Глава 1
Эта история могла бы закончиться очень печально для меня: не сдачей экзамена по латыни, потерей стипендии или даже работы! А могло быть и гораздо хуже… Если бы не сломанный карандаш. Но давайте обо всем по порядку. Начнем с вуза, в который я так стремилась поступить и поступила всем назло.
Государственный юридический институт имени графа Свечина – храм знаний и монумент чужого тщеславия. Здание, подаренное городу пару веков назад каким-то заскучавшим аристократом, напоминало слоеный пирог, испеченный без рецепта. Центральный корпус из потемневшего царского кирпича с выщербленными львами у входа был как старый барин, пытающийся сохранить достоинство, но не способный скрыть обшарпанность. Средняя часть – коробка из серого советского бетона с мозаикой, изображающей трудящихся. А стеклянная верхушка над ней, гордо именуемая «Центром Цифрового Будущего», казалась дорогой насмешкой и чужеродной заплаткой на этих двух памятниках разным эпохам. Но качество знаний, которое давалось в этих стенах, было одним из лучших в стране и котировалось в остальном мире, поэтому это всё не имело значения.
А сейчас посетим одно из моих любимых пристанищ в этих стенах, потому что общежитие – это филиал ада с диджеем наверху.
Библиотека. Находилась в самой старой части здания и была моим основным местом дислокации в последние дни перед сессией. Местом, где время замедляется, пропитываясь запахом тлена, пота и отчаяния, а ещё дешевого растворимого кофе из автомата в углу. Главный герой тут – не я, и даже не книги, от которых кругом голова. Главный герой – паркет. Дубовый, когда-то роскошный, а ныне протертый до дыр в некоторых местах. Он не просто скрипит. Он стонет, плачет и жалуется на каждого, кто осмелится по нему пройти. Особенно громко он орал под дорогими кроссовками этого типа, тогда он для меня был именно типом.
Да, давайте о нем. О Денисе Лаврове, сидящем в паре столов от меня и уже несколько раз купившем себе кофе. Он был частью пейзажа «золотой молодежи» института. У каждого из них была особая метка – аура беспечности, купленной папиной карточкой.
Его серый свитер мягко облегал фигуру и стоил, наверняка, больше, чем моя зимняя куртка. Часы на запястье были явно какого-то бренда, тонкий ноутбук работающий который час без зарядки, какой-то дорогой телефон. Даже карандаш в его руке, деревянный, не автоматический, казался странной уступкой старине в мире его гаджетов.
Я же сидела в своем углу, под зеленым абажуром одной из тех бронзовых ламп, что пережили, кажется, самого графа Свечина. Лампа светила тускло. В моем пенале лежал последний карандаш "Сибирский кедр" с сильно обгрызенным кончиком.
Реальность была проста: завтра латынь. "Dura lex, sed lex" плыло перед глазами, смешиваясь с ненужными сейчас мыслями: надо скинуться на подарок подруге, после отпуска наверняка и зарплата будет меньше, премии KPI, то не будет и не мешало бы прикупить колготки. В голове стоял гул, как от соседского баса. Я впивалась взглядом в учебник, пытаясь пробить броню из усталости и ненужных мыслей.
И тут – щелчок. Резкий, как выстрел в тишине. Я вздрогнула. Подняла глаза. Карандаш, которым делал пометки в своём блокноте Лавров, был сломан. Основная часть, проскакав пару метров по полу, потеряла свой пишущий кончик.
Денис смотрел на сломанный грифель своего карандаша с таким выражением лица, как будто его предал личный помощник в самый ответственный момент.
Он порылся в карманах дорогих джинсов – пусто. Заглянул в кожаный рюкзак – ничего похожего на запасной карандаш. Я едва сдержала саркастическую ухмылку. Кризис управления у княжича.
Денис встал. Паркет под его дорогими кроссовками издал особенно громкий, страдальческий стон, он шёл к моему столу. Больше никого не было в зале, время было позднее, и желающих учить в этот час не наблюдалось.