Обретение счастья, или Гравитация автотрассы. Современный военный детектив

© Елена Борисовна Сперанская, 2016

ISBN 978-5-4483-2379-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава I

«Последний день моего существования прошел в пыли дорог и счастливых встреч…», – написал в свой дневник известный писатель, режиссер и сценарист. Он сразу выключил ноутбук, так как услышал неожиданный звонок в дверь и поспешил навстречу судьбе, ожидая получить информацию от своего друга, приезд которого он давно ожидал и надеялся прояснить, что случилось с его последней рукописью, отправленной двумя днями ранее по Интернету своему издателю. С ним тот был на короткой ноге и часто общался в свободное время на презентациях новых книг и бестселлеров.

Приятель – Любкин Толя – отчаянный любитель детективов и юрист по профессии – показался ему сразу навязчивым. Так как он и сам мечтал появиться на пороге светилы науки или литературы, погреть руки в свете рапид и софитов, чтобы со временем включить любого издателя в список своих знакомых, кого он, по сути, презирал. Приобретая популярные издания для вложения денег всяким способом, а затем отправлял знакомым в любые стороны по завышенной цене, существуя таким образом, как можно дольше.

«У счастья нет предела. Пусть и на этот раз мне улыбнется удача!» – произнес гость, доставая из кармана платиновый портсигар, отыскивая в нем остатки прежней роскоши, смешанные с табаком предыдущих встреч со своими однополчанами, кто остался в живых после десятилетней службы в Афганистане. Он закурил, стоя у подъезда.

Его занимало, что он получил за защиту своей страны? Он часто не к месту возмущался на английском языке, выученным в спешке, что пришлось пройти через смрад войны, но остался без средств к элементарному, нормальному существованию.

Его семья в количестве четырех человек, включала отца – дорожного строителя, маму – учительницу немецкого и английского языков и младшего на три года брата. Получив повестку в военкомат на срочную военную службу, Толя не очень обрадовался, так как у отца в это время были проблемы с выездом заграницу в США, чтобы спасти детей от армии, как от неминуемой гибели в пустынях Афганистана.

Он оформил визу, вписал туда обоих детей, а с женой предварительно развелся, чтобы сэкономить, так как денег было на дорогу только на троих человек. На текущие расходы и обустройство там денег не было ни копейки. Итого это составляло $6000 по номиналу конца восьмидесятых, когда доллар котировался примерно полтора рубля. Но такой цены не было в банках, как не было и коммерческих банков. Толе и его брату Васе приходилось тратить заработанные разгрузкой вагонов деньги на покупку долларов по спекулятивной цене, примерно от трех до шести рублей за доллар, чтобы скопить на долгожданный полет в комфортабельном самолете через океан и избежать скоропалительной, всеобъемлющей войны, которую вели противоборствующие державы.

Семья Любкиных накопила нужную сумму в валютном эквиваленте. Теперь дело стало за визой, которую они тут же оформили в американском посольстве, отвалив двадцать долларов за вход и такую же сумму, но в тройном размере, чтобы получить туристическую визу семейного характера. Но так как присутствовать на оформление визы потребовали всех отъезжающих, пришлось покупать билет до Москвы для всех троих: отцу и двум детям мужского пола. Они посетили старое десятиэтажное здание с двумя пристройками посольства США на Новинском бульваре, где проживали послы Америки в России и вдобавок жили семь пятидесятников, которые рьяно добивались разрешения эмигрировать из страны.

Отстояв огромную очередь и получив входную анкету, которую надо было заполнить с учетом частной собственности, кличек и времени пребывания, они оказались у окошечка, где выписывали временные, туристические визы – наиболее удачный способ пересечь границу без осложнений. После формальных вопросов американского офицера полиции, зачем они хотят двинуться на Запад, семья получила одну визу для взрослого и одну визу на несовершеннолетнего Васи. Детей вписывали во взрослый список туристов, и они могли лететь третьим классом куда угодно.

Для Толи визу никто не хотел выписывать, учитывая его призывной возраст, с опаской, что его арестуют и ссадят с самолета из-за повестки в военкомат, которая вот-вот должна была прийти ему по почте.

Семья из одного человека в лице Толи вернулась домой, а отца и младшего брата он проводил в тот же день в аэропорт, помахал на прощанье, надеясь когда-нибудь встретиться с ними на побережье Тихого или Атлантического океана на собственной вилле с апельсинами, гранатами и лимонами.

Втолковать офицерам полиции США, что они одна семья, было невозможно. Та третья волна эмиграции носила хронический характер.

Когда Толя вернулся домой, то обнаружил на столе то, чего так все боялись – повестку на службу в армию. Поступать в вуз он не имел возможности, потому, что редко посещал десятый класс, работая по ночам то на мельнице, то в порту, то на разгрузке вагонов на вокзале. Одноклассницы липли к нему, зная его уступчивый нрав и спокойный, безвредный характер.

Мама обрадовалась, что так все благополучно случилось, зная взбалмошный характер каждого из своих сыновей, перенявших привычки и обращение своих плохо воспитанных, как она считала, сверстников.

Толю забрали на другой день, а вернулся он через десять лет истощенный, измученный. Следом за ним вернулся и Вася. Его призвали на военную службу США, чего он так боялся, по достижении им двадцати лет. Отправили в Афганистан. Там ему удалось перейти на сторону страны, из которой он, по халатности правительства, сбежал, но вовремя опомнился, прослужив три года в строевых войсках, не участвуя в крупных сражениях, чего, по сути, и не было.

Счастливая встреча братьев и мамы состоялась на вокзале. Они обнялись и вернулись мирно домой. Вскоре обзавелись семьями, детьми, и каждый зажил своим собственным умом, зарабатывая на жизнь. Закончили заочно колледжи.

У Васи появилась возможность завербоваться в Заполярный круг, получая там колоссальные деньги за работу вахтовым методом. Он построил комфортабельную трехкомнатную квартиру. Толя таким же самым способом построил тоже жилье в новом, недавно отстроенном, спальном районе города, откуда ушел в армию.

Братья редко общались с отцом, но поехать на его похороны они не имели возможности. Мама намного пережила своего бывшего мужа. Замуж снова не выходила и была счастлива, что сыновья могут хоть изредка навещать ее. Вундеркиндов из них не выросло, но они столкнулись с деспотизмом, тиранией, бюрократией разных режимов и принимали жизнь такой, какая она есть.

Разговоры на злободневные темы о морали, современные настроения молодежи. Политические распри. Участие стран в отмывании денег. Коррупционные скандалы, связанные с нерентабельными предприятиями. Временные региональные войны. Все волновало Толю, давая пищу для философских размышлений за рюмкой вина в дешевых питейных заведениях, которые он регулярно посещал для улучшения самочувствия, где ему давали на сдачу две конфетки или жвачку, чем он с удовольствием угощал своих новых подруг за «рюмкой чая».

Жена постоянно возмущалась его помятым видом, но мирилась с тем, что у дочерей высшее медицинское образование, полученное бесплатно и дающее право зарабатывать на жизнь.

Одевался он скромно, но чисто, как приучила его мама. Всегда был в центре текущих событий, посещал встречи с актерами, просветителями современности на телестудии, писал дипломы, доклады, диссертации, статьи за деньги и продавал свои незатейливые впечатления от жизни. Такой вид заработка помогал ему продвигаться в людском пространстве. Но помятый вид был слишком потенциозен, чтобы вызвать жалость или желание общаться в любой обстановке на берегу какого-либо курорта с видом на Гвинейский залив или в одном из отелей Турции.

– Рад встрече, – произнес автор нашумевшего бестселлера: «Ведьма – в чертогах дьявола», который был распродан за считанные дни и принес ему баснословную сумму в эквиваленте равном поездке на Канары плюс недельный заработок депутата Госдумы. – Проходи. Извини, что забыл позвонить домработнице и убрать остатки вчерашнего бардака.

– Когда будет время, я сам уберу твою блевотину. А сейчас налей чего-нибудь, чтобы не видеть этого, как ты сам назвал, – гость плюхнулся в кресло, отделанное кожей и шляпками мелких гвоздей.

Он поднял с пола какие-то листы и углубился в чтение, перелистывая страницы и время от времени отхлебывая, из поставленного рядом с ним на передвижной столик, бокала в форме кубка времен царской династии 19 века.

– Кто может проще и лаконичнее так излагать, как эти чертовы писаки, у кого вместо вина или кофе всегда в стакане пойло для немецких и австрийских таверн, – кривляясь и создавая впечатление начитанности, проговорил гость и, закрыв глаза, внезапно откинулся на спинку кресла.

На его бледном лице появились ярко-прорисованные капилляры, а на губах белая полоска слюны как от отравления ядом желтой гадюки.

Сценарист аккуратно вытащил из его рук, зачитанную до дыр, рукопись, положил на тот же столик, отодвинул от гостя… Потрогал левую руку у запястья, там где пульс. Ничего не понял. Но не растерялся и открыл пальцами закрытое веко. Обрадовано потер свои руки и вздохнул.

«Неужели и на том свете так горячо желание найти себе дело? Зачем я затеял этот маскарад с убийством? Все равно, он так плохо выглядел, не стал бы возражать против эксгумации своего тела, чего мне совсем не хотелось бы. Следовательно, оставим все, как есть и займемся делами. Стоит задуматься о выносе тела в кладбищенский сад и захоронении там, рядом с вишней… Его неусыпное внимание к моему образу жизни и разбирательствам едва ли сравнимо с братской любовью. Слишком интеллектуален его образ мышления. Хотел всего и сразу», – такие рассуждения завели бы в тупик любого здравомыслящего гражданина.

Неимоверных усилий сценаристу стоило завернуть отравленное тело в приготовленную заранее скатерть-самобранку, сверху накинул тяжелый палас, чтобы не испачкать и не повредить стоящую рядом стенку из красного дерева с позолотой.

С таким тяжелым грузом Южный двинулся к двери. Одной рукой протиснул в коридор палас и, открыв входную дверь, вышел на лестничную клетку, придерживая поперек тело бывшего приятеля.

«Прилечь или отдохнуть не удается. Словом, буду решать вопрос захоронения позже, когда приедут гробовщики. Придется заплатить за вынос в коридор и оставить открытой прихожую для соседей, зевак и злопыхателей, кому нечего делать. А впрочем, пусть себе развлекаются! Сам заварил кашу, сам и буду расхлебывать», – решил в спешке любитель острых ощущений, втаскивая завернутого гостя на заднее сиденье своего потертого автомобиля, благо никого рядом не было кроме живущей в подъезде кошки и ее хозяйки, которая постоянно появлялась на всех собраниях жильцов или переездах соседей.

– Собираетесь ремонтом заняться? – поинтересовалась женщина, заискивающе посмотрев на тяжелую ношу в руках соседа, которую ему, наконец, удалось положить на заднее сиденье старенькой Волги.

– Нет, хочу на дачу матрасы и теплое белье перевезти, а то лето скоро… Придется ночевать там, заморозки на почве плохо скажутся на моем радикулите, – ответил он, напрягаясь от тяжести, создавая легкомысленное выражение на лице, случайно вспомнив, что обещал подарить соседке при случае красивый букет тюльпанов, выращенный им самим в теплице.

Тяжелый платиновый портсигар, доставшийся от предков, заполненный наполовину; обувь; телефон Nokia Lumia за $250; документы из кармана гостя – преподавателя колледжа, юриста и адвоката в одном лице – он сложил на столике и оставил в квартире.

– Да, морозы обещали в начале месяца. Спасибо, что завтра дождя не будет. Устали мы от морозов и от дождей, тепла хочется, – проговорила женщина избитую фразу и бойко зашла в лифт.

Максим Сергеевич Южный отчаянно боролся с дремотой и усталостью, когда вез безжизненное тело Толи через весь город в направлении дач. Его два раза останавливали полицейские, но быстро отпускали, завидев номера сотрудников Госдумы, которые он умудрился купить за небольшое вознаграждение у тех же полицейских во вверенном ему микрорайоне, где он в дальнейшем собирался баллотироваться на пост вице-губернатора, а потом и губернатора.

Решив получить заветное одобрение руководства издательства, он приложил максимум усилий, чтобы это решение оправдать. Но ему мешал назойливый следователь, который почему-то заподозрил его в присвоении свободного участка соседа по даче, выданного ему для обработки.

Они делили дачные участки, но при всем многообразии выбора все мечтали получить именно этот прекрасный участок в шесть соток, а потом построить там коттедж, который уже стоял там. Так как Южный давно располагал сведениями о готовящемся распределении участков, то сразу приступил к строительству двухэтажного дома, чтобы впоследствии не обременять себя подобными проблемами.

У ветерана афганских войн, инвалида и заслуженного человека – Рубашкина Виктора – такой дележ вызвал негодование, и он намеренно высказался на собрании собственников кооператива за сдачу этого дополнительного, свободного, не засеянного участка любому желающему по очереди.

Однако сценарист подсчитал, сколько он потеряет, если его новый, отделанный, с евроремонтом коттедж снесут, и кто будет тогда владельцем – этого никто не знал. Желающих было предостаточно! Все рвались заполучить за минимальную сумму – около двадцати тысяч рублей сотка – участок и выращивать там любые фрукты, овощи, ягоды.

Но каково же было удивление председателя кооператива, когда он узнал, что Южный получил доверенность от ветерана афганских войн и инвалида на право использования участка, подписанное у нотариуса и продленное, как и следовало по закону, а в случае смерти оставленное в пожизненное пользование.

Максим Сергеевич подготовил документы и ждал случая, когда же, наконец, ему посчастливится вступить в права наследства. Спрашивать о дележе он боялся, чтобы не обидеть ветерана, который был инвалидом, с трудом передвигался на костылях. У Рубашкина была дочь и красивая жена-брюнетка, кого Южный знал еще по молодости.

Они жили по соседству в частных домах, а потом переселились вместе в многоэтажку, а вечера постоянно, как прежде, проводили на одной площадке, рядом со школой. Играли и пели под гитару современные шлягеры Высоцкого, Визбора, Окуджавы…

Но Клава выбрала блондина Виктора – весельчака, заводилу, лентяя, вредителя клумб и зеленых насаждений.

Когда ребята выросли вместе пошли в армию, направили их в разные батальоны в Туркменистан, а затем – Афганистан. Долгое время они ничего не знали друг о друге. Вернулись одновременно живые. Отгуляли свадьбы, поступили учиться в Политехнический вуз, закончили и зажили каждый своей жизнью на одной лестничной клетке.

Максим – красивый черноволосый парень нашел себе Зинаиду – продавщицу квасом и удивлялся, что Клава – учительница начальных классов – полюбила светловолосого Виктора, который снова вернулся на войну и остался там до окончания, прослужив десять лет в парашютном отряде.

Говорили, что на нем живого места не было после службы в бригаде спецназа. Он и ордена получил, и пенсию ему назначили сразу после возвращения. Нашли какое-то воспаление на ногах. Он сумел доказать, что это связано с войной в Афганистане. Выдали ему костыли, но обещали со временем дать кресло.

Его звание капитана спецназа десантников вызывало зависть всех окрестных девчонок. Они любили заходить к Клаве в гости, чтобы полюбоваться на героя афганской войны.

Виктор был доволен своей участью нормального человека без отклонений по медицинским понятиям. Но его психика часто давала сбой, ему снились раненные бойцы, склады боеприпасов, горные перевалы, а безудержная тяга начать жизнь заново порой доводила его до исступления. Родилась дочь, жена постоянно работала в огороде.

А Южный Максим купил машину Волгу старого образца на деньги, полученные за его службу десантником в армии. Это привело к прекрасной сентиментальной изобретательности и заставило его обойти всех врачей, чтобы добиться пенсии, но к его великому сожалению всегда получал отказ.

Однако Виктор в свое время просил Максима подписать документы по оплате за воду и электричество, когда лежал в госпитале. Таким обстоятельством и воспользовался предприимчивый сценарист гораздо позднее.

Теперь бывший афганец просто отдавал соседу по даче и, кстати, лестничной клетке деньги, и тот оплачивал по счетам в ближайшем Госбанке. Так продолжаться долго не могло.

Все течет, все изменяется…

Южный получил – готовый коттедж, который он начал строить как раз в тот день, когда несчастного израненного ветерана положили в местный профилакторий на длительное излечение. Затем, когда того выписали, сам сердобольный автор пьес и радиопостановок о войне в Афганистане, пропитанный рассказами соседа по лестничной клетке о тяжкой доле в режиме неповиновения солдат и десантников спецназа, повез «друга» посмотреть, что же творится на его земле.

Сценарист Южный боялся сказать о своей частной собственности, рассчитывая, что дело уладится по обоюдному согласию без скандалов и судов. Он хотел сделать соседу сюрприз!

К слову сказать, данный дачный кооператив назывался «Березовая роща», в связи с тем, что там когда-то находилась прекрасная, естественная заповедная зона отдыха для всех любителей природы.

Южному страсть как хотелось скрыть дело с присоединением земли, поэтому он оттягивал день признания своего права собственности на коттедж на чужом участке. Виктору было все равно, так как он не хотел ни обрабатывать, ни поливать водой из емкости. Все предоставил Клаве.

Новый хозяин присыпал участок привезенным дерном и сказал всем, что собирается разводить тюльпаны и гиацинты, пионы и розы, чтобы облагородить территорию дачи.

Следователи районной прокуратуры, военкомата и полиции опросили всех возможных свидетелей внезапного исчезновения их бывшего сослуживца – Рубашкина, чтобы вручить ему медаль. Но ни у кого из соседей не вызывало сомнения, что тот отдыхает вместе со своей семьей и всеми своими бывшими переживаниями на даче и приусадебном участке, возделывая почву и выращивая морковь.

Однажды Южному, по случаю получения нового дачного надела, взбрела в голову бредовая идея. Он собирался сдать на время этот пресловутый участок для обработки и получения урожая. Что он и сделал.

Новым постояльцем на участке оказался разведенный юрист, его бывший одноклассник – Любкин Толя, любитель спиртного и дебошир, который подсчитал, сколько тонн здоровья он получит, когда у него созреют идеи по ликвидации медведки и других короедов. Они часто встречались. Юрист, он же составитель кроссвордов и интеллектуал заподозрил, что на участке находился разложившийся труп животного происхождения, когда стал рыть канаву для орошения.

Новое просветление в сознании подвигло его потребовать денег у хозяина участка за скрытие данного странного факта от органов правопорядка.

Таким образом, он получил постоянный источник доходов, которым пользовался почти два года, не работая и безбедно существуя на деньги, получаемые от шантажа своего же хозяина, обывателя и, по его личному мнению, убийцы, как он полагал, в одном лице.

Южный так устал давать взаймы, что решил одним разом покончить со всем этим и захоронить труп шантажиста рядом с вишней в вырытой им заранее яме и больше никому и никогда этот участок не сдавать на время, тем более на постоянное пользование, чтобы не наступить вторично на свои же грабли. Но не тут то было. По дороге на дачу, после нескончаемых препирательств с дорожным патрулем о правильности вождения автомобиля за городом и внушении, что включенные фары – это не дань моде, а уважение к ДПС, Максиму Сергеевичу все-таки удалось вырулить на сплошную магистраль. Он старался ехать не так быстро, чтобы тело пассажира было в полной сохранности для погребения, в случае надобности.

Отъехав значительную часть пути, Толя стал приходить в себя и шевелиться. Он, негнущимися пальцами, стянул с лица скатерть.

Обнаружив, что находится в замкнутом пространстве заднего сиденья автомобиля и движется в неизвестном направлении, тяжело вздохнул, развернулся весь, освобождая в первую очередь ноги, наблюдая, какой пейзаж расстилается впереди.

Ногами без ботинок, которые остались у Южного в квартире, открыл заднюю дверцу. Сгруппировался, как в былые годы службы в десантных войсках спецназа, и легко выкатился на лесополосу, игнорируя, что водитель в этот отчаянный момент пытался ускорить ход автомобиля.

Впереди маячил пост дорожного полицейского патруля, так неугомонно заботящегося о соблюдении правил движения на дороге.

Сценарист Южный успел проскочить опасное для него место без остановки, лишь глядя в зеркало дальнего вида. Ему показалось, что тело «мертвого» пассажира, как он надеялся, осталось лежать в канаве без движения.

У Толи ныли ноги и руки от неумелого обращения с ним зловредного сценариста, тем более в желудке было пусто, кроме неприятного жжения по всему периметру. Эндоскопическое исследование желудка показало бы отравление коньяком, смешанным с соком алоэ, что использовала жена Южного для прикладывания примочек к груди и лечения бронхиальной астмы, объясняя членам семьи, что этот ядовитый напиток с ядом змеи.

На пустой желудок бренди вызвал сильные спазмы, а горечь добавила тошнотворный вкус, поэтому посетитель и поклонник дачного отдыха сразу уснул на кресле в гостях у своего спонсора.

Его здоровье гораздо улучшилось, но он лишился ценных вещей, документов и импортной пары ботинок.

Платиновый портсигар, купленный очень давно отцом Виктора за границей во время службы в армии, представлял небольшую ценность. Однако стоило его сохранять для хранения сигарет любого калибра, чтобы всегда под рукой имелись нужные для размышления мысли.

В данный момент курением занимались стоящие над ним полицейские. Они спокойно подняли Толю, поставили на ноги, такие несуразные и длинные без обуви. Джинсы, истертые до предела были в дерне, а светлый джемпер в грязных пятнах.

Полицейские написали протокол, неохотно посадили Толю на чистое, заднее сиденье своего Opel и дернулись с места. Разговаривать с Любкиным без документов никто не стал. Но один вопрос все-таки возник:

– Как получилось, что ты здесь валяешься в пьяном виде? – проговорил опытный инспектор ДПС в красивой форме и с жезлом в руках.

Ответ на его каверзный вопрос Толя едва бы дал, но, поискав в заднем кармане брюк, нашел квитанцию на сдачу белья в прачечную и показал им, указывая на фамилию, имя и адрес клиента.

– Отлично, посадим на пятнадцать суток за хулиганство. Будешь в казенной обуви дом строить, – сказал, хмурясь, служитель закона. – Или заплатишь штраф в нужном размере в пределах семи тысяч рублей за нетрезвое поведение.

– Если возьмете меня с собой, отработаю, как положено. Моя семья из четырех человек ждет сообщений от меня, вот позвоните им и скажите, где я нахожусь. Пусть приедут и докажут, что у меня есть все права заявить на вас в суд, – парировал Толя. – Вот мой номер, – он продиктовал номер, потерянного телефона.

– Это подождет. Найти надо телефон сначала.

– Он выпал у меня где-то не знаю.

Патрульный полицейский с участием записал. Судьба Толи была решена. Он отправился в КПЗ, а потом на стройку маляром, поразмышлять о происшедшем с ним несчастном случае.

Глава II

Совещание начальников отделов местной полиции началось ровно в назначенное время. Секретарь разложила перед каждым присутствующим лист бумаги и карандаш, не смотря на то, что у всех с собой всегда были планшеты и другие средства связи.

На пороге начали появляться солидные люди в гражданских костюмах, в или без пиджаков из-за необыкновенно жаркого утра.