Я была воительницей, но переродилась в теле леди. Том 1

Глава 3

Неудобное приглашение

Иосиф, второй принц империи Яншгар, широко улыбнулся. Он был довольно привлекательным молодым человеком, но это не бросалось в глаза: вся его красота скрывалась за массивной черной оправой очков.

– Боги милостивые, брат! Что привело вас сюда?

Перед взором юноши возник Темир, наследный принц. Темир прибыл во дворец и беседовал с императрицей Присильдой за чайным столиком в саду.

Императрица тепло улыбнулась и произнесла:

– Иди к нам, Иосиф.

В отличие от Иосифа, чья улыбка стала только шире, наследный принц недовольно нахмурился. Не обращая на это внимания, Иосиф занял свое место рядом с императрицей, продолжая лучезарно улыбаться. Казалось, он наслаждался происходящим и ничего не мог с собой поделать.

– Приятно спустя столько времени наконец увидеть вас вместе, – тепло произнесла императрица, продолжая улыбаться.

– Если вам это так нравится, матушка, значит, впредь брату нужно навещать вас почаще.

Чашка чая в руках императрицы слегка дрогнула. Иосиф снова улыбнулся и обратился к брату:

– Брат, как наследный принц, вы постоянно заняты государственными делами, но все равно нашли время, чтобы навестить нас? Если будете почаще это делать, слухи о том, что вы с матушкой не ладите, могут утихнуть. Уверен, отец тоже обрадуется этому.

В ответ на слова брата Темир нахмурился еще больше. Очевидно, ему не нравилась мысль о возможных слухах о его расположении к императрице, пусть даже это и было сказано в шутку.

Наследный принц не был ребенком нынешней императрицы, второй супруги императора. Императрица Лукреция, первая супруга его величества, скончалась от болезни, когда Темиру было пять лет. Тогда же Присильда, бывшая в то время императорской наложницей, родила Иосифа, после чего получила статус супруги и стала полноправной хозяйкой во дворце.

Нахмурившись, Темир собирался что-то сказать, но тут Иосиф спросил:

– Так о чем вы говорили? Могу я тоже поучаствовать в вашей беседе?

На лице Темира появилась кривая усмешка.

– Мы говорили о предстоящем осеннем торжестве.

– Об осеннем торжестве?

Каждый год после окончания осенней жатвы в Яншгаре проводился грандиозный праздник урожая. В честь праздника императорская семья устраивала пышный прием во дворце. Это был самый роскошный прием в году после празднества в честь дня рождения императора. Особенностью осеннего торжества было присутствие на нем не только высшей знати, но и представителей среднего и даже мелкого дворянства.

Когда земли Яншгара окрашивались в золотой цвет волной созревшего урожая, улицы Гринхилла заполнялись блестящими золотыми каретами аристократов.

– Какие-то трудности в организации приема?

– Нет, – покачал головой Темир, не в силах сдержать усмешки. – Просто есть кое-кто, кого я непременно хочу пригласить. Я приехал, чтобы лично попросить об этом у ее величества.

– О, кто же это? Мне любопытно!

На простодушный вопрос Иосифа Темир вульгарно рассмеялся, но ни на лице Иосифа, ни на лице императрицы не дрогнул ни один мускул.

– Я говорю о семье графа Айдина.

– Ваше высочество, если мы говорим о графе Айдине, то, разумеется, следует его пригласить, разве не так?

– Нет. Я хочу позвать не только графа… – Темир поднял чашку со столика и, слегка покрутив ее в руке, поднес к губам. – Речь идет о Люцифере Айдин. Я хочу увидеть графскую дочку.

Лицо императрицы мертвенно побледнело. Не было ни одного человека, который не знал бы, что дочь графа Айдина пыталась утопиться из-за того, что отчаянно жаждала любви Темира.

– Ваше величество, вы же руководите подготовкой к празднеству, пожалуйста, помогите мне с этим вопросом. Я хочу с ней встретиться, но мне все никак не выпадает такой возможности. Не могу же я отправиться к ней в поместье с неофициальным визитом, верно?

– Ваше высочество, здоровье леди Айдин оставляет желать лучшего. И кроме того, разве вы не знаете? Говорят, из-за участия в истории, сотрясшей всю столицу, самочувствие девушки только ухудшилось.

Благодаря связям графа, имевшего друзей среди представителей фракции наследного принца, никто не смел открыто высмеивать его, но вот Люцифера – совсем другое дело. После того случая прошло меньше двух месяцев, и насмешки и презрение, которым подвергалась Люцифера со стороны светского общества, гораздо более жестоко настроенного по отношению к женщинам, вышли за все рамки воображения.

– Поэтому-то я так сильно и переживаю. Думаю, когда я снова увижу, как она ходит на приемы, моя тревога утихнет. Вы же выполните мою просьбу, ваше величество?

– Ваше высочество, это крайне затруднительно.

Принц крепче сжал чашку, а затем вдруг бросил ее в белую статую, стоящую неподалеку.

Чай окрасил статую в темно-красный цвет.

На лицах служанок застыл испуг. Императрица тоже выглядела потрясенной. Улыбнувшись, Темир произнес:

– Прошу прощения, ваше величество. Похоже, в моей чашке была трещина. Думаю, следует наказать служанку, которая подавала чай.

Темир сделал знак рыцарю, одетому в темно-фиолетовый мундир, и тот грубо схватил стоящую рядом девушку, которая разливала чай императорским особам. С губ служанки, с трудом пытавшейся сохранить невозмутимое выражение лица, сорвался крик, полный ужаса.

– Ваше высочество!

Когда императрица окликнула его, чтобы остановить, Темир только шире улыбнулся:

– Вы же не приказали намеренно подать мне треснутую чашку, не правда ли? Вы же не могли сделать этого из неприязни ко мне?

Даже находясь в центре их противостояния, Иосиф спокойно сделал глоток чая и заметил:

– Так мы только испортим отношения с графом Айдином. С его дочерью приключилось несчастье, как она может так быстро снова выйти в общество?

– Граф Айдин – мой двоюродный дядя по материнской линии. Разве может дядя из-за такого сущего пустяка затаить обиду на племянника?

Рыцарь из личной стражи принца заломил руку служанки за спину и сжал ее еще сильнее. С губ девушки слетел новый вскрик. Она была хорошо обучена: стражнику не удалось выдавить из нее ни громких стенаний, ни мольбы о пощаде. Однако слезы уже начали капать из ее глаз.

На чашке наследного принца не могло быть никакой трещины. Темир просто хотел заставить императрицу выполнить его требование.

– Сделайте, как он просит, матушка, – послышался бархатистый голос Иосифа. – Если брат говорит, что хочет ее увидеть, у нас нет никаких причин не выполнить его просьбу. В будущем брат станет императором этой страны. Так что и граф Айдин тоже возражать не будет.

– …

Темир довольно улыбнулся, услышав, что Иосиф встает на его сторону.

Иосиф был весьма послушным младшим братом. И поскольку братья были едины в своем мнении, у императрицы теперь не оставалось ни одной причины им отказать:

– Хорошо, сделаем, как вы хотите.

– Премного вам благодарен, ваше величество, – растянул губы в широкой улыбке Темир.

Все серьезно. Все очень серьезно.

Это были не слова Люциферы – к такому выводу пришли все окружающие ее люди. После того нашумевшего события, что повлекло за собой так много хлопот, прошло две недели. Опека над Люциферой усилилась, зато горничные начали вести себя с ней более непринужденно, чем прежде. Причиной тому стал дошедший до ушей служанок слух, что Люцифера лично извинилась перед Лоизой и освободила ее от наказания. Это не могло не сказаться на репутации молодой госпожи, которая, оказавшись на грани жизни и смерти, все равно признала свою вину и извинилась, вместо того чтобы рассердиться.

Кроме того, будто образумившись, прикованная к постели Люцифера ни разу не проявила признаков раздражения и покорно выполняла указания служанок. Когда ее просили что-то съесть, она это ела; если требовалось куда-нибудь сходить, она шла; когда ей говорили, что нужно надеть, она это надевала. Несколько раз едва не лишившись жизни, Люцифера стала идеальной хозяйкой.

Однако имелось и затруднение. Характер девушки, изменившийся после потери памяти, радовал домочадцев, но Люцифера действительно забыла буквально все, кроме того, как говорить. Именно это и стало затруднением.

Бо́льшую часть времени Люцифера проводила в постели, а когда изредка вставала, чтобы немного пройтись, ее походка выглядела странно. Служанки думали, что всему виной ее болезненное состояние, поэтому не придавали этой странности значения. То же самое можно было сказать и про манеру речи Люциферы, которая иногда сильно напоминала мужскую.

Служанки списывали все на осложнения после пережитых волнений и недоедания, но отрицать серьезность положения становилось все труднее. Походка Люциферы определенно отличалась от походки простолюдинов, но и беззвучной легкой поступью леди не была. Другими словами…

– Тяжелые шаги солдата. Да еще такие четкие, уверенные, будто марш… – Слова дворецкого, самого внимательного человека во всем доме, заставили графа побледнеть. – Боюсь, последствия потери памяти у госпожи весьма серьезные.

– Нет, как же…

– До приема в императорском дворце осталась неделя. Необходимо что-то придумать, господин.

– И что?.. Как такое вообще могло произойти?..

Вот это да, надо же обсуждать человека прямо у него под носом! Люцифера прислушивалась к разговору и попивала чай, громко прихлебывая. Увидев, как она без остановки вливает в себя одну чашку чая за другой, граф побледнел еще сильнее.

По происхождению Эстель была простолюдинкой, но с ранних лет воспитывалась в семье герцога Габрайна, обучаясь там искусству владения мечом. Хотя она и жила в особняке аристократа, герцог Габрайн не учил ее ничему, кроме фехтования, а прислуга считала неподобающим обучать простолюдинку дворянским обычаям. Если Эстель чему-то и научилась, подсмотрев у других, то это были мужские нормы этикета, а вовсе не дамские. Однако она научилась обхождению со слугами, а Халид, который не мог выносить отсутствия манер, научил ее правилам поведения за столом.

Халид.

Вспомнив это имя, она сжала чашку так крепко, что едва не расколола ее. Люцифера помотала головой из стороны в сторону, пытаясь стереть его из памяти.

Его имя по-прежнему много значило для нее. Однако размышления об этом человеке приведут ее к недоверию и меланхолии. И как бы ей ни хотелось тотчас броситься на его поиски, она не могла этого сделать.

Если кто-то узнает, что Люцифера, прежде в глаза не видевшая Халида, разыскивает его, ее заподозрят в чем-то неладном. Поэтому она отложила мысли о нем на потом.

Удобнее всего было сказаться больной и не ходить во дворец. Но приглашение прислала лично императрица, а никто не смел отказаться от приглашения, написанного собственной рукой ее величества.

Не зная, что императрица и наследный принц не связаны между собой кровным родством, Люцифера предположила, что императрица рассержена тем, что поступок Люциферы унизил достоинство ее сына, и теперь собиралась ее опозорить.

– Так как это будет ваш первый светский выход после объявления о помолвке, вам придется танцевать с его светлостью герцогом Хайнтом, госпожа, – заметил дворецкий.

О, а вот это уже неплохо. Подумав о том, как она оттопчет ему ноги своими каблуками, Люцифера расплылась в довольной улыбке. Ее веселила мысль о том, какое у герцога будет при этом выражение лица. Однако затем перед ее глазами возник образ мертвенно-бледного графа, и она решила ограничиться только мыслями, а вслух произнесла:

– Я научусь.

– За неделю? Совершенно невозможно. Ты у меня, конечно, умная, но это действительно невозможно, – возразил граф.

Если в умении вести светскую беседу, в своих знаниях и рассудительности Люцифера сомневалась, то за танцы она не переживала. Что-что, а владеть собственным телом она умела мастерски.

Люцифера расслабленно зевнула, чем заслужила неодобрительный взгляд графа, на который, впрочем, не обратила никакого внимания.

Повторное обучение этикету аристократки старше двадцати лет могло быть воспринято в светских кругах как довольно серьезный недостаток. И никого не волновали ее обстоятельства. Поэтому граф пригласил для дочери не знаменитого учителя этикета, а мадам Эрену, которая обучала манерам простолюдинов.

Мадам Эрена происходила из семьи виконта, но со смертью ее сына в роду не осталось мужчин, способных унаследовать титул, поэтому знатная дама фактически стала простолюдинкой. Дворянский род, который она возглавляла, распался только из-за того, что в нем больше не осталось мужчин.

Мадам Эрена не располагала достаточным состоянием, чтобы продолжать жить на широкую ногу, и существовала за счет того, что преподавала дворянский этикет зажиточным простолюдинам. Именно к ее услугам и обратился граф Айдин.

Несмотря на то что семья Айдин не обладала большим влиянием, кровное родство связывало графа с матерью наследного принца, покойной императрицей Лукрецией, и его род принадлежал к фракции Темира.

Мадам Эрена гадала, кого ей предстоит обучать этикету в подобной семье, и сильно удивилась, узнав, что ее подопечной станет сама леди Айдин. Как дочь графа могла дожить до таких лет и остаться необразованной?

Ее беспокоил и нрав будущей ученицы. Мадам Эрена до сих пор имела знакомства среди аристократов и слышала, что дочь графа отличается отвратительным характером, совершенно не соответствующим ее прекрасному лицу. Мадам Эрена знала и о том, что случилось на последнем дворцовом приеме, и решила, что этими обстоятельствами и объясняется столь внушительная сумма обещанного ей вознаграждения.

Несмотря на то что мадам Эрена обучала простолюдинов, у нее имелась гордость, и виконтесса решила, что если дочь графа Айдина будет грубить, то она немедленно покинет ее дом. Но пока леди Айдин оставалась для мадам Эрены загадкой.

– В результате несчастного случая я потеряла память и теперь вынуждена заново всему обучаться у вас.

Мадам Эрена надеялась, что с Люциферой будет не так сложно, как она представляла изначально. Ведь вместо того, чтобы презирать мадам Эрену за ее лишь наполовину дворянское происхождение и потерю титула, девушка держалась приветливо и уважительно.

Однако эти мысли практически сразу улетучились. Леди Айдин беспрекословно следовала указаниям, но она оказалась гораздо менее способной ученицей, чем мадам Эрена предполагала.

– Сколько раз мне еще нужно вам повторить? Вы должны не просто легко шагать, а делать это с присущим леди благородством. Легкая танцующая походка придает человеку чересчур беззаботный вид.

– Хорошо.

Шаги, которыми ступала Люцифера, приподняв подол громоздкого платья, на этот раз стали такими тяжелыми, будто к каждой ноге девушки привязали пуд свинца. Леди Айдин имела определенный потенциал, но никак не могла постичь само понятие элегантности.

Мадам Эрене казалось, что девушка не понимает, зачем ей эти уроки. Время от времени Люцифера сжимала подол платья и мотала им из стороны в сторону, будто и ситуация, и платье ее угнетали.

Если леди Айдин не сможет осознать, что ей необходимо это обучение, то и прогресса не будет. И хотя некоторые основы этикета, судя по всему, сохранились где-то на задворках ее памяти, но до того, чтобы присутствовать на приеме в императорском дворце, было еще очень далеко.

– Мисс, вы не понимаете, что я говорю?

– Ступаем элегантно. Слишком легкая походка придает беззаботный вид, поэтому нужно ступать более изящно. С благородством. Вот так.

Леди Айдин внимательно слушала мадам Эрену, но ее лицо выражало скуку, будто говоря: «И зачем мне вообще все это нужно?» Безразличие ученицы начинало раздражать мадам Эрену. Она полагала, что Люцифера воодушевится возможностью заново обучиться этикету, но графская дочка скучала на ее занятиях так же, как и девочки-простолюдинки, не понимающие, для чего им все эти дворянские манеры.

– Мисс, присядьте. – Мадам Эрена изящно указала Люцифере на диван, предлагая сделать небольшую передышку, и девушка грузно повалилась на подушки. Увидев эту картину, мадам Эрена нахмурилась.

– Вы определенно умны. Но, как я могу видеть, у вас совершенно нет желания обучаться.

Люцифера глубоко вздохнула. Она была измотана.

– Я просто не понимаю.

– Что именно?

– Всю эту элегантность. Почему важно держать подол так, а не иначе? И кстати, о платьях. Зачем таскать на себе такую тяжелую ношу? Ведь полно гораздо более удобной одежды. Зачем говорить намеками? Почему бы не сказать прямо?

Простолюдины никогда не задавали подобных вопросов, считая, что раз дворяне так поступают, значит, так надо.

– Так следует вести себя аристократам.

– Чушь. Только чопорные женщины обращают на манеры внимание. Мужчины не ходят вокруг да около, говоря намеками. Если у какого-то дворянина странноватая походка, то все разок посмеются над этим и забудут. Даже если его движения не элегантны, это не считается большим недостатком. Говорить открыто для мужчин – значит показывать свою искренность и смелость.

– Вы говорите так, будто успели тесно пообщаться с ними, мисс.

Эти слова заставили Люциферу прикусить язык. Мадам Эрена в силу своего возраста уже многое повидала и поняла, что девушка что-то скрывает.

На самом деле в своих суждениях Люцифера не ошибалась. Если мужчина нарушал правила приличия, над ним лишь дружески подшучивали или даже называли свободолюбивой личностью, которой тесны официальные нормы. Однако если женщина не следовала правилам этикета, другие женщины начинали ее критиковать и не принимали в свое общество. Таким образом, этикет влиял сильнее на женщин, а потому они и относились к нему с бо́льшим вниманием.