Сепарация

1

Тёплым летним вечером Кузя с Николаем возвращались в гостиницу. На площадке у метро собралась небольшая толпа, люди пришли послушать предвыборное выступление очередного кандидата в Моссовет. На импровизированную трибуну забралась плотносбитая мужеподобная девица и сразу начала говорить, активно жестикулируя. Её речь была такой же быстрой и агрессивной, но совершенно бессмысленной – против всего плохого и за всё хорошее, с лёгким радужным налётом.

– Типичный речекряк, – подумал Николай, – наверное, она может так выступать часами. Интересно, догадается ли вовремя остановиться?

На агитационном кубе пиар-штаб кандидатки поместил её изрядно приукрашенную фотографию, а ниже имя и рекламный слоган.

– Лера Орлова, – вслух прочитала Кузя. – Почему Лера? Почему не Валерия? Ей ведь уже за тридцать, если не ближе к сорока. Пора к отчеству привыкать, а она всё ещё Лера. С такими заходами она к следующим выборам Лерочкой станет. Откуда у них такая любовь к уменьшительным именам?

Николай взял подругу за локоть.

– Не бери в голову, это московские заморочки. Нам сегодня и без них есть чем заняться.

Кузя улыбнулась. Они обогнули толпу и вошли в гостиницу. Едва за ними закрылась дверь номера, Кузя прижалась к Николаю, положив голову ему на плечо.

– Наконец-то мы остались одни.

– Не совсем, – раздался знакомый голос и в окне показалась голова чертовки с короткими выбеленными дредами.

Кузя вздрогнула.

– Сколько тебя знаю, а всё никак не могу привыкнуть к твоим фокусам. Ты не могла бы появляться не так неожиданно?

– Что значит «не так»? – спросила чертовка. – Как Чеширский кот, только наоборот?

– Примерно.

Бестия кивнула, исчезла и тут же вновь начала проявляться. В воздухе перед Кузей возникла клыкастая бесовская ухмылка. С минуту она покачивалась из стороны в сторону, всё шире растягивая пухлые губы, затем стала видна хитрая рожица чертовки. Вскоре она предстала перед друзьями в полный рост, довольная произведённым эффектом. Николай невольно улыбнулся в ответ.

– Хвост забыла.

– А, точно! – чертовка хлопнула себя по лбу и посмотрела за спину, неестественно вывернув голову. – Вот теперь всё в порядке.

В дверь постучали, и в номер вошли Макар с Шаманом. Увидев Бестию, Макар радостно всплеснул руками.

– Беся, привет! Какими судьба́ми?

Чертовка скромно опустила глаза и сделала реверанс, оттянув хвост, словно подол юбки. Кузя прыснула, прикрыв рот ладошкой.

– Что у вас тут происходит? – спросил Макар. – По какому поводу веселье?

– Бестия материализовалась без хвоста, – пояснила Кузя, – а потом его отрастила.

– Понятно, – кивнул Макар и пропел дурным голосом, – как хорошо, как хорошо, какое наслаждение, нашёлся к шарику горшок, а хвост ко дню рождения!1

– Шутки у тебя… – поморщилась Кузя. – Нарвёшься когда-нибудь. Забыл, как трикстер тебе типун на язык повесил?2

– Так то трикстер, – ответил Макар, – а Беся на нас не обижается, она наш демон-хранитель. Всегда нас выручает…

Он перестал улыбаться и с тревогой посмотрел на друзей.

– Но Бестия ведь никогда не приходит просто так? Только когда что-то в мире серьёзно ломается?

2

Все молча уставились на чертовку. Та выпустила из лапы хвост и обиженно надула губы.

– Ну вот, всё испортили. Хорошо же сидели. Кому это мешало?

– Беся! – Кузя понизила голос до проникновенного шёпота. – Тебе хвост лучше сразу отрезать или по частям?

Чертовка закатила глаза.

– И эти люди называют нас исчадьями зла!

– Ладно, хватит уже, – вмешался Николай, – повеселились и будет. Выкладывай, с чем пришла.

Бестия шумно вздохнула и спрятала глумливую ухмылку.

– Всё как обычно – то бишь всё плохо. По нашим сведениям, Элизиум готовит очередную экспансию.

Кузя недоверчиво нахмурилась.

– Нам ничего об этом не говорили.

– А должны были? – насмешливо спросила чертовка. – Кто вы такие, чтобы руководство обсуждало с вами глобальные планы? Вас проинформируют повесткой на призывной пункт, когда ситуация уже станет необратимой.

– Беся, не мельтеши, – попросил Николай, – давай по порядку – что случилось, почему вдруг дело дошло до войны?

– Почему-почему! – передразнила чертовка. – Да всё по тому же! У нас ведь всё как у людей – как только кормовая база скукоживается, начинается новый передел.

– А кормовая база – это мы? – догадался Макар. – Народ стал уже не тот? Поумнел?

– Не то, чтобы люди стали умнее, – ответила чертовка, – и вряд ли образованнее. Скорее начитаннее, осведомлённее. И при этом гораздо приземлённее. Но осведомлённый человек, далёкий от потустороннего, любую магию примет за продвинутую технологию. Его ничем не проймёшь.

– И даже чудом? – спросила Кузя.

Бестия покачала косматой головой.

– Чудес не бывает, пора бы знать. Обращать необратимое вспять не умеем ни мы, ни ангелы.

Макар не удержался и громко хмыкнул.

– Но тогда ваша магия и есть технология, просто нам она пока неизвестна.

– Можно сказать и так, – согласилась чертовка. – Но как ни назови, результат один – в наши сети попадает всё меньше человеков. Магическая экономика в глубоком кризисе; и было бы странно, если бы никто не задумался о новом переделе.

– Знакомая история, – кивнул Николай. – И у вас всё, как у нас, и у нас всё, как у вас. Кормовая база истощается, экономику лихорадит. Хищники начинают искать новую жертву.

– Мы не жертвы! – вскинулась чертовка. – Инферно Элизиуму не по зубам!

– Аналогично, – усмехнулся Николай, – и у нас всё то же самое.

3

Чертовка посмотрела на него с интересом.

– А у вас кого хотят дерибанить?

– Собирались Россию и Украину, – ответил Николай, – но обломались. Теперь Китай хотят нагнуть. А ещё присматриваются к Ближнему востоку. Хотя и в Южной Америке есть что грабить, и в Африке. Сегодня вся Земля – территория повышенной опасности.

– Да, – кивнула чертовка, – я всегда подозревала, что наши миры развиваются синхронно. А все восторги по поводу «конца истории»3 – лишь влажные фантазии расслабленных «снежинок». Не понимаю, как можно было повестись на такое?

– Элементарно! – ответил Макар. – Это законы Мура и Хауса4 всех очаровали и расслабили. Жизнь казалась нескончаемым праздником, «безумным чаепитием»,5 где можно менять грязные чашки на чистые, не заботясь о том, что чистая посуда уже подходит к концу.

Бестия недовольно поморщилась.

– Давай обойдёмся без философии. Объясни простыми словами, в чём проблема.

– В том, что чистая посуда уже кончается, и это сильно напрягает всех участников чаепития. Современная цивилизация изначально строилась как пирамида, требующая постоянного притока свежих ресурсов. Но их уже не хватает на всех желающих.

– А ещё проще можешь? – спросила чертовка.

– Куда уж проще. Ты же понимаешь, что развитие зависит от финансирования – чем больше вложишь, тем мощнее выхлоп. Предыдущая версия цивилизации вкладывала в развитие «излишки», которых всегда не хватало. А наша цивилизация придумала гениальный ход – давать в рост несуществующие деньги, то есть не обеспеченные ни золотом, ни товарами. В расчёте на то, что вложенные средства отобьются и вернутся с лихвой. Некоторые проекты прогорали, но большинство окупалось; товарная масса приумножалась и взятые в долг деньги возвращались с процентами. Они вновь вкладывались в развитие, вновь умножались, и конца этому было не видно. Случалось, конечно, что количество несуществующих денег превышало критическую массу; но такие кризисы удавалось потушить за счёт грабежа колоний. С ними особо не церемонились – или просто отбирали и вывозили всё ценное, или принуждали продавать ресурсы за гроши, дабы сделать эти товары обеспечением «излишней» денежной массы. А потом произошёл технологический взрыв – вложения в науку, наконец, принесли свои плоды. Казалось, что уже и грабить никого не нужно; новые научные открытия обеспечат необходимый приток средств в пирамиду цивилизации. «Электрон неисчерпаем»,6 закон Мура рулит. И тут вдруг случилось страшное – чистая посуда закончилась. Экономика уперлась в физику. Технологии вплотную уперлись в ограничения физических законов – нельзя бесконечно уменьшать шаг в микросхемах, нельзя превысить скорость света, нельзя пренебречь неизбежными выделениями тепла. Привет от демона Максвелла. А цивилизация ссудного процента рассчитана только на лавинообразное умножение, без этого вся пирамида рухнет. Значит что? – значит, надо вернуться к старому проверенному средству – грабежу. Выбрать страну с огромными внешними активами и внутренними ресурсами, богатую нефтью и газом. Годами вести во всех подконтрольных СМИ кампанию, демонизирующую будущую жертву; выплескивать на неё непрерывный поток обвинений, как обоснованных, как и откровенно абсурдных. Настроить соседей против жертвы, вооружать их, обучать их военных. Всячески мотивировать их на конфронтацию, обещая членство в союзах и блоках потенциальных победителей. Да ты и сама всё это видела, никто же ничего не скрывал.

– Но ведь очевидно, что ничем иным безумное чаепитие и не могло закончиться. Неужели никто этого не понимал? – спросила чертовка.

– Все понимали, – ответил Макар, – но надеялись, что на их век чистых чашек хватит.

4

Какое-то время друзья сидели молча. Обычный алгоритм действий «от "кто виноват? " до "что делать? "» дал сбой. Потому что здесь виновных не было; в рамках системы все действовали единственно возможным образом. Червоточина была изначально заложена в самой системе.

– Значит, война, – сказал Макар. – Очередная война добра со злом. Но, Беся, я вот чего не могу понять – почему ты зло? Ты же клёвая девчонка, всегда нам помогаешь, каждого из нас не раз от смерти спасала. Для нас ты настоящий демон-хранитель; так с какой радости ты считаешь себя злом?

Чертовка снисходительно улыбнулась.

– Добро и зло – это всего лишь слова. Когда бесплотные разделились на два лагеря, Элизиум закопирайтил слово «добро» и белый цвет, а Инферно, соответственно, досталось «зло» и сто оттенков чёрного.

– А по какому принципу вы разделились?

– Да всё по тому же – по любви.

Макар наморщил лоб.

– Не понял.

– Элизиум больше любит добро, а Инферно – людей.

– Опять не понял.

– Все косячат, от этого никто не застрахован. Ангпроп не врёт – зло действительно может здорово испортить людям жизнь. Но оно не может уничтожить человечество, ибо люди относятся к нему настороженно, противятся ему. Можно сказать, что у человечества есть иммунитет ко злу. А к добру никакого иммунитета нет, у него вообще нет никаких ограничителей. Святой доброхот может спалить человечество во имя своего понимания добра – и до последней миллисекунды будет верить в свою правоту.

– Херасе, – прошептал Макар, – я об этом и не думал.

– К тому же, – продолжала чертовка, – Элизиум всегда выступает единым строем. Там одно понимание добра; шаг в сторону – расстрел. «Думать некогда – трясти надо». И своих апологетов они стараются воспитать в том же духе. Для них раздуть мировой пожар – как два пальца об асфальт.

– А как же «кормовая база»? – спросил Макар.

– Разумеется, люди Элизиуму нужны, – ответила чертовка, – но с чего ты решил, что нужны именно эти люди? Если ангелы решат, что народец плох, они начнут его замещение. На более сплочённых и менее рефлексирующих. Так было всегда, так делают и сейчас – мог бы и сам заметить.

– Это ты о мультикультурной миграционной политике? – спросил Макар.

– Нет, о Великом Потопе. Но хрен редьки не слаще.

– Это понятно, – сказала Кузя, – добро стремится к унификации, любое отступление от него – шаг ко злу. Но у вас разве не так? Разве у вас нет единого понимания зла?

Чертовка презрительно хмыкнула.

– Мы же не ангелы. У нас, как я уже говорила, сто оттенков чёрного. И даже больше.

5

Кузя внимательно посмотрела на Николая.

– Если начнётся война, всем придётся определиться. Вы с Макаром не готовы вернуться на светлую сторону?

– Ты же знаешь, мы воины равновесия, – ответил Николай. – Мы не за добро или зло, мы за людей.

– Поэтому я и прошу присоединиться к нам.

Николай отрицательно покачал головой.

– Мы остаёмся людьми, пока небеса и преисподняя уравновешивают друг друга. Но стоит кому-то из них одержать верх, и победитель быстро переформатирует человечество по своему образу и подобию. Для нас это в любом случае кончится плохо.

– Красиво излагаешь, – усмехнулась чертовка, – «мы за людей». А если человечество разделится на два вида – за каких людей вы будете? За старый вид или за новый? Или за тот, к которому сами будете принадлежать?

Кузя подалась вперёд.

– Ты на что намекаешь, Бестия? Хочешь сказать, что уже есть какие-то предпосылки?

– Ага, – кивнула чертовка, – и вам уже стоит задуматься – не пора ли начинать сбивать колоски.

– Какие ещё колоски? – спросил Шаман.

– Это старая история, – ответил Николай. – В такой затейливой форме Периандр посоветовал Фрасибулу избавиться от всех, кто как-то выделяется из общей массы.

– Только не Периандр Фрасибулу, а Фрасибул Периандру, – сказала Кузя. – Похоже, с Геродотом7 у тебя что-то не сложилось.

– Это было у Аристотеля,8 – возразил Николай. – Макар, скажи хоть ты.

Макар пожал плечами.

– Мы парни простые, академиев не кончали, Геродотов с Аристотелями не читали. Я понял только, что в Англии учат с упором на историю, а в России – на философию. Но по мне так без разницы; нашли, о чём спорить.

– Разница всё же есть, – возразил Николай, – у Геродота речь идёт об убийстве выдающихся граждан, тех, кто выделяется количественно. А Аристотель пишет о сепарации тех, кто отличается уже качественно, тех, кто как боги среди людей.9 Аргонавты покинули Геракла потому, что даже сам корабль не захотел везти полубога, существо совсем иной природы. Пытаться убить такого – себе дороже.

6

Макар тут же уткнулся в планшет, отыскивая что-то полузабытое.

– Кажется, я понял идею. У Стругацких есть нечто похожее – в «Меморандуме Бромберга».

Он нашел в инете нужную ссылку и процитировал:

– «Человечество будет разделено на две неравные части по неизвестному нам параметру, меньшая часть его форсированно и навсегда обгонит большую».10 Вы об этом?

Чертовка кивнула.

– Примерно. Не знаю, насколько обгонит, но, полагаю, пути разделённых разойдутся.

– И в Инферно считают, что сепарация уже началась? – спросила Кузя.

– Скорее наметилась, – ответила чертовка, – но вам уже стоит определиться, на какой вы стороне.

Кузя удивлённо посмотрела на неё.

– Мы с Шаманом были и будем на стороне добра. Как всегда. А ты сомневалась?

– Нисколько, – усмехнулась чертовка, – но как ты определишь, на какой стороне будет добро? У тебя есть надёжные критерии? Или вы смиренно станете ждать, пока ангел не ткнёт пальчиком – вот это хорошо, а это плохо?

– Я определю! – упрямо сказала Кузя.

– Конечно, конечно, – мелко закивала чертовка, – кто бы сомневался!

– Будет день и будет пища, – примирительно сказал Шаман, – зачем раньше времени суетиться.

Чертовка посмотрела на Николая.

– А ты что скажешь? Новые люди – это, быть может, следующий шаг в развитии вашего вида, открывающий ему невиданные перспективы. Дивный новый мир, но с одной оговоркой – не для всех. Сначала новых людей будет немного, и в них будут видеть лишь забавных фриков. Но, возможно, со временем их конфликт со старым большинством станет неизбежным. За кого ты встанешь?

– Ни за кого, – ответил Николай. – Но мы попытаемся остановить всех, раздувающих этот конфликт. И не важно, с какой они будут стороны.

7

Наутро друзья собрались в ресторане при гостинице. Макар, как всегда, сидел, уткнувшись в планшет.

– Есть что-то интересное? – спросил Николай.

– Всё как обычно, – ответил Макар, – звёзды скандалят, олигархи воруют, Дума дуркует. Нашёлся там один неугомонный член, предложил законопроект о запрете кормления птиц в городской черте.

– Зачем?! – удивилась Кузя.

– Тут написано, что голуби – летучие крысы, шарятся по помойкам, разносят заразу. Птичий грипп на подходе, сплотим ряды и прочее бла-бла-бла. Я думаю, этому товарищу просто машину обосрали, вот он и решил отмстить.

– И кто там такой креативный? – поинтересовался Николай.

– Некто Милонин. Рыжий, с бородой, ты наверняка его видел.

– Милонин? – переспросил Николай. – Это не тот фрик, который пытался запретить топот котов?

– Тот самый. Он ещё засветился на скандале после Евровидения, когда победила бородатая женщина.

– Стоп! – резко оборвала друга Кузя. – Топот котов, потом бороды женщин, а теперь кормление птиц. Всё сходится. Макар, посмотри, пожалуйста, из чего выковали Глейпнир.

– В какой области копать? – спросил Макар.

– Младшая Эдда, Видение Гюльви.

Макар скользнул пальцем по экрану планшета и прочитал нараспев:

– Всеотец послал Скирнира, гонца Фрейра, под землю в страну чёрных альвов к неким карлам и повелел им изготовить путы, прозванные Глейпнир. Шесть сутей соединены были в них: шум кошачьих шагов, женская борода, корни гор, медвежьи жилы, рыбье дыханье и птичья слюна.11

Макар поднял голову и посмотрел на друзей.

– И что это значит? Закрывается ларёк, потому что Рагнарёк?

Кузя недовольно нахмурилась.

– Дальше читай!

Макар посмотрел на экран и продолжил цитату:

– И если ты прежде о таком и не слыхивал, ты можешь и сам, рассудив, убедиться, что нет тут обману: верно, примечал ты, что у жён бороды не бывает, что неслышно бегают кошки и нету корней у гор.12

– Ты всё-таки объясни, – попросил Кузю Шаман, – о чём вообще речь. Я ничего не понял.

– Что же тут непонятного. Цепь Глейпнир была выкована из сутей, которым нет места в Миргарде. Но если у нас появились бородатые женщины, значит, этой сути в цепи уже нет, она выпала оттуда и переместилась в наш мир. Если коты обнаглели и начали по ночам тыктыктымкать – это ещё минус одна суть. Прочность Глейпнира упала уже на треть. А если цепь порвётся, волк Фенрир проглотит солнце и наступит конец света. Ларёк закроется, как выразился наш весельчак.

– Наверное, нам надо связаться с Милониным, – сказал Николай. – Кажется, он вовсе не фрик.

– Не советую, – покачала головой чертовка, – возможно, через него действует какая-то сила. А сам он даже не понимает, что делает.

8

Макар недоумённо посмотрел на друзей.

– Вы это серьёзно?! Вы действительно верите в какого-то Фенрира, который разорвёт цепь и проглотит солнце?! Это же дела старых богов из холодного мира; сегодня уже мало кто в них верит.

– Смотря с чем сравнивать, – возразила Кузя, – твоё пастафарианство супротив культа Одина всё равно что кружок кройки и шитья супротив партии нового типа.

– К тому же, – поддержал подругу Николай, – разве не твои любимые Стругацкие писали, что, почуяв запах серы, надо не рефлексировать, а оперативно производить святую воду в промышленных масштабах?13

– Было дело, – признал Макар. – Но всё же, согласитесь – верить в волка величиной со звезду для нашего времени как-то слишком.

– И это говорит человек, верящий в Летающего Макаронного Монстра! – воскликнула Кузя. – Знаешь, во что мне на самом деле трудно поверить? В парадоксальные совпадения. Каким боком в голове думского депутата топот котов мог увязаться с женскими бородами? По мне так серой тут пахнуло очень отчётливо.

– Согласен, – сказал Шаман, – здесь явно что-то нечисто. И что ты предлагаешь?

– Откатить процесс назад. Вернуть Глейпниру утраченные сути.

– Как?

– Очень просто – изъяв их из мира. Как только наше общество перестанет воспроизводить бородатых женщин в массовых количествах, женские бороды вернутся на своё место в цепи Фенрира.

– Ты что, брить их собираешься? – спросил Макар.

Кузя удивлённо подняла брови.

– Зачем? Пока дело не зашло слишком далеко, достаточно лишь переопределить термины. Вернее, вернуть слову «женщина» его первоначальное биологическое значение. И нынешние бородатые женщины мгновенно превратятся в мужчин. По крайней мере, в биологическом смысле.

– Ну ты даёшь! – сказал Макар. – Да за такие слова в светлоликом обществе можно и рукопожатость на стол положить! Роулинг однажды заикнулась о хромосомах, так её чуть не лишили авторских прав на Гарри Поттера.

– Правда? – не поверил Николай. – И кого же хотели назначить новым автором Поттерианы?

– Того парня, который в фильме играл Гарри. Он и не возражал. Все артисты, сыгравшие героев Роулинг, дружно ополчились против неё. Знают, шельмецы, откуда дует денежный ветер.

Чувствовалось, что Макару многое хочется сказать по наболевшей теме, но Шаман жестом остановил его.

– Подожди. Я правильно понял – этот движ за право женщин растить бороды и звенеть яйцами инициировали те, кто хочет приблизить Рагнорёк?

– Скорее всего, кто-то очень этого хочет – ответила Кузя. – Но большинство активистов ни о чём не подозревает. Светлоликие просто смотрят на флюгер и ловят денежный ветер. О будущем они не задумываются, у них и детей, как правило, нет.

– Инферно точно этого не хочет, – сказала чертовка.

Все повернулись к ней.

– А что вы на меня так смотрите?! – возмутилась Бестия. – Это у меня не борода, это такой экстравагантный пушок. Про гирсутизм14 слышали? Наша родовая особенность!

Кузя обняла чертовку за плечи.

– Беся, о чём ты? У нас и в мыслях не было!

«Ты ведь даже не женщина», – хотела добавить она, но вовремя прикусила язык.

9

Чертовка подозрительно оглядела друзей. Все смотрели на неё доброжелательно, и она заметно расслабилась.

– А с котами как поступите? На польты пойдут? Бе́лок из них будете делать на рабочий кредит?15

– Ну зачем же так сурово? – улыбнулся Николай. – Проблему кошачьего тыктыкдыма отлично решает простой тапок.

– А потом в этот тапок кот тебе и отомстит! – сказал Макар.

– Тогда – сапог! – не сдавался Николай. – Это сейчас в кроссовки любой котёнок может нагадить; а попробуй заберись в гусарский сапог!

Кузя понимающе переглянулась с Бестией – что с них взять, мальчишки!

– Успокойтесь уже, – сказала она, – хватит мачеством мериться. Всё проще – котам надо вовремя стричь когти. Людей, кстати, это тоже касается.

Теперь переглянулись мужчины. Но отвечать никто не захотел.

– А что насчёт птичьей слюны? – спросил Макар.

– Ничего, – ответила Кузя. – В видении Гюльви не говорилось, что этот компонент отсутствует в нашем мире. Есть она у птиц, и всегда была; у некоторых даже в избытке. Когда стрижи лепят гнезда, они используют слюну в качестве строительного клея.

– А может в переводе Эдды ошибка, может там о птичьем молоке речь шла? – неудачно пошутил Макар.

Кузя даже не стала отвечать.

– Так что, – спросил Шаман, – мы должны начать борьбу с женскими бородами? И вступить в общество защиты домашних животных?

Кузя покачала головой.

– Нет. Не наше дело. Этим пусть Милонин занимается со своими комитетами.

– Дело, конечно, нужное, – сказал Николай, – но это не решит главной проблемы. Даже если Фенрир будет вновь надёжно закован, на кризис это никак не повлияет. Потому что, как сказал Макар, экономика упёрлась в физику. Будут женщины бородатыми или нет – законы термодинамики от этого не изменятся. Демон Максвелла не начнёт работать, вечный двигатель не изобретут.

– Верно, – кивнула чертовка, – чудес не бывает.

10

Николай подошёл к окну и выглянул на улицу. Толпа у метро уже разошлась, волонтёры разбирали трибуну и сворачивали агитационный куб.

– Интересно, как эта Лера относится к бородатым женщинам? – спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь.

– Она к ним не относится! – раздражённо ответила Кузя.

Ей не нравилось, когда Николай обращал внимание на других женщин.

– Или искусно скрывает, – добавил Макар.

– Что скрывает? – не понял Шаман.

– Как что? Пушок, плавно переходящий в щетинку. Тётка она маскулинная, тестостероном накачана по самую макушку. Если бы не Бигпарфюм, могла бы по утрам усики на бигуди накручивать.

– Кстати, а к чему она призывает? – спросил Николай. – Кажется, там было что-то про демографию?

Макар достал планшет, заглянул в сеть и ответил:

– Да, это главный пункт программы блока, который её продвигает. За это блогеры постоянно троллят Лерочку – сама ни разу не рожала, а с трибун агитирует за материнство.

– А должна была? – удивился Шаман. – У них же депутатская этика – своим права, народу закон.