Ван Ван из Чайны
- -
- 100%
- +
Все, само собой, умыты и чисты – работа и инициированные Ван-Ваном приключения на сегодня закончены, а значит можно спокойно покушать, обсуждая испорченную моим предшественником карму, собачась друг с дружкой – так предположили воспоминания и эмоции Ван-Вана во мне, а «я-настоящий» в течение следующих двух часов получил возможность в этом убедиться:
– И зачем портить карму славного рода Ванов из-за каких-то экзаменов? – высказался китайский папа Ван Дэи, для солидности закатав рукава клетчатой рубахи до середины запястий. – В свое время я получил высшее образование, но оно совсем не помогает мне заниматься любимым делом.
– Это потому что ты учился не на агронома, а на экономиста! – приложила его мама-Айминь. – И о чем ты только думал?
– Я думала за него! – ткнула в сторону невестки палочками бабушка Кинглинг. – У него были отличные способности, и только его тупость не позволила нашей семье вернуться в город из этой вонючей дыры! Ничего, – повернувшись ко мне, «Госпожа» тепло улыбнулась. – Надежда еще есть. Постарайся завтра как следует, малыш – от тебя зависит будущее всех нас!
Так и запишем – о педагогике семейство Ван не знает вообще ничего, потому что продолжают давить со всех сторон на прямо вот несколько часов назад попытавшегося покончить с собой подростка.
– Мама, мы с Донгмэи набрали первые сто просмотров под нашим видео! – похвасталась Дзинь.
– Хватит тратить время впустую! – отмахнулась от нее Айминь. – Лучше бы помогали бабушке полоть грядки! «Сто», ха! – презрительно фыркнула.
Дзинь насупилась и решила сосредоточиться на свининке, а Донгмэи обиженно буркнула:
– Будь у нас нормальный смартфон с нормальной камерой, мы бы уже начали зарабатывать на наших видео!
– Вот оно – вредное влияние города, принесенное в эти благодатные края Сетью, – важно заявил «китайский папа».
– Верно! – поддержала его «Госпожа». – Я в ваши годы думала о том, как найти себе хорошего мужа, а вы вертите задами на потеху похотливым старикам и ждете, что мы всё сделаем за вас!
Сидим, пьем очень крутой, непривычно для меня жирный, но вкусный бульончик, смотрим на то, как бабушка Джи кормит апатично пялящегося на закатывающееся за дома солнышко прадеда – так делал Ван-Ван, и я не против повторять за ним, зрелище-то умиротворяющее.
– «Сдай экзамены, малыш, и не смей больше портить карму», – обратив на меня внимание и временно отложив палочки, лишила меня отдушины глухонемая бабушка.
– «Сдам», – вяло ответил я жестом и принялся смотреть на сливу, слушая как бабушка Кинглинг вымещает стресс на невестке.
– Только подумать – в такой важный момент не уследить за единственным наследником! Бедный малыш прямо в доме, за кухонным столом выпивает бутылку удобрений, а никому и дела нет! Что случится в следующий раз, когда я ненадолго отлучусь в город? Пожар? Наводнение? Мой нерадивый сынок опять поругается с уважаемым старостой Бянем, и нам придется переехать в сарай?!
– Семья для меня дороже всего, – вяло попытался оправдаться папа-Дэи.
– Поэтому ты позволил себе, пригодному только растить чеснок тупице, попытаться составить конкуренцию на выборах старосты целому племяннику члена Партии, а потом последним поздравил его с назначением?! – поведала трагическую историю «уплотнения» семейства Ван в один дом бабушка.
Амбиции-то у бати есть, и я бы на его месте возможно поступил бы так же. Не могу винить, блат штука неприятная, и теперь мне Ван Дэи даже жаль: хотел как лучше, а получилось как всегда, причем я совершенно уверен, что Ван Дэи бы справился с обязанностями старосты лучше «племянничка». А нет, это остатки Ван-Вана мне нашептывают, а сам я выводов сделать не успел и делать на самом деле не хочу – зачем оно мне?
Дамы сплотились вокруг «Госпожи» и принялись засыпать главу семьи (номинального) упреками. Прилетело не только за «уплотнение» – вспомнили и отсутствующий септик, и недостаточно качественно прибитую, третью снизу доску на задней стене бани, и общую скудность семейного бюджета, и неаккуратность во время хозработ – ты испачкался, а вдруг ставшая «бедняжкой» Айминь стирай!
Сунув в рот четыре куска свинины подряд, Ван Дэи отложил палочки и вышел из-за стола, изобразив на лице глубочайший пофигизм и направившись в сторону огорода – память Ван-Вана подсказала, что там, под навесом, стоит небольшой трактор, который верой и правдой служит нам седьмой год. Частично в кредит покупали, и потом пережили три тяжелых года – тогда все ресурсы семьи были брошены на скорейшее избавление от долга. Трактор для нас жизненно необходим, поэтому Ван Дэи каждый вечер в нем ковыряется – не столько для профилактики поломок, сколько для души.
Проводив взглядами китайского папу, милые дамы семейства Ван перевели взгляды на меня. В один глоток допив бульон, я поставил пиалку на стол и начал вставать:
– Спасибо за вкусный бульон, бабушка. Он наполнил меня силами и уверенностью в том, что я точно сдам завтрашний экзамен как никто в нашей деревне, но нужно хорошо выспаться.
– «Трус»! – с ехидной рожицей продемонстрировала знание языка глухонемых Донгмэи.
– Хо-хо, «как никто в деревне»! – раздался из-за забора ехидный старушечий голос. – Да ты точно будешь последним во всем Сычуане!
Ваны проигнорировали комментарий мимопроходящей соседки, а я про себя чертыхнулся – вот она, деревня: все на виду, все всё знают и не стесняются подглядывать и подслушивать.
И тут бы проявить уже родне хоть немного здравомыслия типа «правильный настрой, иди и будь уже хорошим яичком», параллельно всю ночь тихонько заглядывая к не добившему себя подростку – чтобы не закончил начатое – но…
– Самоуверенность твоего отца привела нас на самое дно, ни за что не смей повторять его ошибок! – высказалась бабушка-Кинглинг.
– Я еще не все сказала, сядь и выпей с нами чаю, как положено достойному сыну! – приказала мама-Айминь.
– Ты совсем не ценишь всего, что мы для тебя делаем, – влезла Дзинь с очевидно «подрезанной» у старших дам фразой и интонацией.
– Я надеялась попользоваться твоими сокровищами, но ты не сдох, – на свою беду поделилась разочарованием Донгмэи.
– Донгмэи, что ты такое говоришь! – моментально вспомнила о своей любви к единственному внуку Кинглинг.
– Неужели какие-то железки тебе дороже родного брата?! – подключилась Айминь. – Я воспитывала тебя совсем не такой!
Пока дамы были заняты, я тихонько улизнул из-за стола и быстрым шагом, готовясь делать вид, что не слышу окриков – их, к счастью, не последовало – прошел через сад, споткнувшись о невесть откуда нарисовавшегося черного кота – не наш, просто в деревне их как грязи – прихожую, большую комнату, коридор и оказался в своей комнате. Голова затрещала с новой силой, руки неожиданно для меня самого начали трястись, зубы сжимались от кипящих в душе эмоций. Здесь я жить точно не буду – даже если придется шить кроссовки в подвале дядюшки Ляо за миску риса в день и спальное место рядом со швейной машинкой, я не задумываясь выберу именно этот вариант. Такой дружелюбной атмосферы я точно не выдержу, и в какой-то момент эти длинные пальцы как следует сожмут чью-нибудь загорелую шею, а я проведу остаток своих новых дней в тюрьме. Взгляд упал на лежащий на столе смартфон. Или может попытаться что-то исправить?
Поморщившись – отвык от подросткового гормонального фона, а здесь еще и чужие для меня реакции и мысли так и норовят в голову залезть – я перевел взгляд на книжную полку. Расставлять приоритеты правильно – это привилегия взрослых людей, поэтому лучше я хотя бы немного полистаю методические пособия для подготовки к экзамену: в моей ситуации каждый балл станет ступенькой, позволяющей избежать подпольного производства «палёных» кроссовок и карьеры фермера – ни того ни другого я не хочу.
Глава 4
К трем часам ночи я успел восемь раз заверить «Госпожу», что корпеть над учебниками в последнюю ночь перед экзаменом это нормально, дважды вежливо послать китайского папу заниматься своими делами, пятикратно успокоить китайскую маму тем, что отныне стану беречь карму как следует и дважды прожестикулировать бабушке Джу «да сдам я экзамен». Параллельно я смог понять, что Ван-Ван-то в целом пацан способный, и хотя бы на «троечку» общекитайские предметы сдать я смогу. Да, на университет не хватит, но тут же как бы социализм, а значит хотя бы местечко в ПТУ и рабочая профессия мне обеспечены. Решив, все что не так уж и плохо, я с чистой совестью лег спать, время от времени просыпаясь от изжоги и шорохов двери – родня проверяет, чем это я тут занимаюсь.
Ранний подъем последствий почти не принес – молодой организм продолжал «гореть» изнутри, но недосып перенес стоически.
– Малыш, не забудь помыться красным шампунем! – появилась в моей комнате одновременно со звоном будильника в смартфоне бабушка Кинглинг. – И вытрись этим! – оставила мне красное полотенце и свалила.
Удачи много не бывает, но лучше все-таки надеяться на самого себя. Прихватив шампунь, красные трусы, красную футболку и красное полотенце, я вышел в коридор. Дом Ванов кипел жизнью – даже близняшек разбудили, чтобы те тоже проводили меня в такой важный день – пах вчерашним куриным бульоном, а в большой комнате, над телеком, повесили кусок ватмана с красными буквами: «Желаем хорошо сдать экзамены, наш любимый малыш!».
– Давай быстрее, – раздался со стороны кухни голос китайского папы. – Через сорок минут нам нужно выезжать! И почему ты не разбудила его раньше? Вдруг мы опоздаем? – вопросы прозвучали тише, а ответила на них «Госпожа».
– Если не будешь ползти как черепаха, успеете. Малышу нужно было набраться сил перед таким важным днем – сегодня от него зависит судьба всей нашей семьи, которая из-за тебя пала на самое дно!
Милое семейство Ван с самого утра полно сил и желания сворачивать друг дружке кровь – разве это не здорово? Поморщившись, я ускорил шаг. Ну и духота в этакую рань! После прохладного благодаря кондиционерам дома аж дыхание перехватывает, а влажность такая, что и без всякого душа, просто за время пути в город, я вымокну до нитки.
Теплая роса – впервые с таким сталкиваюсь – приятно смочила ноги и заставила серые резиновые шлёпки блестеть. В душе, на полочке, нашлись новая зубная щетка и тюбик зубной пасты. Красного цвета конечно же. Меня начало трясти – не от теплой воды из лейки душа, и не от Ванов с их любовью к приманиванию удачи, а от предстоящих экзаменов. Давно забытое, но вполне «моё» ощущение. Успокойтесь, гормоны, я нормальный взрослый мужик, и такой ерундой нервы себе жечь не хочу.
Намыливая волосы, поймал себя на том, что ногти как-то слишком сильно царапают голову. Какая там нафиг «ерунда»?! Это же полноценное китайское ЕГЭ, и от него в моем случае зависит вообще вся дальнейшая жизнь! Ваны слишком бедные, чтобы позволить себе инвестировать в единственного сына дальше. Гаокао показывает не только знания наследника чесночных полей и трактора, но и его перспективы: сдам плохо, и все махнут рукой, переключившись на близняшек – с ними-то пока не все ясно, а Ван-Ван будет признан пригодным лишь к садовым работам.
Глубокие вдохи и выдохи заставили закашляться – мыльной воды нечаянно нахлебался. О, красная мочалка – может хоть ты мне поможешь не трястись? Как всегда, как и везде – помочь не может никто и ничто, всё сам. В голове всплыли обрывки слышанного про Китай в прошлой жизни – в какой-то момент из каждого утюга полезло, вслед за крутым витком политической ситуации. Социал-дарвинизм, мол. Китаец без выгоды для себя ничего не делает, мол. А где иначе? У нас? К черту – люди везде плюс-минус одинаковые. Вот Ваны меня вчера весь вечер удивляли, а сегодня добавили, но удивляться тут нечему. Да, мне повезло, и я родился в нормальной, любящей семье, где было принято поддерживать и беречь друг дружку, но таких как Ваны разве не было? Да у меня каждый второй знакомый с такой пачкой детских травм в голове ходил, что оторопь брала – как он вообще выжить умудрился?
Отстраненные рассуждения помогли, и к окончанию процедур я был почти спокоен. Сдам я эти экзамены, а даже если облажаюсь, смысла переживать все равно нет, потому что ничего уже не исправишь. Сегодня – седьмое, второй раунд – завтра, восьмого. Результаты придут двадцать пятого, а значит после экзаменов у меня будет «зазор» почти в три недели. За это время нужно постараться вжиться в Ван-Вана – процесс идет, как минимум с координацией движений проблем уже не возникает – изучить в меру сил специфику жизни в Китае и постараться не передушить такую хорошую семью. К моменту получения результатов экзамена я должен выбрать универ и профессию – это будет план «а». В качестве плана «Б» нужно выбрать ПТУ и опять же профессию. План «в» – побег из дома в город на подпольную фабрику кроссовок. План «г» оставляем на случай, если из города меня выгонят нафиг уважаемые чиновники и полицейские: без прописки нефиг делать, вали расти чеснок. Подробно этот план продумывать не хочу – слишком от него веет безысходностью.
Закрыв кран, я принялся вытираться красным полотенцем. Прописка, блин! Мне бы в прошлой жизни и в голову не пришла такая нелепость – любой житель России мог спокойно перемещаться из одной ее точки в другую, устраиваться там на работу и даже прикрепляться к поликлинике. Да, формально нужна была регистрация по месту нового жительства, но именно что «формально» – настолько пофигу на нее всем было. Здесь совсем не так – добрая социалистическая китайская власть выставила очень крепкий барьер на пути стремящихся к лучшей жизни крестьян.
Прописаться в городе можно несколькими способами. Самый простой, пригодный в основном для девочек (да знаю я, что мир несправедлив, успокойся уже, Ван-Ван!), это «сочетаться» с городским жителем. Второй – получить образование и устроиться на работу в городе. Третий – для так сказать «свободных художников»: зарабатывать больше определенной суммы. Вот «мои» сестренки, например, если у них попрёт интернет-карьера, смогут эту возможность использовать. Еще крайне желательно не иметь в биографии сильных косяков типа судимости.
Без прописки не берут на городскую бюджетную работу. Без нее нельзя легально купить квартиру. Без нее закрыт доступ в поликлиники, библиотеки и даже спортивные залы – в том числе коммерческие. Без нее нельзя открыть счет в банке – только в сельских филиалах. Без прописки у родителей ребенок не может поступить в городскую школу и даже детский сад. Огромное, вызывающее у меня настоящую оторопь поражение в правах! Что ж, понять Партию можно – китайцев очень много, а крупные города перенаселены. Несправедливо, но рационально.
Усиливается такой интересный барьер тем, что в деревнях хуже школы – нормальные учителя предпочтут работать в городах, если им не нравится копаться на приусадебном участке и наслаждаться сельскими пасторалями. Нет кружков, нет секций, а главное – нет репетиторов и денег на оплату их услуг. Ван-Ван помнил грустную статистику прошлых лет: деревенская молодежь, за прискорбно редким исключением в виде очень одаренных самородков, Гаокао – собственно китайский ЕГЭ – сдает как правило не очень.
Вздохнув, я надел красные трусы и красную майку. Тяжелее всего мне даются «подвешенные состояния». Нельзя спланировать нормально, нельзя подготовиться, и время от этого тянется в три раза медленнее, а на душе скребутся кошки. Неопределенность хуже работы на чесночном поле или в грязном подвале, потому что не знаешь, что будет дальше.
Вытянув руки перед собой, я сжал длинные пальцы и вздохнул. Жаль, что Ван-Ван уже почти взрослый – с такой антропометрией я мог бы попытаться поиграть в теннис сам второй раз за две жизни, и, вполне возможно, достиг бы успехов – сколько вообще в Китае «тир-1» теннисистов? По пальцем одной руки пересчитать можно.
Застарелая боль в душе неприятно пошевелилась, и я прогнал лишние мысли из головы. Про экзамены и выживание в непростых условиях дома Ванов думать надо, а не о давным-давно утраченном.
* * *Ван Дэи ради такого важного дня нарядился в старенький костюм, и на блестящем в солнечных лучах мотоцикле смотрелся неплохо. Нарядившаяся в красное, украшенное золотыми цветами платье бабушка Кинглинг смотрелась комично, потому что сидела в коляске. Одетый в красные трусы, красную майку, красные носки и школьную форму поверх всего этого я – комсомольский значок с красным флагом поверх золота отчего-то порадовал и немного успокоил – разместился за спиной китайского папы, и бабушка всю дорогу не отрывала от меня строгого взгляда. Да не упаду я, отстань!
По мере приближения к городу трафика на дорогах становилось больше, улучшалось качество дорог и количество машин европейских и японских производителей.
– Правда интересно, что никто даже не догадывается, что эта рухлядь, – посмотрев на меня с улыбкой, Ван Дэи с хорошо считываемой завистью в голосе похлопал ладонью по бензобаку. – Стоит больше, чем все эти «БМВ» и «Мерседесы»?
Точно продать попытается после смерти прадеда, чтобы купить то самое «БМВ» или «Мерседес». Понимаю и не осуждаю, но категорически против – такую технику продавать можно только на грани голодной смерти. Да, вчерашний ужин, согласно памяти Ван-Вана, однозначно «праздничный», и даже курица на столе семейства появляется не чаще раза в неделю, но мы же ни разу не голодаем.
– Очень интересно! – улыбнулся я китайскому папе в ответ.
Ван-Ван бы на моем месте ограничился угрюмым «ага», и поэтому номинальный глава семьи моей вполне искренней реакции удивился.
– Следи за дорогой! – шлепнула бабушка Ван Дэя по коленке.
На фонарях, рекламных щитах – интересно, рекламным агентствам Партия платит за это, или просто выбора нет? – и некоторых домах висели агитационные материалы о важности качественной сдачи экзаменов молодежью провинции Сычуань. Удивило обилие «легкой» техники: мопедов и мотоциклов на дороге было гораздо больше, чем машин. Климат подходящий – можно кататься весь сезон.
Социальное расслоение вносило свою лепту в организацию движения: пешеход здесь вообще не человек, и на оснащенных пешеходными переходами перекрестках никто не обращал на разметку внимания: светофор разрешил ехать, значит едем, а пешеход пусть уворачивается – ему от столкновения всяко больше урона будет. Влияла статусность транспорта и на собственно движение: когда мы ехали по шоссе, отец и другие водители отреагировали на звук клаксона позади нас, приняв вправо и пропустив шикарный лимузин, который клаксоном себе путь и расчищал. Точно так же пришлось пропустить «Феррари», «Ламборгини» и прочие относящиеся к категории «люкс» машины. Члены Партии едут, надо полагать, преданные сторонники коммунистических идей.
– Сейчас сдашь экзамены, потом переночуем в квартире Джи – они сейчас отдыхают на Хайнане, поэтому мы будем совсем одни… – принялся озвучивать планы заскучавший отец.
Так вот для кого в коляске лежат мешочек чеснока, копченый свиной окорок и некоторое количество «закаточек» – для городских родственников по линии глухонемой бабушки. Очень дальних – глава семьи там внук троюродного брата бабушки Жуй, и Ван-Ван за всю жизнь их даже ни разу не видел.
– …Ну а завтра, когда закончишь с Гаокао, сразу же вернемся домой – полагаю, Айминь с девочками оставят нам с тобой не больше двух гектаров…
СКОЛЬКО?!!
Чужая память явила качающие в свете закатных лучей заросли чеснока – соцветия им давать нельзя, вот их нам обрывать и придется, с самого возвращения и до поздней ночи. Крестьянский труд ужасен, и неважно, в Китае деревня или в России – вкалывать все равно приходится от души, от рассвета до заката.
Окраины города Гуанъань – ближайшего к нам крупного города провинции Сычуань – встретили нас стройками. Развивается Китай, сейчас чуть ли не на пике своего экономического развития. Вдали, где-то в стороне центра, над городом возвышались многоэтажные «стекляшки». Аккуратные, чистенькие многоэтажки утопали в зелени, всюду мелькала и шумела реклама. А еще всюду, куда не кинь взгляд, находились люди: куда-то торопились по тротуарам, уворачиваясь от решивших проехаться там, где не положено – или здесь можно? – мопедов, заходили и выходили из кафе и магазинов, покупали мелочевку у многочисленных лавочников – некоторые покупали золотого цвета бумаги, тут же сжигая их в ведрах: память подсказала, что это такой вид «денежного перевода» умершим родственникам и друзьям на тот свет.
В какой-то момент бабушка Кинглинг достала из коляски флажок на шесте и велела мне его держать над головой. Я такой не один – едущие и идущие на экзамен школьники оснащены таким же, и социальное расслоение в своей дорожной части изменилось: теперь приоритет отдавался экзаменуемым и поддерживался мотоциклистами-полицейскими. Китайский папа и бабушка горделиво приосанились, а я удивлялся уровню организации мероприятия и отношению к нему местных: вон там, на газоне, родители какого-то школьника устроились в палатках. Ночевали здесь что ли?
Совсем не удивляли рожи ровесников: бледные, украшенные густыми тенями под глазами (девочки постарались это скрыть пудрами и тональным кремом). Некоторые откровенно плакали, другие не стеснялись блевать – вон тот толстый паренек для этого использует сумочку сидящей за рулем мопеда матери. Ты держись, малой, на Гаокао жизнь не заканчивается.
Наш путь закончился у исполинского образовательного центра. Места на переполненной парковке для нас не нашлось, поэтому мотоцикл и отца пришлось оставить около торгового центра в квартале от места проведения экзамена. Ван Дэи неискренне пожелал мне удачи, переместился в коляску и, судя по прикрытым запястьем глазам, собрался подремать.
– Не слушай этого дурня, милый малыш, – бабушка Кинглинг взяла меня за руку и повела по тротуару, вызвав прилив идущего из памяти подростка стыда. – Ты – самый умный, самый красивый и самый старательный из всех Ванов. Куда несешься?! – рявкнула на не вовремя вырулившего из-за угла доставщика пиццы.
Тот проигнорировал нас так же, как и других пешеходов – привычное дело, видимо. Народу вокруг были тьмы и тьмы – от комсомольских значков поверх школьной формы рябило в глазах, голова моментально начала уставать от обрывков разговоров, шагов, ора клаксонов и двигателей. Девушки и дамы по большей части были закутаны в подобия хиджабов – порой весьма стильных – а над головами людей цеплялись друг о дружку многочисленные зонтики. Быть бледным у азиатов считается красивым, вот и прячутся.
– Попей, милый, – бабушка вынула из сумочки красную бутылку с красным чаем.
Я послушно попил.
– Твой кретин-отец не оправдал наших ожиданий. Мы сделали для тебя все, что могли – таких вещей как у тебя нет ни у кого в деревне, – принялась напоминать о моральном долге Ван-Вана. – Жертвуя комфортом и выделяя тебе лучшие куски, мы все надеемся на то, что ты хорошо сдашь экзамены, получишь хорошее образование и добьешься в этой жизни успеха. Все мы надеемся на тебя, наш добрый малыш. Мы верим, что когда-нибудь ты приедешь в родную деревню на дорогой машине, полной великолепных подарков. С нетерпением жду возможности посмотреть на лица этих противных соседей…
Забавно, но идущие рядом с нами родители и бабушки накачивали своих отпрысков примерно тем же самым. Немного поразмыслив, я решил не расстраиваться такому отношению и не осуждать китайцев: просто то, что очень многие семьи в России выговаривали своим детям намеками или надеялись на то, что все это само собой подразумевается, здесь говорят прямо в лицо. Неприятно, но приятная правда вообще штука в этом мире редкая.
Глава 5
К комсомольским вожакам Ван-Ван относился так, как и положено деревенскому пареньку, прекрасно видящему специфичность построенной Партией системы – как к лицемерным ублюдкам, которые почему-то считают себя лучше других. Я не согласен: просто такой у студенческого возраста ребят, толкнувшим собравшимся в аудитории нам напутственную речь вариант карьерной лестницы, и флаг им в руки. Мир он вообще не справедлив, но если не уподобляться камню из известной поговорки, можно устроиться вполне неплохо. Один раз у меня получилось, значит получится и второй, пусть и ценой многих лишений длиной в несколько лет и набитых неправильными решениями шишек.
Школьников на Гаокао собралось много – считать я и не пытался, но образовательный центр размером с неплохой такой стадион был полон битком, и через фойе пришлось медленно брести, ловя болезненные толчки локтями и раздавая такие же. Навскидку – с десяток тысяч школьников собралось. Всех пропустили через рамки металлодетекторов, всех проверили по фотографиям, регистрационным номерам и китайский бог знает по чему еще.
Аудитория, куда каждого экзаменуемого провожал помощник, была огромной – да сюда пяток международных авиалайнеров загнать можно! – поэтому в ней царило гулкое эхо. Жужжащие кондиционеры заставляли ёжиться – промок на влажной жаре снаружи, но помимо озноба никаких неприятных ощущений, к моему удивлению, не было: такое чувство, словно влага из воздуха оседала на мне, разбавляя пот и не давая вонять и чесаться.