Операция «Ух», или Невеста для Горыныча

– Беда, Змеинушка… беда, – выдохнул отец, комкая в гневе письмо и резко вставая. – БЕДА!!!!

Его возглас подхватило эхо и разнесло под сводами зала.

Богатыри перестали жевать, заморские да окольные принцы нервно осушили залпом халявное вино из батюшкиных запасов.

– Похитил Змей Горыныч дочь мою Василису свет ее Прекрасную! Украл, ирод двухголовый, змей проклятый, солнышко наше ненаглядное! Вызволять ее надобно! Поход собирать! Какой-то нерешительный шепоток прошелся по рядам собравшихся, немного вяло забряцало железо в ножнах.

– Батюшка, а батюшка? – тихо поинтересовалась я. – А зачем Горынычу Василиса? Я все понимаю, но он же старый как… хм… Кощей. Его тоже триста лет никто не видел.

– Так это прежнего триста лет никто не видел, – раздраженно ответил мне Черномор. – А новому лет сто пятьдесят. Молод по меркам змеевым. Похитить решил красавицу, замуж насильно взять и полцарства оттяпать.

Я мысленно прикидывала варианты. Не сходилось. С географией у меня все отлично было – как-никак высшее болотное образование.

– Царство Горынычево это то, которое за лесами непроходимыми, реками непроплываемыми и горами непролазными, где копи золотые да брильянтовые? Так у него земель и богатств больше нашего раз в десять. Зачем ему наши полцарства?

– А что, лишние, что ли? – уже сам батюшка огрызнулся на меня. – Ты, Змеина, не лезь в дела мужские, тут тебе делать нечего, когда богатырская помощь нужна.

Я примолкла: и в самом деле. Может, промолчать?

Прикинула расклады – для меня ведь этот вариант развития событий был не так уж и плох, если Василису похитил Горыныч. Замуж ее возьмет, царство у него свое, на мое претендовать не будет…

– Черномор, сыновья твои нужны! Дочь мою вызволять! – провозгласил Гвидон, оглядывая переставших вкушать еду богатырей. Кажется, им перестал кусок в горло лезть. – Кто жаждет прославить себя в веках? Дочь мою спасти! Голову чудищу срубить!

– Головы, – поправил кто-то из зала. – У него их две…

– Головы, – охотно согласился отец. – Кто чудовище погубит, тому Василису в жены! Полцарства…

– А чем это отличается от прежнего предложения? – опять возник голос из зала.

Зыркнув по рядам, я неожиданно увидела Финиста Ясного Сокола, который ни с того ни с сего принялся выказывать интерес к ситуации. Это еще что за новости?

Батюшка мой сделал вид, что ничего не услышал. Он выжидательно смотрел на Черномора. Мол, поднимай сыновей – иди руби головы Горынычу.

– Кхе… кхе… Извини, конечно, – откашлявшись, начал Черномор. – Но мы никак твоей беде не поможем. Аль забыл ты, что мы только раз в год можем на берег сухой выходить всего на один денечек? Так вот, он прошел. Через часик-другой нам бы на берегу морском быть, сейчас откушаем и в путь!

У кого-то в зале началась нервная икота после такого поворота событий. Кажется, у Иванушки-царевича, он еще активнее принялся запивать икоту вином.

– А с чего вдруг вообще решили, что это Горыныч? – неожиданно раздался голос из дальнего, плохо освещенного свечами угла зала.

Пришлось даже присмотреться.

Говорившего я не знала, высокий, темноволосый, ладно сложенный, но и не огромный, как богатыри. Одежда на нем была не то чтобы простецкая, но и не царская. Ни вышивки золотом, ни каменьев вместо пуговиц.

Незнакомец стоял, оперевшись плечом о стену и скрестив руки на груди, казалось, он вообще случайно оказался в зале – так сильно контрастировал с могучими богатырями и их косой саженью в плечах да и с принцами заморскими холеными.

– Так видели его! – ответил Гвидон. – Полцарства крестьян видели, как он Василису через лес уносил.

– И записку оставил? – опять спросил незнакомец. – Что там? Требование выкупа?

– Никакого выкупа, – заскрежетал Гвидон. – Был бы выкуп, мы бы выкупили, а так просто глумится. На свадьбу зазывает! Через неделю – в новогоднюю ночь! Теперь понимаете, что спешить надо! Вызволять кровиночку мою!

В зале прошелся возмущенный шепоток. Заморские принцы в сомнениях перетаптывались с ноги на ногу.

– Батюшка, а батюшка, – робко начала я. – Надо ли так суетиться? Украли – и хорошо! Горыныч при своем царстве, брак выгодный, Василиса, поди, и не против даже. Ей-то уж замуж невтерпеж было! Ну, подумаешь, двухголовый… Одна голова хорошо, а две лучше…

Ляпнула я, и тут по лицу моего батюшки пробежала какая-то слишком заметная волна радости. Я аж осеклась.

– Она – да, замуж! А ты – нет! Нам такого нельзя. Но ты права, это же идеальный вариант. Две головы. Да еще он и змей…

– Что-о? – медленно протянула я, начиная подниматься с места.

– Да ты только послушай, – неожиданно принялся уговаривать меня отец. – Вы оба змеи, язык общий найдете. Приданое я отдам большое…

Я слушала и не верила.

Прислушивался и зал.

– Нет, – отрезала я. – Только через мой труп! Или его! Горыныча или кто он там!

– Тогда другой договор! – тут же согласился батюшка. – Отправляйся и вызволяй Василису. Ну сама подумай. Ты его точно одним взглядом приложишь и статуей сделаешь. В саду поставим! И даже голову рубить не придется!

– И какой мне резон? – с сомнением произнесла я.

– Отменю уговор насчет двойной свадьбы, – громко, так, чтобы весь зал слышал. – Высвободишь сестру, убьешь Горыныча, царство у него отнимешь – оно твое. И тогда сестрице твоей, Василисе, собственные полцарства останутся.

Я призадумалась. Гвидон с козырей зашел.

Предложение было выгодным. Забрать сестрицу, сделать статуей Горыныча, расширить государство.

Я уже почти размечталась, но здравый смысл заставил потрясти головой, вытряхивая оттуда мечтательное наваждение.

– Стоп! А если Василисе Горыныч реально понравился? Может, у них там любовь? Как я могу его в камень после такого?

Свою сестру я знала слишком хорошо. Она на долгом безрыбье могла и брачной ночи не дождаться.

Из опасений, что ей брак сорвут, Василиса могла Горыныча в оборот взять. Велик шанс, что пока я до этой принцессы-лягушки через непролазные леса доберусь, она уже икру наметает и головастиков выведет.

– Тогда сундук с приданым бери! – от отчаяния махнул рукой отец. – Если что, от нашей семьи подарком будет тому, за кого Василиса замуж пойдет! – судя по тому, как засияло лицо батюшки, ему такой вариант очень нравился. – А может, и сама найдешь кого. В походе этом.

Я заломила бровь.

– Кого это?

– А ты думала, я тебя одну отпущу, что ли? В леса, болота и горы?

– Да что с ней станет, – хохотнул едва слышно Черномор. – Таких земля не берет! Волосы на моей голове гневно зашевелились.

– Не нужен мне никто! – воспротивилась я. – Скакуна мне получше…

– Да ты и костра сама не разведешь, – оборвал отец. – За честь твою я не боюсь…

– Вот сейчас обидно стало, – буркнула я, понимая, что он все же прав. С костром я не совладаю.

– За отсутствие жениха для Василисы боязно, когда ты Горыныча это самое. – Батенька провел пальцем по шее и зычно крикнул в зал: – Кто согласен пойти со Змеиной вызволять Василису?!

Тишина.

– Убивать Горыныча не придется, – уточнил царь.

– А зачем тогда топн-топн в холодн лесн?.. – уточнил немецкий принц Гельмут.

– Затем, что если свадьбы с Горынычем не будет, я разрешу Василисе выбрать мужа из числа тех, кто поможет в пути Змеине! И полцарства! – и уже гораздо тише, что даже я едва расслышала, добавил: – А там, может, и со Змеиной в пути слюбится. Любовь зла, полюбишь и…

Батюшка, видимо, имел в виду “полюбишь и меня”, но не договорил.

Один за другим в центр зала принялись выступать королевичи да царевичи – жаждущие подвигов по освобождению принцессы.

Вперед даже дернулось несколько черноморовских богатырей, но на них тут же цыкнул дядька, и те вернулись за стол.

Оглядывая эту разномастную компанию мужчин из человек двадцати (и даже Финист там затесался), я энергично замотала головой.

– Я никуда с этой толпой не пойду. Батюшка, ты серьезно? Ты взгляни на них, они же тяжелее золотой ложки ничего в руках не держали. Ну ладно, может, еще мечом махать умеют. – Ради доказательства своей гипотезы я ехидно поинтересовалась: – Кто умеет разводить зимой костер?

На лицах половины царевичей отразилось недоумение.

– Я умею, – неожиданно вызвался Иванушка. – И друг мой Елисей тоже!

Я хмыкнула. Эти двое были из условно соседних государств, местную фауну наверняка знали, может, даже охоте обучены. Одна беда – Иван-царевич уж как-то сильно подозрительно налегал на вино, а Елисей…

На Елисея смотреть жалко было: худой, щуплый, какой-то полуобморочный. По слухам, в детстве он частенько болел, хотя с возрастом здоровье и стало лучше. Не помер бы в походе.

– А Елисей еще и травы знахарские знает, – добавил Иван, явно видя сомнения на моем и батюшкином лицах.

– Ладно, этих берем, – согласилась я.

– И Финиста – он неплохой воин, – добавил батюшка и, погрозив в воздухе пальчиком, громко объявил, зная удалецкую натуру Сокола: – Но без права на руку Василисы! Только как телохранитель! На лице Финиста тут же мелькнуло разочарование, он явно на что-то надеялся. Но кивнул, соглашаясь, а куда иначе деваться. Либо слушаться Гвидона, либо за тридевять земель его ждала Марьюшка… А выбирая из двух зол, он всегда выбирал не самое страшное.

– И нас!!! – Неожиданно из толпы выступили трое и хором выдали: – Трое из ларца одинаковых с лица! Мы телохранители! Будем делать за вас ВСЁ!

Я с ужасом взглянула на троих дуболомов, о которых в царстве ходили легенды. Однажды еще царевна Лебедь призвала их из ларца, чтобы они помогали ей в бытовых делах.

По ее задумке, всё должно было пройти гладко. Мол, одним рукавом махнула, стол накрыли молодцы из ларца. Другим рукавом махнула – терем после пиршества прибрала.

На деле все вышло наоборот: она махала рукавами, и эти трое тоже! Пока рукава не порвались!

Вдобавок в ларец обратно они тоже не вернулись. Так и остались при дворе бродить неприкаянными.

– Нет, – я замотала головой. – Только не они! Батюшка согласно кивнул.

– Еще троих максимум, – громко провозгласил он, фокусируя взгляд на самых ладных из толпы. – Вот этих еще, наверное, возьми! Вроде здоровые! Принц прусский Гельмут. Англичанина можно. Француза брать не стоит – говорят, они лягушек едят. Не уживется он с Василисой…

– Я пойду! – раздался неожиданно уже знакомый голос.

Из тени зала вышел тот самый темноволосый парень в обычной одежде.

Мой отец поморщился в сомнениях, словно пытался вспомнить, кто это вообще.

– А напомните, кто вы…

– Егерь, – по-простому ответил парень. – Следопыт. Внук Бабы Яги.

По лицу отца прошла тень сомнения.

Я тоже растерялась, как он тут вообще оказался. В царских палатах да среди принцев.

Словно читая в наших глазах немой вопрос, мужчина напомнил:

– Доставил вепря к царскому пиру, мне дозволили остаться. На руку Василисы не претендую, мне этот мезальянс ни к чему.

Гвидон подозрительно сощурился. Я тоже напряглась. А что, так бывает? Вот так просто от царской дочери да в отказ, когда еще и предлагают.

– А зачем тогда пойдешь?

Мужчина с каким-то равнодушием пожал плечами, совсем по-простецки.

– Серебра, злата да каменьев. А еще надел если мне выделят, возле гор дальних, что к избушке бабкиной примыкают, – было б неплохо.

– Там же хтонь одна бродит, – всплеснул руками Гвидон.

– Вам хтонь, а мне грибы да травы. Земледелием займусь, рожь посею. Так что? Берете с собой? А то без меня точно не дойдете!

От такого поворота Иван-царевич принялся бить себя кулаком в грудь.

– Да мы с моим отцом на охоте по триста верст ходили, да по болотам, да по горам. Да мы еще и дальше царства Горыныча дойдем, и без всяких егерей.

Внук Яги же принялся загибать пальцы:

– Поляна говорящих грибов. Навьи топи. Они, конечно, сейчас льдом закованы, но он слишком тонок. Непролазные горы, где нежить завелась. Лес поющих новогодних елок…

– Нашел чем пугать! – расхохотался уже Елисей. – Елками! Срубить их под самый корешок да к царскому пиру нарядными подать!

– Обожди, – остановил его смех мой батюшка. – Срубить всегда успеем! Пусть егерь идет! Злата и серебра у нас много, полцарства ему не нужны – только клочочек дальний да гиблый. Так пущай, чего б не пойти! Что скажешь, Змеина?

Я внимательно, но настороженно осматривала парня с ног до головы.

Он так же с нескрываемым интересом смотрел на меня. Без брезгливости, к которой я уже привыкать стала. Без страха. Просто с любопытством.

– Как тебя зовут? – спросила я. – Имя же у тебя есть, егерь?

– По-разному величают, я на многое откликаюсь, – улыбнулся темноволосый, и глаза его сверкнули зеленью в отблесках свечей. – Но вы можете назвать меня Вихрь.

Странное имя, подумала я. Впрочем, как еще могут звать внука Яги – как-никак вход в Навь охраняла. Так что Вихрь вполне подходящее имечко.

– Тогда в путь! – громко провозгласил царь. – Нельзя терять ни минуты. Змеина, собирайся. И прикажу приготовить ларец с золотом, коня и клубок путеводный!

Я с сомнением посмотрела на батюшку.

– Уверен? У него же координаты сбиты с тех самых пор, как Русь под санкции попала, и связь со звездами да другими светилами навигационными потеряна!

Батюшка только отмахнулся.

– Клали мы на те санкции. Наши умельцы давно уже клубочек обновили. Душу колобка вселили – русскую, теперь по долам да по лесам проведет, путь укажет, главное, чтобы к лисице на зубок не попался!

– За этим уж как-нибудь прослежу, – пробурчала я, поднимаясь от стола.

Но, вернувшись в свои покои, я все же решила не доверять прокладывание пути отечественным разработкам и на всякий случай отыскала в сундуке карту столетней давности. На ней было изображено царство батюшки еще времен его дедушки.

С тех пор, конечно, многое поменялось.

Полуостров Буян прибавился с южных земель – собственно говоря, за него санкциями нас и наградили.

Ледник с севера наполз – но пока не мешал. С запада картофельное царство процветало – это батька Ивана-царевича между охотой на зубров и воспитанием детей решил сельское хозяйство с колен поднять.

А с востока горы виднелись. И то, что за теми горами царство Горыныча расположено, еще сто лет назад было известно, вот только не ходил туда никто толком – только одна тропка на карте нашлась.

Что-то подсказывало, в лучшем случае она мхом поросла.

А в худшем – буреломом непролазным.

– Горынычу-то легко, – пробурчала я. – Он на своих крыльях за пару часов до нас долетел…

На лошадях же, по моим скромным подсчетам, дней пять пути, а то и все десять. Но успеть надо было за неделю!

А то выйдет замуж Василиса… а нам этого не надо!

Я вновь призадумалась, стоило ли вообще лезть на рожон в этом путешествии и так ли соблазнительны для меня земли за горами, – ответа пока не было.

Но делать нечего. Решение принято.

Я выбрала самую теплую шубку – красную с белым подбоем, шапку с мехом да перчатки. Змеиная кровь была холодна от природы, и замерзнуть в пути и впасть в спячку мне бы не хотелось.

Подумать стоило и о припасах. Батюшка наверняка снарядит по полной: хлеба да колбас с сырами. Но я была бы не я, если бы не перестраховалась.

Двинулась в сад, к Белке.

Белка жила в золотом теремке высотой с мой рост, грызла грецкие орехи, которые ей поставляли в обход санкций прямыми кораблями с острова Крит. Иногда через Белку, контрабандой, от родной мамочки приезжали редкие весточки и гостинцы. Но и это случалось не часто – раз в три весны. Так что сегодня я ни на что не надеялась.

В саду было особенно заснеженно, пришлось пробираться по высоким сугробам, через промерзшие кусты. По неосторожности спугнула стайку снегирей, прилетевших лакомиться красной рябиной.

Те с шумом вспорхнули, поднимая за собой мириады колючих снежинок, некоторые упали мне на нос, и я даже чихнула.

Но Белка моего приближения явно не слышала.

– Пссс, – опираясь плечом о белкин резной домик, позвала я. – Есть что интересное?

Наружу выглянула рыже-белая ушастая морда. С козырька домика на нее тут же спикировала снежная шапка, от которой Белка забавно отряхнулась, недовольно поморщившись.

– Таки золотые скорлупки, изумруды, рубины… – начала она, но я прервала:

– Это ты казначею предлагать будешь да моему батюшке. Я про другое…

Белка понимающе кивнула.

– Кешью, миндаль, кокосы… Из последних поставок таки фисташка и… – “Ореховый дилер” взяла театральную паузу и, оглянувшись по сторонам, прошептала: – Тс… только для тебя. Пекан!

Прозвучало даже для белки с каким-то священным пафосным придыханием.

– Давай всего по чуть-чуть, – кивнула я, протягивая красный суконный мешок. – С ягодами там какими-нибудь перемешай. А то путь долгий.

Белка заинтересованно моргнула глазами-бусинами.

– Куда? Аль замуж тебя таки выдали?

Похоже, слухи о том, что мою сестрицу украли, до Белки еще не дошли, пришлось пересказывать. Она суетливо кивала, охала, иногда хваталась мохнатыми лапками за не менее мохнатые щечки и издавала смешное: “Ох, ох, ох!”

– Таки моя прабабка Белка рассказывала про Горыныча. Говорила, пока жива была: «Са-арочка, белочка ты моя ненаглядная. Горыныч таки нормальный мужик. Все царство в кедровых соснах – не жизнь, а ска-азка!»

– И чего ж твоя бабка тогда сюда мигрировала из этой сказки? – прищурилась я.

– Так ей дом золотой пообещали. Во! – Белка постучала коготками по входу в теремок. – Кто ж знал, что зимой в нем таки от холода зуб на зуб не попадает, а летом от жары подохнуть можно. Но я бы не была Белкой Сарой, если бы побоялась таких трудностей!

Я беспомощно развела руками. Дело в том, что белке много раз предлагали переезд в другой, более комфортный дом, но та с золотом расставаться не собиралась, предпочитая показательно страдать.

Впрочем, свою часть сделки она также выполняла исправно. Золотые скорлупки и драгоценные камни лились из ее теремка рекой. Как ни крути, создание волшебное, актив ценный. Иногда чуточку склочный.

По итогу, скрывшись в недрах теремка, рыжая долго гремела, шуршала – пока не выглянула с полным мешком орехов.

– С тебя таки килограмм кедровых, Змеина! – прежде чем отдать, потребовала она. – Как вернешься, чтобы притащила. Уж очень хочется попробовать, о чем прабабка с такой любовью рассказывала.

– Договорились, – согласилась я, и мы хлопнули: я ладошкой, а она меня когтистой лапкой.

Я уже уходила, когда Белка остановила меня окриком:

– Тут гостинец от твоей матушки.

– Что? – удивленно обернулась я. – А чего ж ты раньше молчала?

– Таки забыла, – легкомысленно махнула лапкой Белка. – Пока все орехи сгрызешь, голова трещит – все мысли улетучиваются, не то что память. Вот только сейчас вспомнила.

Белка опять развернулась, только хвост мелькнул, и скрылась в глубине дома.

Вернулась с чем-то блестящим и аккуратно переложила мне в ладонь. Металл обжег холодом руку, и пока я недоуменно разглядывала тоненькое колечко с причудливой вязью, Белка выдавала инструкции:

– Не знаю, где-таки Медуза это нашла – но штука таки очень редкая. Ответственно заявляю! Белка Сара не будет врать! Это колечко способно мертвого вернуть. Из Нави сюда, в Явь!

– Ого! – присвистнула я. – И откуда оно у Медузы взяться могло?

Белка всплеснула лапами.

– А я почем знаю. Может, она Харону по темечку лопатой треснула, а может, договорилась с кем из местных. Это ж только названия у подземного царства разные что у нас на Руси, что у них в Греции. А по сути одно и то же! Аид – это Навь! Бери, в общем, что такому добру у меня среди орехов валяться.

Меня дважды уговаривать не пришлось.

Колечко аккурат пришлось на указательный палец. Гостинцами от матери я никогда не брезговала.

Была у Медузы чуйка на беду. Редко, но метко она попадала со своими дарами.

В прошлый раз вот костыль из тернового дерева прислала. Так тоже вовремя. Буквально через месяц батенька с лошади свалился да ногу сломал.

Пригодился костыль, в общем.

Значит, и колечко пригодится. Вопрос, кому?

С этими немного мрачными мыслями я пришла во внутренний двор.

Там уже были готовы отправляться в путь.

Черноморовы дети и сам дядька к морскому дому, а вот мы… за Василисой.

На фоне тридцати трех богатырей наша компания выглядела карикатурно и смешно – все разномастные и немного потерянные. Внушающее впечатление создавали только вороные кони: лучшие скакуны, которых батюшка выделил для похода.

Они всхрапывали, что пар из ноздрей, били копытами и всячески показывали, мол, давайте уже. Погнали! Почему стоим?

А стояли потому, что батюшка выдавал последние наставления:

– Чтоб путь ваш был легок – выдаю вам клубок путеводный. Чтобы в дороге не замерзли – лучину не гаснущую, чтоб еды хватало – скатерть-самобранку! Чтоб деньгами кому взяток дать – ларец с богатствами! – вещал Гвидон.

Я подошла поближе и тихонечко толкнула отца в бок. У меня опять начали появляться неудобные вопросики.

– А зачем мне тогда все эти царевичи в путешествии? Если есть и клубок, и скатерть, и лучина.

– Для порядка. – Батюшка откашлялся в кулак и добавил, весело сверкнув глазами: – Честь твою будут того… – Чего?? – со злостью, басовито уточнила я. – Беречь! – выпалил батюшка, отворачиваясь и бормоча едва слышно что-то про сроки, часики и счастливые возможности, коими некоторым следует воспользоваться. – Правда ведь? Царевичи удалые?! Будете честь Змеины блюсти?!

– Мы за честь завсегда постоять можем! – тотчас выдал Иван-царевич.

– С самого утра, как часовой на посту! – поддержал его Финист Ясный Сокол.

– Только солнце в окошке, а уже стоит! – гоготнул Елисей.

– А бываль и в ночи просыпаться! – заржал на ломаном русском Гельмут.

Запоздало я поняла, что среди собравшихся куда-то запропастился английский королевич. Вопросительно взглянула на батюшку, мол, а где?

Тот недобро покосился на Вихря, который пропускал мимо ушей весь инструктаж, проверяя упряжь на лошадях.

Виновник отсутствия англичанина сразу стал ясен, а вот история, за этим скрываемая, пока нет. Тем более что батюшка продолжал вдохновительные речи.

– Молиться буду за вас, – сказал он, размашисто накладывая рукой на всех знак благословения Перуна.

– Не бойтесь, мы вернем ее высочество Змеину в целости! – вышел вперед Иван-царевич.

– И в сохранности! – добавил друг его Елисей.

– Ни одна волосинка не пострадает на вашей дочери. Никто не посмеет к ней прикоснуться! – кивнул Финист Ясный Сокол.

– Все равно буду молиться, – упрямо сказал царь. – А вдруг что-то и сладится… В добрый путь!

На этом он смахнул невидимую слезинку, и пока царевичи вскакивали на коней и нетерпеливо поглядывали, когда я к ним присоединюсь, я не теряла возможности узнать, почему мой отряд лишился бойца еще до отправления в поход.

– Я, конечно, не настаивала, чтобы с нами этот заморский шел. Но хотелось бы знать причины, – начала я.

Батюшка недовольно поморщился.

– Да сказал он про бабку Вихря. Мол, слышал, страшная она была, Яга эта, детей в печи жарила. А там слово за слово…

– И?

– У целителя он теперь. Варвар, что с него взять. Не обучен культуре общения!

Хмыкнула. Понимающие взглянула на Вихря.

Все правильно сделал.

Нечего нам тут свои заморские понятия красоты и поведения навязывать, особенно если речь про Бабу Ягу. Говорят, мудрейшая женщина.

Лично не знакома, но слышала: ей Кощей много денег был должен, даже смерть свою в игле заложил. Под много процентов. До сих пор не расплатился – а ключевая ставка в лесу каждый год растет!

До сих пор игла в залоге у Яги.

Собственно говоря, потому он и бессмертный, что пока Кощей Яге деньги не отдаст, она его в Навь не отпустит.

Вот это я понимаю – взаимовыгодная сделка!

– Пора тебе, доченька, в путь, – молвил батюшка. – Покажи там этому Горынычу!

– Постараюсь, – неохотно ответила я, все еще размышляя, зачем вообще ввязываюсь.

– И без Василисы или без царства не возвращайся! – напутствовал Гвидон. – А лучше и с одним, и другим. Если повезет, то и сама… ну ты поняла. Это самое. Внуков хочется…

Я закатила глаза к небу. Там как раз собирались тучи, предвещая снежную пургу.

– Не будем о плохом. То бишь о замужестве. Пора мне, батюшка, а то так вовек и не уеду я.

И чтобы не рассусоливать больше, двинулась к коню.

Впереди уже нетерпеливо прыгал клубочек, то и дело приговаривая почему-то томным женским голосом:

– Введите новый маршрут…

– К Горынычу веди! – прикрикнула я, чтобы колобковая душа точно меня расслышала.

Колобок подпрыгнул особенно высоко, завис в воздухе, покрутился по сторонам, словно осматривал местность, после чего выдал:

– Маршрут построен. Предполагаемое время пути пять дней, пять ночей. Пристегните ваши посадочные ремни, мы взлетаем.