Птица и череп

– Быстро! – раздался крик совсем рядом, словно гром – неожиданный, дезориентирующий, вызывающий желание отпрянуть в сторону, словно от источника опасности. Ему хотелось только одного – бежать отсюда со всех ног. Но он не мог даже подняться.

– Да идем же! – раздалось снова, и что-то потянуло Шина вверх за предплечье. Боль снова прошила всё его тело, едва он попытался встать. Ноги подкосились, и он рухнул обратно, боль вернулась второй волной, не хотела отпускать, не планировала заканчиваться. Тот, кто следовал за ними, был совсем близко. Шин знал об этом. Они обречены, и это он тоже знал.

Впереди раздался грохот. Что-то зашумело, заскрежетал металл, раздался хлопок, а за ним последовал шум воды, вырывающейся под напором. Кто-то разрушал город. Зачем кому-то нужно было разрушать город? Зачем кому-то вообще преследовать простых людей, при этом принося столько разрушений? Почему именно они? Почему именно он? Он ведь ничего не делал, чтобы заслужить такое отношение, правда? Этот кто-то мог бы выбрать себе любую цель, ведь так? Но почему-то выбрал Шина, выбрал Лану…может, он выбрал Лану, а Шин просто случайно оказался не в том месте, не в то время. Они были просто случайными попавшимися прохожими на улице, ведь, кроме них, вокруг не было ни души. Им так чертовски не повезло в этот вечер.

– Идем! – второй раз потянули с большей силой, вода потоком хлынула в их сторону, заливая улицу. Шин ощутил, как намокли его брюки и ботинки, до его носа добрался отвратительный запах канализации.

Ледяная вода и нежелание плавать в этом ужасном месиве немного прояснила его помутненное сознание. Шин осознал, что уговаривающий его голос принадлежал Лане, что она пытается активно заставить его бежать, но никак не может поднять его на ноги. Шин осознал, что им нужно бежать прямо сейчас. Поскорее убраться отсюда, пока тот, кто находился позади, не успел догнать.

Шин, наконец, поднялся. Лана обеспокоенно взглянула на него, кивнула себе, схватила его покрепче за руку, её ладонь показалась мокрой, и…

Каменная глыба пролетела в сантиметре от них. Лана зашипела, резко отпустив Шина, схватилась за левую руку, прижала пальцы к середине плеча. Шин ничего не видел, не мог разглядеть, он мельком подумал, что даже не успел бы среагировать в кромешной темноте, но Лана держалась так, словно бы не случилось ничего серьезного. Словно бы каждый день оказывалась в необъяснимых передрягах. Шин хотел бы, чтобы у него получалось также хоть иногда.

– Нужно уходить отсюда, – прошипела Лана сквозь боль и двинулась вперед быстрым шагом, постоянно оглядываясь по сторонам.

Когда Шин, наконец, последовал за ней, она ускорилась, и теперь они оба пытались бежать. Обломки плитки прилетели им вслед, едва не зацепив, но Лана успела вовремя толкнуть Шина в сторону, минимизируя ущерб. Ноги его не слушались, дрожали и постепенно наливались свинцом, становились ватными и практически неподвижными. Бежать, постоянно пытаясь понять, откуда прилетит следующий снаряд, не имея возможности ничего разглядеть, было практически нереально. Они свернули с площади в ближайший переулок, но преследователя это не сбросило с хвоста.

Шину хотелось сделать хоть что-то, но он не знал что, пытался перебирать в голове варианты, но постоянно сбивался с мысли. Лана что-то ещё могла рассмотреть, но при этом ей уже досталось куда больше, и даже так она справлялась куда как лучше Шина.

Резко их подняло в воздух, и Шин, схватив Лану за руку, попытался сделать хоть что-то, что могло им помочь. Этот чертов воздух, который не хотел с ним работать, должен был хоть раз оказаться на их стороне!

Но он не оказался, и вместо мягкого и безболезненного приземления, на которое он надеялся и рассчитывал, Шин получил неопределенную смену траектории. Потоком, другим, его собственным, их снесло вправо, мимо низкого строения, которого они успели достичь, на параллельно идущую улицу. Кубарем они прокатились по неровной поверхности дороги, получив еще больше повреждений. Царапины и ссадины горели и неприятно покрывались корочкой по всему телу. Больше всего горела правая половина лица, кровь неприятно текла по ней и капала вниз, на асфальт. Шин осторожно прикоснулся к коже, ощутив резкую жгучую боль, и понял, что вся щека покрыта липкой кровью. “Лане, наверняка, досталось не меньше”, промелькнуло в его голове.

– Лана? – спросил Шин полушепотом практически в темноту, попытавшись подняться. У него болело буквально всё, но возможности остановиться и передохнуть просто-напросто не было. Если, конечно, он не рассчитывал на вариант отдохнуть на том свете.

– Тут, – отозвалась также тихо Лана. Она находилась в нескольких метрах впереди и уже стояла на ногах, чуть покачиваясь, словно бы изначально легко сгруппировалась для удачного приземления.

Неподалеку от Ланы располагался уцелевший фонарь, до которого не добралась волна разрушений, отбрасываемая тень растягивалась до самого здания, которое они перемахнули почти удачно. Это навело Шина на мысль.

Догоняющий их грохот также затих. И это совершенно точно не могло означать, что преследователь решил отпустить их, вероятно, он потерял цель, но вряд ли надолго. Шин не имел ни малейшего представления, кто их преследует, кроме того, что тот был достаточно силен, чтобы разносить камни в клочья, и у него не было никаких идей, почему тот не разнес в клочья их. Решил, что достаточно хорош, чтобы для начала поиграться? Шин мысленно усмехнулся – в этом и заключался их шанс, хоть и небольшой. Быть может, преследователь считал, что они должны были бежать без оглядки, прятаться и скрываться, что бежать при этом было некуда. Быть может, в этом была доля правды.

– Есть идея, – сказал он Лане шепотом, подходя ближе. Каждый шаг отдавался тяжестью и болью в утомленных мышцах, – но не факт, что она сработает.

– Для неё требуется что-то делать?

– Тебе – нет.

– Тогда дерзай, хуже уже быть не может.

Лана поежилась – на улице заметно похолодало, возможно, это тоже связано с преследователем, а быть может, простое совпадение, – и попыталась обхватить себя руками, но та, что с ранением, почти не двигалась, лицо Ланы скривилось, едва она коснулась разодранной кожи на плече. Прислонившись к стене, она тяжело и устало выдохнула. Рана на её руке выглядела не очень: клочки кожи неровно обрамляли темно-красную дыру на месте, где прошелся каменный снаряд. В темноте рваная рана казалась черной и бездонной. Струйками вниз стекала кровь и капала на асфальт. Стекала медленно, так что Шин надеялся, что в нынешних условиях жизни Ланы рана не угрожала, однако внезапная мысль пришла ему в голову: а что, если их найдут по этому следу, по запаху?

– Её надо чем-то перевязать, – сказал Шин, вот только у них ничего не было. Кроме, разве что…

Лана заторможено кивнула, схватилась здоровой рукой за край своей футболки. На чёрном фоне не было видно пятен крови, но Шин был уверен, что они там есть. Он хотел предложить свою, но Лана уже тянула край в надежде оторвать кусок. Шин остановил её, и Лана подняла на него взгляд, зачем-то спрашивая:

– Интересно, могу ли я прижечь рану?

– Нас заметят, – ответил Шин.

– Да, вероятно.

Шин потянулся к маленькому мечу на руке, вынимая из ножен, подумал, что он был бы куда удобнее маленьким, и оставил его таким, глупые сомнения по поводу того, что это он должен был поделиться тканью на импровизированный бинт, не давали ему покоя, но не имели никакого значения. Времени на бесполезные рассуждения не было, нужно было как можно быстрее добраться до медцентра, пока Лана не получила заражение или что ещё похуже, так что он отрезал от футболки достаточный кусок и обмотал её руку, крепко завязывая. Красные пятна не начали проступать сразу, что, наверное, было хорошим знаком. Лана молча благодарно кивнула.

Шин оглянулся в уходящую темноту улицы за своей спиной, попытался прислушаться к шумам, но не увидел и не услышал ничего. Узел на плече Ланы вышел громоздким, но это было лучше, чем ничего. Тишина Шина нервировала, напоминала нечто вроде затишья перед бурей или выслеживание жертвы. От таких мыслей он поежился, а холод, казалось, и правда усиливался, руки начинали становиться ледяными, пальцы постепенно переставали слушаться, что Шину понадобилось время, чтобы вложить меч обратно в ножны. Нельзя терять времени, решил Шин, в последний раз оглядевшись вокруг, посмотрел в сторону Ланы и, ничего, кроме ожидания, в её взгляде не увидев, он начал действовать.

Главное правило, известное Шину с самого детства – всегда помнить об иллюзии. Даже на задворках сознания, едва ли осознанной мыслью, она должна присутствовать. Пока мысль о воображаемом объекте жива, будет жить и объект в реальности. На этот раз ему для начала нужна была привычная пелена, чтобы скрыть их с Ланой прямо здесь, где преследователь потерял их.

– Нам придется молчать, – шепнул Шин Лане прямо на ухо, та кивнула. На звукоизоляцию у него сейчас не было ни сил, ни времени. Потому что нужна была ещё наживка.