Операция «Ух», или Невеста для Горыныча

Я закатила глаза к небу. Похоже, брать измором людей, что на проклятой полянке, что на этой у грибов был дар.

– Давайте сыграем один разок, – устало сказала я. – И все! Ты от нас отстанешь! Сразу в котомку и молчок!

Гриба воодушевленно взвизгнула и захлопала тонкими ручонками в ладоши.

– Уиии! Итак, «Что? Где? Когда? С кем?».

Тут неожиданно клубок под ней ожил.

– Игра “Правда или действие”, – начал он монотонным голосом. – Сначала компания решает, с кого начнется игра. Первого игрока спрашивают: «Правда или действие?» Если игрок отвечает: «Правда», то он должен правдиво ответить на вопрос, который ему зададут. Если он выбирает действие, то придется выполнить задание. После того как игрок ответил на вопрос или выполнил задание, то ведущий дальше спрашивает: «Правда или действие?» у следующего. И так далее. Чем коварнее вопрос или действие, тем более интересна и динамична игра.

На полянке повисла тишина.

Даже Гриба озадачилась, но всего на мгновение. Уже через секунду ее шляпка сияла ядовито-зеленым цветом от удовольствия и предвкушения.

– Молодец, колобочище, – похвалила она. – Так даже лучше! Итак, правда или действие! Кто первый?

Она придирчиво прищурила правый глаз и обвела всех цепким взглядом.

– Что молчим? Или бутыль вина крутанем? На кого покажет, тому и отдуваться.

– Ладно, давайте я первый, – вызвался Иван-царевич. – Что делать надо?

– Делать? – прищурилась Гриба. – Стало быть, ты выбираешь не правду нам сказать, а делом сделать. Па-да-зри-тельна… А впрочем, ладно. Такое тебе задание, царевич, поцелуй меня в уста сахарные!

Иван икнул.

Елисей закашлялся, я же попыталась присмотреться к шляпке Грибы, чтобы понять, где у нее вообще эти самые уста.

– Не буду я тебя целовать! Ты же гриб! – возмутился Иван, казалось, он даже чуточку протрезвел.

Гриба надулась, отчего ее споры по полянке снежинками разлетаться стали.

– А что такое? Слабо? А я что, не женщина, что ли? Мне, может, тоже охота большого и человеческого. Я, знаете ли, много десятков годиков мечтала, чтобы меня принц самый настоящий поцеловал.

– Ты же замужем! – неожиданно нашелся Иван. – Я замужнюю не могу.

– Я в разводе, – напомнила Гриба, наступая и прыгая по скатерти к царевичу поближе. – Целуй же меня, ненаглядную. Я не кусаюсь!

Глаза Ивана сделались беспомощными, он вопросительно посмотрел на Елисея, тот был в растерянности, Финист тоже развел руками. Молящим взглядом Иван уставился на Вихря.

– Я заплачу, золотом, – взмолился он.

Вихрь только усмехнулся.

– Она поцелуй принца хочет, а не егеря.

Я же не понимала всего драматизма ситуации. Ну подумаешь, поцеловать Грибу. Как Василису соблазнять, так Иван первым на уши моей сестрице приседал.

Так что я в этом невинном поцелуе даже некую расплату видела.

– Где хоть уста у тебя? – убитым голосом спросил он. – Я не вижу.

– Да тут, под шляпкой, – страстно прошептала Гриба. – Возьми меня на ручки. Вот, не боись! Чмак!

Над полянкой пронесся смачный звук, будто кто-то присосавшуюся пиявку от себя оторвал.

Дальше царевич плевался, а Гриба смеялась как полоумная. Ей развлечение точно доставляло удовольствие.

– Слабы царевичи пошли, – наконец оторжавшись, постановила она и принялась выбирать следующую жертву. Взгляд ее остановился на Финисте. – Правда или действие? Только ты с умом выбирай, а то у меня еще ножка не целована…

Судя по округлившимся глазам Ясна Сокола, выбор был очевиден.

– Правда, конечно!

Глаза Грибы хищно сузились, она словно ждала этого ответа.

– Мы с колобком хоть и в котомке едем, но все слышим. Так вот меня разбирает любопытство: а что там у тебя с Марьюшкой произошло? Поведай-ка нам эту историю. Почему такой богатырь, как ты, Финист, от девицы бегает?

При упоминании имени Марьюшки у Сокола даже челюсти свело. Это было видно по лицу, которое стало мертвецки бледным.

– Действие! Давай, действие! – затараторил он. – Где там твоя ножка?!

– Ага, счас! – Гриба запрыгала подальше от него, в сторону царевича. – Все, я теперь вся царевича Ивана, от губ до последней споры. Так шо лапы прочь от моей ножки. Сам правду выбрал! Поздно отступать!

Финист как-то виновато посмотрел почему-то на меня. Видимо, в моем лице он видел всю укоризну от женского рода на земле за свои поступки.

– Она права, – произнесла я. – Сам выбрал говорить правду, вот и рассказывай.

Тяжко и скорбно вздохнул витязь.

– Давно это было. Молод был, глуп. Вот, бывало, вернешься с похода, от девиц отбою нет… Вскружил мне успех голову. Да и лихой я был, удалой. Бывало, обернешься соколиком и летаешь в окошко то к одной, то к другой. Да девицы и не прочь-то были. Пока я в одну не влюбился. В дочь царскую.

– Марьюшку? – зачем-то уточнил Елисей, он явно был в курсе некоторых слухов про Финиста.

Тот поморщился и отмахнулся.

– Да нет же. Она-то тут при чем. Дочь царскую Забавой звали. Три дня и три ночи соколиком я к ней в покои летал. Любовь у нас была! Руки ее у батюшки царя просить хотел, а как пошел на четвертый день свататься, так мне от ворот поворот дали. Сказали, куда я, дурень, лезу. Где я, безродный, без денег, – а где Забава. Так и она сама посмеялась, выбрала принца заморского и вышла за него замуж. И поминай как звали.

– Поелозила и бросила, повезло, – смахнул несуществующую слезинку Иван-царевич. – Так, а Марьюшка-то где?

– Цыц, – рыкнула я на него, понимая, что Финисту и так нелегко душу наизнанку выворачивать.

– Ну и кинулись меня другие девицы утешать, топил я любовь свою к Забаве в вине, в объятиях чужих. То у вдовушки какой приживусь, то у жены купеческой. То там, то сям!

– Подлец какой! – воскликнула Гриба. – Альфонсина проклятая! А потом, значит, Марьюшку обидел?

– Да нет же… – Финист уже начал злиться. – Надоело мне по бабам да по нелюбимым бродить. Удобно, конечно, везде обогреют, приголубят, баню истопят, накормят, поцелуют. Денег даже дадут. Но душа-то любви просила, да еще и перья выпадать сокольи стали. От тоски!

– От венерической? – уточнила я, подозревая, что перестал оборачиваться Финист в сокола не от грусти душевной, а от другого вида облысения.

Мой вопрос он то ли проигнорировал, то ли не услышал.

– И сказал я тогда, что не достанусь больше ни одной женщине до тех пор, пока та, кому я действительно нужен, трое башмаков железных износит, три посоха железных изломает, три колпака железных порвет. Сразу вдовушкам я стал не интересен. И сделался я странствующим богатырем, пока не узнал, что Марьюшка, девица одна из царства Кощеева, уже вторую пару башмаков изнашивает. Железных.

– Так это же хорошо! – воодушевился Елисей. – Значит, ты ей нужен! Разве не этого хотел?

– Имя у Марьюшки Моревна, дочь навьего царя Мора, – мрачно выдал Финист. – И это в те давние годы она была просто Марьюшкой. А сейчас уже третий десяток разменяла да веса пудов десять наела. Когда ей один посох оставался, я слышал, у нее на меня большие планы были. В царство свое подземное забрать да своим мужем сделать. А я помирать не хочу, жить еще охота… Вот и скрываюсь.

Повисло долгое молчание.

– Стало быть, слово ты свое не держишь? – задумчиво почесывая подбородок, спросил Вихрь. – Выходит, девушка старалась, а ты сбегаешь.

Гримаса скорби отразилась на лице Финиста.

– А я про последние башмаки и посох не знаю. Может, носит еще. Или другого повстречала и про меня забыла. А пока я ничего про это знать не знаю, ведать не ведаю, то и уговор не в силе.

– Это ему мой батюшка подсказал, – вставила свое слово я. – Когда убежище предложил. Но с одним условием: если Марьюшка Финиста все же у нас найдет и башмаки, колпаки, посохи предъявит, то мы Сокола держать не станем. Слово есть слово.

Гриба хищно потерла ручонками.

– Что ж, – она обвела взглядом оставшихся, и мне становилось не по себе. – Кто следующий? Может, дама?

Она покосилась на меня, и я уже была готова мужественно согласиться, но меня прервали.

– Давай, я, – кинул вызов Грибе Вихрь. – Только сама выбирай. Правду или действие! Мне бояться нечего.

Гриба повернулась к егерю, смерила того взглядом.

– Простой ты, как три палки, – буркнула она, поморщившись. – Я тебя на полянке иногда видела, так все грибы при твоем появлении замолкали.

– Доковыряться не до чего было? – сощурился Вихрь, явно насмехаясь.

Гриба вяло махнула юбками.

– Скучный ты. Брать с тебя нечего. А впрочем… – в глазах ее мелькнул интерес, словно ее грибную натуру озарила гениальнейшая идея. – Действие! Действие! Знаю, что тебе делать!

– И? – хмуро выдал егерь, похоже, воодушевление Грибы его не порадовало.

– Раздевайся, – припечатала она. – И танцуй. Соблазнительно!

– Что-что? – брови Вихря взлетели на лоб. – Ты в своем уме?

– А что такого? – всплеснула руками поганка. – Сам сказал, скрывать тебе нечего. Так что показывай телеса соблазнительные, хоть на мужчину погляжу. А то сто лет не видела.

Вихрь недовольно, но все же потянулся к поясу на тулупе…

– Не-не-не, ты подожди, – притормозила его Гриба. – Клубок, музыку! Давай что-нибудь поэротичнее.

– Музыка поэротичнее, Sam Brown “STOP”, – с готовностью отозвался клубок и затянул томным женским голосом:

– All that I have is all that you've given medid you never worry that I'd come to depend on youI gave you all the love I had in me…

Мое лицо принялось заливаться краской, потому что Вихрь, то ли от злости, то ли от чего еще, как-то сильно быстро принялся скидывать с себя одежду.

Колобок пел, Гриба сопела, Иван-царевич подливал вина себе и Елисею, Финист хватался за голову и накладывал на себя знак спасения Перуна. Похоже, понимал, что если б выбрал действие, мог бы оказаться на месте Вихря.

Тулуп улетел в сторону, красная рубаха была следующей, колобок выходил на припев, когда Вихрь отшвырнул от себя первую часть исподнего, обнажая торс!

– Stop befo-о-о-оre! Уou tear me all apa-а-а-аrt? – голосил колобок. – You'd better st-о-о-о-оop!..

Вихрь потянулся к тонким шнуркам, удерживающим штаны на узких бедрах.

Мое дыхание остановилось, легкие забыли, как им вообще двигаться. Я смотрела, как тонкие линии мужских мышц уходят под кромку исподнего… туда, где обычно пряталось то самое, срамное…

– Стоп!!! – раздалось над поляной, и я узнала в вопле свой голос.

На меня недоуменно обернулась Гриба, уставились и царевичи.

Заткнулся и колобок.

– Что не так? – недовольно буркнула Гриба. – Хорошо же сидели!

– Там же срам! – в ужасе выдала я. – Ты что, его до срама раздеть хочешь?

Глаза на шляпке сощурились.

– А что такого? Я, чай, давно не девочка, всякое видела. Может, и тут есть на что посмотреть! Ты ж приглядись глазенками своими змеячьими, а вдруг там чего интересного да впечатляющего прячут!

Ее явно распирал азарт.

Царевичи же недовольно ерзали.

– Царевна права, – неожиданно пришел мне на помощь Елисей, а может, солидарность проявить к Вихрю решил. – Мороз на улице. Чего там на морозе впечатляющего. Поди все скукожилось, не раскукожить.

– Да-да, застудит еще! Лечить его потом! – закивал царевич. – Ну что мы, дети в самом деле, что ли? Да и негоже сынам государевым смотреть на такое, да еще и царевну смущать.

– А ты отвернись, – буркнула Гриба, явно собираясь стоять на своем. – Эй, егерь. Давай, продолжай!

Я зажмурилась и отвернулась.

Колобок уже набрал побольше воздуха и собирался петь, как Гриба неожиданно передумала.

– А, впрочем, вы уже все испортили, – пробубнила она. – Никакого интереса не осталось. Одевайся, егерь!

Тон у Грибы был приказной, такой, что даже я удивилась ее заносчивости. Это ж какое самомнение и гнусный характер были у девицы раньше, если даже после обращения в гриб все это так наружу выпирало.

Вихрь молча надевал рубашку, Гриба же смотрела на меня злобно, словно решала, как отыграется за сорванный стриптиз.

От ее взгляда становилось неуютно, впрочем, она покосилась на Елисея. Первым козлом отпущения явно суждено было стать ему.

– Теперь ты, – буркнула она ему. – Царевну на сладенькое оставлю.

Я сцепила зубы. Ладно, доиграется еще у меня эта грибница недоделанная. Пока же я просто сжала пальцы и уставилась вниз, разглядывая узор на самобранке.

Но то и дело, сама того не желая, взгляд поднимала.

Смотрела, как Вихрь облачается уже в обратном порядке, как застегнул последнюю пуговку на рубашке, как сходил и подобрал тулуп, отряхнул его от снега.

– Правда или действие, княже? – пытала тем временем Елисея эта поганка.

– А можно ли заранее узнать, какой будет вопрос, если я выберу правду? – пытался юлить тот. – Или действие. А то с танцами я не силен…

– Вот еще, я с заданиями не повторяюсь, – бурчала Гриба. – Но раз не хочешь действие, значит, говорить правду будешь.

– А если обману? – вдруг уточнил Елисей, неуютно елозя на заднице по шкуре. – Вот в самом деле, как ты проверишь?

Гриба колыхнула юбками.

– Правда рано или поздно всплывет, стыдно будет не передо мной, так перед всеми… Впрочем, ты уже лжец, – будто невзначай обронила она.

Елисей резко вскочил на ноги, его тут же зашатало от выпитого вина, но это не помешало ему громко, на всю поляну закричать:

– Да как ты смеешь! Растение! Кто ты такая, чтобы говорить такое мне! Князю!

– Я бывшая часть полянки, которая знает самое сокровенное о людях, – хищно пояснила Гриба. – Что там было, когда ты мимо проезжал? Проблемы с деньгами? Каменья на одежде поддельные? Так скажи-ка ты нам правду, Елисей. Так ли ты богат, как хочешь показать?

Краска разлилась по бледным щекам князя.

Удивленно на него уставился царевич Иван и на правах друга пытался даже прийти на помощь.

– Казна его отца полна драгоценностей и каменьев, – начал он, но Гриба щелкнула тонкими пальцами.

– Пусть Елисей говорит.

Худощавый молодец, казалось, еще больше осунулся. Черты лица стали более болезненными, чем обычно, а под глазами залегли круги.

– Пустая казна, – обронил он. – Правы были грибы на поляне. Батюшка все проиграл в карты послу западному. Земли в залоге, злата на пару месяцев осталось. Одна надежда была…

– На полцарства, – догадалась я шепотом.

Меня, кажется, никто не услышал, все слишком внимательно смотрели на кающегося в бедности Елисея.

Впрочем, Вихрь смотрел на меня. Я поймала на себе его прямой взгляд, и пока он смотрел на меня, его губы очень громко задали вопрос Елисею:

– Надежда на что? На женитьбу выгодную? Аль еще на что?

– Да-да, мне тоже любопытно, – подскочила Гриба, принимаясь хлопать в ладоши. – Ты в этом походе что забыл? Тут денег да золота вроде не обещали. Максимум Василису, да и то, если с Горынычем сладите.

Елисей нервно сглотнул и вдруг вскинул голову вверх да грудь вперед выпятил.

– Я в походе хотел защищать царевну Змеину, – выпалил он. – Можете думать обо мне что хотите! Но я тут из благородных побуждений! Пусть у меня нет злата, зато есть широкое сердце!

Его звонкий голос подхватило эхо и разнесло по лесу…

В повисшей ненадолго тишине раздалось недовольное фырканье Грибы.

– Тююю. И все? Подвигов захотелось, покорений сердца девичьего. Банально, – она разочарованно отвернулась от Елисея и уставилась на меня.

Мы несколько мгновений меряли друг друга взглядом.

Я ждала от нее каверзы, уж слишком ядовитым показался мне ее взгляд.

– Правда или действие, царевна? – прошуршала она. – Советую выбирать с умом.

Я пожала плечами.

– Сама выбирай, – бросила я ей с вызовом. – Думаешь смутить меня чем-то? Так не придумаешь.

– А если танцевать заставлю, как егеря? – шаловливо поинтересовалась она.

– Так ты же не повторяешься с заданиями, – парировала я. – Так что придумай что-нибудь интереснее.

Гриба несколько мгновений чесала свою шляпку в районе предполагаемого затылка.

А после…

– Хах… заносчивая царевна. Все тебе не так и не то. Есть у меня для тебя задание. Один поцелуй.

– Опять повторяешься, – напомнила я. – Мне не слабо тебя чмокнуть хоть в шляпку, хоть в ножку.

– Не меня, – хохотнула Гриба. – А не твоего поля ягоду. Егеря целуй! По-настоящему, в губы!

– Не бывать такому! – вскочил на ноги Елисей.

– Батюшка Гвидон приказал не допущать! – воскликнул Финист. – Ишь, мухомориха, че удумала. Нельзя царевне простолюдина целовать! – Да мы тебя пошинкуем на зажарку! – заголосил Иван, обнажая меч-кладенец. – Не позволим честь девичью марать губами егерскими!

Но Грибу эту мало волновало.

Она на меня смотрела с вызовом.

– Целуй же его! Змеина Недотрога! – прошептала она, и я уже была готова сделать этот шаг, несмотря на все против…

– А меня спросить?! – вдруг возник голос Вихря, он словно хлыст щелкнул над моей головой. – Может, я не хочу с ней целоваться?

– С чего это вдруг? – обернулась на него Гриба. – Аль брезгуешь царской дочерью?

– Чай, не на помойке нашел себя, – бросил внук Яги, и эти слова мне будто ножом по сердцу пришлись. – Это, может, княжичи всякие за славой в этот поход пошли, а я за златом да за землями. Нет моего согласия на лобызанья! Придумывай царевне другое задание. Не буду я с ней целоваться!

Мои руки невольно сжались в кулаки. Ногти глубокими лунками оставили следы в коже, но боли физической я не ощутила.

На душе больно стало, до горечи в горле…

Впервые за жизнь паскудно и обидно.

А главное, непонятно почему. Я ведь знала Вихря всего ничего, но даже в этом “ничего” мне казалось, что он был не похож ни на одного мужчину или парня, которых я встречала до этого.

Меня постигло разочарование и в нем, и в себе… за ошибку в человеке.

Даже змеи, обычно шипевшие в такие моменты и грозящие всех покусать да отравить, повисли унылыми прядями.

– Тогда будешь говорить правду, – недовольно пробурчала Гриба. – Или тоже это твою честь посрамит?

– Задавай вопрос, – выплюнула я голосом абсолютно безэмоциональным и холодным. – Что знать хочешь?

– Да есть одно обстоятельство, – начала Гриба. – До нас на полянке иногда доходили слухи, но все никак до конца любопытство не удовлетворялось. Узнать бы, куда королева Лебедь пропала? Есть слушок, что ты к этому рученки-змеенки приложила…

Я нахмурилась.

Кажется, впервые за этот вечер меня настигло недоумение.

– Я?!

– Ты-ты… – закивала Гриба. – Говорят, статуей она сделалась, когда тебя со свету сжить пыталась.

Я потрясла головой, пытаясь вспомнить, а куда и в самом деле пропала царевна Лебедь? Вот была она, все попрекала меня, а потом и в самом деле куда-то делась.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.