Книжная лавка фонарщика

– Мы решили брать пример с вас, леди Вайолет, – ответила Эвелин непроизвольно натянутым тоном. – Захотели провести лето в Йорке.

– Странно. В жару все, как правило, стараются отсюда уехать. – И она снова повернулась к американцу: – Мне, однако, хорошо везде, где нет маменьки и папеньки. А они не выносят Йорка в теплую погоду. Говорят, что от жары с реки поднимаются миазмы[6]. – Она села рядом с американцем, чтобы пронзать Эвелин взглядом было еще легче. – Но это не объясняет, зачем все те кареты туда поехали.

Эвелин сглотнула. Ей претила ложь, но ее вес уже начинал давить ей на плечи. А единственной альтернативой было сказать правду женщине, которая способна устроить величайший скандал даже из благотворительности. Нет, нельзя было допустить, чтобы жизнь матери сломали второй раз за неделю.

– Они заблудились, – сухо сказала она. – Вот и всё.

– Уверена, что так оно и есть. – Уголок рта леди Вайолет дернулся. – Значит, вы приехали в Йорк и явились ко мне заявить о своем присутствии лично?

– Я пришла попросить вас о рекомендательных письмах, – ответила Эвелин. – Меня послала матушка.

– Как же поживает ваша милая матушка? Очень надеюсь, что она оправилась от поступка вашего негодяя-отца. – Она повернулась к американцу и добавила: – Он просто взял и бросил их: уехал в Лондон «по делам» и так и не вернулся. В газетах чего только не писали о его занятиях – и достойных среди них было не много. Если только ваш отец не делает вложений в балерин.

Эвелин ощутила, как от стыда ее щеки становятся пунцовыми.

– О, и я не сомневаюсь, что такой женщине, как ваша мать, было очень тяжело пережить его уход. Остаться одной в таком большом доме! К тому же учитывая ее столь скромное происхождение… Наверняка она долго не могла прийти в себя. Моя мама сказала, это чудо, что ваш дом как-то выстоял, и я тогда была склонна с ней согласиться. Но теперь посмотрите! Прошло два года, а вы не голодаете, даже явились ко мне!

У американца, по крайней мере, хватило совести изобразить стыд.

– Все это звучит поистине ужасно.

Эвелин почувствовала, как ее кожа начинает покрываться липким потом. Вот почему она ненавидела иметь дело с леди Вайолет. Та, как охотничья собака, неотступно загоняла ее в нору, не оставляя ей никакого выбора, кроме как забиться поглубже и надеяться, что до нее не дотянутся ее острые когти.

– Либо соглашайтесь написать для нас письма, либо отказывайтесь, – медленно произнесла Эвелин, четко проговаривая каждое слово. – Я не собираюсь сидеть здесь и выслушивать от вас сплетни.

– Да ладно вам, – еще громче сказала леди Вайолет. – Я всего лишь вводила своего друга в курс дела!

Эвелин не поддалась на провокацию и не стала переводить взгляд на американца. Смотря леди Вайолет прямо в глаза, она повторила:

– Вы будете писать для нас письма или не будете?

Леди Вайолет надула губы.

– Где вы здесь остановились?

– У родственницы.

– У какой родственницы?

Эвелин почувствовала, как когтистая лапа снова замахнулась в ее сторону.

– А что? Хотите и о ней все поведать американцу?

– Мое имя – Натаниэль Моррис, мэм, – тихо произнес он. – И мне не нужно знать…

– И правда, мисс Ситон! – Леди Вайолет укоризненно на нее посмотрела. – Я спрашиваю, чтобы знать, какой адрес давать своим знакомым, разумеется! Вдруг они захотят вам написать или лично навестить вашу матушку? – И добавила для мистера Морриса: – Хотя я не понимаю, зачем им это может понадобиться. Леди Ситон воспитывалась в работном доме, и с леди у нее столько же общего, сколько у воробья с лебедем.

Вот он. Момент, когда цепкие когти вонзились в ее плоть. Щеки Эвелин снова зажглись румянцем, но только на этот раз не от стыда. Ей не было стыдно ни за мать, ни за ее происхождение. За него она чувствовала гордость. Но сейчас она ощущала себя маленькой – беззащитной. Она жалела, что не могла как следует ответить на эти слова, жалела, что не могла тоже оцарапать. Все, что она могла сделать, – это спрятаться в тихой и темной гавани собственного разума.

– Ей-богу! – воскликнул мистер Моррис, пытаясь хоть как-то разрядить искрящуюся от напряжения обстановку. – Женские глупости слишком уж похожи на мужские ссоры. Вы, леди, всегда так друг с другом разговариваете?

– Ну, разумеется, нет. – Леди Вайолет положила руку в перчатке ему на предплечье. – Просто у нас с мисс Ситон особенная дружба. Ведь правда, Эвелин?

– Благодарю, что согласились написать для нас письма, – сказала Эвелин, резко поднявшись. – Всю корреспонденцию можете направлять в Портхейвен-Хаус, что в восточной части города.

Произнеся это, она поспешила удалиться – вперив взгляд в двери и не оглядываясь ни на леди Вайолет, ни на мистера Морриса.

Глава 6

Выйдя на улицу, Эвелин повернула налево и, обойдя здание, остановилась в прохладной тени переулка. Она прижалась лбом к красному кирпичу стены, пытаясь успокоить жгучее, болезненное биение собственного сердца. Она не знала, злиться ли ей на себя или, наоборот, жалеть – а может, и то и другое. Ей было двадцать четыре года, и до нынешнего момента ее жизнь шла по истоптанной, местами утомительно скучной дороге. А теперь она не чувствовала земли у себя под ногами.

Эвелин сползла по стене и со стоном уткнулась головой в мягкую подушку своих рук. Даже если бы ее в таком виде увидела мать и упала в обморок, ей было бы все равно. Единственное, чего она сейчас желала, – это чтобы ее поглотила Вселенная, чтобы тень над ней разрослась и сгустилась, укрыв ее нежностью своего мрака. Она словно танцевала и сбилась с ритма: мир теперь двигался в одном темпе, а она – в другом, спотыкаясь через каждый шаг. А когда к этому прибавилось еще и унижение от выслушивания своей семейной истории прямо перед незнакомцем…

– Вам плохо, мэм?

Эвелин подняла взгляд. Перед ней, с корзиной белья в руках, стояла молодая темнокожая женщина и смотрела на нее добрыми карими глазами.

– Не плохо, – ответила Эвелин.

Женщина нежно на нее взглянула и переставила корзину с одного бока на другой.

– Вы заблудились?

– Можно и так сказать.

К своему ужасу, Эвелин почувствовала, как у нее начинает перехватывать дыхание, словно она вот-вот заплачет.

– Куда вам нужно?

Туда, где все осталось как прежде. Ей нужно было, чтобы стрелки часов пошли вспять, чтобы они перенесли ее туда, где все имело смысл и где она знала, кто она и что ей делать. Потому что сейчас… Сейчас она сидела на земле и смущала эту бедную женщину, которая просто хотела заниматься своими делами.

– В Портхейвен-Хаус, – ответила она, смахивая со щек слезы и поднимаясь на ноги. Она оказалась почти одного роста с женщиной – может быть, на дюйм выше, – что было ей непривычно: в ее семье все были ростом под потолок. Женщина поражала своей красотой: подчеркивающие глаза невероятно густые ресницы, высокие скулы, пухлые улыбающиеся губы.

– Это на Лонг-Клоуз-Лейн в восточной части города. За мной должна приехать карета, но мы не договорились, когда именно…

И не то чтобы мисс Биллингем вообще собиралась договариваться. Может, она уже сходила на рынок и уехала домой? Подняв глаза к небу, Эвелин осознала, как долго просидела в гостинице клуба: облака над их головами уже начали окрашиваться в сиреневые оттенки.

Notes