зверскими, что они вчетвером (впятером, если считать две головы Малыша) ели едва ли не как целая рота голодных солдат. Однако надо отдать этим четверым должное, ведь и зарабатывали для труппы они также отменно. Офелия с Зингаром были отличными актёрами, и в театральных постановках практически всегда исполняли роли всех детей, карликов, гномов и иже с ними. Кроме того, Коврига был первоклассным мимом, который одними своими ужимками мог заставить рассмеяться даже каменного голема, а его жена, крутившаяся как белка в колесе на походной кухне, ухитряясь делать десять дел одновременно, в совершенстве овладела искусством жонглёра. Зрители с воодушевлением аплодировали летавшим в её руках мячам, ножам или факелам во время представлений, в то время как коллегам больше нравилось наблюдать за полётами её отменнейших горячих блинов с многочисленных раскалённых сковородок по их тарелкам. Кроме того, Стряпуха и Коврига сами выглядели на редкость аппетитно – румяные, пухлощёкие, все такие сдобные и слюновыделительные, что в голодные времена (а случались у труппы и такие) эттин и пещерный медведь с нехорошим блеском в глазах облизывались на бедных полуросликов. Из недостатков семейной пары можно было выделить их смертоубийственную привычку закармливать товарищей до полусмерти (тут, в основном, виновата Стряпуха) или передразнивать коллег, доводя их до белого каления. Это мим Коврига старался оттачивать свои актёрские навыки всегда и везде, пародируя товарищей по труппе, что тех не могло не бесить по понятным причинам. Хотя раздражало это лишь поначалу, потом же все попривыкли к половинчикам, и перестали так остро реагировать на их реплики и жесты, пропуская большую часть их словесных потоков и ужимок мимо глаз и ушей.

Офелия (удивительное для дам дело!) держала при себе ручную крысу, которая всегда ползала по своей хозяйке, тычась любопытным носом во все дела. Звали серую зверушку Дега, что было сокращением от слова дегустатор. Завели животинку чисто из практических соображений – иногда в долгих переходах приходилась иметь дело с пищей и водой сомнительного качества, и тут-то на помощь и приходила умная крыска, которая безошибочно определяла, что можно отправлять в рот и в котёл, а чего следует избегать.

В фургоне низушков также хранились большие запасы пищи балагана, поскольку Офелия готовила зачастую прямо на ходу, пока её муж правил телегой, меланхолично погоняя Конана, хотя медведь, как правило, в этом не нуждался. Умный зверь уже привык, что в долгих переходах ему следует топать за повозкой хозяина, который жил в своём фургоне в гордом одиночестве, не допуская туда никого постороннего.

Следом за Стряпухой и Ковригой медленно ехало нечто неопределённое, которое никак не могло определиться, к какому классу транспорта ему принадлежать. До кареты этому экипажу было далеко, но и обычным фургоном его назвать было сложно, поскольку эта плотная коробка имела самую настоящую дверь и небольшую лесенку, по которой следовало выбираться наружу, а также пару окошек. По объёмам эта телега была самой большой и единственная претендовала на некую роскошь, возвышаясь над прочими товарками как в физическом, так и в моральном плане. Разнообразия ради стоит отметить, что этот небольшой дом на колёсах был запряжён не очередным диковинным зверем или существом, а парой коней-тяжеловесов, которые с усилием продвигали свою ношу вперёд. Не будь под копытами умных и выносливых животных полотна дороги, тогда бы передвижение этого фургона повесили на силача эттина, который всегда занимался тем, что вытягивал из грязи и бездорожья застрявшие телеги, и тащил их едва ли не на себе.

На облучке обнаружилась мускулистая девушка, ещё две сидели внутри, беседуя между собой. Три сестры, три яркие звезды балагана дяди Арни, три причины, почему все мужчины так любили представления этой труппы. Все девицы обладали иссиня-чёрными волосами, смуглой кожей и миндалевидным разрезом глаз, но на этом их родственные сходства заканчивались. Старшую звали Вира, и она была самой высокой и атлетичной из всех сестёр, обладая не в пример лучше развитой мускулатурой. Нира была младше её на год, ниже на голову, но при этом была самой большегрудой и наделена природой тем, что мужчины называют приятной полнотой. Ни капли лишнего жира, всё настолько идеально, что удовлетворяет запросы как любителей пышек, так и тех, кто предпочитает стройняшек. Зато младшая из трёх сестёр – Лира, была самой маленькой и щуплой, но также не лишена определённого шарма и красоты.

Вообще-то, в семье Скавенов, откуда сёстры были родом, детей было в два раза больше. У их отца и матери – видной четы торговцев шёлком, была навязчивая мания и полное отсутствие фантазии. Семейная пара (а вернее её глава семейства) страстно возжелала во чтобы-то ни стало обзавестись наследником, коим, по традиции, должен быть старший сын. Однако из шести детей ни одного мальчика не уродилось. Все красавицы дочери носили схожие имена из четырёх букв, двух слогов, и различались лишь первой буквой, что стало следствием, как мы уже отмечали, небогатой фантазии родителей. Когда торговцы, наконец, сообразили, что небеса не торопятся одаривать их наследником, решено было учить семейному делу и передавать в дальнейшем бразды правления Вире, которая была второй по старшинству из детей, поскольку самую старшую дочь к тому моменту уже выдали замуж. Однако в этот момент три девушки увильнули хвостами, сбежав из отчего дома с путешествующим балаганом дяди Арни, заставив родителей кусать от безысходности локти, ведь две оставшиеся девочки – Дира и Мира были слишком малы для обучения и наследования, а пускать с трудом запущенный бизнес с молотка вовсе не хотелось. Поэтому торговцы снова вздохнули, принимаясь за производство наследника, держа подрастающих девчушек в поистине тюремных условиях, чтобы те не смогли сбежать подобно их более старшим и неблагодарным сёстрам. Кто знает, вполне возможно, что сейчас у Виры с Нирой и Лирой и появился братик или новые сёстры, однако выяснять этого девушки не собирались, поскольку возвращаться домой не желали. Им пришлась по душе жизнь бродячих артистов, а также все те путешествия, приключения и новые страны, которые они повидали в составе труппы.

Все девушки были до одури хороши собой, хоть и не похожи друг на друга. В группе им выпала редкая честь стать танцовщицами, актрисами и акробатками, поскольку гибкости и пластике сестёр могли позавидовать не только люди, но и любые змеи, пантеры и прочие хищные, но грациозные существа и животные. Все они всегда выступали в довольно открытых и свободных одеждах, что позволяло им не только легко танцевать, но и выполнять различные чудеса при помощи своих тел. Шпагаты, сальто, живые пирамиды, складывания своих тел в нечто невообразимое, а также излюбленные номера толпы – метание ножей в исполнении Виры, танец живота Ниры, и номер с саблями миниатюрной Лиры. Всё это приковывало внимание зрителей похлеще, чем любой спектакль или номера с Конаном и Малышом, ну а уж их совместные выступления и вовсе заслуживали самых настоящих оваций и бурю щенячьего восторга.