Глава 1
Мне бы с головой укрыться одеялом, свернуться калачиком и в тишине дать волю слезам, оплакать папу. Однако дома я окажусь лишь через три часа, а может, и все четыре. Поминальный обед только начался, я не могу взять и уйти, меня не поймут. Да и Андрей, мой муж, скорее всего, будет против. С недавних пор он взвалил на себя бремя возглавлять фирму отца, и как бы кощунственно это ни звучало в такой скорбный день, он полон решимости укрепить деловые связи с партнёрами папы, теми, кто пришёл проводить его в последний путь.
Нам с Андреем соболезнуют, говорят слова поддержки, я не различаю лиц, не слышу голосов, но искренне благодарю каждого. Если люди пришли, значит, отец им был небезразличен.
А то, что мне трудно пройти весь ритуал прощания с человеком, так это моя проблема и больше ничья. Возможно, если бы отец не ушёл так скоропостижно, и у меня было больше времени подготовиться к неминуемому, я бы более стойко пережила этот день. Но папе лишь два месяца назад поставили диагноз – рак. Врачи давали оптимистичный прогноз, говорили о высоких шансах на выздоровление, но болезнь оборвала его жизнь за считаные недели.
– Андрей Анатольевич, простите, что отвлекаю, – Агата, секретарь мужа, бесшумно возникла рядом, поймав момент, когда мы остались наедине. Девушка – большая умница, скромная и ответственная. Без её помощи я бы просто не справилась с организацией похорон. – Шмитов не может до вас дозвониться. Я объяснила, что вы сегодня заняты, но он настаивает, говорит, дело срочное. Что ему передать?
Прежде чем ответить, Андрей встретился со мной взглядом, видимо, оценил мой несчастный вид и мотнул головой.
– Скажите Шмитову, что я свяжусь с ним не раньше шести вечера.
Я заметила, как Андрей тяжело вздохнул, прикусив нижнюю губу. Он всегда так делает, когда нервничает. Вероятно, в этом разговоре заинтересован не только незнакомый мне Шмитов, но и сам Андрей. И он откладывает звонок лишь потому, что не хочет оставлять меня в тяжёлый момент даже на десять минут. В этом весь Андрей – всегда ставит мои интересы превыше всего.
– Всё в порядке, позвони. Я понимаю, мир не остановился, жизнь продолжается, и дела фирмы требуют твоего… чуть ли не круглосуточного внимания.
– Ева, но…
– Иди, иди, – я выдавила слабую улыбку и легонько подтолкнула его в спину, чтобы он не сомневался, а нашёл тихое место и позвонил.
Андрей ушёл, вслед за ним испарилась и Агата.
– Евочка, горе-то какое. Какое горе, – услышала я за спиной надрывные причитания, а когда обернулась, на меня двигалась женщина с широко распахнутыми руками. – Девочка моя, дай я тебя хоть обниму. Нет больше нашего Коленьки! Как же так? Как же так?
Понятия не имею, кого я сейчас обнимаю. Этой женщине хорошо за пятьдесят, она тучная и любит ярко-красную помаду. Сегодня мы встретились впервые, но на кладбище она плакала громче всех, горько стенала и вела себя так, будто мы с папой её ближайшие родственники. Но родни у нас немного, и я знаю всех наперечёт.
– Ой, деточка, кажется, я тебя облила, – отлипнув от меня, призналась незнакомка и попыталась смахнуть с моего плеча капли. – Ничего, высохнет, и следа не останется, платье же чёрное, – она почти хохотнула и залпом опрокинула в себя остатки вина из бокала. Судя по запаху и заплетающемуся языку, это была далеко не первая и даже не вторая порция горячительного.
– Простите, но я почему-то вас не знаю, или, быть может, не узнаю. Подскажите, кто вы? – уточнила я.
– Я кто? – растерянно переспросила она, но тут же нашлась. – Роза Марковна. Троюродная тётка твоего папки. Я тебя вот такусенькой малявкой ещё помню, – она отмерила расстояние от пола до своей руки в несколько сантиметров. – Ева, подскажи по-родственному, – женщина огляделась и перешла на заговорщицкий шёпот. – Кто из присутствующих здесь мужчин холост?
Я слышала, что некоторые специально ходят на похороны чужих людей: кто поесть, кто получить эмоции, а кто и устроить личную жизнь, но никак не ожидала столкнуться с этим гнусным явлением лично.
Первым порывом было прогнать хамоватую самозванку, но я передумала. Прощание с папой – открытое мероприятие, у кого есть желание, тот и приходит. Да и лишних моральных сил на скандал у меня нет.
Вместо этого лучше пошлю эту мадам куда подальше и отсижусь где-нибудь в укромном месте. Тем более такое имеется: администратор ресторана разрешил нам пользоваться комнатой отдыха. А после, когда Андрей закончит разговор и позвонит, скажу ему, что уезжаю домой.
Чувствуя себя не только несчастной, но теперь ещё и оплёванной, поднялась на второй этаж и потянула за ручку первой двери слева. Но тут же одёрнула руку, потому как в комнате сначала раздалось мужское бормотание, а затем кокетливый женский смех. То, что парочка внутри предавалась любовным утехам на продавленном диване, сомнений не вызывало – слишком уж характерными были звуки.
Боже мой, как же хорошо, что я их услышала до того, как вошла. Последнее, что мне сейчас нужно – застать какую-нибудь родственницу в объятиях, например, сотрудника фирмы. Нервы у меня не железные, могла бы и спустить на них всех собак за такое неуважение к папе.
– Ну, Андрей… – Я уже развернулась и направилась обратно к лестнице, когда услышала голос, очень похожий на голос Агаты. И она выкрикивала имя моего мужа.
На девяносто девять и девять десятых процента уверена, что ошиблась. И там, за дверью, кувыркается кто угодно, но не мой муж и его секретарь. Но просто уйти я уже не могла. Если не удостоверюсь, что за дверью не они, не смогу спокойно жить. Это будет грызть меня изнутри и никогда не отпустит, я себя знаю.
Вернулась, распахнула дверь и почувствовала себя героиней анекдота с сюжетом, где жена застала мужа с любовницей – секретаршей.
Скромница и умница Агата сейчас ну никак на приличную девушку непохожа. На ней из одежды только юбка, задранная до пупа. Она оседлала чужого мужа и скачет на нём, как на мерине, сверкая голым белым задом. Андрей, если не учитывать, что на его голову натянуты женские чёрные стринги, по сравнению с подчинённой прямо скромняжка: все пуговицы на рубашке застёгнуты, даже узел галстука не ослаблен, брюки на месте. В общем, герой-любовник не заморачивался: ширинку расстегнул – и в бой.
Нет, я не могу сказать, что моё сердце разбито – это будет неправдой. В моей груди уже нечего разбивать, другой мужчина четыре года назад хорошо постарался. И я не люблю Андрея именно как мужчину. Он для меня скорее напарник, лучший друг, тот, на кого можно положиться, кто выслушает, поддержит и не предаст.
Но я никогда не обманывала его. Он долго и безуспешно за мной ухаживал, неоднократно делал предложения и получал отказ. Потом я забеременела, отец ребёнка бросил меня, и Андрей убедил меня стать его женой, напирая на то, что малышу нужны оба родителя. Я честно предупредила, что не люблю его и вряд ли это изменится. Единственное, что могла обещать – это уважение, верность и дружбу. Он ответил, что его любви хватит на нас двоих, и даже не на одну, а на несколько жизней.
Я сдержала обещания, уважала, ценила и берегла нашу семью. Его же не хватило не то чтобы на несколько жизней, он не дотерпел до пятой нашей годовщины, как забрался под юбку помощницы. Тьфу, какая пошлятина.
Сейчас мне обидно не столько за себя, сколько за папу. Хотя за себя тоже. Пока на первом этаже люди вполголоса прощались с лучшим из людей, с тем, кто Андрея считал сыном, он тут ржал как конь, трусы на голову надевал и сношался со своей секретаршей. Бессовестный!
– Тебе не стыдно? – бросила я, глядя в испуганное лицо мужа.
– Ева, я тебе всё объясню! – выпалил он, не особо деликатно стряхивая с колен любовницу.
– Ну разумеется! – воскликнула я. – Даже не сомневаюсь, конечно, объяснишь. Я всё неправильно поняла, верно? Скорее всего, дело было так: у тебя был напряжённый деловой звонок, а Агата подавала документы, чтобы ты мог апеллировать фактами. Потом она случайно споткнулась, пока падала, с неё слетели трусы, заползли к тебе на голову и присосались так, что фиг оторвёшь. И приземлилась она ну уж очень неудачно, прямо на твою расстёгнутую ширинку. Так было дело или что поумнее придумаешь?
Пока я упражнялась в сарказме, пойманная с поличным жаркая парочка, даром времени не теряла. Андрей торопливо застегнул брюки, сорвал с головы трусы, вскочил с дивана, отдышался и даже сменил идиотское выражение лица, на более адекватное.
Агате пришлось гораздо сложнее, она подняла с пола всю раскиданную одежду и впопыхах пыталась надеть всё сразу, одновременно, что существенно замедляло процесс одевания. Хуже всего у неё дела обстояли с трусами, мало того, что мой благоверный закинул их чёрт-те куда и ей пришлось доставать, так она ещё, прыгая на одной ноге, запуталась в трёх верёвках и не могла попасть куда нужно.
В какой-то момент я даже подумала: «Всё, сейчас завалится бедолага!». Но нет, Андрей вовремя успел придержать её за локоток.
– Джентльмен спас даму, – не сдержалась я, сцедив слова, словно яд.
– Ева, умоляю, не начинай! – огрызнулся Андрей, более того, у него ещё хватило наглости поднять в мою сторону руку с раскрытой ладонью, показывая жест, мол, замолчи. – Давай решим всё, как взрослые люди, без этих бабских слёз и истерик!
– Единственная, кто здесь на грани истерики, – это твоя «многофункциональная секретарша». Повод у неё, правда, неуважительный. Экая беда – не застёгивается бюстгальтер. Не стой истуканом, видишь же, девушка мучается, помоги застегнуть.
Думала, муженёк постесняется при мне трогать любовницу. Но нет. Он помог ей и не только с бюстгальтером, но и с блузкой.
– Если ты вдруг не понял, сообщаю: я с тобой развожусь! Завтра же подам заявление!
– Ева, не стоит на эмоциях принимать поспешных решений. Давай, ты сначала остынешь, а после мы сядем и в тихой, мирной обстановке обсудим проблему.
– Андрей, разве, похоже, что я на эмоциях? Я спокойна, как буддийский монах. И это не поспешное решение, а запоздалое, исходя из того, как вы двое крепко снюхались. Мы разводимся, и тут нечего обсуждать.
Постукивая носком туфли по полу, Андрей постоял в задумчивости, а потом, как человек, решившийся на отчаянный шаг, с размаха хлопнул себя по бедру и расплылся в улыбке.
– Знаешь, а ты права. Нам нужен развод! Чёрт возьми, да я даже рад, что ты сюда зашла и увидела нас с Агатой, – улыбка на лице мужа стала ещё шире и омерзительней. – Аж на душе полегчало и прятаться больше не надо. Ты даже не представляешь, как ты мне осточертела. Я же всё это время жил не с женой, а с бездушным куском льда. А мне, как любому нормальному мужику, хотелось тепла, ласки, страсти, секса, в конце концов! А ты… ты только и делала, что отворачивалась от меня и прежде чем заснуть, вздыхала по этому своему, от кого залетела.
– Хочешь высказаться, пожалуйста, сделаю тебе последнее одолжение, выслушаю, но тебе не кажется, что подобные разговоры не терпят посторонних ушей? – выплюнула я, и Агата, не будь дурой, засобиралась на выход.
Да только муженёк выставил перед ней руку и никуда не пустил.
– Нет, останься. Мы и так из-за этой, – Андрей презрительно кивнул на меня, – долгое время не могли быть по-настоящему вместе. Теперь не ты, а она лишняя.
– Мишин, ты очумел?! – опешила я от такой наглости. – Не сваливай с больной головы на здоровую. Я тебя рядом с собой силком не держала. Ты мог в любой момент собрать чемодан и на крыльях любви умчаться к любимой. И мне очень интересно, зачем ты поставил меня в это унизительное положение, какого хрена сидел ровно и не уходил?
– Дураком был. Действительно, надо было давным-давно распрощаться и с тобой, и с твоим сопливым выродком, и с твоим папашей-святошей. Ну, да ладно, лучше поздно, чем никогда. Наконец, я перестану слышать от всех и каждого, как мне повезло, что такая принцесса умница и красавица, как ты, меня выбрала. Эти разговоры меня просто достали. Всем почему-то кажется, что я из благодарности, что ты вышла за меня замуж, должен ползать перед тобой исключительно на пузе и лизать пятки.
– Не смей, называть Егора выродком и говорить об отце в таком тоне, – выкрикнула я и едва сдержалась, чтобы его не ударить.
– Теперь я говорю, как хочу, – нагло ухмыльнулся Андрей. – И чтобы ты знала, я всегда презирал твоего папашу, он только на словах был весь такой благородный, а на деле обычная мразь, как и все остальные. Вот видишь, я это сказал, и ничего ты мне не сделаешь. Всё, бежать и жаловаться тебе больше некому.
– Ушам не верю, что ты всё это говоришь, – сокрушённо призналась я. – Ещё десять минут назад я была готова поклясться, что замужем за лучшим мужчиной. Была уверена, что ты любишь меня, Егорку и папу. Теперь же из тебя изрыгаются ужасные вещи. Не думаю, что ты изменился, скорее всегда был таким, просто умело притворялся. Но зачем? Ради карьеры, ради денег? Ответь, Андрей, ради чего?
– Когда женился, я тебя любил. И долго пытался стать для тебя кем-то более важным, чем просто «удобный человек, который всегда под рукой». Но тебя ничем не проймёшь. Что бы я ни делал, ты смотрела на меня с безразличием. Спала со мной через силу, я буквально чувствовал, как ты себя заставляешь. А днём держала со мной дистанцию в километр и была неизменно холодно-вежливой. Изо дня в день ты отталкивала меня, поэтому в том, что сейчас произошло, – Андрей бросил взгляд на диван, где кувыркался с любовницей – ты виновата сама. Ты действительно думала, что я буду вечно ползать у твоих ног? Да хрен там.
– Хорошо, ладно я, но папа с Егором при чём? Чем они-то тебе не угодили?
– Твоего отца я презирал ещё с тех пор, когда мы не были даже лично знакомы, с момента, когда я только начал работать в его фирме, – ехидно усмехнулся Андрей. – Он так гордился своим положением хозяина. Разгуливал по офису словно граф среди челяди, кого-то одаривал, кого-то наказывал, а, по сути, был обыкновенным нулём и ничтожеством. Ему просто повезло родиться в удачное время и оказаться в правильном месте в нужный момент. Страна рушилась, тогда на этом многие поднялись. Родись он лет на двадцать позже, не было бы у него ничего, ни фирмы, ни денег…, только ипотека и подержанная развалюха. Егорка? А с какой радости я должен его любить? Он мне кто? Нагулянный ребёнок жены от другого мужика! На кой он мне сдался? Если бы ты не родила, сделала аборт, может быть, без живого напоминания о любовнике ты бы его забыла, и у нас всё сложилось иначе.
– Замолчи. Закрой свой поганый рот! – выкрикнула я.
Выходит, всё это время Андрей воспринимал Егорку как помеху, и играя с ним или укладывая спать, сожалел о его рождении.
– Не хочешь слушать, тебя никто не держит. Выметайся отсюда! – рявкнул он и ткнул пальцем в дверь.
– И правда, что-то я здесь задержалась, – задрав подбородок, согласилась я и разгладила юбку, будто она успела помяться. – Так, про развод я сказала, о заявлении тоже… Домой не смей приезжать, дверь всё равно не открою, и сменю замки, причём сегодня же. Вещи тебе, так уж и быть, сама соберу и отправлю с курьером. Благо адрес твоей секретарши знаю. Ну всё, счастливо оставаться, голубки.
Пока спускалась на первый этаж, чувствовала себя более-менее сносно, но стоило оказаться в зале ресторана среди людей, как меня начало трясти. Видимо, до меня с опозданием дошло, что сегодня я попрощалась не с одним близким человеком, а сразу с двумя.
– Ева, не сочти за грубость, но даже с учётом момента, ты выглядишь плохо, – услышав тихий голос Сергея Павловича Вострецова, старинного друга отца и моего крёстного, вздрогнула.
– Я себя и чувствую не лучше, – призналась я.
– Тогда тебе надо ехать домой. Скорбь не терпит общества, с ней проще оставаться наедине, – мужчина по-доброму улыбнулся, отчего кожа вокруг его глаз испещрилась морщинками.
– Единственная дочь не может пробыть на поминальном обеде отца меньше часа и уехать. Люди осудят.
– Глупости – это всё, Ева. Умные люди поймут, а мнение дураков тебя не должно волновать, – заметил Сергей Павлович и, прищурившись, огляделся. – Что-то я давно не видел Андрея. Где он? Надо ему сказать, чтобы отвёз тебя домой.
– Не надо тревожить Андрея, – выпалила я слишком быстро и нервно, после чего осеклась и продолжила спокойнее. – Он весь в делах фирмы, там случилась какая-то неприятность, Андрей её сейчас исправляет по телефону. Я вернусь домой одна, мы об этом уже договорились. И вы правы, я поеду сейчас.
– Надеюсь, ты не сядешь за руль?
– Конечно, нет, вызову такси.
– Исключено, – Вострецов покачал головой. – Я одолжу тебе машину с водителем. Нет, Ева, даже не спорь. Это меньшее, что я могу сделать для крестницы, и так мне будет спокойнее. Я должен знать, что ты благополучно добралась до квартиры.
По дороге домой я всё прокручивала в голове сцену с Андреем. Какой же он гад. Обо мне болтал всякое – это ладно. Возможно, в его словах есть доля правды. Хотя нет, он всё равно предательская лживая морда, если разлюбил – скажи об этом прямо и уходи. Последнее дело – тайком подкладывать в супружескую постель третьего. Пусть я его не любила, но верность ему хранила и не соглашалась, что днём он будет спать с любовницей, а ночью со мной.
Но главный грех Андрея – это его отношение к Егорке и папе. Этого я ему никогда не забуду и не прощу. Меньше чем за четыре года благодаря отцу Андрей с должности рядового сотрудника пересел в кресло директора.
Папа его наставлял, обучал, относился как к сыну. А этот неблагодарный, оказывается, отца едва выносил. Двуличная лживая сволочь, посмотрим, как ты запоёшь, когда я тебя завтра вышвырну из фирмы. Потому что делом всей жизни отца не будет руководить человек, который его презирал.
Глава 2
Целый час по дороге домой я варилась в котле собственных мыслей и то ли представляла, то ли репетировала завтрашнее увольнение Андрея и неминуемый скандал. В голове, как заезженная пластинка, крутились слова: «Чтобы духу твоего здесь больше не было! Вон из фирмы отца!» А он, не обрадованный, что его головокружительная карьера на насиженном месте окончена, ревел в ответ оскорбления, задевая не только меня, но и папу с Егоркой… Каждое слово – как плевок в душу.
В общем, представляла, представляла и допредставлялась до того, что когда выходила из машины и механически пробормотала благодарность водителю, меня буквально трясло от злости.
Но когда поднялась в квартиру, меня встретила няня Егорки, один её тёплый взгляд и спокойная улыбка погасили весь мой запал гнева и остудили разбушевавшуюся обиду в груди. Маргарита Вадимовна, или тётя Рита, как мы её называем, помогает мне с сыном и по хозяйству примерно три года. За это время она стала мне родной, что порой, кажется, будто она моя мама или бабушка и всегда была частью моей жизни.
– Мы с Егоркой славно погуляли, потом он хорошо поел, а когда я читала ему сказку, он уснул, и я переложила его в кроватку, – тихо сказала она, делясь новостями.
– Молодцы, – выдохнула я. – Сейчас только руки помою и загляну к нему, а потом, пока он спит, приму душ и немного полежу.
– Конечно, отдохни, милая, – кивнула тётя Рита и с заботой предложила. – Тебе ромашки заварить?
– Спасибо, но пока не хочу. Может, позже, – поблагодарив, отказалась я.
– Ева, а Андрей где? На работу поехал?
– Андрей? – переспросила я лишь для того, чтобы собраться с мыслями. – Андрей больше здесь не живёт. Мы с ним разводимся, – откровенно призналась я, но и углубляться в дебри произошедшего не стала.
Тётя Рита вздрогнула, как от удара, отшатнулась назад и, приложив руки к груди, с тревогой, спросила:
– Ева, но как же так? Когда вы это решили? Сегодня? В такой день?!
Сейчас делиться предательством мужа, мне не хотелось даже с тётей Ритой. Ведь это означало бы пережить всё заново ещё раз, а у меня нет ни моральных, ни физических сил. Поэтому я лишь устало вздохнула, Маргарита Вадимовна поняла всё без слов и сказала:
– Поговорим позже, когда отдохнёшь и будешь готова.
Заглянув в детскую, я погладила Егорку по чуть влажным от сна волосам, поцеловала сладкую щёчку и горько расплакалась. Мой мальчик безмятежно сопел, не подозревая, что сегодня дедушку проводили в последний путь. Дедушка больше не придёт его навестить, не посадит к себе на колени и не подарит игрушку. Дедушка пропустит все его следующие дни рождения и через четыре года в сентябре не отведёт его в первый раз в школу…
После душа я мечтала о тишине и покое, но, зайдя в гардеробную, чтобы сменить банный халат на что-то удобное, увидела стройные ряды вешалок с одеждой Андрея. Ярость захлестнула меня. Достав с верхней полки все имеющиеся чемоданы, с остервенением начала скидывать в них его вещи.
– Да как же так?! – раздражённо выплюнула я, когда третий, последний чемодан был набит под завязку, а одежды мужа-предателя в гардеробной словно и не убавилось. – Сколько же ты шмотья себе накупил, что оно всё целиком войдёт разве что в вагон поезда?!
Оценив ситуацию и поняв, что пока не разживусь вместительными баулами или большими коробками, полностью изгнать Андрея из спальни не получится, бросила всё как есть и пошла, наконец, полежать.
Едва я прикрыла глаза, как телефон взорвался трелью. Я могла скинуть или просто проигнорировать звонок, но на экране высветилось имя «Вика». Виктория не только моя лучшая и единственная подруга, она ещё мой деловой партнёр.
На предпоследнем курсе университета я выпросила у отца ссуду для начального капитала, и мы с Викой, полные энтузиазма, начали отшивать и продавать сумки собственного производства. Обязанности поделили чётко: я – муза, отвечающая за креатив, дизайн и рекламу, а Вика – строгий финансист и технолог, следящая за тем, чтобы наши мечты не разбились о скалы реальности.
Не сказать, что наше детище приносит какие-то огромные деньги, но пусть скромный, зато стабильный доход мы имеем. У нас полностью всё легально, зарплата у работников белая и без задержек. Потихоньку, но растём, за несколько лет ассортимент нашего интернет-магазина вырос в разы. Кроме того, уже в трёх торговых центрах есть наши павильоны.
– Привет, ты как? – спросила Виктория, когда я ответила.
– Хреново, хоть вой, – не стала притворяться и сказала как есть.
– Чёрт, и я ещё билеты не смогла поменять, – простонала подруга. – Прости меня, но прилечу только завтра. Как чувствовала, что не надо было никуда уезжать. Гори она огнём, эта итальянская кожа, купили бы её на месяц позже! У тебя сейчас сложный момент, а меня нет рядом. Ладно, хоть Андрей отменил командировку, тоже ведь куда-то собирался. Отменил же? Он с тобой?
– Вик, не переживай, всё нормально. Даже если бы ты была здесь, ничего бы не изменилось. Мне настолько плохо, что не хочу никого видеть. Андрей… да, он здесь, но лучше бы его не было. Я застукала его с любовницей сегодня в ресторане, во время поминального обеда! Представляешь?
Вика долго молчала, переваривая услышанное, а затем выдала:
– Ты шутишь?! Хотя… нет, конечно, не шутишь, – произнесла она с виноватым вздохом. А затем из неё начала вылетать грубая нецензурная брань, из более-менее нормальных слов я уловила лишь: «Тихушник», «Чмошник», «Падла бессовестная», «Встречусь с ним, вырву всё хозяйство к херам». – Ева, и что ты теперь будешь делать с этим гадом?
– Разводиться и жить дальше без него! Других вариантов для меня не существует, – отрезала я.
– Правильно. Поддерживаю. Гнать его в шею! Где ты и где эта предательская морда! Он не достоин даже рядом с тобой стоять, не то, что быть мужем. Но, боюсь, тебе не так просто будет от него отделаться. У вас же общий ребёнок, и он рулит фирмой твоего отца.
Какой бы близкой подругой Вика мне ни была, но даже она не знает, что Егорка не сын Андрея. Не то чтобы я намеренно решила всем врать, нет, скорее так получилось случайно. Андрей ухаживал за мной ещё до того, как я познакомилась с Дмитрием и забеременела от него. Потом Дима бросил меня, а Андрей остался рядом. Вскоре мы поженились. Когда мой живот округлился, ни у кого не возникло сомнений в том, кто отец ребёнка.
На следующее утро я встала пораньше, собралась и отправилась увольнять благоверного. Но у входа охранник сообщил, что у него есть личное распоряжение от генерального директора фирмы: меня в здание не пускать.
Несколько секунд я недоумённо смотрела на парня в униформе, а он, смущённо отвернувшись от меня в сторону, продолжал сидеть с вытянутой рукой и терпеливо ждал, когда заберу свой паспорт обратно.
М-да, недооценила я Андрея и всю глубину дна его бессовестности. Он предвидел, что я заявлюсь в офис, и заранее подготовился – науськал охрану не пускать меня в фирму, а ведь она по завещанию отца всецело принадлежит мне.
– Молодой человек, – обратилась я к парню, но прочитав имя на его бейдже, поправила себя. – Роман, откройте проход. Возможно, вы не в курсе, но Мишин Андрей Анатольевич – генеральный директор, всего лишь нанятый работник, как все остальные сотрудники фирмы. А я – владелица. Его распоряжение никак не может перекрыть мне доступ к моей собственности.
Парень страдальчески поморщился, сгорбился ещё сильнее и только что не застонал. Было видно, проблемная ситуация с утра пораньше на рабочем месте – это совсем не то, чего бы он хотел.
– У меня нет полномочий решать такие вопросы, вызову старшего, – молодой человек взялся за рацию и аж повеселел, что нашёл выход.
Вскоре за стеклянной перегородкой в комнате поста охраны появился подтянутый мужчина средних лет в обычном деловом костюме, но с бейджем на груди и рацией в руках. Молодой охранник, вместе с моим паспортом, тут же к нему подскочил и, активно жестикулируя, судя по всему, обрисовал ситуацию.
«Старший», выслушав подчинённого, вопреки ожиданию, не приблизился к окошку, возле которого ждала я, а вышел из кабины охраны и предложил мне отойти с ним в сторону для приватного разговора.
– Ева Николаевна, мы не можем вас пропустить, – заявил он тихим, но уверенным голосом.
– Да вы обалдели? Я владелица! Моя девичья фамилия Белова.
– Знаю. Вы дочь и наследница Николая Егоровича Белова – единственного учредителя фирмы. Примите мои искренние соболезнования в связи с его кончиной. Но, тем не менее, вход для вас закрыт.
– То есть, вы в курсе, что всё вокруг – моя собственность, но внутрь меня не пускаете?! – раздражённо повысила я голос.
– Совершенно верно. Видите ли, вы владеете фирмой, но не руководите ею. Насколько мне известно, руководит ваш муж. Месяц назад он сократил штат охраны и нанял нас – стороннее агентство. По договору мы подчиняемся генеральному директору и только ему. Чтобы что-то изменить, вам, как собственнице, нужно снять его с должности и назначить себя или кого-то другого, кто будет действовать в ваших интересах.
– И как, по-вашему, я это сделаю, если вы меня дальше холла не пускаете? М?
Мужчина сглотнул, наклонился ко мне и заговорил ещё тише:
– Ева Николаевна, даже если я вас пропущу, вы ничего не добьётесь. Большая часть руководства прикормлена и поддерживает вашего мужа. В данный момент вам правильнее отступить и срочно заручиться поддержкой, – он поднял руку и характерным жестом, каким обычно пользуются стражи правопорядка, раскрыл воображаемое удостоверение. – После этого вы, с вашей поддержкой, должны вернуться сюда и навести порядок. А сейчас, одна, вы ничего не сможете сделать. Вам просто не позволят. И мой вам совет – поторопитесь, – закончил он, выпрямился и быстро удалился.
– Спасибо за совет, – тихо пробормотала я, глядя удаляющейся мужской спине вслед.
Если я правильно поняла безопасника, мне нужна поддержка силовых органов, ещё не помешает подключить к этому делу толковых юристов, после заявиться сюда толпой и всю шайку-лейку Андрюшки вытурить поганой метлой. Ладно! Понятия не имею как, но сделаю.
День сегодня обещал быть по-настоящему жарким, но пока часы показывали лишь половину девятого утра, солнце особо ещё не припекало, плюс дул небольшой ветерок, даря обманчивое ощущение свежести и прохлады. Выйдя из холла на улицу, я отошла в сторону, чтобы не мешать прибывающим на работу сотрудникам и, прикрыв глаза, пыталась продумать дальнейший план действий.
Куда мне обратиться в первую очередь? В отделение полиции? В прокуратуру? В какой-нибудь комитет по надзору за имущественным правом? А такой вообще существует?!
Чёрт! Я же ничего в этом не понимаю!
Значит, нужен тот, кто понимает. Юрист! Зубастая тяжеловесная акула, с именем, с опытом и со связями!
– Следуйте за мной, – тихий женский шёпот вырвал меня из водоворота мыслей, а лёгкое прикосновение к руке заставило вздрогнуть.
– Что? – выдохнула я, распахивая глаза. В нескольких сантиметрах от меня стояла незнакомка лет пятидесяти, высокая, стройная, в строгом костюме и делала вид, будто роется в сумке. – Простите, вы что-то сказали?
– Идите за мной, – не поворачиваясь в мою сторону и практически не разжимая губ, повторила она и предупредила. – Но держитесь на расстоянии.
Она скользнула вниз по ступеням крыльца, и я направилась следом. Учитывая, что загадочная женщина обратилась ко мне именно возле здания фирмы, у меня есть все основания полагать, что ей есть что мне сказать, и эта информация может оказаться полезной.
Женщина привела меня в небольшой скверик, и хоть все лавки пустовали, она остановилась на газоне и ждала меня возле дерева, видимо, посчитав, что так мы для прохожих будем менее заметны.
– Вы знаете, кто я? – спросила она, когда я приблизилась.
– Нет.
– Ну конечно, откуда вам меня знать. Я всего лишь двенадцать лет проработала на вашего отца в должности главного бухгалтера, – бросила она с неприкрытой обидой.
Я растерялась. Не ожидала, что вся эта конспирация была нужна лишь для того, чтобы меня упрекнуть.
Заметив моё замешательство, незнакомка тут же смутилась:
– Простите. У меня и в мыслях не было на вас срываться, но в последнее время я вся на нервах, как-то само вырвалось. Ева, – продолжила она, но осеклась и уточнила. – Вы же Ева, дочь Николая Егоровича? Я не ошиблась?
– Всё верно, – кивнула я, и женщина эмоционально затараторила:
– А я Вера Александровна, как уже вам сказала, главный бухгалтер, и уже целый месяц вынуждена наблюдать, как ваш муж топит дело Николая Егоровича. И не просто топит, а топит в свою пользу! Он заключает кабальные договоры с сомнительными компаниями. В бухгалтерию чуть ли не ежедневно поступают реестры счетов на оплату каким-то липовым фирмам-однодневкам. Им же он продаёт оборудование и транспорт по смешным ценам! Когда я попыталась выяснить, что происходит, он поставил меня перед выбором: либо я немедленно увольняюсь, либо молчу в тряпочку и делаю всё, что он говорит. Тогда он возьмёт меня к себе в новую фирму. Перед таким выбором он поставил не только меня, но и почти всех руководителей отделов. Кто-то уволился, но большинство пошли на сделку, – бухгалтер стыдливо опустила глаза и призналась. – Я тоже согласилась. У меня ипотека, за учёбу сына надо платить… Боже, как же меня всё это время грызла совесть! Когда я вас сегодня увидела, сначала прошла мимо, а потом вспомнила, сколько добра сделал мне Николай Егорович, и вернулась.