Богиня тщеславия

Мы будем гордиться тем, что

Мстим за них или за ними следуем

Всё уже давно электронное, даже табло на улице для вызова такси. Для передачи информации теперь требуются просто две-три, максимум четыре буквы или цифры. Табло такое в советское-то время да посреди улицы непременно спёрли бы алкоголики и попытались бы его продать. Наше табло стоит целёхонько, являясь нашей уверенностью в том, что такси приедет через пять минут после вызова. Всё чётко до секунды. На своих машинах уже давно никто не ездит, – зачем они, хлопот-то сколько! Автобусы – тоже стали нерентабельными и негигиеничными: столько народа, и дышат друг другу в затылок, – это абсурд! Лёгких не хватит! Хорошо, что есть такси, – это заслуга нашего мэра! Теперь над правительством не смеются: всё делается во благо людей. А какое теперь питание – не сравнить ни с чем! Только есть никто не хочет после падения эквивалента рубля, – в деньгах теперь не выражается общая стоимость товаров.

Пока не закончилась «Марсельеза» под пальцами Эллады Бонифациевны, звучат почти заключительные её аккорды, – есть время на ещё одну любовную историю с крохотной репризой: воздыхателем Эллады оказался клоун. Артист и сын артиста, он сразу распознал в Элладе Бонифациевне союзницу: Элладе требовались деньги, а клоуну – администратор. Назвав её своим «директором», клоун запряг работоспособную женщину поисками на потребителей его спектаклей, и она порадовала его результатами поисков и своим женским чутьём на любовную «черёмуху». Короткие спектакли перемежались с длинными ночами объяснений в любви Эллады и клоуна Свистулькина. Пока сладко посапывал в уютном семейном гнёздышке старый Вячеслав Кутузович Фенечкин, муж Эллады Бонифациевны… Он же, старый развратник, изменял Элладе Бонифациевне с известной проституткой Мусей Блюм, завсегдатайкой учёных советов историков с экскурсоводами, которым Муся Блюм «помогала» осуществлять экскурсии по ночному городу, и благодаря своему гадкому мастерству, потрошила кошельки гостей города.

Океаническом приступом Вселенной звучали поэтические восклицания, музыка бардов, пародии на затасканные песенки в свирепой спальне, совмещённой с богатым гардеробом клоуна. Весело и грустно. По окончании действа упали шторы на сцену, и оказалось, что клоун не умеет держать в руках ничего, кроме женской груди: молоток для него оказался неприподъёмен:

– Молот и наковальня! Молот и серп. Лучше серп, чем молот, – таков был ответ в стиле клоунады на просьбу Эллады Бонифациевны приделать упавшие гардины.

Сильнее любви оказалась ненависть к ручному труду. Приделывать гардины клоун не стал, демонстративно положив свои скрещённые ноги на стол в знак безграничной свободы и ощущения полного обладания территорией и владения ситуацией. Красная от негодования Эллада, высоко подняв брови и гардину с васильками, как флаг поэтов французской озёрной школы, прошептала: «Какой же ты наглец!..». Слёзы, высохшие изнутри, могут принести только такой исход. Гораздо эффективнее мокрые слёзы, живые, как дождь, но на такие слёзы человеческий организм не всегда бывает способен.

«Марсельеза», наконец-то закончилась: Эллада Бонифациевна строго встала и поклонилась предполагаемой публике. Не раздалось аплодисментов, – крысы искренне и сочувственно молча глядели на седую женщину в старинном серого кружева длинном платье до пят, прямо с помойки заглядывая в окна.

Вот что осталось прежним, так это чай. Теперь он без всяких добавок, большими тёмными листьями ложащийся на дно чайника, будто красивыми лодочками, которые заливают кипятком ручьи гейзерных источников. Лодочки, пострадавшие от землетрясения…

А и не было никакого землетрясения, – просто лопнула кора земли под воздействием на неё инфразвука, и слегка открылась нефтяная скважина. Это событие и стало источником благоденствия нашей жизни. Раньше под контролем англо-саксов было всё, в том числе рождаемость. Теперь, когда всё стало бесплатным, а магазины не продают, а выдают безо всякой платы людям еду и напитки, ни к чему государству стало контролировать даже нефть. Климат почти не изменился, только в Узбекистане стали ходить в зимних шубах круглый год: баланс температуры воздуха там теперь заколебался от -20 до – 30 градусов по Цельсию.

Что теперь делать бывшим нищим учителям, врачам и всем работникам уважаемой муниципальной сферы, кроме как играть от счастья «Марсельезу», как эхо минувших битв?! Не надо напрягаться и перенапрягаться во имя денег, – они сами полетели океанами в наши карманы, так что каждый РоссиИванин теперь является миллиардером и оказывает финансовую помощь отсталым странам.

А что теперь делают социальные службы, как вы думаете? Раньше, при советской власти, они помогали малообеспеченным семьям, взрослым и детям-инвалидам, пенсионерам. Потом, в революционных двухтысячных, они стали отнимать детей у бедных родителей, передавая их еще более бедным социальным работникам, чтобы те выдюжили и получили от государства деньги на содержание этих отнятых детей из необеспеченных семей. Теперь необеспеченных детей и взрослых нет, есть только дети без присмотра родителей. Такие были и в революционные двухтысячные года, когда родители на работе вкалывали по две смены, чтобы купить еду себе и ребенку и оплатить коммунальные услуги. Их дети при этом после школ болтались по дворам и клИванчили у прохожих деньги на пропитание, родители-то едва вдвоём в две смены пахали, чтоб только еду покупать и за квартиру платить, а кружки все детские были платными и очень дорогими. Больше половины живущих в мире детей заполоняли улицы городов с воплями о голодных желудках: когда ещё родителям зарплату дадут, – желудок-то сейчас есть просит! Так и докондыбали до 2117 года, – лопнула-таки кора Земли по всей России, получили-таки дешёвую нефть: и себе, и на продажу теперь хватит! Слава Нефти! Свершилась мечта коммунистов! А то активные потребители электроэнергии забыли, кому обязаны: лампочку Ильича и не упоминают в молитвах о бесперебойной работе интернета. Имя Ленина только в анекдотах произносят!.. Перестарался, конечно, религию опроверг, – погорячился. Но оказалось, это поправимо. Вот и вступилась природа за того, кто «реки вспять повернул»!

Родители теперь детей растят и в театр и в цирк с ними бесплатно ходят. Книги читают запоем всей семьёй! Появилось время для семейного чтения! Вот только верблюды… мода стала на верблюдах кататься по улице: сидишь себе – попа в тепле, между верблюжьими горбами, – заметьте – верблюжьими, в то время как раньше каждый вассал ехал на горбах людских, – на согнутых спинах рабски трудящихся от зари до зари людей.

«Верблюды, кругом одни верблюды. Мой микроавтобус заблудился…», – так и захотелось процитировать Мишеля Уэльбека. Природа, благодарная за вежливое с ней обращение, проявила свою благосклонность к человеку, и открыла стручком планету для удобного потребления нефти, необходимой для движения транспорта. А поездки на верблюдах – это колорит бесстрашия и экзотики: едешь всей семьёй на прогулку, смотришь на прохожих с высока… но верблюды платные. Верблюд едет без бензина, и, следовательно, на него не распространяется политика уже нежданного, но неожиданно пришедшего коммунизма. Прокатиться стоит, как за квартиру в двухтысячных заплатить. И всё из-за целебного кумыса, бережно сохраняющего в человеке молодость тела и духа.

Жалко, да, расставаться с Элладой Бонифациевной? Ну ладно, расскажу ещё, как дело пошло далее.

Запасы нефти оказались исчерпаемы. Через три столетия, в 2417 году, обнаружилась исчерпаемость нефтезапаса, и кошачьи болванчики стали думать, как не дать Упсельвании упасть в мировые конфликты с потенциальными потребителями. Было предложено уменьшить расходы. Официально это звучало так: «Поскольку нам ездить необязательно, давайте увеличим книгообмен между странами путём потребления большего количества электроэнергии для сообщений интеллектуального характера». В переводе с упсельванского на русский это означало: «Сиди дома, жуй картошку. Чипсы пусть едят крысы, в чипсах жир. Давайте помечтаем о вкусной и здоровой пище, желательно, духовной, ибо привезти из других стран их достижения кулинарии будет невозможно».

Пузырь славы и почёта

Напыженный Пузырь славы и почёта яростно пыхтел на сковородке своей творческой страсти и получал от этого явное удовольствие: сопение и кряхтение особенно хорошо удавалось Пузырю, и он без оркестровки выдавал перлы перед своими зрителями. Собственного пыхтения ему явно не хватало, и тогда Пузырь между паузами подбегал к кому—нибудь в зале, и просил попыхтеть с ним в унисон. Зритель, краснея, надувал щёки и пытался производить напыженное, гордое и труднодающееся пыхтение, помогая главному собирателю денег, славы и почёта. Путём двойного старания получался звук посочнее, сам помощник покрывался испариной, мошками и штукатуркой с потолка, а Пузырь в это время активно обирал дань с благодарной публики. Приговаривал он себе под нос такую фразку: «Сколько ни собирай – всё равно мало будет». И мало ему было, и снова Пузырь надувался и сдувался, и снова оркестром с ним пыхтел то один, то другой зритель, согласный поднатужиться ради славы.

Много почёта добился Напыженный Пузырь и много подарков, уважения и благоволения приглашённых почётных гостей.

– Смотри, лопнешь, – ишь, напыжился—то!.. – кричали ему бабки соседские, когда Пузырь спускался вниз по лестнице, уезжая на гастроли по пыхтению.

– Да ну вас, – отмахивался Напыженный Пузырь, – и грудь его под пиджаком вздыбливалась от счастья показать себя. Что ему на других—то смотреть! Пущай на его фигуру смотрят и радуются, что живут рядом с ним, таким удачливым и красивым. Ну прямо пылесос для сбора почёта и славы.

Однажды во время работы Напыженный пузырь как всегда пыхтел особенно чванливо и с изюминкой, даже с призвуком горлового пения северных народностей получилось, – вот как старался. Это он пытался разговаривать с матушкой—природой, подражал горным потокам, гулу вершин и впадин горных, иных впадин, что на теле человека, скалам и ветру в пустынной равнине. Разнообразил репертуар. Надо же собрать больше почёта, славы, денег и восторженных глаз.

Собирал он восторженные глаза прямо в корзинку для яиц. Обычно получалось полную собрать, а тут что-то с самого начала не задалось, увидел в зале взгляд неприязни от завистника и конкурента. Поднатужился, было, но помощник подкачал – не опытный попался. А где их взять, опытных-то, – все по работам: счёты—подсчёты, пыльная работёнка или не пыльная, а надо кусок хлеба зарабатывать, кормить своих деток.

Пузырь потел—потел, пыхтя, да и лопнул. Осталось только мокрое место, – вон с подоконника свисает и причмокивает биомасса, шамкающая пустым одним на всех ртом. Слава и почёт вытекли и расползлись гелевыми шариками по полу. Бесцветная липкая и скользкая, биомасса славы и почёта годилась теперь только для съезжания вниз по наклонной с огромной скоростью. Катился бывший Пузырь долго и счастливо, смеялся по пути, приговаривая: «Ну и денёк выдался! Ну и народ пошёл!»

А народ что: с утра на работёнку, с вечера обсудить, сколько на почёт Напыженному пузырю наработать надо, а после работы непременно на жертвенник – площадь почёта и славы, – посмотреть, как Пузырь-то растёкся. Надо же его теперь реанимировать. Умный и добрый народ, готов нести на своих плечах любого прощелыгу, прикинувшегося добродетелью. Забыл главное: рукоплескания – на потом, сначала – думать, не по привычке же награждать всякого прохвоста!

Игрища славы и почёта продолжались даже по скользкой биомассе лопнувшего Напыженного Пузыря: жертвенник раскипелся народными гуляниями. Безглазые – глаза пузырь собрал на своих пыхтенческих концертах – люди ходили и пытались разглядеть благодеяния лопнутого их героя, но и разглядеть не могли, да и не было там ничего, кроме горки для съезжания интеллекта.

Потоптался народ и вышел весь по домам. Биомасса лопнутого Пузыря засохла – горка образовалась, – это дворник местный пососкрёб, вместе собрал жижу пузыриную. Гору назвали Жертвенной, потому как привык народ к доброму отношению даже к Напыженному Пузырю, – уж смешно потешил пузырь своим пыхтением, – и назвал в его честь засохшую его биомассу Жертвенной горой, потому что посчитал явление растекания биомассы жертвой под ноги народу от Напыженного Пузыря после отличного пыхтения на сцене.

БАССЕЙН ВЫХОДИТ ИЗ БЕРЕГОВ

Не относи на кухню мандариновую косточку, спрятавшуюся на журнальном столе рядом с книгами, – нелюбовь к мусору может обернуться темной стороной жизни, потому что, придя на кухню, ты обязательно там нажрёшься. В нос нагло полезет сладкий запах ватрушки, а чайник поставят сами руки, которыми ты распечатываешь разные слимы для похудения, а сама желаешь распечатывать конверты с любовными письмами твоих поклонников тебе. Не ходи на кухню без надобности даже просто попить водички, – бери воду с собой в комнату, чтобы не соблазняться на еду. Жиреешь, так соблюдай правила. Но кто сейчас соблюдает, и какие правила, если сосед по лестничной площадке не ползёт за тобой со сломанной розой, свисающей с уха, вымурлыкивая «постелю весь мир к твоим ногам». Сверх приличий размер твоей одежды, тебя не приглашают на встречи друзей, потому что неприятно видеть твой жирный зад и расползшееся вширь лицо. На перфомансах ты своей мощной фигурой запросто можешь закрыть любовника подруги, если вдруг в свет нагрянет его ревнивая жена. В транспорте уже уступают место, видя, как нелегко забираешься ты по ступеням, – эти три ступеньки в маршрутках или автобусах для тебя почти что Эверест. Но всё должно быть не так: страстный возлюбленный должен тебя нести до такси, а шлейф, ниспадающий с твоих плеч, пусть могучих, но в аромадизиаках, обязан ниспадать почти до пола и вызывать бурю эмоций у зрителей, приводя их в восторг. Колени под тяжестью тела болят, рушатся суставы, снашиваясь, как старые вещи, осколки суставов колются внутри, под кожей, впиваясь в мышцы, но надо жить и двигаться через боль. И тогда дойдёшь до стола во Дворце бракосочетаний, на котором заключают браки, предварительно заключив их на небесах. Ты уже забываешь слова любви, сказанные тебе мужчиной в жарких объятьях прямо в ухо. Уши тоже зарастают жиром, шея стала толще, почти как слоновая нога. Как на такую шею повесить жемчужное ожерелье? Оно же будет тебе «как раз», прямо под горлышко!.. И это вызовет недоумение у гостей бала.

Что тут сказать о голове? Хочется засунуть ее под подушку и порыдать? Так это не принесёт облегчения, а только ещё более оттолкнёт общество от тебя и тебя саму от общества. Глаза будут опухшие, а люди подумают, что ты ещё и алкоголичка. Ужас—то какой! И сама начнёшь шарахаться от своих карателей, критически настроенных по отношению к твоей фигуре. Но фигурой этот шлепок утраченного достоинства назвать трудно. Ты же ревёшь из—за косых взглядов в твою сторону и насмешливых улыбок молодых парней, с которыми тебе никогда не заговорить на равных. Скоро люди с ужасом начнут озираться, когда их взгляды будут наталкиваться на огромную лепёшку жира, в которую ты превратишься, если не начнёшь принимать срочные меры по коррекции своего веса. Сейчас ты толстая и непривлекательная – тебе и так хватит отрицательных взглядов в твою сторону. Да, сильно лопухнулся тот мужичонка, на которого ты положила глаз. Он был не достоин тебя, постоянно курил и вонял махоркой и тленом. От его записулек для учёных советов тоже сильно воняло пошлостью в перемешку с затхлостью. И ты подумай: чтобы издать книгу по цене чашки кофе, через полгода уценённую в книготорге, он десятилетия проводил под настольной лампой, пока его однокурсники грелись в Крыму, давая себя облизывать горничным, по утрам находя за дверью приличный столик с едой и напитками – подарок от заведения!

– Ну и ноги! Твои ноги в колготках похожи на огромные бутафорские сардельки, они так противны, – это сказал тебе твой недалёкий сотрудник, с которым тебе пришло в голову однажды закрутить любовь, загусарить. Когда ещё, если не на работе? Дура, сотню раз дура. Это у тебя нет времени ни на что, кроме работы, у него же время есть на всё, кроме тебя. Однажды он пригласил тебя зайти в его творческую мастерскую, где хранились его костюмы, а ты уселась на диван и единственной твоей мыслью была невоплощённая мечта соблазнить его. Теперь—то уж ты знаешь, как это бесполезно: клеить перенасыщенного чувствами и ощущениями твоего нового героя. Бежать надо было от него, избегать встреч с ним и найти мужчину, не так сильно избалованного вниманием извне. Но и эти тоже сволочи. Да ты должна быть ему благодарна за то, что он с тобой работает, он почтительно отодвигается, когда ты шествуешь мимо, а ты вдруг о сексе… Любая молодая девка в мини—юбке имеет больше преимуществ, чем ты. Ну, чего уселась? Иди записываться в спортзал. Но в спортзале тоже не комильфо: ни с кем не познакомишься, все замотаны на своих часах. О, кошмарики! Так и сдохнешь, пыряя на государство. Да даже если ты на себя пыряешь – на что ты надеешься? Кроме благотворительных акций в пользу рекламной кампании по безглютеновой диете, на что ты можешь рассчитывать?.. Ну, поэкспериментируй с диетами, может, познакомишься на рекламных гастролях с таким же, как ты, жирным тренером своего духа.

А без колготок ноги ещё ужаснее: целлюлит сделал всё, что мог. Ямы, колдобины, растяжки, синие сетки вен – это непривлекательно, этот студень дрожит от внезапных резких движений. Ты наградила свободой своего бывшего мужа за то, что он указывал тебе на излишний вес? Вот это ты правильно сделала. Он нашёл себе «стиральную доску», – это сплошная экономия. Теперь денег тратит меньше на её лифчик, чем ты на свой Grandissimo бюстгальтер.

От тебя отворачиваются мужики на пляже. Не все, конечно. Один раз некто даже пытался тебя клеить, а может, ему просто негде было переночевать, может, он из сельской местности приехал продавать какие—нибудь помидоры или огурцы, собственными усильями выращенные. А может, он работник мясокомбината, и ему привычно видеть такие сальные развалы, как твои жирные бока и ноги. Затемнённые очки тут не помогут, – не спрячешься от позора. Жир, треск платьев, постоянная смена размера и новая одежда, похуже, – идти—то теперь некуда. Тупик. Боль. Одышка и нервозность. Хочешь повесить замок на холодильник? Не покупай просто макароны и булки. Запахи куриного гриля и свежих булочек из магазина снизу доводит тебя до состояния собачки Павлова, – хоть на балкон не выходи вовсе, – рефлективно начинает выделяться слюна? Беги из дома к реке и голодай вместе с чайками, тогда ты узнаешь, как вкусен речной воздух и облачный коктейль. Там, кстати, иногда гуляют поэты, но они люди впечатлительные: убегут, увидев твое сало.

Но однажды, самым дымным летом, ты похудела на минус твои заветные 35 килограммов, а счастье не пришло. Почему оно так жеманно, и приходит лишь к другим? Ты ничего не ела по утрам, уезжала на работу, а там есть некогда, днем старалась не думать о еде, а вечером нехотя употребляла хрустик с экстрактом виноградных зерен и чай. Тогда все жирные казались тебе страшилищами, и ты сторонилась их. Но счастье не пришло, оно как дед мороз, его надо очень долго звать, а выйдет пилигрим, такой же, как ты, бедолага на поводке судьбы.

Встретила на улице своего преподавателя из университета: поздоровался учтиво и поспешил отделаться быстренькими словцами ускользания из пространства, с брезгливым отчуждением читалось в глазах: «Как вы мне противны, какая же вы толстая и уродливая стали…».

Решила записаться в бассейн. В поликлинике, пока врач делал записи по предыдущему пациенту, медсестра заглотила наживку твоей проблемы и показала страницу журнала, откуда несло банальным бредом рекламы новых бесполезных средств от ожирения.

Пулей вылетела из кабинета, и форточка сильно хлопнула от рывка двери твоей жирномясой рукой, на пальцы которой теперь никто не примерит обручальное кольцо. По стенам весело пробегают цветные капустные листы – заменители колбасных и мучных изделий. Шашлыка с друзьями не будет. Веселой вечеринки в День рождения – тоже. Белый торт на витрине кондитерской, мимо которой ты ежедневно проскакиваешь по—сайгачьи с работы и на работу, – оснащённый прямо в сердце стреляющими вишенками сверху, – бегом от него, – там калорий столько, что никогда не выведешь эти лишние килограммы. Взбитые сливки – яд для жирных ртов со свисающими двойными и тройными подбородками.