Гелька – мой ангел

Гелька пятнадцать минут крутилась у зеркала, пытаясь пристроить на своей стройной фигурке платье старшей сестры. Платье было ей коротковато, и шов, обозначающий талию, забравшись выше, делал образ куцым и неказистым. Через две недели новогодний вечер, а денег на праздничный наряд так и не нашлось, да и теперь вряд ли таковые вообще найдутся. Декабрьскую стипендию, которую выдавали в первых числах января, Гелька уже потратила на новенькие осенние сапоги, купила по случаю – пока зима, пока скидки… Зимние тоже имелись, без них в уральскую стужу никуда, но они с зашитой наполовину молнией лежали в коробке в ожидании самых трескучих морозов, ибо надевались единожды – утром – и с облегчением снимались вечером посредством расстригания ниток, удерживающих молнию от расползания.

Гелька умела жить по средствам, она экономила буквально на всём, вот и сегодняшнюю сумму она перехватила под беспроцентный заём у одногруппницы Лиды в счёт будущей стипендии, чтобы купить сапоги. Подруга частенько выручала Ангелину, и Гелька при первой возможности возвращала долг, правда, к концу месяца кредитовалась снова. Но такое положение дел не удручало девушку, она относилась к жизни как к игре, чем трудней, тем интересней. Ангелина словно прыгала с уровня на уровень, на ходу придумывая новые варианты прохождения житейских передряг. Доставшиеся от сестры юбки и кофты она ловко перекраивала под себя, из устаревшей верхней одежды, ещё пригодной для носки создавала модные молодежные куртки, парки1 и плащи. Она комбинировала придуманные ей образы с яркими платками, шарфами и недорогой бижутерией, чем оживляла их, наделяя индивидуальностью и неповторимостью. Вот и сегодня широкий пояс, цветные бусы и подтянутый кверху рукав значительно улучшили образ, а изящная тонкая шея, стройные ноги, белозубая улыбка и сияющие зелёные глаза с прищуром сделали его неотразимым. Гелька и в халате выглядела красоткой, природа оказалась щедра к ней.

Имя своё до десяти лет существования в этом мире Ангелина не любила. Она недоумевала, как родители, прожив не один десяток лет в современном обществе, могли так лажануться с именем для девочки. Неужели, назвав старшую дочь Антониной, стало непонятно, что к двенадцати годам девочка люто ненавидит своё имя и что производные от имени – Тоня, Тоська, тем более Тошка – не приживутся в современном мире? В век высоких технологий они звучали наивно и смешно. Сестра пыталась вписаться в двадцать первый век, выдавая себя за Нину, но имя так и не приклеилось к ней. Теперь подобная участь ожидала и младшую сестру, Ангелину.

– Разве можно наступать на одни и те же грабли второй раз? – недоумевала Гелька.

Но родители, увидев, какое сокровище появилось на свет ранним весенним утром, спустя двенадцать лет после рождения первой дочки, в один голос воскликнули: «Она – Ангел!» Следующим словом, произнесённым в унисон, стало имя Ангелина.

– Ну чем не подходили красивому ребёнку имена Алина, Альбина, Виктория, ну, на крайняк Виолетта? – продолжала рассуждать Геля. – Вот взять имя Таня, Татьяна, с ним ракета полетела в космос, и вон, до сих пор летает, ну, не совсем ракета, а только первая ступень ракетоносителя, но имя всё равно сопровождает космическую гостью на просторы Вселенной, и данный факт целиком соответствовал духу времени. – Так нет, родители – староверы в душе назвали своих дочерей просто и незатейливо – Антонина и Ангелина Селивановы. Но прежние детские воспоминания Гельки изменились, повзрослев, девушка не только привыкла к своему имени – она научилась получать от него заметные бонусы.

На факультете, где костяк группы был сформирован из девочек, особого разнообразия имен не наблюдалось: три Насти, две Лены, три Юли, две Марины и пара Кать, а сколько их было на потоке, и не сосчитать, и всего одна Ангелина на весь курс. Оригинальность имени действовала на преподавателей умиротворенно, оно вытаскивало из них лучшие человеческие качества, которые делали зачётку пятёрочной.

Правда, и учёба Гельке давалась легко, она особо её не напрягала. Ангелина училась на бухгалтера-экономиста и числилась на четвёртом курсе института. В следующем году у неё защита диплома, она получала степень бакалавра, но после четырёхлетнего обучения девушка всё ещё раздумывала, стоит ли ей идти в магистратуру или нет, выбранная специальность не сильно вдохновляла её. Ангелина поступила на экономический уговорами сестры, которая имела твёрдое убеждение, основанное на собственном опыте: для хорошего бухгалтера работа всегда найдется. Сестра в своё время и сама закончила экономический, чем не на шутку гордилась, и, сумев хорошо устроиться в жизни, не оставила иного выбора младшей сестре.

Гельке же экономика не нравилась, она в большинстве своём витала в облаках, в мечтах, от приземлённости цифр её корёжило, но бросить всё на полпути не хватало смелости. Возвращаться в Ревду без диплома, с её пятерочным школьным аттестатом, казалось стыднее некуда. Она находилась на перепутье: что делать дальше? Хотя совет сестры звучал однозначно: раз не удалось охомутать горожанина за четыре года, при такой-то внешности, необходимо идти в магистратуру и сыграть с судьбой в рулетку ещё раз.

– Иначе пропадешь в своей Ревде, выйдя замуж за алкоголика, – щебетала сестра при каждой встрече, наставляя Ангелину на путь истинный. Но Гелька не хотела за абы кого. Недостатка в поклонниках у неё не было, за ней увивались и местные интеллигенты, и мажоры, но они казались ей или скучными ботанами, или самолюбивыми нарциссами.

– Уж лучше вернуться в Ревду, чем всю жизнь терпеть придирки нелюбимого мужа с собственной жилплощадью, – рассуждала Ангелина, разрушая при этом все старания старшей сестры.

Весь прошлый год из-за жёсткого лимита мест в общежитии Гельке пришлось кантоваться в одной квартире со свекровью сестры, с бабой Нюрой, которая проживала в одном подъезде с сыном, двумя этажами ниже. Жизнь в чужой квартире согласно правилам хозяйки, плюс бесконечные нравоучения сестры, которая то и дело спускалась к ним вниз, весёлую студенческую жизнь Ангелины делали невыносимой – она чувствовала себя арестантом в заточении, без собственных прав и собственного мнения. «Молодёжь должна учиться и слушать старших», – твердили в унисон две женщины, но Гелька протестовала, правда, молча, в глубине души, покорно ожидая конца своего заточения. Она пропускала наставления мимо ушей, вырабатывая иммунитет и стойкое понимание, что замуж за горожанина, в придачу с его мамулей, ни-ког-да не выйдет, воочию наблюдая, как приходится крутиться сестре в похожей ситуации. Вроде и квартиры разные, но живут будто в соседних комнатах.

В новом учебном году Гелька вдохнула запах свободы – студентам четвёртого курса, преддипломникам, общежитие полагалось в обязательном порядке, чем и не преминула воспользоваться девушка. Комната, в которую заселилась Гелька со своей лучшей подругой Лидой, в этом году представляла собой три койко-места, поэтому к девушкам подселили новенькую студентку, без пяти минут аудитора.

– Юлия Андреевна, – так представилась новая жительница трехместного хостела, выглядевшая по меркам лимиты сногсшибательно. Девушка блистала всеми новомодными тенденциями современной индустрии красоты и моды, и на распростёртые объятия соседок по комнате она ответила холодным равнодушием. Столь прохладный приём девчонки списали на сдержанность в характере новенькой, хотя на самом деле Юлии Андреевной просто негде было жить.

Совместное хозяйство формально сблизило девушек, но Юлька по-прежнему держалась гордячкой. Уверенность в своей эксклюзивности, красоте и уме делала её эгоистичной и практичной особой, на что соседки по комнате в большинстве случаев закрывали глаза.

За последний месяц жизненный уклад трио изменился. Лида, влюбившись по уши, перебралась к своему парню на съёмную квартиру и оставила Ангелину приспосабливаться к жизни с Юлией Андреевной в одиночку. Вопреки ожиданиям, притирка девушек происходила безболезненно, мягкость и неконфликтность Гели делали взаимоотношения между девочками вполне дружескими. Да и жить в общежитии Геле нравилось больше, чем с родственниками, тогда к чему устраивать никому не нужные ссоры?

Ангелина всё ещё крутилась у зеркала, когда в комнату вошла Юлия Андреевна.

– Гель, не хочу обижать, но это платье на тебе – как на корове седло. Оно тебе мало, купи себе новое, – не задумываясь о последствиях, произнесла вошедшая.

– Юль, ну, ты же знаешь, что я совсем на мели и денег негде взять, – извиняющимся тоном сказала Ангелина.

– Займи у сестры, она у тебя не бедная, – не церемонясь, изрекла Юлия Андреевна.

– Она сейчас не работает, с ребёнком сидит, у ней нет лишних. На что бы другое, не на платье же просить.

– Ага, а копить несколько месяцев, урезая себя во всём, а потом с ходу купить книгу, считаешь, нормально?

– Это же «Божественная комедия» известного итальянского поэта Данте Алигьери.

– И что?

– Великая вещь. Смотри, какая толстущая и красивая книга с лощеными страницами и с цветными иллюстрациями, не книга, а произведение искусства. Я давно такую хотела. Правда, она на английском, но с русским переводом. Да и английский получится подтянуть.

– Гель, а зачем ты пошла на бухгалтера-то учиться, если мечтаешь Данте на английском декламировать?

– Я ищу себя… Да и попробовала бы ты справиться с давлением моей сестры. Это же пресс, каток без тормозов…

– Не знаю, отговорки это всё. Я вот осознанно подошла к выбору своей профессии, зря чужой хлеб не ем и не занимаю бюджетное место понапрасну… как некоторые.

– Молодец. Что сказать, завидую тебе, – уже с уверенностью в голосе произнесла Гелька, стягивая платье через голову. – Мне вот так не свезло.

– Ладно, забыли. Есть предложение: у нас в группе чирлидеров заболела девчонка-танцор – ногу подвернула, давай замолвлю за тебя словечко, потанцуешь у нас месяц. Ты же вроде неплохо двигаешься, и денег подзаработаешь. Движения у нас несложные, выступаем в основном на хоккейных матчах, что-то типа группы поддержки. У нас как раз недели через две аванс, деньги небольшие, но в твоем случае – необходимые. На них платье и купишь.

Гелька задумалась, усевшись на кровать.

– Юль, ты считаешь, в двадцать один год нормально скакать в юбочке короче трусиков?

– Перестань, посмотри на себя, ты выглядишь на школьницу и будешь выглядеть так ещё сотню лет. Тебе деньги нужны?

Вопрос обезоруживал девушку.

– Деньги нужны, – со вздохом ответила Ангелина.

– Платье новое хочется? – продолжала уговаривать Юлька.

– Платье хочется, – с той же интонацией ответила Геля.

– Так чего думать? Сегодня вечером и пойдем на тренировку. Фигуркой ты вышла, да и рост соответствует стандарту. Ты отлично впишешься, – подытожила Юлия Андреевна.

Гелька встала, взглянула на себя в зеркало, и увидела в нём девочку-подростка в белых кружевных трусах и коротеньком топе. Именно такой она была в душе и зеркало не обманывало.

– Да, новое платье не помешало бы. А что, давай попробуем, терять-то мне нечего, – пролепетала девушка, подскочила к Юлии Андреевне и в знак благодарности чмокнула в щёку. – Я согласна, я не подведу!

Вечером Гелька разучивала несложные движения под динамичную музыку, чувствуя себя поп-звездой в прямом и в переносном смысле этого слова. Поначалу крутить пятой точкой в разные стороны казалось стеснительным занятием, но ритм музыки понемногу раскрепощал девушку, её бедра задвигались в такт, с каждой секундой увеличивая амплитуду, заглушая при этом голос разума. Условности и внутренняя сжатость были отброшены, и Гелька целиком отдалась чувственности тела. После третьей тренировки Лину – так представилась Гелька в группе чирлидеров по настоянию Юлии, убедившей её, что имя Геля – это атавизм современного общества, – перевели из замыкающей в третьем ряду во второй, и теперь Ангелина стояла в шаге от лидера танцоров, от Юльки, которая занимала первый ряд и находилась в нём одна, возглавляя вершину треугольника.

Юлия Андреевна несколько комплексовала по поводу своих внешних данных, поэтому несовершенства фигуры, дарованные ей от природы, умело скрывала. Небольшую широковатость бёдер нивелировала худобой, коротковатость ног – высоким каблуком, а маленькую грудь – пуш-апом. Теперь, чувствуя в Ангелине соперницу, у которой фигурка оказалась в полном порядке, Юлька сожалела, что притащила приятельницу в студию, видя, как тренер поглядывает на новенькую. Гелька при внешней хрупкости и подростковости фигуры обладала ярко выраженной женской сексуальностью, которая, разместившись ниже ключиц, поголовно притягивала взоры мужчин и вызывала зависть и раздражение у женщин.

Вхождение девушки в новую жизнь происходило стремительно. Вечером Ангелина вместе с девчонками из группы уже танцевала на хоккейном матче, отчего тряслась как осиновый лист. Надев форму для выступления, если можно назвать ту малую кучку одежды формой, Гелька снова пожалела, что ввязалась в эту сомнительную авантюру. Жутко боясь опростоволоситься, она нервно переступала с ноги на ногу в ожидании выхода. Кроме минимума одежды, её беспокоила и обувь – кроссовки на танкетке, так называемые сникеры, которые начисто ограничивали свободу передвижения. Гелька чувствовала себя коровой на льду на этих копытцах, но Юлия Андреевна думала иначе – она удлиняла сникерами ноги, а остальные молча мирились с неудобствами. Мирилась бы и Гелька, но если с размером одежды, доставшейся от предыдущей танцовщицы, произошло стопроцентное попадание, то размер кроссовок оказался великоват и при каждом шаге они норовили свалиться, и Гельке приходилось сжимать пальцы и напрягать подошву, чтобы удерживать зловредную обувь на ноге.

Вот и сейчас девушка бежала по коридору, шлепая сникерами о пятки, пытаясь не отставать от впереди идущих. Первый период хоккейного матча закончился, теперь их выступление. Гелька бежала последней, безнадежно отстав, когда появился он – здоровяк с голубыми глазами, взбирающийся по лестнице. Уставившись на мощь, заполняющую пространство, девушка оступилась и, сбегая с лестницы, одной ногой выскочила из громоздкой кроссовки. Парень ловко подхватил потерю и протянул её зеленоглазой красавице.

– Кажется, вы обронили башмачок, милая девушка. Не Золушка ли ваше имя?

Парень с хитринкой в глазах ожидал ответа.

– Нет, меня зовут Геля, нет, Лина, нет, Ангелина, если полностью, – смущаясь, сказала Гелька.

– Ангелина? Тогда вы Ангел в белых носках…

Смущение румянцем выскочило на щёки девушки.

– Извините, мне пора, меня ждут.

Гелька развернулась на сто восемьдесят градусов, скинула второй башмак и в одних носках побежала догонять свою группу, прижимая к груди кроссовки. Теперь она точно знала, что чувствовала убегающая с бала золушка.

Вечером Геля, смеясь, рассказывала Лиде о неожиданной встрече с принцем на чёрных коньках, о котором грезит любая девушка с пятнадцати до семидесяти лет. Она, не умолкая говорила о его красивой улыбке, о его красивых глазах, о его красивых вьющихся волосах. Из всего услышанного напрашивался один вывод – Гелька влюбилась.