Рассказы о животных

Помните ли вы, друзья мои, историю многострадального Иова? Того самого Иова, что некогда жил в земле Уц, человека непорочного и богобоязненного, терпеливо сносящего жестокие удары судьбы и за это вознаграждённого Богом. Помните. Прекрасно. В таком случае книга Сергея Солоуха станет вам более понятна, ибо книга эта – не что иное, как жизнеописание нового русского Иова. Библейский Иов неустанно повторял: «Бог убивает меня, но я буду надеяться». Надежды оправдались, ему таки удалось достучаться до небес. Взглянул на него Всевышний, улыбнулся, и жил Иов долго и счастливо. История эта произошла в земле Уц. А наша земля зовется Безнадёгаточкару. И Бог не улыбается нам. И счастливых финалов у нас не бывает, в лучшем случае открытые. Солоуховский Иов страдает безмолвно, ни во что не веря, ни на кого не надеясь. Всё, что у него осталось – это воспоминания: о студенческих годах, о знакомстве с будущей женой, о рождении дочери, о преподавательской работе на кафедре. О том счастливом времени, когда само существование, жизнь ещё не была для него повинностью. Когда не нужно было заставлять себя жить. Догадываюсь, о чем вы сейчас подумали: чернушная книга. Нет, вы не правы. Никакая это не «чернуха», просто Солоух, работая над своим «Иовом», выбирает суровые краски с оттенками безысходности, довольно точно выражающие тоскливое бытие героя. А вам всё «белуху» да «веселуху» подавай. Не, друзья мои, так не проканает. Литература – отражение жизни, а жизнь – штука полосатая. Полоска белая, полоска чёрная. Сегодня ты счастлив – сыт, пьян, нос в порошке, а завтра – фигак! – «Бог убивает меня, но я буду надеяться», или не буду – в зависимости от того, кто во что верит. Я верю Солоуху. Верю его герою. Верю, что при определённых жизненных обстоятельствах самое трудное – это быть живым.

В начале я думала, что главный герой принадлежит поколению Пи, потом сверила цифры и поняла, что он ровесник моих родителей, представитель потерянного поколения рожденных в 60-х. К началу лихих 90-х они уже были сформировавшимися людьми, плохо приняли перемены и так и не смогли до конца приспособиться. Всё тоскуют по светлому советскому прошлому, когда было все ясно и понятно, не нужно было крутиться, продавать, уходить из науки и становиться манагером. Если смотреть с точки зрения разницы поколений, становится понятен конфликт интересов ГГ с дочерью Настей. Она из того поколения, которое было маленьким в девяностые и не успело застать социалистический рай. Для нее естественно крутиться, зарабатывать деньги, приспосабливаться к новым условиям, конкурировать. У героя на лицо кризис среднего возраста, время подведения итогов и глубочайшая депрессия. Жена серьезно больна, герой созависим с ней, выхода не видно. А кругом одни животные. На работе быдло, на дорогах тупые бараны, рискующие своей и чужими жизнями. Некоторые животные лучше людей. По мне так тему животных можно было сильнее раскрутить. Только два-три эпизода с прекрасными животными. Состояние депрессии очень хорошо передано автором.Что касается политкорректности, нецензурная брань встречается один раз в начале и в конце, видимо, для интриги. А вот отношение к немцам не толерантно и веет ксенофобией. У автора почти все герои ненавидят и презирают современных немцев. Дочь нанесла удар поддых, живет с этническим немцем. Ну ведь, ведь если разобраться… всё это глупо, Леонид, не так ли… если подумать… ведь это же другие люди. Совсем другие. Не те, что уводили.. Почему же мы…– Нет, те! … Потому… потому что если… если кто-то сделал раз, и два, и три, и тридцать три, то все… однажды он снова повторит.. Вернется на круги своя, как алкоголик… Это не лечится… Это в крови… Как у животных…Не согласна я. Какая-то вывернутая теория внешнего врага. «Нам она, как та соседка, что химичит самогон. Дрянь, скволыга, но дружить необходимо» (с). Я не припомню, чтобы представители поколения моих родителей так не любили и боялись современных немцев.Финал несколько разочаровал своей нелогичностью и скомканностью. В конце герой сам по себе как по щелчку выходит из депрессии, примиряется с тем, что так душило: неудачной дочерью, немцами, становится терпимым и доброжелательным. Внешнее событие, повлекшее данное освобождение, не очень значительно, на катарсис не тянет.Что мне согрело душу, так это описание суровой красоты Западной Сибири дорожной и туристической. Автор хорошо передал ощущение полета на трассе и близости смерти. В описаниях дороги излишняя поэтичность не режет глаз, в других же местах заставляет спотыкаться и терять нить. Странная склонность к фигурной, образной речи … часто мешала понимать его совсем простые мысли И день за днем, и день за днем плотнее делается, толще белая безвоздушная среда, которая затапливает мозг, как образцово единообразный, густой и плотный слой жира над красным мясом в банке тушенки. Кажется, умер. Спекся, как эта обреченная на вековой анабиоз говядина. Волокна, некогда сжимавшиеся, разжимавшиеся, горы сдвигавшие, моря. Оборваны, порублены, уложены, залиты, запакованы. Круглая банка в идеальной среде без трения может теперь катиться бесконечно, сколь угодно долго.Хотя, если перечитать… Снег. Он валил все выходные. И не хотел остановиться в понедельник. Артподготовка наступающего декабря меняла только применяемый калибр. Если вечером в пятницу, когда ещё было в районе нуля, на лобовое стекло шмякались, как мокрый поцелуй, снежинки размером с шапку одуванчика, то утром студеного начала недели уже мелкозернистая плотная дробь, как злая и сухая перхоть, царапал стекло.Нет, все равно слишком вычурно(Для кого эта книга? Для мужчин, находящихся в разгаре кризиса среднего возраста, для сибиряков, для торговых представителей, для немцефобов, для тех, кто тоскует по доперестроечной России.

Вот не люблю я современную литературу. И, как оказалось, не зря. Эту книгу я выиграла на раздаче. Радовалась первой выигранной книге. Да уж…Абсолютно не читаемо. Язык тяжелый, вязнешь в нем, как в болоте. Вникнуть в сюжет практически невозможно. С трудом домучивала.И это еще на какие-то премии номинируют? Да такое даже печатать стыдно!