Жрец и Проклятый

– Ты ведь пришел с Проклятым, да? Что-то развелось их тут у нас, как грязи последнее время, – произнес один из них.

Адриан сначала кивнул, а потом пожал плечами.

– Что с рукой? – спросил второй.

Он был чуть помоложе первого, и его одежда была в потертостях и пятнах. Однако от обоих мужчин одинаково пахло потом, пивом и чем-то еще, похожим на масло. Услышав вопрос, Адриан прикрыл ладонью повязку. Он понимал, что люди не должны видеть знак, оставленный ему Еврипидией. Маловероятно, что простые деревенские работяги могли узнать его, но если бы это произошло, то неизвестно, к чему бы это привело.

– Порезался, когда брился, – ответил Адриан первое, что пришло ему в голову.

Мужчины переглянулись и рассмеялись. Адриан тоже усмехнулся, давая понять, что это была шутка.

– На-ка, хлебни, – предложил ему беспалый и протянул свою кружку.

Мальчик помотал головой и чуть отодвинулся, оглядываясь на Атель, но та была увлечена разговором с Проклятыми и не замечала его.

– Не привлекай ее внимание, – вдруг понизив голос, сказал молодой и, взяв мальчика за затылок, развернул его голову к себе. – Нас прислал твой Проклятый. Только тс-с! Ему нужна твоя помощь. Мы отведем тебя, но нужно будет сделать это так, чтобы Атель не заметила. Это секретно!

– Эйден, то есть Грешник, послал вас за мной? Почему? – тоже понизив тон, спросил мальчик.

– Пацан, мы же сказали, это секретно. Узнаешь, когда дойдешь до него. Мы вопросов не задавали, он сказал тебя привести тихо и без шума, мы просьбу выполняем. Сейчас мы выйдем, а ты иди на кухню, там есть черный ход. Мы тебя там встретим. Только не рассусоливай.

После этих слов они оба встали и, чуть покачиваясь, направились к выходу. Адриан тоже встал. Чтобы пройти на кухню, ему нужно было проскользнуть мимо барной стойки, где Атель о чем-то беседовала с Проклятыми и тревожно стучала пальцами по столешнице. Неожиданно тот, что помоложе, покачнулся и, уронив стул, едва не снес стол. Беспалый тут же бросился его ловить. Атель взглянула на них и пригрозила пальцем.

– Сколько раз говорила не торчать тут всю ночь? Вам в кузнице заняться нечем? Маур, ты же так когда-нибудь сломаешь себе что-нибудь!

Адриан, поняв, что это способ отвлечь внимание, аккуратно по стеночке проскользнул мимо Атель и прошмыгнул на кухню. Перед этим он краем глаза заметил, что Проклятый, который так и не снял капюшон, повернулся как раз в тот момент, как Адриан проскользнул в дверь, так что он мог заметить его. Однако сама Атель и второй Проклятый все еще смотрели на то, как парочка, еле стоящая на ногах, поднимает мебель и громко извиняется перед хозяйкой таверны.

На кухне пахло едой и было очень тепло. Наверное, из-за печки, которая пылала жаром, а сверху на ней стоял огромный чан с чем-то бурлящим внутри. Оглянувшись, мальчик не сразу заметил небольшую деревянную дверь. На секунду мальчику даже подумалось, что Атель, возможно, не пользуется этим выходом, потому что дверной проем для нее слегка узок. Надеясь, что дверь не заперта, мальчик дернул ее, и она на удивление легко поддалась. Его сразу обдало прохладой дождливого дня. Через секунду из-за угла уже появились его сопроводители. Беспалый накинул на мальчика свою тяжелую рабочую куртку, наверное, стараясь защитить от дождя, который не только не собирался останавливаться, но, судя по тучам, сгущающимся в небе черным водоворотом, скоро вдарит еще сильнее. Молодой, которого, если Адриан правильно расслышал, звали Маур, одарил беспалого каким-то странным взглядом, по которому Адриан не смог определить его эмоции, но было ясно, что они друг друга поняли.

– Пойдем, малой, мы отведем тебя к твоему Грешнику.

Они быстро направились вниз по размокшей дороге, потянув мальчишку за собой. Адриан старался идти как можно быстрее, но иногда его ноги просто проскальзывали в непредназначенных для такой погоды ботинках, и пару раз мальчик практически упал. Сопровождающие помогали ему устоять на ногах, но периодически подгоняли, оглядываясь, будто боясь, что их кто-то может догнать. Когда они дошли до небольшой опушки, Адриан понял, что его ведут в лес, и что-то внутри него екнуло.

– Так вы говорите, что это Грешник вас за мной послал?

– Да, да, Грешник. Шевелись, пацан, дело срочное.

– А, это, наверное, потому, что он забыл взять с собой ту специальную штуку, да? Вечно ее забывает, а потом я бегаю за ним!

– Да, сказал, что ему очень нужна та самая штука, ты ведь ее не забыл, так ведь? – чуть сжимая предплечье мальчика, произнес Маур.

Адриан сглотнул подступивший к горлу комок. Здесь явно что-то не так. В груди нарастало чувство тревоги. Маур тащил его за руку так же, как в Ихарте его тащил из дома один из Северных людей. Воспоминания о том дне, который так часто снился мальчику, заставили сердце его беспорядочно биться в панике.

Он оглянулся, но вокруг не было никого, и последние дома уже остались далеко позади. Даже если он начнет кричать или звать на помощь, вряд ли кто-то услышит его сквозь шум дождя и на таком расстоянии. Если он резко дернется, то сможет вырваться из хватки, а затем бежать изо всех сил обратно в таверну, к Атель. Адриан уже корил себя за то, что так легко доверился незнакомцам. Если Грешник узнает об этом, то явно не погладит его по головке.

Внезапно, вскрикнув, Адриан ткнул пальцем куда-то за деревья:

– Смотрите!

Мужчины от неожиданности отпустили Адриана и даже отшатнулись. Воспользовавшись этим, мальчик со всех ног кинулся в обратную сторону. Он услышал, как кто-то из них крикнул: «Стой!», но даже не думал останавливаться. Сначала вернуться в таверну, а потом уже разбираться, враги они или друзья.

Он шлепал ботинками по грязи и траве, а дождь заливал ему глаза, заставляя жмуриться от попадающей в них воды. Вдруг он почувствовал, как кто-то схватил его за заботливо одолженную куртку, но тут же, словно дождевой червь, коих тут было очень много, вывернулся и выскользнул из нее. Выбежав на дорогу, мальчик предательски поскользнулся и шлепнулся в лужу со всего маху, но тут же подскочил. До ближайшего дома, чуть покосившегося, стоявшего на самой окраине деревни, оставалось рукой подать. Он думал, что сейчас взбежит по ступенькам и начнет ломиться внутрь и звать на помощь, тогда уж ему ничего не смогут сделать.

Но тяжелая рука схватила его за шиворот и притянула к себе. Мальчик дрыгнул ногами и несколько раз стукнул кулаком куда-то в район ребер, но его силы явно было недостаточно, чтоб его отпустили. Тут же второй рукой ему закрыли рот, который Адриан уже открыл, чтобы закричать. Мальчика потащили к лесу. Взглянув на дом, он увидел в окне морщинистое старушечье лицо. Адриан начал брыкаться еще сильнее, тянуть руки в сторону дома, мычать, пытаться укусить. Он с надеждой смотрел на старушку, ожидая, что сейчас она выйдет из дома и позовет кого-нибудь. Но, к своему ужасу, он увидел, как трясущаяся рука пожилой женщины тянется к шторе и задергивает ее.

– Отен, не стой столбом, сделай что-нибудь! – крикнул Маур.

Пока Маур крепко держал мальчика, Отен своей беспалой рукой туго связывал Адриану запястья. Дождь лил еще сильнее, а угрюмые тяжелые тучи, сгустившиеся над деревней, будто давили на них сверху. Мальчик все еще дергался, но он устал, да и недомогание и недавний жар давали о себе знать. Он думал лишь о том, чтобы Грешник быстрее вернулся и, не обнаружив Адриана, кинулся его искать. Словно мешок с картошкой, мальчика закинули на плечо Маура.

– Мы же развяжем его потом? – хмуро спросил Отен.

– Конечно, развяжем. Но сначала унесем подальше в чащу. Ты ведь понимаешь, почему мы это делаем, Отен, – отозвался Маур.

Они пробирались сквозь деревья около получаса. Маур выдохся, ведь, несмотря на внешнюю худобу Адриана, он был довольно тяжелым. От постоянного болтания на плече мальчика начало тошнить.

– Опустите меня, иначе меня стошнит прямо на вас, – произнес он.

– Только без глупостей. Побежишь – огрею чем-нибудь и потащу по земле, – ответил Маур, тяжело дыша и опуская мальчика на ноги.

Адриан понимал, что со связанными руками в незнакомом лесу, да еще и в такую погоду он убежать не сможет, поэтому понуро шел вслед за Отеном, изредка подталкиваемый в спину Мауром.

Дождь и лес шептались между собой. Но чем дальше они заходили в чащу, тем гуще становилась крона, тем меньше было света, и тем тише был дождь, и громче становился лес. Птицы и звери затаились, словно их здесь никогда не было. Лес был хмурый, темный, пустой и пугающий. Адриан оступился, проскользнув ногой по мху, и завалился на бок, не имея возможности помочь себе руками. Маур и Отен остановились и переглянулись.

– Здесь? Может, подальше заведем, чтоб наверняка сработало? – оглядываясь на бесконечные ряды деревьев, спросил Маур. – И так достаточно. При желании и с деревни достанет, а тут прям в самом лесу, как на блюдечке.

Отен наклонился и помог Адриану сесть ровно. Прислонив мальчика к дереву, он достал из-за пазухи нож. Адриан вздрогнул и весь сжался.

– Не бойся, не бойся, я тебя не трону, – успокаивающе произнес Отен. – Это только для того, чтобы веревку с тебя снять.

Адриан сглотнул подступивший к самому небу комок. От-ен приблизился к мальчику, наклонился и с небольшим усилием перерезал веревку. Адриан почувствовал, как к рукам вновь приливает кровь.

– Зачем вы наврали? Зачем схватили и повели в лес? – спросил он хмуро.

Отен так тяжело вздохнул, что рубашка на его груди едва не треснула по швам.

– Потому что не знаем, что еще делать.

– М-м-м? – недоуменно промычал Адриан, вскинув брови.

– Ты, кажется, еще не знаешь… Здесь есть существо, которое крадет наших детей. Моей дочке было шесть лет, когда оно утащило ее, а на следующий день вернуло мне только бездыханное тело. Далеко не все могут покинуть деревню, для некоторых это единственный дом. Но это тварь…

– Мне жаль вашу дочку, но я-то при чем?! – воскликнул мальчик.

– Ты не виноват, ты прав, пацан, – вмешался Маур. – Но лучше чужие дети, чем наши. Забрав тебя, оно успокоится на какое-то время. Скоро этот проклятый дождь кончится, и оно тоже уйдет.

– Но ведь Эйден и его знакомый, другой Проклятый, они же пошли за ней, да? Они ушли ночью! Наверняка, чтобы поймать неприкаянную душу, так что скоро они разберутся с ней. Вам необязательно скармливать ей меня! Пожалуйста, отведите меня обратно, прошу вас!

Адриан протянул руки к Отену, взяв того за рукав. Мужчина посмотрел на него покрасневшими глазами.

– Они не смогут найти эту тварь, – сказал Маур, отворачиваясь от мальчика.

– Почему? Они смогут! Вы просто не знаете Эйдена, он лучший во всем мире, я вам клянусь!

– Потому что не смогут найти. Оно появляется только ради того, чтоб забрать ребенка. Никто никогда его не видел, кроме тех, кого оно забрало. Но они все лежат в могилах, понимаешь? Ты нужен, чтобы выманить его. Если повезет, ты станешь приманкой, и будет так, как ты говоришь, пацан. Твои Проклятые избавят нас от этого кошмара. Но если не смогут, то оно заберет тебя и не придет в деревню за нашими детьми. У меня детей не осталось, а вот у моего друга есть трое. Я помню их младенцами. Я видел, как они росли. Разве я могу позволить другу испытать то, что испытал сам?

Адриан почувствовал, что вот-вот расплачется. Не от страха или жалости к ним, а от обиды. Он не понимал, чем его жизнь хуже жизни их детей. Почему она менее ценна? Ведь его жизнь была таким же сокровищем для его мамы и дяди, и они отдали свои жизни, чтобы спасти его. Так почему же?

– Мне, правда, жаль, пацан, – тихо произнес Отен, накрыв своей беспалой рукой ладонь мальчика. – Поверишь или нет, но мы боимся сильнее тебя.

Он встал и оглянулся на Маура. Тот все еще смотрел в другую сторону, словно искал что-то среди деревьев. Адриан сжал зубы и потянулся к кинжалу.

«Не доставать, если не собираешься использовать», – прозвучало в голове мальчика.

Он был готов вытащить кинжал из ножен, но Отен, снова взглянув на него, быстро схватил за руку. Маур тут же подошел, отстегнул ремень с ножнами и с размаху закинул их дальше в чащу.

– Нет! – вскрикнул мальчик, вырвав руки, стараясь запомнить место, куда упали ножны.

– Не глупи. А то свяжу опять, прям к дереву привяжу, понял? – пригрозил Маур. – Увидим, что идешь за нами, огреем хорошенько и утащим обратно.

– Прошу тебя, прости нас за это, но не делай глупости. Если оно тебя все же достанет и твой Проклятый не успеет тебя спасти, то это будет не больно. Я верю, что это не больно, – чуть дрожащим голосом сказал Отен.

Его глаза стали еще краснее. Он развернулся и, не оборачиваясь, пошел обратно. Маур на мгновение задержался, а затем протянул руку к Адриану, отчего тот отшатнулся.

– Я просто хотел… Да ладно, неважно… – произнес он, следуя за другом.

Адриан остался один. Сквозь густую крону пробивались капли дождя. Становилось темнее, хотя сейчас было раннее утро. Едва проглядывающее в листве небо затягивалось еще более черными жуткими тучами. Было холодно и страшно. Он понимал, что не может сейчас последовать за ними в сторону деревни. Возможно, чуть позже. Для начала мальчик решил вернуть себе кинжал. Он отыскал глазами дерево с кривыми, торчащими из-под земли корнями, за которое улетели его ножны. Тем не менее не смог сделать даже шага. Вдруг показалось, что если двинется, то его тут же утащит чудовище. Закрыв глаза, мальчик досчитал до десяти и, закусив губу, двинулся с места. Под ботинками тихо заскрипела ветка. Оглянувшись, Адриан не увидел и не услышал никого и ничего. Преодолевая страх и успокаивая самого себя, юнец дошел до дерева, опустился на корточки и начал вглядываться в траву, грязь и мох, стараясь быстрее найти кинжал. Он просто хотел взять его в руки. Оружие давало мальчику надежду и ощущение защищенности. После непродолжительных поисков ножны были найдены. Надев ремень на пояс, мальчик выпрямился. Защищен.

– Адриан! – позвал его до боли родной голос.

– Мама? – ошарашенно воскликнул мальчик.

– Адриан! – снова послышалось откуда-то.

Сердце мальчика словно сбилось с привычного ритма. Все внутри перевернулось. Адриан не думал, не надеялся снова услышать, как его зовет мама. Этот любимый и нежный мамин голос. Слезы, наконец, ручьями обрушились из глаз мальчика.

– Мама, это же правда ты? – прекрасно понимая, что это невозможно, спросил мальчик.

Он плакал, зная, что это ловушка. Это уловка того самого чудовища. Но как ему было приятно слышать свое имя, произнесенное ею. Он грязными руками утер слезы и сделал шаг, затем еще один.

– Иди сюда, сынок! Ты – мой драгоценный божественный дар, Адриан! Иди ко мне! – звал голос.

Оно говорило точно, как мама. Оно говорило ее словами. Чем дольше Адриан слушал, тем больше ему казалось, что он ошибся. Это мама. Вдруг она спаслась и нашла его? Вдруг это мама. Он просто проверит, взглянет одним глазком, и если это не она, то сразу убежит. Ладонь под повязкой кольнуло болью. Мальчик ойкнул, но не остановился. Пройдя еще немного, он почувствовал, как снова стало больно, но теперь это был не укол. Боль нарастала. Мальчик сорвал повязку и взглянул на знак. Он был покрасневшим и воспаленным, как в тот день, когда Адриан его получил, хотя еще позавчера казался почти зажившим. Но голос звал его, и ноги мальчика будто сами вели его. Ему нужно дойти и просто посмотреть на того, кто его зовет. Нужно посмотреть на маму. Мальчик сжал в кулак пульсирующую нарастающей болью ладонь. Повязка упала в грязь и осталась позади. Следуя за голосом, он вдруг заметил чуть левее от себя едва виднеющийся голубой свет, который тут же исчез.

Бальтер вел Грешника в чащу леса почти до рассвета. Время от времени Бродяга останавливался и внимательно осматривался, и в какой-то момент Грешнику показалось, что он заблудился. Но как только эта мысль возникала в его сознании, Бальтер продолжал свой путь. Однако Грешника не покидало странное ощущение, что во всем этом есть какой-то подвох.

Они шли почти всю ночь, пока не вышли к небольшому ручью. Бальтер с кряхтением присел на корточки и опустил руки в холодную воду. Набрав полные ладони воды, он сначала умылся, а затем с наслаждением сделал несколько больших глотков. Фонарь, который они взяли с собой, почти погас – внутри заканчивалось масло. Грешник поставил его на землю и слегка потянулся.

– Долго еще? Скоро рассветет.

– А мы на месте, – отозвался Бродяга.

Грешник недоуменно огляделся вокруг.

– Здесь?

– Вон там, – уточнил Бальтер, указывая пальцем куда-то за деревья. – Я видел душу там. Давай передохнем пару минут, а, братец?

Грешник хмыкнул, услышав последние слова, и кивнул.

– Мне тут это… Ну, приспичило, в общем. Пойду, отойду за деревце.

Бродяга снова расхохотался своим странным неестественно веселым смехом. Грешник промолчал. Фонарь доживал свои последние минуты. Небо, едва заметное сквозь густую листву, все еще было темным, хотя сквозь непроглядные облака уже просачивался легкий голубовато-серый свет. Грешник подошел к ручью, присел и протянул руку к воде. Как вдруг – чувство. То неуловимое интуитивное чувство. Он резко откатился вправо, ощутив, как тут же промок. В полутьме он увидел, как там, где только что была его голова, сверкнуло лезвие топора. Не успел он осознать, что случилось, как пришлось снова резко отскочить. Хапнув в ладонь грязь, благо ее тут было очень много, Грешник со всего маху кинул ее в лицо противника, отчего тот слегка отшатнулся. Это дало молодому человеку шанс подняться и выхватить из ножен меч.

– И как это понимать? – спросил Грешник.

Бальтер стер с лица слой грязи и сплюнул в сторону. Топор в его руке угрожающе поблескивал в сумраке леса, отражая свет едва теплящегося фонаря. Грешник увидел, как он двинул пальцами, крепче сжимая свое оружие.

– Как ты понял, что я нападу? – с улыбкой спросил он вдруг, будто ничего и не случилось.

– Птичка напела, – бесстрастно ответил Грешник.

– Хах, я знал, что ты не прост, но решил рискнуть. С топором против меча есть шансы, но ты не простой паренек, – расхаживая туда-сюда по берегу ручья, начал рассуждать Бальтер. – И ведь правда, как только понял? Я даже звука не издал. Ты хорош, хорош, парень! Странно, что я давно тебя не видел. Где пропадал столько лет? Помню тебя совсем зеленым, только осознающим, что ты и кто ты теперь, но уже тогда я видел у тебя в глазах это. Ты прирожденный воин. Я бы даже сказал, убийца. Тысяча душ! И что ты только натворил, а, братец?

Бальтер резко сорвался с места и в два шага преодолел небольшое расстояние между ними. Грешник вскинул меч, но противник легко отбил атаку топором. Неожиданный мощный удар ногой в грудь застал Грешника врасплох. Он отлетел назад и ударился спиной о дерево, но у него не было и секунды, чтобы прийти в себя или хотя бы вдохнуть воздух, который вышибло из его легких. Грешник наклонился, и тут же в ствол за его спиной с глухим стуком вошел топор. Молодой человек проскользнул под рукой противника, успев полоснуть его мечом по боку. Снова отступив, Грешник увидел, как Бальтер одной рукой с хрустом достает из дерева топор, а второй прикрывает кровоточащую рану у ребер. Не сумев сделать полноценный вдох ноющей от удара грудью, Грешник занес меч, но Бальтер с силой метнул в него топор. Бродяга метил в голову, но выставленный меч изменил траекторию полета, отчего топор отлетел в сторону, не задев Грешника, однако выбил оружие из его рук. С рыком Бальтер бросился на Грешника, легко сбив того с ног. Упав вместе с ним на землю, Бальтер ударил его по лицу. Но не успел он занести руку для второго удара, как Грешник со всего маху ударил Бродягу по голове увесистым камнем. Брызнула кровь, мелкими каплями оседая на лице Грешника. Бальтер упал на бок, схватившись за залитый кровью висок. Не дожидаясь, пока противник придет в себя, Грешник вскочил на ноги и поднял отлетевший меч. Приставив острие к горлу Бальтера, Грешник слегка надавил на него, отчего Бродяга поднял окровавленные руки, намекая, что сдается.

– Ну и зачем? – тяжело дыша, спросил Грешник.

– Весело же, – улыбнулся тот в ответ, но тут же затих, почувствовав, как острие упирается в горло сильнее.

– Ради веселья притащил меня в лес и сломал мне пару ребер? Не ври мне, Бродяга.

– Ладно-ладно, уговорил, – отодвигаясь от меча и прислоняясь спиной к стволу дерева, покорно ответил Бальтер. – Ты аккуратней, поранишься еще этой штукой.

– Подохнуть хочешь? – искренне спросил Грешник, не сводя глаз с Бальтера.

– Вообще-то нет, как раз наоборот. Ты так легко согласился со мной идти, что я решил, что убить тебя будет так же легко. Прости, братец, недооценил.

– Ты специально привел меня сюда, чтобы убить? Никакой души ведь здесь нет?

– Она как бы есть, но не тут, ты прав. Хотел просто завести тебя подальше, чтобы случайные охотники не нашли, а потом вернуться и рассказать, как ты героически погиб в сражении с тварью и что лишь с помощью твоей жертвы я смог ее убить, а потом получить денежки и свалить куда-нибудь в другое место.

– Не проще ли было убить тварь, получить душу, а потом убить меня и получить денежки? Двойная выгода, так сказать.

– Не-а, не резонно. Зачем мне душа? Я что, дурак? Боги наделили меня фактическим бессмертием. Я сильнее, выносливее. Могу прожить без еды, воды и сна намного дольше обычного человека. Всего-то и нужно продолжать жить дальше. Я счастлив быть Проклятым, ха! Боги? Да кто они такие? Что они решают? Ничего они не решают, братец. Боги надо мной власти не имеют. Мне, чтобы продолжать жить, нужно просто не лезть на рожон. Находишь работенку с душой, просишь за нее денег, берешь «напарника», а потом убиваешь его, когда этот олух поворачивается к тебе спиной. Потом льешь слезы об утраченном друге и получаешь еще больше денег. Ты не поверишь, как щедры стали люди последнее время. Раньше нас гнобили, словно мы переносим заразу какую-то, а ведь мы спасали их задницы!

Голос Бальтара стал сиплым, а улыбка, которой он прикрывался все это время, исчезала с его лица.

– Мы рисковали своими жизнями ради того, чтобы они спокойно спали по ночам! А в ответ что? А ничего, кроме пинка под зад! И идешь потом спать на голых камнях без гроша в кармане. Лезешь в пещеры к старым богам, наворовывая то, что они копят, обдирая этих тупых людишек, чтобы хоть как-то себя обеспечивать. То, что мы не умираем от голода и отсутствия сна, не значит, что мы не хотим есть и не устаем, ведь так, братец? С годами люди стали меняться. Теперь они нас «уважают», но держатся на расстоянии. Дают ночлег, дают еду, а самое главное – дают деньги. Знаешь, что выше богов? Деньги. Если у тебя есть деньги – ты сам бог. Так скажи мне, братец, зачем мне собирать души, чтоб переродиться непонятно в кого и забыть снова, кто я есть? Зачем, а? Что молчишь, Эйден?

Последнее слово он произнес с такой издевкой, что у Грешника тут же зачесались руки махнуть разок мечом. В рассуждениях Бальтера была своя логика. Его дело, собирает он души или нет, но убийство своих же было для Грешника простой подлостью и эгоизмом.

Проклятые редко берут с людей деньги за души. В основном приходится обворовывать пещеры низших богов. Иногда это проходит гладко, а иногда – не очень. Так, по неосторожности Грешник оказался в плену на долгие годы. Он был уставшим, голодным и обозленным. Ему нужны были деньги, чтобы найти ночлег и не спать на голой земле, поэтому он решил залезть в пещеру, но недооценил божка и переоценил свои силы.

Такая жизнь была сложной, почти невыносимой. Но все же Грешник стремился к перерождению. Как и все, он боялся умереть до завершения сбора душ, ведь тогда его собственная душа перестанет существовать. Это было хуже, чем переродиться и начать с чистого листа. Кто знает, будет ли это больно, если душа умрет? А что, если ее разорвет на мелкие частицы, почувствует ли он это? А если, наоборот, он вспомнит все свои перерождения, и момент смерти души превратится в бесконечное переживание своих предыдущих жизней? Но самым страшным была пустота. Что, если смерть души означает бесконечную пустоту и вечное ничто? Эти страхи подталкивали Проклятых к сбору душ, ведь чем быстрее ты искупишь свой грех, тем быстрее переродишься, а дальше смерть – это просто новое начало. Представив, как другие Проклятые, доверившись Бродяге, погибали от его рук, Грешник поморщился.

– Закрой рот, пока меня не стошнило от этого бреда.

Фонарь окончательно погас. Бальтер хрипло рассмеялся. Его раны кровоточили, и капли дождя смешивались с кровью, стекая по лицу и шее. В сумраке казалось, что одна часть его поглощена тьмой. Грешник свободной рукой снял с пояса ремень и бросил его на колени Бальтера.

– Свяжи себе руки.

– И как я это сделаю?

– Не заставляй меня тебя вырубать. Тяжеловато такую тушу обратно до деревни по лесу тащить. Так что постарайся как-нибудь.

Бродяга вздохнул, взял ремень и ловко связал себе запястья.

– Поднимайся. В деревне решим, что с тобой делать.