Ох уж эти танцы!

Глава 1 Лея. Возвращение на паркет

Лея нежно любила своих родителей. Даже, когда была маленькой, не могла сказать, кого любит больше – папу или маму. Мама была веселая, шумная, большая и мягкая. Папа молчаливый, печальный и сухой. Очень молодыми родителей не помнила. Поздний ребенок, единственный и долгожданный.

Папа и мама любили Лею каждый на свой лад. Отец – абсолютно и безотносительно. Такую, как есть, безо всяких условий.

А вот мама пыталась разглядеть в ней еще кого-то. Балерину. Желала, чтобы в ней, маленькой Лее воплотились в жизнь ее детские мечты. Ее собственные надежды были похоронены на просмотре в Училище. И пришла поздно, и данные совершенно не годились – фигура «табуреточка», выворотность плохая, стопа без подъема. «Вам не рекомендовано поступить» – таков был вердикт педагогов.

Маленькая Лея пошла в отца – и имела все шансы быть зачисленной. Но тут тихий и мирный папа вышел из себя:

– Эля, а ты вообще себе представляешь, на что ты обрекаешь нашу деточку? Это интернат, постоянная голодовка и адский труд. Уж лучше Лея будет врачом. Как я.

– Как ты? Детским доктором? Не смеши меня!

– Эля! Мы сможем видеть деточку только на выходных! Ты это понимаешь?

– Боба! Это жертва на алтарь искусства, – раскатисто отозвалась супруга, – и мы должны это принять.

Лея Ларкина сидела за столиком в студенческом кафе. Играла мелодия, знакомая с детства. Какие-то дребезжащие ударные отсчитывали бешеный ритм, а высокий женский голос настойчиво убеждал в чьем-то безумии:

She’s a maniac, maniac on the floor

And she’s dancing like she’s never danced before

She’s a maniac, maniac on the floor

And she’s dancing like she’s never danced before.

Перед ней чашка горячего кофе с молоком и блюдечко с пирожным. Эклер манил Лею шоколадно-влажными боками. Сначала она съела его глазами и уже потянулась рукой, как в кафе влетела стайка ее сокурсниц.

– О, Лея! А ты и правда балериной была? А вас там голодом морили? А почему бросила? – наперебой застрекотали они, присаживаясь рядом на свободные стулья.

В дверном проеме замаячила фигура Большого Паши. Заметный парень, метр девяносто, не меньше.

«Такие всегда западают на «дюймовочек», – подумала Лея.

– Правда, ответила она девочкам. Нет, не морили, кормили нормально. Но пирожных, конечно, не давали.

«Между эклером и батманом

Лея выбрала эклер!»

Большой Паша высокопарно продекларировал экспромт и присел за столик Леи, раздвинув руками девочек.

«Ах ты поэт, – подумала Лея, – ну держись, поэт, теперь мой будешь!

Лея применила «запрещенный прием». Послала парню взгляд, который балерина должна адресовать в зрительный зал, когда выходит на поклоны. И он «пропал». С того дня Паша пятнадцать лет маячил у Леи перед глазами. Последние тринадцать – в статусе мужа. Но только дома. Работали Лея и Павел в разных местах. Но оба по врачебной части.

Паша был урологом, или членовредителем, как говорили у них в институте. То есть доктором мужским. А Лея трудилась в клинике пластической хирургии. Следовательно, имела дело, по большей части, с женщинами. С теми, кто желал остановить прекрасное мгновенье, или с теми, кто погряз в бесконечном улучшении того, что сотворила Природа-Мать. Муж звал ее в шутку «сисьадмин».

Профессиональная карьера врача покорилась Лее не столь безропотно и скоропалительно, как Большой Паша. Пришлось и попыхтеть, и поплакать. Такая профессия – учишься долго-долго, а ведь не факт, что станешь хорошим врачом, и будешь много зарабатывать. Возраст у Леи был, по хирургическим меркам, детский – тридцать три. Операции она пока выполняла несложные. «Глазки подрезать», «нитки воткнуть». «Для того чтобы сталь хорошим пластическим хирургом, нужно быть ребенком хорошего пластического хирурга». Такая шутка ходила в институте. Лея была рядовым хирургом, зато клиника приличная и деньги хорошие. Не отрываясь надолго от врачевания, она довольно легко родила двух сыновей-близнецов и через годик вернулась на работу. Выручала мама, которая не наигралась в дочки-матери, пока Лея обучалась балету. И теперь подарила свою нерастраченную любовь внукам.

Но и самой Лее доставалось изрядно. Кто вырастил близнецов, тот поймет. Не до танцев. Ну, разве что на вечеринках и корпоративах. Да и то, кому демонстрировать свою балетную осанку и растяжку, подвыпившим коллегам? Просто смешно…. Так же, как и все – три притопа, два прихлопа. Впрочем, от прежней осанки и балетной растяжки тоже мало что осталось…

Почему Лея бросила балет? Как случилось, что она перестала следовать тому сценарию, который выбрала для нее мать и прислушалась к советам отца? И круто переменила свою жизнь.

Каждая ученица училища боялась взвешивания. И Лея тоже. Педагоги были к ней особенно строги, поскольку каждое воскресенье сталкивались в коридоре с громкой гражданкой Ларкиной. И ее формами прямо-таки рубенсовскими. А балетным дамам был ближе Ботичелли, в силу специфики их профессии. И когда у Леи наступил переходный возраст, фламандец стал так явно теснить итальянца, что пришлось буквально «зашить рот».

Девочка косила глаза на подружек, уплетавших пирожные и шоколад. Она тоже очень любила сладости. Но уже два года была их полностью лишена. Растущий организм требовал еды – вкусной и разнообразной. Вместо этого получал лишь балетную кашу и листья салата.

И еще у Леи не было прыжка. То есть она прыгала, но недостаточно высоко. Казалось бы, какая печаль? Многие балерины всю свою балетную жизнь стоят в кордебалете. «Танцующие тела». А Лея не хотела. Хотела танцевать ведущие партии. Быть примой. Все, что ниже этого, казалось ей постыдным. Ради чего тогда усердие в экзерсисе и стертые до крови ноги? Зачем лишать себя жизненных удовольствий?

Вместо строгого режима – ночные прогулки по набережной. Не балетная каша, а тающие во рту булочки с корицей. И можно не бежать, сломя голову, к началу занятий, а остановиться, рассматривая картины у художников на пятачке костела Святой Екатерины. Или сесть на кораблик и проехаться по каналам.

Это и была жизнь, реальная, осязаемая, беззаботная. А пыльный зал со скрипучим паркетом, пропахшие потом раздевалки, ноющие от запредельных нагрузок мышцы и суставы, интриги, сплетни, косые взгляды соперниц – все осталось в прошлом. Лея ушла из балета решительно и без сожаления. Словно ее там и не было вовсе.

Занялась фитнесом – регулярно, рьяно, усердно. После балетных нагрузок все эти прыганья на степе, беговая дорожка и гантельки казались сущими пустяками. И скукотищей. Другое дело – танцы. Группа сольной латины. Вот это весело! Прикольная зажигательная музыка, свободные движения, позитивный настрой. В последнее время всего этого Лее определенно недоставало. Все в ее жизни катилось размеренно и неспешно. И все больше напоминало стоячую болотную воду. Того и глади – лягушки заурчат и поплывут головастики.

Танцы позволяли Лее хотя бы два часа в неделю пожить совершенно другой жизнью – яркой, беззаботной и искрометной. Погрузиться в музыку, позволить телу двигаться легко и свободно, да выпустить пар, в конце концов!

– Последний разик, самый лучший! – задорно кричала в конце тренировки их тренер – маленькая кошечка Полина, подбадривая выбившихся из сил учениц. И женщины собирали последний остаток силенок, чтобы порадовать преподавателя. Уроки всегда заканчивались взаимными аплодисментами. Так ученики благодарили учительницу за науку, а она их – за старания.

В группе Лея была несомненной звездой. Другие с завистью смотрели, как легко она успевает за тренером и как точно повторяет движения. А для нее это было на самом деле несложно.

Но групповые тренировки ей быстро наскучили. Не Леин масштаб. Что это за сольная латина такая? Носятся тетки за девочкой по залу – туда-сюда. Та же партия в кордебалете. Бальные танцы – вот это тема. Парные танцы. Танцы с партнером. Партнер! Вот что ей надо. Только где? Как? С чего начать?

Впрочем, если есть Запрос, то всегда появляется Возможность. Эту истину Лея усвоила давно. И чем сильнее Запрос, тем быстрее эта Возможность появляется. Нужно только ее не упустить. Впрочем, Лея всегда умудрялась выжать максимум из того, что предоставляла ей судьба.

И вот к ней на прием приходит стройная и ухоженная блондинка неопределенного возраста. по поводу пластики шеи. Лея наметанным взглядом отмечает имплантаты в щеках и подбородке, неплохо выполненную круговую подтяжку лица. «Отличный тюнинг для пятидесяти лет», – подумала Лея. Но странно было не то, как эта женщина выглядит. А скорее, то, что пациентка потрясающе двигается. Ровная спина, превосходная осанка, упругая походка. Такого не выдают при рождении. Это зарабатывают упорным трудом. И это не фитнес, тут что-то серьезнее. Да, и улыбка не сходит с лица. Эта женщина счастлива. По-настоящему счастлива, а не пытается внушить всем вокруг, что жизнь удалась. Хорошо бы понять, что это за средство Макропулоса такое…

Этим рецептом молодости оказались бальные танцы. Начала пять лет назад, и уже выступала на турнирах… Лея начала выяснять подробности – где проходят занятия, как часто, как удалось найти партнера. Пациентка охотно делилась информацией. Дала адрес, название заведения и сообщила по секрету, что партнера ей «выдали» в клубе. Были бы деньги.

Лея любила учиться – узнавать что-то новое, осваивать, доводить до совершенства. И ее со страшной силой потянуло в бальные танцы. Осознанно. Это было уже не мамино желание, а ее собственное. Она уже представляла себя в длинном белом платье с открытой спиной, расшитом блестками. В объятьях мужчины в черном фраке. Они двигались под звуки прекрасного вальса. Картинка Лее очень-очень понравилась.

По несколько напряженному выражению лица дамы Лея поняла, что пора вернуться к своим обязанностям. Перечислила анализы, которые хотела бы получить от танцующей леди перед операцией и мило улыбнулась на прощанье.

Домой она вернулась в том же благостном настроении. Большой Паша, в студенчестве искрометный весельчак, в семейной жизни проявил себя не слишком чутким человеком, а порой и совсем несносным врединой. Впрочем, Лея тоже за словом в карман не лезла. Орали друг на друга, как припадочные, по любому поводу. Так и жили последние десять лет. И вдруг скандалы волшебным образом утихли. Паша по-прежнему комментировал все подряд, но жена на его выпады почему-то не реагировала. Задумчивая Лея молча грызла на кухне семечки и витала где-то далеко. Павел подозрительно приглядывался к ней, понимая, что жена что-то замышляет…

Была у Леи заветная мечта – станцевать вальс из фильма «Мой ласковый и нежный зверь». И она решила, что самое время этой мечте воплотиться. Она позвонила в КЛУБ и уже следующим вечером туда отправилась.

Глава 2 Алевтина. Фитнес-латина

Алевтина пришла в танцы в тридцать восемь лет не от хорошей жизни. Ее настоящей страстью были лошади. С раннего детства. Лет с четырех. И к воплощению этой мечты Аля карабкалась долгие годы – училась, работала, делала бизнес. В мужья достался мужчина амбициозный, с тяжелым характером. Директор. Впрочем, в боссах Алевтинин ухажер ходил недолго. За мерзкий нрав его с предприятия уволили. Амбициозный пришел к Алевтине жить. Впрочем, на шее у Алевтины Амбициозный не сидел, быстро устроился менеджером в инофирму, карьера пошла в гору. Лучше бы она туда не шла. Алевтина вышла за него замуж, полагая, что связала жизнь с хорошим парнем. Родила девочку Лилю. Через месяц после выписки из роддома ситуация необратимо изменилось. Муж внезапно открыл свои карты:

«Ну, теперь что подбирать слова, подстраиваться под тебя? Куда ты от меня теперь с ребенком денешься?» Теперь муж распоясался и частенько устраивал скандалы.

Но Алевтина, как подобает нормальной русской бабе, терпела и молча несла свой крест, работала, создавала домашний уют, воспитывала дочь. И упорно шла к своей мечте.

Мечта нашла свое воплощение в виде маленькой уютной конюшни на три головы. Летать на лошадиной спине было удивительно приятно. Алевтина рулила бизнесом, училась находить общий язык с лошадьми, обзавелась друзьями в конном мире. И совершенно не расстроилась, когда муж завел в Москве интрижку и переехал туда навсегда.

Беда пришла нежданно-негаданно. Трагически погибла любимая лошадь Алевтины. Разорилась фирма. Лошадей стало содержать просто не на что. С конным миром пришлось распрощаться. В жизни образовалась какая-то звенящая пустота. Словно земля вокруг них с дочкой обвалилась, ушла куда-то в глубину. А они остались на маленьком пятачке совершенно одни, стоят и озираются. Душа требовала какого-то занятия, уютного мирка, где бы ей и дочке было интересно и комфортно.

Дочка Лиля быстро нашла себя в настольном теннисе и с удовольствием била ракеткой по шарику, прыгая у стола. Дверь ее теннисного клуба соседствовала с клубом фитнеса. Откуда доносилась задорная латиноамериканская музыка.

Алевтина заглянула и, от нечего делать, пошла на пробный урок.

Вел занятия мальчик Валера, страшненький, но обаятельный. За Алевтину он уцепился руками и ногами, поскольку группа была на грани закрытия – срочно требовался еще хотя бы один человек.

Для Али, которая привыкла к тому, что ножками за нее перебирает лошадь, танцы оказались задачей весьма непростой. Пришлось отчаянно попыхтеть. Она изо всех сил старалась, но выходило очень плохо. Координация движений у Али была нарушена с детства. И еще она путала лево и право. Но Валере было не привыкать. «Коровенки» в группу приходили постоянно. И уходили. А надо было сделать так, чтобы эта «коровенка» осталась. Иначе группу закроют. Поэтому придется дотаскивать тетку до уровня группы. Уже довольно приличного.

– Предложу ей пару индивидуалок бесплатно, никуда не денется! – подумал он.

Сказано-сделано! Тетка, естественно, растаяла, согласилась. Но помучиться с ней пришлось изрядно. Проблемы с осанкой. Спина как знак вопроса. А бедро длинное, шаг просторный. И не деревянная. Самбу бы танцевала хорошо со временем.

Валера любил самбу больше других латиноамериканских танцев. Но начать решил с чачи. Пусть сначала научится ноги переставлять.

– Выше нос! Бодрее! Музыкальнее! – зычно вещал Валера, перекрикивая музыку. Ученица старалась, но на часы поглядывала, ожидая окончания экзекуции. Вскоре Алевтина начала успевать за группой. Пусть плохо, но успевала. Тетенька Валеру не подвела, ходила на «треньки» исправно, не пропуская. Что от нее и требовалось.

«Подсела!» – сказал про себя Валера и довольно потер руки.

А Алевтина и правда подсела. Ждала каждой тренировки с нетерпением. Послушно выполняла все требования преподавателя. Мальчик Валера, чем-то похожий на ощипанного гусенка, тренером оказался строгим, авторитетным и довольно чутким. Когда Аля уставала и опять начинала сутулиться, Валера подбегал сзади и легонько касался ее спины между лопаток. Алевтина тут же расправляла плечи. И орать не надо. Глотка то не луженая, чтобы музыку перекрикивать. А музыку Валера любил громкую.

Через пару месяцев Алевтина преобразилась. Похудела, изрядно распрямилась, стала по-другому двигаться. Одному Богу известно, чего ей это стоило. Нестерпимо болели мышцы, ныли связки. Благо, в клубе имелась сауна, и после изматывающей часовой тренировки можно было встать под душ, а потом погреться и расслабиться.

Глава 3 Вера и Кирилл

(Двумя годами ранее)

Конференц-зал пятизвездочного отеля весьма известной сети. Все готово для начала третьего отделения турнира по бальным танцам. Ведущий в черном смокинге поправил микрофон и торжественно произнес:

«Дамы и господа, мы рады приветствовать вас…»

В фойе между тем сновали взрослые и дети. Наряженные и раскрашенные Бойко шла выездная торговля танцевальных магазинов – автозагар, танцевальная обувь, что-то блестящее в пакетиках. А на стенде фотографов уже вывесили простыни с крошечными демо, из которых можно было выбрать наиболее удачные фото себя любимых. По триста рублей – на диске или распечатать за семьсот.

Участников было много – спортсмены всех возрастов от детей до взрослых, очень легко одетые латинисты – мальчики с зализанными волосами и в рубашках с голой грудью, девочки, вообще едва прикрытые какими-то яркими тряпочками, усыпанными стразиками. Стандартисты же были, наоборот, изрядно одетые – мальчики во фраках и девочки в длинных платьях с пышными юбками, руки в длинных перчатках, тоже в стразах и перьях. Кроме самих спортсменов была и публика. Но ее явно маловато. Почти все здесь были по делу – фотографировали, причесывали, красили.

Утром соревновались дети, старательно отплясывавшие ча-ча-ча и модный рок. Мальчики в белых рубашках, девочки в коротких юбочках и в туфельках на низеньких каблучках.

Все маленькие бальные девочки мечтают о туфлях на каблуках. И старательно выполняют указания тренера. Чтобы в один прекрасный день тоже оказаться в числе настоящих танцовщиц открытого класса.

А вот Вера – не настоящая танцовщица. Она студентка ПРО-ЭМ. Студентка в сорок один год.… Это очень смешно! Поэтому Вера тщательно скрывала свой возраст. И это ей неплохо удавалось. Фигура стройная, морщин нет. Спасибо ботоксу. И танцам. Им Вера посвящала все свободное время и тратила на танцы почти все, что зарабатывала.

Она была риэлтором. Точнее, по образованию была врачом. Но, посидев несколько лет в районной поликлинике на грошовой зарплате, выбрала более денежное ремесло. Прошло пять лет, и вот уже Вера была матерым зубром торговли квадратными метрами, обросшим нужными связями, рекомендациями и постоянными клиентами. Деньги потекли если не рекой, то вполне уверенным ручьем. Просторная квартира в центре Петербурга давно была упакована, приемная дочь выросла и зажила своей жизнью. Собственная семья у Веры не сложилась. Наверное, по причине ее неуживчивого характера.

Что есть, то есть. Даже в школе Вера с трудом находила общий язык со сверстниками, «со скрипом» подчинялась учителям. А потом совсем утратила способность подстраиваться под окружающих. Вернее, на клиентов этой способности еще как-то хватало. Но на мужчин уже не оставалось. И, постепенно, мужчины в ее жизни уступили место мальчикам. И не простым мальчикам, а танцевальным. Бальным танцорам.

Раньше танцами Вера не интересовалась – работала, училась. «Синий чулок». Трудоголик. Реалистка. А танцы – это эфемерно, зыбко и ненадежно. Вера и подумать не могла, что когда-то жить без них не сможет. И все из-за Кирилла.

Случайное знакомство в клубе «Папанин». Кирилл с милой улыбкой подсел к ней за столик. Они выпили много коктейлей, пару часов поговорили на какие-то мелкие и пустячные темы и потом перешли к главному. Уже дома у Веры. Когда Кирилл стягивал через голову серую майку, Вера отметила хорошо прокачанный торс и заранее поняла, что вечер удался. И не ошиблась.

Случайная встреча переросла в бурный роман. Кирилл быстро перебрался к ней на Пушкинскую. Притащил гитару. «Охмурял» своим пением. А через пару месяцев завел разговор о женитьбе. И глядя в бархатные карие глаза возлюбленного, Вера понимала, что ради него согласна совершенно на все.

И неважно, что он нес какую-то чушь, что он скоро станет чемпионом мира по бальным танцам и будет танцевать лучше, чем какой-то там Славик Крикливый. Самое главное, Кирилл удивительным образом продлил ее юность, так опрометчиво загубленную в библиотеках и читальных залах. Гулять тогда было некогда. Так она оторвется сейчас!

Вера убрала подальше солидные костюмы и облачилась в джинсы и короткие топики. Она водила Кирилла по клубам и послушно за все платила. А куда их еще тратить, деньги то? И Кирилл не стеснялся Вериного спонсорства, с готовностью его принимал и ни в чем себе не отказывал. Правда, иногда он допивался до ручки, засыпал прямо на ней, не успев даже погрузиться. Хуже было, когда он впадал в буйство и гонялся за ней с ножом, требуя очередную бутылку водки. Но Вера в таких случаях стояла намертво.

Однажды терпение ее иссякло, и она выставила сумку с его вещами за дверь. Кирилл был вынужден, матерясь, вернуться к себе. Там запой благополучно продолжился. Точнее, «благополучно» – слово неправильное. Запой закончился пьяной дракой, в которой Кирилл потерял все передние зубы и угодил в больницу.

Вера послушно оплатила лечение и вставила зубы незадачливому танцору. Потому как появляться с ним в таком виде на людях было стыдно. Она все еще лелеяла мысль выйти за него замуж. Пьянство Кирилла было весьма неприятным недоразумением, которое осложняло ей жизнь, но никак не лишало надежды на личное счастье.

Кирилл целовал ей руки, клялся в вечной любви, называл спасительницей и благодетельницей. Свернутый набок нос вправлять не стали, танцевать этот мелкий косметический дефект не мешал совершенно. А танцевал Кирилл здорово. И, постепенно, втянул Веру в свою танцевальную жизнь.

Для спортивных выступлений у Кирилла имелась партнерша, точнее, очередная партнерша. Вполне понятно, что долго у него никто не задерживался. Потому, что какая спортсменка смирится с запоями своего горе-партнера? Если он не в форме, о регулярных выступлениях можно было забыть.

Очередная партнерша звалась Вероникой и была изумительно хороша – хрупкая брюнетка, с небольшой цыганщинкой. Она еще питала надежду что их партнерство перерастет в нечто большее. Но откуда Веронике было знать, что на самом деле она была нужна Кириллу исключительно для танцев. Он любил только одну женщину – свою первую партнершу Станиславу.

Они танцевали вместе «с детей», то есть с самого раннего возраста. Родители Стаси постоянно ездили по заграницам. Девочка жила с бабушкой. Та завязывала внучке пышные банты, варила компоты. И была совершенно не против того, что к ним домой зачастил кудрявый кареглазый мальчик. Бабушка даже пыталась откормить худосочного парнишку пончиками и пирожками. А когда в один прекрасный день Кирилл остался у них жить, наивная женщина даже обрадовалась, что наконец-то сможет довести его до кондиций нормального парня.

Кирилла дома совсем никто не ждал. Отец умер от алкоголизма, а мать работала на двух работах и пыталась вправить мозги его старшему брату-алкашу. Ей бы уехать из этого «пьяницкого» района, пока не поздно, но… Когда Кирюшка переехал жить к своей девочке, мама даже обрадовалась. Может хоть младшенький не сопьется подальше от «алконавтов». Старший то был мягкотелым, поэтому и не мог отказать дружкам.

Младший рос драчливым и несговорчивым. Сменил три школы. И только одно было для него свято и непоколебимо – танцы. В зале Кирилл выпускал пар и приходил домой к Стасе голодным, тихим и счастливым. Они дышали в унисон и буквально упивались друг другом. Все, что у Кирилла было в первый раз, было с ней. А у нее – с ним. Бабушка шила им костюмы, делала макияж и прическу внучке и отчаянно болела на турнирах.

– Дети! Вперед! Дети! Вы лучшие, – или выкрикивала номер их пары. Тот, который им доставался. Она любила их одинаково – и родную Стасю и кукушонка Кирюшку. И гордилась тем, что они были самые красивые. Талантливых ювеналов, а потом и юниоров стали приглашать на корпоративы и вечеринки. Ребята зарабатывали недетские деньги. Кирюшка захаживал домой с полными карманами «бабосов», показывая матери и брату, какой он теперь стал взрослый и самостоятельный.

Во дворе Кирюха-танцор попал под пристальное внимание местных «алконавтов», которые постепенно втянули его в свою гнусную секту. С пятнадцати лет Кирилл уже пил запойно, по-черному. Стася рыдала, уговаривала, грозила. И сперва имела на него какую-то управу. Но чем дольше он пил, тем менее значимо было для него его мнение. Пара вылетела из обоймы и уже не могла наверстать своих благополучных сверстников. Последним классом, который они получили, был класс Е. А каждому танцору известно, что это самое начало на пути к танцевальному Олимпу.

Когда-то цыганка нагадала кареглазому мальчику Кирюше, что он заберется на самую вершину. И Кирилл свято верил, что станет чемпионом мира. Как его кумир Славик Крикливый. Станет, несмотря ни на что. Но эта уверенность не окрыляла, а наоборот, тянула его вниз. Вместо того, чтобы упорно тренироваться и идти к поставленной цели, Кирилл все более от нее отдалялся.