Главная роль – 6
- -
- 100%
- +
Узнать о том, что крестьянин думает о мире и своем в нем месте на самом деле, задача архисложная – столетиями впитанная аксиома о том, что государев человек с тобой за неосторожное слово может что угодно сделать накрепко засела в головах землепашцев. Первые сборы статистики из-за этого годятся только на растопку или самокрутки.
Несколько мозговых штурмов – в том числе с привлечением бывших «народников» с нормальной репутацией «одумавшегося» (таких немало) на правах носителя «полевого» опыта, и получилось выработать методичку. Приходит работник ВЦИОМа в деревню и начинает ходить по домам. Не с пустыми руками – с подарками прикладного назначения, конфетами для деток и бутылкой да закусью для совместного распития с мужиками.
В первую очередь, конечно, собирается обратная связь о получении крестьянами продовольственной помощи. С этим порядок – десяток арестов в самом начале кампании и усиленный контроль от моих эмиссаров позволяют минимизировать «попилы».
Дальше наступает черед более глобальных вопросов, и здесь же крестьянин «запирается», выражая на словах уверенность в центральной власти и повторяя «мое дело хлеб растить, а остальное мне не по уму».
Сборщик статистики какое-то время добросовестно записывает отмазки, а потом начинает качать головой и вздыхать – крестьянину от этого становится страшно, и дальше он слушает с усиленным вниманием. Слушает заготовленную и заученную речь:
– Вот ты, Николай Семеныч, хозяин крепкий – дом у тебя справный, на подворье порядок, сыновья с бабой у тебя как шелковые. Вот и Его Императорское Высочество, Георгий наш Александрович, такой же хозяин – крепко страну нынче держит, порядок наводит. Только сидит он далеко, сам за всем пригляд держать не может, вот и присылает меня да товарищей моих. Мы – его глаза и уши. Вот поговорю я с тобою, потом – с соседями твоими. Вы мне одно и то же расскажете – все, мол, слава Богу. Принесу я Его Высочеству отчет, он посмотрит, порадуется тому, что все в вашем селе хорошо, и отчет отправит пылиться в архив. Потому как нет для него работы здесь – мужики всем довольны. А ежели ты да соседи твои, Николай Семеныч, правду мне расскажите о том что вас гложет и беспокоит, где кто делишками грязными занят, где чиновники здешние недосмотрели за порядком – вот тогда Его Высочество отчет со всем вниманием изучит да с проблемами разберется. Потому что он, Николай Семеныч, такой же хозяин, как и ты!
Работает не на всех и не всегда, но полученные таким способом данные во всей своей суровой и печальной неприглядности радикально отличаются от предыдущих «пустышек». Не верят мне мужики. Мне от этого грустно, но нужно смотреть правде в лицо: я пока ничего не сделал такого, что улучшит крестьянскую долю. За исключением продовольственной помощи и ряда косвенных вмешательств – переселение народа, освобождение зоны «недорода» от податей на три года и некоторое количество крестьянских ребят, которые получают или станут получать образование в новых и старых, но расширенных школах с казенным обедом. Это крестьян радует, но хотелось бы большего. Ерунда, через десяток лет все сильно изменится, и ненавидеть меня будут лишь те, чьи родственники не вернутся с войны – здесь уже ничего не попишешь.
Выслушав доклад, я поблагодарил Сергея Андреевича, убрал оставленную им для более вдумчивого ознакомления папку в ящик для не особо важных, но требующих внимания документов и вынул из сейфа упакованный в тубус лист бумаги три на четыре метра. Остап повесил его на стену, и я внимательно просмотрел схему Двора. Что-то вроде схем из детективов – кто на кого завязан, кто кого ненавидит, кто с кем дружит и прочее. Даже миниатюрные фотографии есть. Просто ужасно на самом деле, как много имен и характеристик приходится запоминать. Не в моменте, а на долгой дистанции – перед каждым мероприятием до меня доводят списки тех, с кем мне по рангу не зазорно столкнуться и перекинуться парой слов. К спискам прилагаются мелкие детали, вроде «как там сын-то? Шестнадцать же ему, верно?», призванные создать иллюзию того, что я помню всех и обо всём. Кстати…
– Как сестра твоя? – спросил я Остапа. – Закончила Смольный?
– Немного осталось, Георгий Александрович, – улыбнулся секретарь.
Вот бы мне абсолютную память! С другой стороны, о двух концах палочка – человеческая психика склонна загонять подальше и стремиться забыть травмирующие воспоминания, но с совершенной памятью это невозможно: придется носить в себе не только светлые или полезные моменты, но и, например, дивную сцену последствий теракта в Польше. Слава богу, что я здоровье у Высших сил попросил, а не это.
Добравшись взглядом до низа схемы, я для верности проглядел ее всю еще трижды. Кивнув, сделал вывод: за год с небольшим нахождения в столице у меня получилось причесать элиты так, чтобы меня поддерживало большинство, а меньшинство боялось и благоразумно не отсвечивало. Вот теперь можно с полной уверенностью признать – я настолько самодержавен, насколько это вообще возможно.
Глава 6
Что нужно знать о демократии в эти прогрессивные времена? О, спросите любого пытающегося быть «в тренде» хроноаборигена, и неизбежно услышите вагон и маленькую тележку рассуждений о том, что демократия – это единственно правильная форма организации общества. Спросите о том же любого сохранившего ценой уступок трон монарха, и услышите то же самое – кое-кто из них уже в совершенстве освоил «спуск» непопулярных решений через демократические механизмы. Но если прийти на большое международное мероприятие с дипломатическим контекстом, реальность окажется несколько менее радужной: европейские правящие Дома на таких стараются держаться вместе.
Нет, никто не скажет французскому президенту «месье Карно, идите к почкам». Напротив – все, и я в том числе, будут безукоризненно вежливы и даже приветливы, но отношение к «временщикам» у монархов (особенно монархов старой школы) соответствующее: увы, почему-то так вышло, что приходится разговаривать о делах с вот этим вот простолюдином, но мы же понимаем, что должность он занимает временно, а значит тратить много личного времени на него не стоит.
Спустя немалое число больших политико-семейных событий в Европе и у нас, я заметил интересную особенность: по возможности представители владетельных Домов стараются держаться вместе, словно формируя «естественный», завязанный на происхождение, барьер, куда остальным не очень-то хочется пробиваться. Исключение – долбаный британский премьер, который хвостиком таскается за Виктором Альбертом. К счастью, таскается до получения прямого приказа из монарших уст заняться чем-нибудь еще – это позволяет нам с Виктором, Вилли, Кристианами старшим и младшим да шведским королем Оскаром чисто по-родственному, как нормальным мужикам, собираться как сейчас – в загородной резиденции датской Короны.
Свадьба Ксюши и датского принца у нас послезавтра, но все дружно нагрянули в Данию пораньше – аж за неделю. Погода решительнейшим образом «шептала», и уважаемые политические партнеры не отказали себе в удовольствии отправиться на охоту – этим мы занимались вчера и сегодня целый световой день, и я рад, что за окном, скрыв собою звезды на северном небе, искрят молниями и многообещающе громыхают тучи: дождь зарядит на весь день, а значит охоты завтра не будет.
Банька у Кристиана ничуть не хуже нашей, в Гатчине, и мы с монархами с удовольствием прибегли к услугам чернокожих банщиков. «Негры, господа, хорошо переносят жар!» – повеселил нас хозяин отборным расизмом.
Живительные напитки вливались в Августейшие глотки щедрыми водопадами. Мужики, сбросив с плеч Высочайшие проблемы, с головой окунулись в немудреный, но такой приятный отдых. Звериный оскал феодализма – правящая верхушка как бы над полем битвы. Вот он, назначенный главным стрелочником по итогам Первой мировой в моей реальности кайзер: душевнейший, компанейский малый! Вот Кристиан и Оскар – такие себе политические отношения нисколько не мешают им объединиться по возрастному признаку и рассказывать нам, условной молодежи, классическое «Европа-то уже не та» и при превышении определенного градуса в обнимку петь древние, пронзительные нордические песни к огромному всеобщему удовольствию.
Лучше всего радость от такого досуга считывалась на лице Альберта – он простоват и пережил большую личную трагедию. Инфантилизм заставлял Виктора держаться ближе к «старикам», вроде как отцов нашел. Молодость толкала его ближе к нам – мы с Вилли не плошали, и после каждой длинной беседы с Альбертом переносили услышанное на бумагу.
Оскар умный дед, и справедливо опасается агрессии в свой адрес. Сгорит в горниле Большой войны Швеция быстро, за год-два до полного экономического и демографического коллапса. Успокаивают Оскара имеющиеся договоренности – если на него нападут, впишется целая коалиция, и от этого Оскар очень любит основного гаранта – Альберта. Шведский король, однако, этим не довольствуется и старается не мытьем так катаньем узнать, что мы все думаем о будущем. Уважаю и сам бы так на его месте делал. «Что думаю» – это не секрет и давно есть в газетах:
– Мир в известной степени связан в единое целое торговлей и телеграфом. Интересы государств динамично меняется, и на пороге стоит Большая война. Единственным способом ее избежать, на мой взгляд является создание международной организации – я бы навал ее Лигой Наций…
О, договариваться о мире во всем мире элитам очень приятно, поэтому инициатива была встречена с живейшим интересом – Интерпол уже скоро будет подписан всей Европой, и теперь высочайшим умам будет новая дипломатическая игрушка. Отдельный значимый нюанс – инициатива создания призванного сеять мир и покой органа будет принадлежать правящим Домам, а не какой-то там демократии и буржуазии: этого никто в слух не озвучивал, но все всё и так понимают, даже специфичного качества король Альберт.
Тусоваться вместе элитам не привыкать, но вот в таком качестве как сейчас, монархи собирались редко и неохотно. Вилли приписывает учащение неофициальных Августейших попоек непосредственно мне – мол, настолько хитрожопый, что надо быть идиотом, чтобы не пытаться держаться поближе. Я с кайзером склонен согласиться – аура у меня такая, души компании – но вида опытные политические акторы стараются не подавать: именинником себя не чувствую, просто один из узкой компашки, где все друг в дружке души не чают. Нормальные империалистические хищники – с такими дело иметь одна радость, потому что сильные враги заставляют подтягиваться до их уровня.
Надо признать, работает – пара дней загула в компании Оскара, и воевать Швецию как-то уже и не хочется: ну как такого душевного деда расстроить? Кристиан и сам не особо желанием горит, и текущее положение дел его вполне устраивает. Может зря я ориентируюсь на политические расклады из моих времен? Как-то Швеция свой хваленый нейтралитет в них утратила. Нет, такое большое число стран на будущем Северном морском пути меня не устраивает. Швеция и прочие скандинавы – это ключик к Британии, который нам с Вилли очень нужен. Что ж, посмотрим, что из этого всего выйдет – как только я смогу переключить на себя датский экспорт, Кристин заговорит по-другому, как настоящий суверенный правитель. Выкупить экспорт шведский так легко не выйдет – мал он в «реальном» выражении, вклад Швеции в этот мир заключается в ловком оперировании финансовыми потоками. Последние защищают шведов гораздо эффективнее «нейтрального» вооружения и дипломатии – тихая гавань для над-национальных капиталов нужна всем.
Что ж, захват мира – дело небыстрое, и на первых порах я вполне могу обойтись некоторым пакетом международных бумажек, в которых прописаны особенности военного использования тех морей нашими силами, и пес с ней, со Швецией – мама не слепа и не глупа, и прекрасно видит, насколько ее папенька не хочет воевать, а русской кровью платить за чужие успехи русская Императрица несмотря ни на какие родственные связи требовать не станет. Но до чего же хочется окончательно решить шведский вопрос!
День перед свадьбой мы с Вилли провели еще интереснее: поручив с самого утра накачавшегося опиумом Альберта заботам стариков, мы с кайзером отправились развлекаться в компании прибывших правителей Балкан и моего друга Георга Греческого. Сюда северянам можно и не лезть – это чисто мои и балканских народов разборки с Османами и австрияками. Боевого духа у братьев-славян и православных греков хоть отбавляй, и вопрос заключается в конкретных гарантиях, комплексе взаимных обид (неспокойно на Балканах, исторически так сложилось), нищете и слабости материальной части.
Словом – ничего нерешаемого, и придавший мне солидности довесок в виде Вильгельма неплохо поспособствовал рамочным договоренностям, которые придется привести в удобоваримый вид многолетней дипломатической работой. Концепция простая: сначала разберемся с османами, а дальше видно будет – территориальных приобретений и репараций хватит на всех. От союзников, помимо собственно «рабочей силы», я получаю доступ к шпионским сеткам (турки очень коррумпированные), будущую славу объединителя славянских народов (такое себе – порой у меня складывается ощущение, что никто так сильно не ненавидит «братьев», как славяне) и приятную ситуацию в южных водах. Союзники от меня – военные кредиты (их давать приятно, потому что вернут с процентами), некоторые технологии (тоже с прибытком – построить броненосец в кредит со всех сторон полезно), обмен опытом и привлечение в большую колониальную забаву «добровольцев» с Балкан и Греции. Ну и не без чистой и безвозмездной многовекторной «помощи» конечно – дураков нема, и геополитические интересы будь добр должным образом оплачивать.
В идеале хотелось бы задавить османов чисто силами балканских «прокси», самому под шумок плотно навалившись на австрияков – они по-любому на мой агрессивный чих в том направлении возбудятся. Если Англия выберет ничегонеделание или экономико-военную накачку Турции без личного вступления в войну, так и произойдет – братья-славяне при поддержке наших добровольцев и с «резиновыми» тылами в виде промышленно развитой Российской Империи наваляют османам и без прямого нашего вмешательства. Почти честно и весьма показательно получится: коалиция небольших зубастых хищников отправляет величие Порты на свалку истории, освобождая вакансию Великой Державы. Разве не повод задуматься о ставках, которые придется положить на стол на этом этапе Игры?
Интересно, кому страшнее – мне или коллегам-хроноаборигенам? Старая воинская аристократия личную жизнь за Корону положит не задумываясь – это у них в генетический код зашито так же прочно, как дыхание. Положат и миллионы подданных – этих вообще не жалко. Но на кону стоит слишком многое, и поджилки за могущество пафосных, доживающих последние годы и одновременно находящихся на пике силы Империй как минимум у высших должностных лиц трястись обязаны, и с началом военных действий эта тенденция только усилится – станет наглядно понятно, насколько прогресс ушел вперед со времен той же Крымской войны.
Свадебным утром, ведя под ручку к алтарю невесту-Ксюшу, я был доволен – все идет по плану и даже с опережением графика. Теперь, когда подготовительная работа сделана, можно немного расслабиться и просто ждать, когда страна мощно рванет вверх, не забывая подпинывать исполнителей. Геополитически все тоже отлично – планируемые конфигурации оформились, английский король не осознает важности такого явления как «государственная тайна», будущее пахнет головокружительными перспективами.
Добравшись до алтаря, я улыбнулся сияющим радостью глазкам сестренки и занял свое место сбоку, рядом с любимой женой, держащей руки на уже очень солидном животике.
– Какая она красивая! – со смесью умиления и восхищения прошептала мне на ухо Марго.
– Между любовью к сестренке и правдой я выбираю второе, – ответил я и улыбнулся жене. – Ты – гораздо красивее!
Блеснув глазками, Маргарита с улыбкой шикнула:
– Тсс!
Правильно, нельзя сейчас трепаться – рискую обидеть милую сестрицу. Любимая, однако, права – Ксюша, как и положено невесте в день свадьбы, выглядела великолепно. Пышное, но при этом таинственным образом подчеркивающее вполне сформировавшуюся фигуру платье украшено мехом горностая, шикарно сочетаясь с инкрустированными рубинами драгоценностями. Только что я помог свежему и полному сил после позавчерашнего переливания Александру довести Ксюшу до алтаря. За руку невесту держал Император, а я катил его кресло – получилось вполне символично.
Церковь у датчан, как и положено европейской монархии, своя – Народная Церковь. Исповедуют лютеранство, и это придает обряду некоторой чопорности. Да, православное Венчание тоже в доску регламентированное мероприятие, но здесь будто в воздухе витает что-то такое, что заставляет вжимать голову в плечи и стараться шевелиться поменьше. Или это потому, что я не в центре событий?
Жених и невеста поцеловались, под аплодисменты превратившись в мужа и жену – будущих Короля и Королеву Дании. Двери храма открылись, и мы отправились на крыльцо, осыпать новобрачных зерном и смотреть, как они выпускают белых голубей – красиво и совсем недорого.
Далее состоялся фуршет – народ наливался шампанским, закусывал его тем, что удалось добыть с подноса курсирующих по залу слуг и делал перерывы на потанцевать. Концепция пассивного курения в эти времена отсутствует как таковая, и дымящие папиросами, сигарами и трубками господа наполняли помещение отборным табачным дымом. С ним соперничали парфюм, спиртовые ароматы, запахи вспотевших тел и отчетливая селедочная нотка – Кристиану-старшему, хозяину дворца и всея Дании, селедочка нравится до безумия, что прямо сказывается на меню.
Короче – в зале было душно, поэтому мы с хозяином, Вильгельмом, Альбертом и шведским королем Оскаром решили выйти на балкон проветриться. Напрягает меня табачный выхлоп – жена беременна, вообще-то, и ей таким дышать нельзя. Утешаю себя тем, что мой отпрыск хоть какую-то часть моего здоровья не унаследовать не может.
После обильных возлияний, весело посмеиваясь, мы пожелали Ксюше и Кристиану хорошей брачной ночи (невербально, разумеется – кто так пошлить будет?) и отправились на выход из загородной резиденции, которая отныне станет семейным гнездышком для молодоженов.
Теплый, почти уже летний ночной воздух наполнил легкие свежестью, и я улыбнулся сначала мириадам звезд на безоблачном небе, затем – Марго. На заднем плане было видно, как Дагмара морщится и трогает спину. Ее мама, королева Луиза, с сочувственной улыбкой указала на свою карету.
– Пересадка, – проинформировал я Марго.
Дагмару последние дни мучает радикулит, а в королевской карете, надо полагать, более удобные сидения. Обнявшись и поручкавшись с монархами и поцеловав дамам ручки, мы погрузились в экипаж и тронулись по неплохой грунтовке в сторону Копенгагена.
– Мама́ такая заботливая, – с улыбкой вздохнула Императрица, подложив под поясницу подушечку.
Раздался грохот, карету тряхнуло, по задней стенке застучали обломки и ошметки того, что раньше было нашим экипажем – я уже опытный свидетель взрывов, и теперь…
– Мама!!! – выскочила Дагмара на улицу.
…И теперь придется разгребать последствия. Всё, с адептами над-национального капитала пора заканчивать – совсем по грани прошел, ценой жизни дедушки и бабушки. Выбравшись следом за мамой, я окинул окруживший и не пускающий ее к дымящимся ошметкам кареты Конвой недобрым взглядом:
– Что, проворонили? Помогать!
Мужиков как ветром сдуло, а я обнял плачущую, отражающую мертвыми глазами пожирающий тела ее родителей огонь Дагмару за плечи и обернулся к вышедшей из кареты Маргарите.
– Они за это ответят! – грозно пообещала моя валькирия.
– Обязательно ответят!
Глава 7
Ух и интересная жизнь в Империи настала! Народ только диву давался – даже крестьяне из отдаленных провинций, поскольку деревенских попов уже как с Рождества 1891-го года обязали проводить для паствы помимо служб еще и то, что наш герой назвал бы «политинформацией». По первости мужики от такого нововведения плевались – не шибко-то и длинен единственный выходной, и если церковные службы это привычно, понятно и в прямом смысле душеспасительно, то чтение мудреных продуктов жизнедеятельности газетчиков – сплошь лжецов и даже содомитов, как всякому добропорядочному крестьянину известно – вызывало скуку и желание поскорее отправиться в избу да как следует выпить чаю.
Со временем, однако, мужики втянулись – не без учета харизмы батюшек на местах, конечно – и начали «политинформацию» впитывать хоть и с привычным недоверием, но с любопытством – много в мире чудно́го делается, а в родной стране и подавно. В самом деле – не всю жизнь же деревенских алкашей да прелюбодеев осуждать, чай не в средние века живут, а, как говорит Цесаревич – на пороге XX ажно века! Веры наследнику, конечно, нет, но некоторые мужики были готовы пересмотреть этот момент: обещает много, но дети в школу учиться с перспективами попасть в реальное училище пошли уже сотнями тысяч, что в масштабах даже такой большой страны заметно. Глядишь, и дальше чего-нибудь толкового сделает – эксперименты, говорит, на Кабинетских своих землях проводит, в газетах о тех краях по осени про сказочные урожаи писали, но поди-проверь как оно здесь работать будет. Не помереть бы с голодухи от таких «экспериментов» – прадеды некоторых крестьян еще помнили рассказы своих прадедов о том, как неловко на местах получилось с картошкой, которую привез Петр I. Говорят, будущий царь на предка манерами и замашками шибко похож.
К слову о «батюшках» – они вообще развили активнейшую деятельность. Все могучие силы Церкви были брошены на три направления: образование, выработка и спуск на места «методичек» политического толка – говорят, Сам лично согласует! – и конечно же освоение свежеполученных в собственность угодий. Капиталы и рабочие руки хлынули в последние полноводной рекой – духовенство и примкнувшие к нему коммерсы в едином порыве решили не плошать и создать в своих владениях, как говорит цесаревич, «центры опережающего развития». Не без прямой помощи самого инициатора больших перемен – ему побольше территорий освоить только в радость.
В городах, как и положено, «ажитации» было побольше: поднятые тиражи газет привели к желанию приобщиться к печатному слову многих, а некоторые господа даже снизошли освоить чтение да письмо – как-то раньше не пригождалось, а теперь везде только газеты и обсуждают, стыдно когда и словечка в тему вставить не может. Умные все стали, а ты подтягивайся – тьфу!
Как-то так вышло, что в один момент рабочие стали зарабатывать больше, а работать – меньше и в более приятных условиях. «Великое переселение народов в Манчжурию» в учебниках истории займет пяток глав – и это только с описанием глобальных последствий оного. Не только крестьяне решали попытать счастья в новых местах – рабочие (в основном маленькой квалификации) тоже оказались не дураки, тем более многие из них пришли на заводы прямиком из деревни, и вернуться на землю на таких шикарных условиях были счастливы. Многие, но далеко не все – где-то четверть. Этого, однако, хватило – рынок труда начал затравленно озираться и предлагать чернорабочим немыслимые доселе деньги. Вслед за этим пришлось конкурировать за рабочие руки и другим сферам рынка труда – зарплаты пошли вверх. Следом грянул пакет реформ, поднявший жалование сразу полиции, солдатам (немного – на большее денег нет, но остаток служивые доберут «отхожими промыслами», их труд ведь тоже подорожал) и чиновникам низко-среднего ранга. Верхние бухтели – маловат разрыв получается, этак никакого чувства ранга не останется! – но признавали: если взятку брать не нужно для выживания, значит по рукам можно бить нещадно. И придется, иначе сам с должности слетишь – неприкасаемых, говорят, в Империи нынче не осталось.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.