Я была воительницей, но переродилась в теле леди. Том 1

Искусав губы в кровь, Эстель отшвырнула книгу. Служанка, тихо наблюдавшая за ней со стороны, вскрикнула от неожиданности. Лицо Эстель побагровело от гнева.

– Госпожа, если вы продолжите так дышать, то снова лишитесь чувств!

Как и подметила горничная, дыхание Эстель участилось, и предметы перед ее глазами начали терять очертания. Лоб девушки горел от жара. Если бы она имела при себе меч, то тут же пошла бы отрубить голову тому, кто написал эту книгу. Типичные для женщины иррациональные мотивы? Что это вообще значит?!

Все они поклялись защищать свою страну. Даже если им пришлось бы уйти из этого мира в объятия богини Астры, став звездами в ночном небе, они обещали до последнего вздоха отстаивать гордость Ольши. Они и не надеялись на победу. Но рыцари, оберегавшие страну, обязались защищать ее до конца. Разве это безосновательное и нелогичное решение?!

Эстель казалось, что сердце падает в пропасть, разбиваясь на миллионы осколков. Она окончательно убедилась в том, что существовала в реальности и погибла. Армия Яншгара получила в награду ее голову.

Она не ошиблась: Халид ее предал. Даже когда стало понятно, что это их последняя война, Эстель не сомневалась, что ее воины пойдут за ней. Но именно они были теми, кто в итоге преподнес врагу ее голову.

– Почему?.. – На глаза навернулись слезы, но Эстель широко раскрыла их, не давая ни одной слезинке поползти по щеке. Ее тело задрожало перед лицом жестокой правды, в которую Эстель не могла поверить.

Горничная снова кинулась за лекарем.

К горлу подступила тошнота. До самого дня своей смерти Эстель ни разу не посмела сетовать на Богиню. Но сейчас, впервые в жизни, она ненавидела Астру. Лучше бы Эстель умерла, так и не познав горечь предательства.

– Мы станем звездами в ночном небе!

Эстель широко улыбнулась. Лунный свет отражался от коротких пепельных волос, делая ее похожей на настоящую сияющую звезду. Тучи войны сгущались над полем боя, сражение должно было вот-вот начаться.

– Если вдруг мы и правда станем звездами, я отказываюсь светить рядом с капитаном. Она ведь и тогда не отцепится: примет Млечный Путь за звездную реку и заставит нас лезть в нее зимой.

Эстель обернулась на голос. Слова принадлежали ее адъютанту, развалившемуся в расслабленной позе. Он имел в виду их тяжелые зимние тренировки. Воспоминания об этих днях до сих пор вызывали в рыцарях содрогание.

– Лиам, прежде чем добраться до Млечного Пути, не хочешь сначала околеть вон в той речушке? – парировала Эстель, направив на него острие меча.

Лицо мужчины побледнело, и он отчаянно замотал головой из стороны в сторону. Но его самолюбие явно оказалось задето, поэтому он цокнул языком и пробурчал себе под нос:

– Разве подобает капитану рыцарского отряда так выражаться? Такое можно услышать от каких-нибудь бродячих наемников.

– Если скажешь еще хоть одно слово, не капитан, а я прикончу тебя. Можешь держать рот на замке хотя бы в такие моменты? – пригрозила Лиаму белокурая женщина с кинжалом в руке. Отвернувшись от него, она подарила Эстель яркую улыбку. Та приподняла уголки губ в ответ.

Развернув лошадь, Эстель посмотрела на тех, кто выстроился за ее спиной. Эти рыцари последовали за ней. Члены отряда Ситора, ее надежные подчиненные и товарищи, солдаты, сражающиеся за Ольшу. Единомышленники, объединенные одной целью. Их глаза наполнены верой. Рядом с ними и умереть не страшно.

В этот момент кто-то положил ладонь на ее плечо. Это был Халид, все время находившийся рядом. На его лице, как всегда, сияла нежная улыбка. Эстель положила ладонь поверх руки Халида и кивнула.

– Я не умею говорить красивые речи. Да и вы, вроде бы, все в хорошей форме. Поэтому я скажу только одно.

Эстель развернула коня обратно и подняла драгоценный меч, полученный в дар от королевства. Он сверкнул золотистым бликом. Их отряд занял позиции на вершине холма. Эстель величественно восседала на белоснежном коне под светом ярких звезд. Она и сама уже почти не отличалась от белых небесных светил, сияющих на ночном небе.

Эстель крикнула во весь голос:

– За Ольшу!!!

– Да-а-а-а-а-а!!!

Боевой клич сотряс землю. Пришпорив лошадь, Эстель заняла свое место в авангарде. Это было их первое сражение с Яншгаром.

Сбоку от Эстель показался Халид. Встретившись друг с другом взглядом, они улыбнулись. Посерьезнев, они развернулись обратно в сторону наступающей вражеской армии, больше не отводя взгляда.

Клинки скрестились. Здесь, на перепутье между жизнью и смертью, не дозволялась ни одна оплошность. Невероятный меч Эстель рубил головы вражеских солдат, не зная отдыха. Именно здесь, в гуще ожесточенной битвы, Эстель по-настоящему жила.

– Богиня, молю тебя, не забирай мою дочь. Лучше возьми меня вместо нее.

Услышав слова графа, Эстель очнулась. А ведь еще мгновение назад она была на поле боя.

«Где это я?»

После небольшого замешательства Эстель вспомнила, что теперь находится в теле аристократки из Яншгара. Хоть она и пришла в сознание, ее глаза по-прежнему были закрыты. Сил не хватало даже на то, чтобы поднять веки.

Перед ее взором все еще стояли сцены из сна. Было бы гораздо лучше, погибни Эстель тогда, в самом первом бою. Если бы она, не знавшая горечи предательства, умерла прямо там, ей не пришлось бы испытывать эти чувства сейчас.

Память девушки до сих пор хранила воспоминания о том, как горели глаза ее товарищей. И о том, какое доверие в ней вызывала улыбка Халида. В ее снах он был по-прежнему красив, добродушен и силен духом. И от этого сердцу становилось в разы больнее.

С тех пор как Эстель узнала о том, что случилось с Ольшей, прошло три дня, и все это время она отказывалась от пищи и воды. Хоть Эстель и понимала, что по милости Богини ей была дарована новая жизнь, она не желала принимать эту возможность. Рыцарь, потерявший свою страну. Воительница, преданная своим же товарищем. Такая, как она, не имела права на жизнь. И, несмотря на то что она его получила, Эстель предпочла бы умереть.

– Пожалуйста, прошу тебя, не забирай у меня еще и дочурку. Богиня, умоляю!

Отца у Эстель не было, а мать оставила дочь, когда та немного подросла, поэтому девушке приходилось выживать, скитаясь по подворотням. Ни разу в ее жизни взрослые не проявили к ней теплых чувств.

– Люци, прошу тебя, не бросай своего папу.

Этот человек – подданный Яншгара. Представитель знати вражеского государства. Сколько бы Эстель ни повторяла про себя эти слова, как ни странно, каждый раз, глядя на графа, она испытывала угрызения совести. То же самое произошло и сейчас.

Отвергая пищу, она лишилась чувств. Эстель по собственной воле отказалась от стремления к жизни. Так почему же этот человек продолжает горько плакать? Кроме общей крови, их ничего не связывает, но он дарит ей безграничную любовь.

Отцы всегда так поступают? У Халида, например, не было теплых отношений с отцом. Герцог Илкай, отец Халида, имел в жизни лишь одно увлечение – владение мечом. Он был просто помешан на этом. С сыном же они жили словно соседи, которые вынуждены делить над собой одну крышу. Однако граф Айдин отличался от герцога Илкая. Его любовь к дочери, первоначальной хозяйке этого тела, нельзя было выразить простыми словами.

– Люцифера, прошу тебя…

Насколько Эстель знала, эта самая Люцифера прыгнула в воду по собственной воле. Если это правда, Эстель не понимала, почему хозяйка этого тела решилась на такой шаг. Она попыталась выяснить это у прислуги, но так и не нашла ответа на свой вопрос: девушки лишь начинали ее сторониться и перешептываться между собой.

По-прежнему не открывая глаз, Эстель продолжала слушать рыдания графа.

Как же ей следует поступить?

Разумеется, она не хотела, чтобы все так вышло. Эстель приняла решение уйти из этого мира, поддавшись отчаянию. Но разве то, что сейчас происходит, правильно? Хотя Эстель собирается лишить жизни себя, она находится в теле Люциферы, а граф Айдин не переживет смерти дочери. Он любит ее. Это смогла почувствовать даже Эстель, наблюдающая за ним со стороны. Ради нее он был готов сделать все, что в его силах. И хоть в большинстве случаев граф выражал чувства через материальные вещи, Эстель осознавала, что делал он это от огромной любви к своему ребенку.

Эстель всегда питала особую слабость к беспомощным людям, а в ее глазах граф представал именно таким. Хоть он и не был низкого роста, его тело казалось хрупким, да и сам он не производил впечатления сильного человека. К тому же иногда во взгляде, обращенном на нее, Эстель замечала глубокую необъяснимую печаль. Прямо как у человека, который ее убил.

Как Эстель видела смысл жизни в ответственности, возложенной на нее как на рыцаря, в товариществе и в битвах, так граф Айдин смысл собственной жизни видел в своей дочери Люцифере. Правильно ли она поступит, если отнимет у человека то, ради чего он ходит по этой земле?

Не то чтобы девушка питала дружеские чувства к подданным Яншгара, но даже она понимала, что ответственность за ту войну лежит вовсе не на них. Более того, Эстель осознавала, что вторжение Яншгара в Ольшу было оправдано. Если бы Яншгар поступил так же, как поступила ее родина, то ее войска немедленно нарушили бы границу и пошли на Гринхилл.

Эстель почувствовала прикосновение теплой ладони к своей руке. Это был граф. В конце концов, она не могла так жестоко поступить с ним. Ее характер не позволял ей быть совершенно безжалостной даже по отношению к врагам, вот и сейчас она сочувствовала графу Айдину. Горечь и гнев от предательства – это чувства, которые принадлежат ей, Эстель. Эту же девушку, Люциферу, не следует втягивать в ее дела.

Если задуматься, у Эстель имелось немало возможностей лишиться жизни. Но она не стала этого делать. Потому что не хотела.

Настала пора признаться себе: хотя первым ее желанием было умереть, в то же время Эстель хотела жить. Целых три дня мысли путались в голове, терзая ее, но наконец она смогла собраться и найти решение. Она не откажется от жизни. Теперь ей остается лишь жить, но уже не как Эстель, а как Люцифера.

Дело было не только в графе. Хотя Эстель испытывала слабость к его теплым чувствам, для нее он – чужой человек. Она должна была увидеть Ольшу спустя эти три года и узнать, что случилось с остальными ее товарищами. Подумав об этом, Эстель сильно пожалела, что собиралась расстаться с жизнью.

С самого начала это было не в ее характере: Эстель не из тех, кто стал бы убивать себя под воздействием негативных эмоций. И хотя она негодовала от того, что стала аристократкой при «императоре» Яншгара, разве она могла с этим что-то поделать? Нет, ведь все это происходило уже после смерти Эстель.

Она была предана и пала от руки собственного товарища. И все же богиня Астра осенила Эстель своим последним благословением, и она твердо решила жить дальше.

Эстель… Нет, Люцифера открыла глаза. Граф Айдин позвал ее по имени, и взгляд девушки понемногу начал наполняться жизнью.

– М-мне очень жаль, госпожа!

– За что ты извиняешься? Что-то случилось?

Люцифере хотелось узнать, какую жизнь вела прежняя хозяйка ее тела. Когда она окончательно пришла в себя, то заметила, что прислуга ведет себя чересчур подобострастно. Ей уже доводилось прежде наблюдать подобную картину: с таким видом подданные королевства Ольша обычно приходили на аудиенцию к королю.

– Но ведь я проронила каплю чая…

Внимательно присмотревшись, Люцифера действительно обнаружила капельку на блюдце. На самом деле, это было неизбежно, ведь сама девушка не могла похвастаться умением изящно пить чай и с невероятной скоростью опрокидывала в себя одну чашку за другой, а горничная просто старалась за ней поспевать и вовремя подливать напиток.

Неужели они так трясутся даже над подобными мелочами? Люцифера всерьез задумалась о том, насколько жесток мир аристократов. Она подняла глаза на служанку, а тем временем та уже стояла на коленях, подрагивая от страха. От этого вида Люцифера потеряла дар речи.

Стоит ли падать ниц из-за какой-то там капли?

– Почему ты на коленях?

– М-мне очень жаль. Г-госпожа, прошу вас…

«О чем она просит?» – Люцифера отстраненно смотрела на горничную. Заметив взгляд хозяйки, служанка взмолилась:

– Прошу вас, пожалуйста, не бейте меня розгами!

– Что? – Люцифера не понимала, как девушка, у которой на вид не было вообще никаких силенок, могла избить прислугу. – Розгами?

– Да, прошу вас!

– Я била тебя?

– Да!

– Я применяла только такое наказание? Или было что-то похуже?

– Е-еще вы могли приказать положить ладони на пол и, надев туфли, ходили по моим кистям.

В своей наивности служанка тут же выложила все подробности того, какими способами предыдущая хозяйка тела издевалась над ней. О чем она только думает? Что, если бы у Люциферы действительно был скверный характер и она бы решила воплотить все сказанное служанкой в жизнь?

Люцифера подперла рукой подбородок и произнесла:

– Покончим на сегодня с чайком.

– Прошу прощения?

– Ой, то есть, пожалуй, на сегодня чая будет достаточно. – Люцифера старалась произносить каждое слово приукрашено мягко, подражая манере речи известных ей леди, из-за чего иногда ее фразы звучали не вполне естественно.

Служанка, потрясенная чересчур добродушным тоном своей госпожи, поняла, что этой репликой та даровала ей прощение, и поспешила откланяться.

Люцифера посмотрела в окно. Осень постепенно сменяла лето. С тех пор как она очнулась, не прошло даже нескольких дней. Девушка приняла решение жить как Люцифера, но это оказалось не так просто, как представлялось на первый взгляд. Прежде всего, у нее не было так называемого дворянского воспитания. Люцифера была полностью лишена элегантности и могла позволить себе, громко прихлебывая, выпить весь предложенный чай, хоть и прекрасно понимала, что от этого придется частенько бегать в уборную.

Потеря памяти, которой объясняли ее состояние, вопреки ожиданиям оправдывала многие нестыковки, поэтому Люцифере удалось избежать подозрений. Но, размышляя о том, сколько еще времени ей придется провести в теле слабого человека и вести соответствующий образ жизни, Люцифера лишь тяжело вздыхала.

В этот момент двери в комнату распахнулись, и на пороге появился граф Айдин. Люцифера не знала, как ей следует себя вести, поэтому лишь вежливо улыбнулась. Но одного этого оказалось достаточно, чтобы лицо графа озарилось счастьем.

– Люци! Кажется, ты чувствуешь себя гораздо лучше.

– Так точно.

– Что?

– То есть да. Верно.

Иногда она случайно произносила слова с акцентом, присущим жителям Ольши, или фразы, характерные для речи солдата. Граф улыбнулся, удовлетворившись ее ответом, и протянул дочери подарок.

– Простите, что это?

Она и на этот раз допустила ошибку, смутившись и слишком вежливо обратившись к отцу, но он, казалось, ничего не заметил, ослепленный радостью от того, что смог преподнести дочери подарок.

Люцифера потянула за край атласной ленты, которой была перевязана хорошенькая картонная коробочка. Подарок ей был безразличен, но Люцифера через силу попыталась изобразить на лице предвкушение. Внутри оказались небесно-голубые серьги, ярко переливающиеся на свету.

– Я приказал выполнить их из камней самого высшего сорта, которые доставили новой партией.

Люцифера успела узнать, что во владениях графа есть небольшой прииск драгоценных камней, продажа которых является основным источником его дохода. Люцифера не разбиралась в драгоценностях и ничего не могла сказать об этих камнях, кроме того, что они, очевидно, голубого цвета. Поэтому она просто неловко улыбнулась и произнесла слова благодарности.

– Не знаю, когда нам в следующий раз удастся посетить прием, но уверен, что, когда настанет это время, моя дорогая Люци будет блистать ярче всех. Хотя, конечно, ты была бы самой неотразимой и без этих серег.

Ну это вполне вероятно. Люцифера и сама прекрасно осознавала, что ее нынешнее лицо очень красиво.

Прием… Получается, придется участвовать еще и в этом? Само собой, любой дворянин должен посещать банкеты, балы и другие собрания. Но одна мысль о том, что ей придется видеть рожи яншгарских аристократов, вызывала у Люциферы содрогание.

– Я буду рад, если они тебе понравятся.

– Они прекрасны.

После этих слов на губах графа засияла яркая, счастливая улыбка. Люцифере было приятно видеть, как меняется лицо этого красивого мужчины средних лет, но…

– Ах!

До сих пор она не могла привыкнуть к крепким объятиям, они были ей в тягость и казались неприятными. После того как граф выпустил Люциферу из пугающе долгих объятий, он произнес:

– Точно! У меня же есть для тебя хорошая новость. На самом деле, я собирался сообщить ее тебе, как только ты очнулась, но так и не успел.

Естественно, граф не мог ничего сообщить своей дочери, пока она находилась в таком безжизненном состоянии. Люцифера с интересом спросила:

– Что за новость?

– Ты помолвлена! У тебя наконец-то появился жених! Попробуешь угадать, кто он?

Жених? А ведь, если подумать, Люцифере уже исполнилось двадцать лет и ей давно пора было заводить собственную семью. С другой стороны, все больше становилось ясно, что брак в таком раннем возрасте – абсурд.

– И кто же это?

Несмотря на то что в тоне Люциферы открыто читалось равнодушие, граф мягко улыбнулся, будто ему и этого было достаточно.

– Предложение о браке пришло из владений герцога Хайнта.

Хайнт? Где-то она уже слышала это имя. Когда Люцифера наконец поняла, о ком речь, ее лицо презрительно скривилось. Тот самый Хайнт. Как она могла забыть?

– Седекия Хайнт!

– Верно! Ты угадала. Какая же у меня умная дочка! Это имя твоего жениха. К сожалению, герцог Хайнт скончался, и теперь этот титул перешел к его сыну. – Граф ласково погладил Люциферу по голове.

Седекия Хайнт. Это же тот самый Черный Лев с полей сражений. Безжалостный зверь, который будто намеревался сжечь всю Ольшу дотла. Он прославился тем, что на местах, через которые проходил его отряд, не оставалось ни единой травинки.

Кроме того, ему довелось встретиться лицом к лицу с тогдашней Эстель.

Ну почему именно он? Люцифера не могла поверить, что предводитель некогда вражеских войск теперь стал ее женихом. Как ни парадоксально, но только сейчас, оказавшись в таком невероятном положении, она смогла до конца осознать, что находится в теле Люциферы Айдин, подданной Яншгара.

– Он просил передать, что приедет к нам с визитом через пару дней.

– …

– Очень неожиданно, не правда ли? Покойный герцог Хайнт действительно сдержал свое слово.

– Что?

На вопрос Люциферы граф Айдин лишь покачал головой, будто говоря, что не имел в виду ничего важного. Вдруг на его лицо легла мрачная тень, и он спросил:

– Люци, тебе не нравится жених? Ты по-прежнему не можешь забыть наследного принца?

Наследный принц? О чем он вообще говорит?

Когда Люцифера вопросительно посмотрела на графа, он уже крепко держал рот на замке. По его поведению становилось понятно, что он что-то скрывает.

Неужели хозяйка этого тела крутила роман с наследным принцем Яншгара? Эта девушка и в самом деле была весьма своеобразна. Люцифера тяжело вздохнула. В последнее время она слишком часто вздыхала.

Герцог Хайнт прибыл с визитом через два дня ровно в полдень. Визит считался неофициальным, скорее, посещением больного, и наряжаться не было никакой необходимости, но служанки все равно тщательно привели Люциферу в порядок и красиво одели.

В первую очередь ее отправили в теплую ванную с цветочными лепестками. Затем Люциферу так сильно напудрили, что она даже закашлялась. Ее губы смочили цветочной водой, чтобы придать им живости. Волосы Люциферы, на ее взгляд и так достаточно блестящие, горничные принялись намазывать маслом и безустанно расчесывать.

Если нужно так готовиться, еще даже толком не оправившись от недуга, то какую же головную боль приносят приготовления к приемам? И как только женщины справляются с таким тяжким трудом?

Люцифера ушла глубоко в мысли. Силы сами собой покидали ее. Если подобные занятия выматывают так же, как и тренировки, то Люцифера предпочла бы размахивать мечом.

«Фехтование, по крайней мере, давало мне чувство бодрости. Да и для физической силы это полезно! Какая прекрасная вещь – тренировки!» – думала девушка, хотя понимала, что теперь они для нее невозможны.

Это тело не подходило для владения мечом: в нем не было даже жира, не говоря уже о мышцах. Оно настолько плохо восстанавливалось, что последствия падения в воду и голодовки до сих пор не проходили.

Если бы Лиам увидел, как она с толстым слоем косметики на болезненном лице сидит в постели в ожидании герцога Хайнта, то просто лопнул бы от смеха. Люцифера начала вспоминать рыцарей, которые находились под ее командованием. Лиам, Бальдер, Аника, Ойген… Чем они сейчас занимаются? Получили ли они помилование в качестве награды за ее голову?

Обхватив руками колени, Люцифера опустила голову и погрузилась в мрачные мысли. Горничная, ожидавшая прибытия герцога вместе с леди Айдин, казалось, нервничала даже сильнее, чем ее госпожа, и в ужасе воскликнула:

– Госпожа, так у вас спутаются волосы!

– Я едва оправилась от недуга. Неужели мне обязательно беспокоиться о волосах?

В этот момент в дверь вежливо постучали. Служанка глазами подала Люцифере знак. Судя по всему, горячо ожидаемый герцог Хайнт наконец прибыл. Он оказался на удивление пунктуален и пришел ровно в обещанное время. Послышались звуки грузных шагов. Дверь открылась, и их взгляды пересеклись.

Разумеется, входить в спальню женщины считалось дурным тоном, но, поскольку он теперь являлся ее женихом, а она все еще оправлялась от болезни, на сей раз это сочли дозволительным.

Встретившись с Люциферой взглядом, высокий мужчина уверенно вошел в комнату. Походка Хайнта, с одной стороны, напоминала отточенную армейскую поступь, а с другой – неторопливое подкрадывание хищника, и с каждым его шагом Люцифера ощущала нарастающую угрозу.

Седекия Хайнт оказался выше Халида. Его волосы были темно-зеленого цвета, а в карих глазах сияли яркие красные переливы. Четкая форма губ и мужественные черты делали его лицо не уступающим по красоте даже утонченному Халиду. Что ж, Люцифера не могла отрицать очевидное: герцог Хайнт был очень привлекателен. Но для нее он по-прежнему оставался лишь ненавистным вражеским командиром.

Девушка едва заметно нахмурилась. Ей очень не нравилось сознавать, что она безмятежно сидит в постели, находясь лицом к лицу с вражеским военачальником, вместо того чтобы вскочить и вцепиться ему в глотку. Это было что-то вроде профессиональной деформации. Так, например, у пекаря возникает желание навести порядок на прилавке чужого заведения, в которое он забрел только для того, чтобы самому купить хлеб.

Горничные склонили головы в поклоне, а затем удалились. Кроме Люциферы и Седа, в комнате никого не осталось. Они обменялись крайне недружелюбными взглядами, будто имели дело не со своей будущей парой, а с заклятым врагом.

– Мне очень неловко, что я затянул с визитом к вам, леди.

Любой жених… Нет, любой аристократ, оказавшись перед леди, выказал бы дань уважения, поцеловав ее руку, но герцог не стал этого делать. Более того, он не стал садиться на предложенный ему стул или опускаться на колени около ее постели, так и оставшись стоять на одном месте, из-за чего Люцифера была вынуждена смотреть на герцога Хайнта, своего жениха, снизу вверх.

– Примите мои соболезнования по поводу кончины герцога.

Люцифера решила соблюсти формальности, и несмотря на желание рявкнуть что-то вроде: «Да какое мне дело до тебя и этого герцога?» – ей удалось выдавить из себя минимально необходимую вежливость, и на какое-то время в комнате воцарилось молчание. Она подняла голову, думая, не ошиблась ли в чем-то в своей фразе, и наткнулась на суровый взгляд герцога.

Люцифера надеялась, что герцог быстро убедится в том, что с ней все в порядке, и сразу же отбудет восвояси. Она и так с трудом верила в происходящее, и терпеть присутствие вражеского военачальника становилось выше ее сил. Люцифера едва сдерживалась, чтобы не накинуться на человека, против которого она когда-то сражалась.

В этот момент герцог прорычал:

– Как же меня раздражает эта навязанная помолвка!

Люцифера с трудом сдержалась, чтобы не сказать, что разделяет его чувства. Она посмотрела на Хайнта, уже не скрывая враждебности, а потом поднялась с кровати и встала напротив. Даже так разница в их росте была очевидна, но теперь ей хотя бы не приходилось до боли задирать голову.

Герцог ухмыльнулся:

– Ты даже нанесла косметику. Может, слухи о болезни были ложью?