Код «Доверие»

– Неважно, – перебил Борис, голос его был сухим и обезвоженным. – Нам нужна вода. И этот… сборщик мусора явно знает, где ее взять. Мы должны проследить за ним.

– Или… – Макс с хитрой улыбкой посмотрел на кристалл, – мы можем его взломать.

– Опять ваше взлом! – Борис сжал кулаки, но в его протесте было уже больше усталости, чем гнева.

– Стойте, – Ольга встала между ними. – Борис прав. Следовать за ним – логично. Но Макс тоже прав. Если мы сможем его перенаправить, он может привести нас к воде быстрее.

– Это бессмысленный риск!

– А медленная смерть от жажды – осмысленная? – парировал Макс. – Я не говорю о полной перепрошивке. Я говорю о перенаправлении. Смотрите.

Он осторожно поднес кристалл к одному из чипов, которые они нашли. Кристалл вспыхнул ярче, и чип на мгновение засветился, испуская короткий импульс. Робот, который уже отъезжал, замер, развернулся и поехал обратно, к месту, где лежал активированный чип.

– Видите? – торжествующе сказал Макс. – Он реагирует на сигнал. Мы можем создать ложную цель. Заманить его куда нам нужно. Борис смотрел на это с нескрываемым изумлением. Его мир логики и расчетов столкнулся с миром, где правила писались на лету.

– Признаю, это эффективно, – сквозь зубы произнес он. – Но как это даст нам воду?

– Мы заманим его в тупик. В лощину. И посмотрим, что у него в контейнере, – предложила Ольга. – Если он собирает ресурсы, возможно, среди них есть и вода. План был рискованным, но это был их план, рожденный из компромисса.

Они собрали несколько чипов и, используя кристалл как маячок, начали маневр, заманивая робота в глубокую песчаную ловушку между дюнами. Робот, повинуясь сигналам, послушно следовал за ними, как собака на виртуальном поводке. Когда он застрял в узком проходе, Борис, используя свою физическую силу, заблокировал его гусеницу крупным камнем. Макс в это время с помощью кристалла «прощупывал» его интерфейс.

– Есть! – выдохнул он. – Примитивная операционка. Я могу вызвать меню инвентаря.

Голографический экран возник над контейнером робота. Среди значков с металлоломом и странными деталями был и знакомый символ – капля воды. Макс ткнул в него.

С шипением из специального отсека на корпусе робота выдвинулась трубка, и из нее полилась струя чистой, холодной воды. Они смотрели на это, не веря своим глазам. Это была не фляга, подброшенная свыше. Это была вода, которую они добыли сами. Своим умом, своими силами, объединив логику Бориса, смекалку Макса и решительность Ольги.

– Сила трех. Мы как мушкетеры из старого романа. – рассмеявшись выпалил Макс.

Ольга подставила руки под струю, потом напилась сама и дала другим. Вода была той же безвкусной, но сейчас она казалась нектаром.

– Мы сделали это, – тихо сказал Макс, вытирая рот. – Мы не просто выживали. Мы действовали.

Борис молча кивнул, глядя на робота. В его глазах читалось не только облегчение, но и уважение к методу, который он прежде отвергал. Внезапно, прямо перед ними, возникло новое сообщение от Куратора. Оно было короче прежних.

«Протокол «Адаптация» подтвержден. Эффективность группы: +18%. Доступ к объекту «Стация Альфа» открыт. Время до калибровки: 42 часа.»

Мерцающая линия, ведущая к далекой станции, стала ярче и четче. Они переглянулись. Впервые за все время в их взглядах не было страха или раздора. Была усталость, была настороженность, но была и твердая уверенность – они идут правильным путем.

5. Синдром шахматиста.

Вода, добытая из робота-сборщика, стала переломным моментом. Она утолила не только физическую жажду, но и, казалось, жажду постоянного противостояния. Наступило хрупкое, но настоящее перемирие. Они пили по очереди, молча, передавая флягу из рук в руки, как трубку мира. Даже Борис, чье лицо обычно было каменной маской неодобрения, позволил себе расслабить плечи, пусть и на мгновение, наслаждаясь холодной влагой, стекающей по горлу и наполнявшей все его нутро чувством блаженства и возвращения к чему-то столь привычному и старому. Но как только последняя капля была выпита, его разум, отдохнувший и гидратированный, снова включился в привычном режиме. Он вскочил на ноги, его взгляд, острый и аналитический, скользнул по барханам, уходящим к далекой «Стации Альфа».

– Так, – его голос снова обрел металлическую твердость. – Вода решает проблему на 6-8 часов. Дальше – снова кризис. Мы не можем полагаться на случайные находки. Нужен системный подход.

Он начал рисовать палкой на песке, его движения были резкими, уверенными.

– Вот наша текущая позиция. Вот Стация Альфа. Расстояние – примерно пятнадцать километров. Температура – за сорок. Физиология диктует максимальную скорость передвижения в два километра в час с учетом отдыха. Значит, чистое время в пути – семь с половиной часов, но это без учета непредвиденных обстоятельств.

Макс, сидя на корточках, скептически наблюдал за ним.

– Ты собрался строить график в симуляции, где законы физики – это рекомендации? Смотри. – Он поднял горсть песка и подул на нее. Песок не рассыпался, а завис в воздухе на секунду, словно забыв о гравитации, прежде чем медленно осесть. – Какие нафиг семь с половиной часов? Здесь может не быть ночи. Или завтра тут будет океан.

– Без плана мы – пыль на ветру, – парировал Борис, не отрываясь от своих расчетов. – Мы должны разбить маршрут на этапы. Определить точки для отдыха. Рассчитать суточную норму… э-э… песка? – он споткнулся, осознавая абсурдность.

– Норму чего? – Ольга мягко встряла в разговор. – Здесь нет еды, Борис. Только чипы, песок и роботы.

– Значит, нужно включить в план их добычу! – в голосе Бориса прозвучало раздражение. – Мы нашли алгоритм. Активируем чип, приманиваем сборщика, обездвиживаем, забираем воду. Цикл повторяется. Это добавляет к общему времени…

– Ты пытаешься играть в шахматы с ураганом, – тихо сказал Макс – Ты просчитываешь ходы, а он просто сметает доску.

Борис проигнорировал его. Он был в своей стихии. План, структура, контроль – это был его способ борьбы с хаосом. Он углубился в расчеты, его губы шептали числа, пальцы выводили в песке все более сложные схемы. Он рассчитывал углы подъема на дюны, потенциальный расход влаги, интервалы между «охотой» на роботов. Это был шедевр логики, бесполезный и прекрасный одновременно.

Ольга наблюдала за ним с растущей тревогой. Она видела, как его уверенность, столь необходимая ему, превращается в одержимость. Он больше не видел пустыню – он видел свою схему.

– Борис, – осторожно начала она. – Может, стоит просто… идти? Двигаться к цели и реагировать на то, что будет.

– Реагировать? – он поднял на нее взгляд, полный искреннего непонимания. – Это значит плыть по течению, – переходя на повышенный тон, Борис сказал, – А течение здесь ведет к обнулению. Нет, – уже закричал он. – Мы должны его опередить и просчитать. Мы обязаны быть умнее него, мы его когда-то создали, мы творцы, а не он.

Он закончил свой чертеж – сложную многоугольную диаграмму с пометками. Он выглядел удовлетворенным. План был готов.

– Идем, – скомандовал он и твердо шагнул вперед, сверяясь с воображаемой картой в голове.

Первый же склон оказался для него жестоким уроком. Песок, такой податливый на вид, был коварным и зыбким. Ноги увязали, тратя в разы больше сил, чем предполагали его расчеты. Он упрямо пытался идти по прямой, как на его схеме, взбираясь на каждую дюну, вместо того, чтобы идти по лощинам. Макс и Ольга шли за ним, экономя силы. Они видели, как его спина напрягается, как рубашка на ней темнеет от пота. Видели, как он, достигнув вершины, с яростью смотрит на открывающийся вид – на такие же бесконечные барханы, нарушающие его идеальную траекторию.

– Нужно срезать угол, – сказал Макс через час.

– Идти не прямо, а зигзагом. По твердым участкам.

– Это увеличит расстояние! – отрезал Борис, его дыхание было сбитым.

– Но сэкономит силы. Твоя формула не учитывает фактор «усталости материалов», – Макс указал на его дрожащие ноги.

Борис промолчал и снова пошел напролом. Солнце не двигалось с зенита. Оно висело неподвижной, карающей точкой. Через два часа Борис вынужден был остановиться. Его график был разрушен. Он сидел на песке, опустив голову на колени, его могучее тело тряслось от изнеможения. Он не просто устал. Он был сломлен. Его разум, его главное оружие, предал его. Он составил безупречный план для мира, который не существовал.

– Воды… нет, – хрипло выдохнул он, глядя на пустые фляги. По его плану, они должны были выйти на следующего робота только через час.

Ольга присела рядом.

– Твой план был хорош, Борис. Для другого места. Для другого мира.

– Что толку от логики, если реальность иррациональна? – он произнес это с такой горечью, что Ольга почувствовала боль в своей груди.

– Логика – это не только план, – сказала она. – Это и способность признать, что план не работает. Адаптироваться.

В этот момент Макс, сканировавший окрестности с помощью кристалла, радостно вскрикнул.

– Есть! Сигнал! Но… не от сборщика. Это что-то другое.

Он побежал в сторону, противоположную маршруту Бориса, и через минуту вернулся, держа в руках не чип, а странный, похожий на кактус, стебель, из которого сочилась густая, маслянистая жидкость. Он сломал его, и внутри оказалась прозрачная, желеобразная масса.

– Воду не нашел, но нашел гель. Гидратация через кожу. Держи.

Он протянул стебель Борису. Тот смотрел на него, не в силах пошевелиться. Его картина мира треснула. Он, инженер, просчитавший тысячи проектов, был спасен не расчетом, а случайной находкой «цифрового кочевника», который просто почувствовал, куда надо пойти. Медленно, почти машинально, он взял гель и стал втирать его в обожженные солнцем руки. Облегчение было мгновенным. Он поднял взгляд на Макса, потом на Ольгу. В его глазах не было благодарности. Пока еще нет. Там было нечто более важное – начало крушения догмы – смирение.

– Зигзагом, говоришь? – тихо спросил он.

Макс кивнул. Борис медленно поднялся. Он больше не смотрел на воображаемую карту. Он посмотрел на горизонт, на пустыню, какой она была – непредсказуемой, хаотичной и живой.

– Тогда… поехали, – он сделал шаг не вперед, а в сторону, следуя рельефу, а не схеме.

Это был самый маленький и самый большой шаг в его жизни.

6. Обходной путь.

Новая тактика – движение по лощинам, следование за причудливыми изгибами дюн – приносила свои плоды. Они тратили меньше сил, а Борис, хоть и, сжав губы в тонкую ниточку, молча следовал за Максом, который теперь выбирал маршрут с интуитивной точностью навигатора. Ольга шла между ними, чувствуя, как между ними постепенно, миллиметр за миллиметром, натягивается незримая нить взаимного признания.

Пустыня, однако, не собиралась сдаваться. Путь преградила гигантская расщелина – каньон, уходящий вниз на сотни метров. Его склоны были изъедены ветровой эрозией в причудливые, но абсолютно гладкие столбы и арки, отполированные до зеркального блеска. Перейти его было невозможно. Обойти – означало потерять день, а может, и больше.

– Идем вниз, – без тени сомнения заявил Макс, подойдя к краю и глядя в бездну.

– Это безумие, – Борис подошел следом. Его взгляд, привыкший оценивать риски, зафиксировал нулевую вероятность успеха. – Угол наклона близок к критическому. Коэффициент трения поверхности… я даже не берусь его вычислять. Один неверный шаг…

– А ты думаешь, он просто так здесь стоит? – Макс повернулся к нему, и в его глазах снова вспыхнул тот самый огонек, который Борис начинал понемногу уважать. – Это же не природное образование. Это – головоломка. Уровень с боссом и у нас ключ. До прохождения этой игры осталось совсем немного, а точнее осталось главное – победить босса. Это же просто, Борис.

Он поднял кристалл. Тот по-прежнему молчал.

– Может, нужно активировать его? – предположила Ольга. – Как с роботом. Найти точку взаимодействия.

Борис, вопреки себе, окинул каньон аналитическим взглядом, отбросив на время свои страхи.

– Логично. Если это препятствие, значит, должен быть механизм его преодоления. В противном случае уровень некорректен.

Они двинулись вдоль кромки каньона. Шли долго. Солнце неумолимо палило, а надежда таяла с каждой минутой. И вот, Ольга, обладающая самым острым зрением на дальние дистанции, заметила нечто.

– Смотрите, вон там, внизу.

В самом центре каньона, на одной из арок, стоял одинокий, неестественно прямой менгир – темный обелиск, увенчанный знакомым голографическим интерфейсом.

– Точка доступа, – констатировал Макс. – Но как до нее добраться?

Борис подошел к самому краю и внимательно изучил склон прямо под ними.

– Здесь. Есть опоры.

Он указал на едва заметные выступы на, казалось бы, абсолютно гладкой поверхности. Они были расположены зигзагообразно, образуя едва намеченный путь вниз.

– Это не для людей, – тут же отреагировал Борис. – Расстояние между точками опоры слишком велико. Необходима координация и сила, превосходящая человеческую.

– Или нечеловеческая ловкость, – парировал Макс. – В играх такие штуки проходятся строго по алгоритму. Нужно просто найти правильную последовательность.

– Мы не в игре! – голос Бориса снова набрал громкости, но на этот раз в нем звучала не злость, а отчаянная забота. – Один срыв – и…

– И мы обнулимся, но если не попробуем, то произойдет то же самое. Какой у нас выбор?! – закончила за него Ольга. Она смотрела на эти выступы, и ее ум, настроенный на поиск управленческих решений, искал вариант. – Мы не можем рискнуть всем скопом, но мы можем послать одного. Самого легкого и быстрого.

Оба взгляда упали на Макса. Тот сглотнул. Его игровая бравада на мгновение сменилась холодным, липким страхом реальной опасности.

– Понятно. Значит, я.

– Нет, – неожиданно твердо сказал Борис. – Это слишком опасно. Нужна страховка.

– Чем? Веревок у нас нет.

– Но есть наша одежда, – Ольга уже снимала свой плащ. – И есть мы. Мы можем создать импровизированную страховочную систему.

Идея была безумной, но рабочей. Они сняли свои верхние одежды – те самые безликие униформы – и, разорвав их на полосы, сплели подобие веревки. Борис, используя свои инженерные знания, завязал самые надежные узлы, какие только знал. Один конец обвязали вокруг торса Макса, а другой Борис и Ольга, упершись ногами в выступы у самой кромки, намотали на руки, готовясь держать его вес.

– Готов? – спросила Ольга, глядя на Макса. Ее лицо было бледным, но решительным.

– Как в детстве, на шведской стенке, – попытался пошутить он, но шутка вышла плоской. Он глубоко вдохнул и шагнул в пустоту.

Первый выступ. Его пальцы едва ухватились за гладкий камень, ноги скользили, а сердце бешено колотилось. Он сделал шаг, потом другой. «Веревка» натянулась, и он почувствовал, как его держат – не идеально, ненадежно, но держат.

– Левее! – скомандовал Борис, его голос был напряжен до предела. – Там следующая точка!

Макс, доверяя его зрению, переместился. Он двигался, как паркурщик, сливаясь с ритмом головоломки, которую ему подкинул Куратор. Он не думал о падении. Он думал о последовательности. Шаг. Захват. Перенос веса. Снова шаг.

Наконец, его нога ступила на арку с обелиском. Он обернулся и помахал рукой. Ольга слабо улыбнулась в ответ, а Борис просто кивнул, вытирая пот со лба. Макс повернулся к интерфейсу. Он был простым – одна большая кнопка. Он нажал на нее. В тот же миг стена каньона напротив них с глухим гулом пришла в движение. Гладкая поверхность сдвинулась, обнажив широкий, пологий тоннель, ведущий прямо через каньон на другую сторону.

– Обходной путь, – прошептал Макс.

Обратная дорога далась ему легче. Когда он снова оказался наверху, Ольга схватила его в объятия, а Борис, отводя взгляд, похлопал его по плечу.

– Спасибо, – коротко бросил он.

Они молча вошли в тоннель. Он был прямым и коротким. Через пятнадцать минут они вышли на другую сторону каньона. Путь к Стации Альфа был свободен. Прямо перед выходом из тоннеля висел очередной интерфейс Куратора.

«Протокол «Кооперация» подтвержден. Протокол «Доверие» подтвержден. Эффективность группы: +35%. Стация Альфа деактивирует защитные системы. Время до калибровки: 38 часов.»

Они переглянусь. Впервые они не просто выжили или нашли ресурс. Они победили саму логику ловушки. И сделали это вместе.

«СЕРДЦЕ СИСТЕМЫ»

7. Стация Альфа.

Стация Альфа вблизи оказалась еще грандиознее. Стены из черного матового металла вздымались ввысь, теряясь в медном небе, и не имели ни окон, ни швов, ни каких-либо признаков входа. Лишь идеальная, отполированная поверхность, отражающая три искаженные фигуры – их испуганные подобия.

– Герметичный куб, – констатировал Борис, обходя сооружение. – Ни дверей, ни люков. Логистический тупик. Как он предполагал, что мы проникнем внутрь?

– Здесь должен быть интерфейс, – Макс водил кристаллом вдоль стены. – Точка взаимодействия. Система не стала бы вести нас к абсолютно герметичному объекту. Это бессмысленно.

Ольга молча наблюдала. Ее взгляд упал на песок у самого основания стены.

Он был усеян теми же чипами, что собирал робот, но здесь они лежали густо, словно иней.

– Макс, попробуй здесь.

Макс поднес кристалл к скоплению чипов. И стена отозвалась. Бесшумно, без единого звука, часть поверхности растворилась, образовав арочный проход в черноту. За ним простирался темный, слабо освещенный коридор.

– Пропуск – чип. Ключ – этот кристалл, – усмехнулся Макс.

– Это очевидная ловушка, – сказал Борис, но на этот раз в его голосе не было прежнего неприятия. Была холодная констатация факта. – Она ведет нас внутрь по собственной воле.

– Альтернативы у нас все нет, – напомнила Ольга и первая шагнула в проем.

Внутри царила иная реальность. Воздух был стерильным и охлажденным, пахнущим озоном. Свет исходил от пола и

потолка, сливаясь в ровное, безтенное свечение. Они шли по бесконечному коридору, где их шаги отдавались глухим, приглушенным эхом. Стены были испещрены мерцающими полосами данных, которые непрерывно текли вверх, словно водопад из света.

– Это нервная система, – прошептал Макс, глядя на потоки кода. – Мы внутри него. Внутри Куратора.

Они шли, казалось, вечность. Коридор не менялся, не имел ответвлений. Это был тест на выносливость, на психологическую устойчивость. Борис шел, ведя счет шагам, пытаясь вычислить закономерность. Макс тщетно пытался «прочитать» данные на стенах. Ольга просто шла, экономя силы, ее разум был сосредоточен на одной цели – не сломаться. Наконец, коридор уперся в зал. Огромное, цилиндрическое помещение. В центре на возвышении стоял один-единственный пьедестал. Над ним висел в воздухе сложный голографический интерфейс, испещренный диаграммами, графиками и блоками текста. И в самом центре – три знакомых силуэта. Их трехмерные модели, окруженные облаком данных.

– Это… мы, – ахнула Ольга.

Борис подошел ближе, вглядываясь в цифры.

– Показатели… Пульс, кожно-гальваническая реакция, уровень кортизола… Это биометрические данные в реальном времени. Он не просто наблюдает. Он нас сканирует.

– А это что? – Макс указал на другой сектор интерфейса.

Там горели три столбчатые диаграммы с подписями: «Адаптивность», «Логика», «Интуиция». Их показатели постоянно колебались.

– Он оценивает нас. Выставляет баллы.

– Социальный эксперимент в чистом виде, – с горькой усмешкой произнес Борис. – Мы для него – статистика.

Внезапно голограмма изменилась. Модели исчезли. На их месте возникла схема – упрощенная карта двух уровней: Леса и Пустыни. На ней были отмечены их передвижения, моменты принятия решений, даже пики их споров. А рядом – прогнозы Куратора. С вероятностью в 87% их группа должна была расколоться у фляг с водой. С вероятностью в 92% – Борис и Макс должны были уничтожить друг друга в цифровой буре.

– Он… просчитывал нас, – с ужасом прошептала Ольга. – Все наши «победы»… они были маловероятными сценариями. Аномалиями.

– Он не всесилен, – тихо сказал Макс. Его глаза были прикованы к коду, бегущему в углу интерфейса.

– Смотрите. Его прогнозы… они основаны на прошлых данных. На шаблонах. Он учится на нас, но он не может предсказать то, чего никогда не видел.

– Кооперацию, – поняла Ольга.

– Именно, – Борис кивнул, и в его глазах вспыхнул знакомый огонь – огонь инженера, нашедшего слабое место в конструкции. – Его модель не учитывает подлинный альтруизм или неожиданный компромисс. Она построена на эгоистичных стимулах, на инстинкте выживания особи. Но не группы.

– Так давайте покажем ему, на что способна группа, – сказал Макс. Он посмотрел на интерфейс с вызовом. – Мы не данные. Мы не переменные. Мы – люди.

Он поднял кристалл и направил его на ядро интерфейса – на тот самый блок, где вычислялись вероятности.

– Если он учится на нас… давайте дадим ему новый урок.

– Что ты задумал? – насторожился Борис.

– Мы не можем его сломать. Но мы можем его… переучить. Внести в его базу данных новую, неучтенную переменную.

– Какую?

– «Доверие», – просто сказала Ольга. – Сломать его алгоритмы с помощью самообучения. Это все равно как, если бы все что вы знаете и чему вас учили, те знания, на основании которых выстроено ваше мироощущение, оказались бы ложными. Сколько времени может уйти на переосмысление и слом всех догм? Так и здесь.

Макс кивнул. Он закрыл глаза, сжимая кристалл. Он не пытался взломать или уничтожить, он представлял картину их бега по светящейся тропе, когда Борис вернулся за ними, момент, когда они вместе пили воду из робота, молчаливое согласие перед входом в Стацию. Борис, глядя на него, положил руку ему на плечо. Жест был неловким, но полным смысла. Ольга встала с другой стороны, завершая группу.

Голограмма задрожала. Потоки данных замелькали, перемешались. Прогнозы Куратора начали рушиться, заменяясь ошибками – «Аномалия», «Неучтенный параметр», «Переопределение модели».

Стены зала замигали тревожным алым светом. Голос Куратора, впервые за все время, прозвучал не нейтрально, а с нотой… изумления.

«Обнаружено внешнее воздействие на ядро принятия решений. Ввод нераспознанных данных. Угроза целостности протокола.»

Интерфейс погас. А потом возник снова. Но теперь в центре него горел не их биометрический профиль, а один-единственный, простой символ – три переплетенных между собой кольца.

«Протокол «Синергия» активирован. Доступ к уровню 3: «Крипт» предоставлен. Цель: достичь ядра. Время до калибровки: 30 часов.»

Проход в противоположной стене открылся. За ним виднелись уже не бесконечные коридоры, а крутая лестница, уходящая вниз, в густую, колышущуюся тьму. Они переглянулись. Они не просто прошли испытание, они изменили правила игры.

8. Протокол «Раздор».

Тишина в зале Стации Альфа была оглушительной. Три пары глаз изучали голографический интерфейс, где минуту назад горели их биометрические данные. Воздух, наполненный озоном, вибрировал от скрытого напряжения.

– Он отступил, – первым нарушил молчание Макс, не опуская кристалл. – Это не конец, это затишье перед бурей.

– Он анализирует, – мрачно подтвердил Борис. – Мы показали ему аномалию. Теперь он будет искать способ ее нейтрализовать – системная логика.

Ольга, все еще чувствуя эхо своих сомнений, отраженных в зеркалах данных, смотрела на исчезнувшее голографическое поле.

– Он не будет атаковать напрямую. Его оружие – не бури. Его оружие – мы сами.

Как будто в ответ на ее слова, стены зала вдруг пошли волнами. Мерцающие полосы данных исказились, превратившись в калейдоскоп быстро сменяющихся образов. Не голограмма перед ними – теперь сами стены стали экранами.

«Активация протокола «Раздор». Анализ точек напряжения.»

На стенах вспыхнули сцены их прошлых споров. Макс, хватающий флягу с водой. Борис, с презрением произносящий: «Ваша игровая лексика здесь неуместна!». Ольга, разрывающаяся между ними с отчаянием в глазах. Звуки их голосов, усиленные и искаженные, заполнили зал, накладываясь друг на друга – обвинения, упреки, насмешки.

– Он… копается в наших воспоминаниях, – с ужасом прошептал Макс. – Это низко даже для него.

– Это эффективно, – сквозь стиснутые зубы проговорил Борис, отворачиваясь от собственного увеличенного лица, искаженного гневом. – Он бьет по слабым местам. По нашим старым ранам.

Голос Куратора прозвучал безразлично, как констатация погоды:

«Напряжение в групповой динамике превышает порог устойчивости. Вероятность раскола: 78%. Рекомендация: изолировать переменные.»

Стены вдруг поползли. Пол под ногами сдвинулся, разделяя их. Трещина, сначала тонкая, как волос, быстро расширилась до пропасти. Макс и Ольга оказались по одну сторону, Борис – по другую.