Марсианская одиссея

Джарвис расположился так удобно, как только мог, в тесноте общих покоев « Ареса» .

«Воздух, которым можно дышать!» – ликовал он. «После жидкой воды он кажется густым, как суп!» Он кивнул на марсианский пейзаж, простиравшийся в свете ближайшей луны за стеклом иллюминатора, плоский и пустынный.

Остальные трое сочувственно смотрели на него – инженер Путц, биолог Лерой и астроном и капитан экспедиции Харрисон. Дик Джарвис был химиком знаменитой команды экспедиции «Арес» , первой человеческой расы, ступившей на поверхность таинственного соседа Земли, планеты Марс. Конечно, это было в старые добрые времена, менее чем через двадцать лет после того, как безумный американец Доэни ценой своей жизни усовершенствовал атомный взрыв, и всего через десять лет после того, как не менее безумный Кардоза полетел на нем на Луну. Они были настоящими первопроходцами, эти четверо из « Ареса» . За исключением полудюжины лунных экспедиций и злополучного полета де Ланси, направленного на соблазнительный диск Венеры, они были первыми людьми, почувствовавшими иную гравитацию, чем земная, и, безусловно, первым успешным экипажем, покинувшим систему Земля-Луна. И они заслужили этот успех, если принять во внимание трудности и неудобства – месяцы, проведенные в акклиматизационных камерах на Земле, когда они учились дышать воздухом, таким же разреженным, как марсианский, испытания пустоты в крошечной ракете, приводимой в движение капризными реактивными двигателями двадцать первого века, и, главное, столкновение с абсолютно неизведанным миром.

Джарвис потянулся и потрогал обмороженный кончик носа, который шелушился и обморожен. Он снова довольно вздохнул.

«Ну что же, – резко взорвался Харрисон, – мы собираемся узнать, что произошло? Ты вылетел в целости и сохранности на вспомогательной ракете, десять дней мы не получали ни звука, и вот наконец этот Путц вытащил тебя из этого сумасшедшего муравейника, при этом твой дружок – сумасшедший страус! Выкладывай, мужик!»

«Спил?» – недоуменно спросил Лерой. «Что «Спил»?»

«Он имеет в виду „ шпиль “», – рассудительно пояснил Путц. «Это просто рассказ».

Джарвис встретил насмешливый взгляд Харрисона без тени улыбки. «Верно, Карл», – сказал он, серьёзно соглашаясь с Путцем. « Я играю! » Он довольно хмыкнул и начал.

«Согласно приказу, – сказал он, – я наблюдал, как Карл взлетел на север, а затем сел в свой летающий бокс и направился на юг. Вы помните, кэп, нам было приказано не приземляться, а просто разведать окрестности на предмет интересных мест. Я включил обе камеры и полетел дальше, держась довольно высоко – около двух тысяч футов – по нескольким причинам. Во-первых, это давало камерам большее поле зрения, а во-вторых, нижние двигатели проходят так далеко в этом полувакууме, который здесь называют воздухом, что поднимают пыль, если летишь низко».

«Мы всё это знаем от Путца», – проворчал Харрисон. «Хотелось бы, чтобы ты сохранил плёнки. Они бы оплатили эту поездку; помнишь, как публика толпами набрасывалась на первые снимки с Луны?»

«Плёнки в безопасности», – возразил Джарвис. «Что ж, – продолжил он, – «как я уже говорил, я летел довольно быстро; как мы и предполагали, крылья не обеспечивают большой подъёмной силы в этом воздухе на скорости менее ста миль в час, и даже тогда мне пришлось использовать нижние струи».

Итак, учитывая скорость, высоту и размытость изображения, вызванную нижними струями, видимость была не очень хорошей. Однако я видел достаточно, чтобы понять, что то, над чем я пролетаю, было всего лишь продолжением той серой равнины, которую мы изучали всю неделю с момента приземления – те же каплевидные наросты и тот же вечный ковёр из ползающих маленьких растений-животных, или биоподов, как их называет Лерой. Так я и плыл, каждый час перекликаясь со своим местоположением, как мне было сказано, и не зная, слышно ли мне это.

«Я это сделал!» – рявкнул Харрисон.

«В ста пятидесяти милях к югу, – невозмутимо продолжал Джарвис, – поверхность сменилась на что-то вроде низкого плато, ничего, кроме пустыни и оранжевого песка. Я решил, что мы правы. Итак, по нашим предположениям, эта серая равнина, на которую мы высадились, на самом деле была Морем Киммерия, что превращало мою оранжевую пустыню в регион под названием Ксанф. Если я прав, то через пару сотен миль я должен был наткнуться на ещё одну серую равнину, Море Хрония, а затем на ещё одну оранжевую пустыню, Тиле I или II. Так я и сделал.

«Путц подтвердил нашу позицию полторы недели назад!» – проворчал капитан. «Давайте перейдём к делу».

«Иду!» – заметил Джарвис. «В двадцати милях от Тайла – хотите верьте, хотите нет – я пересёк канал!»

«Путц сфотографировал сотню! Давайте послушаем что-нибудь новенькое!»

«А город он тоже увидел?»

«Их двадцать, если можно так выразиться, эти кучи грязи – города!»

«Ну, – заметил Джарвис, – с этого момента я буду рассказывать кое-что, чего Путц не видел!» Он потёр щекочущий нос и продолжил: «Я знал, что в это время года у меня шестнадцать часов светового дня, поэтому за восемь часов – за восемьсот миль отсюда я решил повернуть назад. Я всё ещё был над Тайлом, не уверен, над I или II, не больше чем в двадцати пяти милях. И вот тут-то любимый мотор Путца заглох!»

«Уйти? Как?» – поинтересовался Путц.

«Атомный взрыв ослаб. Я сразу начал терять высоту, и вдруг с грохотом оказался прямо посреди Тайла! И носом об окно разбил!» Он с сожалением потёр повреждённый член.

«Может быть, вы пробовали промыть камеру сгорания серной кислотой?» – спросил Путц. «Иногда свинец даёт вторичное излучение…»

«Не-а!» – с отвращением сказал Джарвис. «Я бы, конечно, не стал этого делать – больше десяти раз! К тому же, удар сплющил шасси и оторвал нижние двигатели. А вдруг я заставлю эту штуку сработать – что тогда? Десять миль, и струя будет идти прямо снизу, и я бы расплавил пол у себя под ногами!» Он снова потёр нос. «К счастью для меня, фунт здесь весит всего семь унций, иначе меня бы раздавило!»

«Я мог бы это исправить!» – воскликнул инженер. «Держу пари, это было несерьёзно».

«Возможно, нет», – саркастически согласился Джарвис. «Только это не прокатит. Ничего серьёзного, но у меня был выбор – ждать, пока меня выберут». или пытаться идти обратно пешком – восемьсот миль, и, возможно, двадцать дней до отъезда! Сорок миль в день! Что ж, – заключил он, – я решил идти пешком. Шансы меня подобрать были такими же, и я был занят.

«Мы бы тебя нашли», – сказал Харрисон.

«Без сомнения. В общем, я соорудил упряжь из ремней безопасности, закинул бак с водой на спину, взял патронташ, револьвер и немного железных пайков и отправился в путь».

«Водяной бак!» – воскликнул маленький биолог Лерой. «Она весит четверть тонны!»

«Не был полон. Весил около двухсот пятидесяти фунтов земного веса, что здесь соответствует восьмидесяти пяти. К тому же, мои личные двести десять фунтов – это всего семьдесят на Марсе, так что, вместе с баллоном, я весил на сто пятьдесят пять, или пятьдесят пять фунтов, меньше своего обычного земного веса. Я рассчитал это, когда отправился на ежедневную прогулку в сорок миль. Ах да, конечно же, я взял с собой термоспальный мешок для этих зимних марсианских ночей.

Я пошёл, довольно быстро подпрыгивая. Восемь часов светового дня означали двадцать миль или больше. Конечно, это было утомительно – идти по мягкой песчаной пустыне, не видя ничего, даже ползающих биоподов Лероя. Но примерно через час я добрался до канала – всего лишь сухой канавы шириной около четырёхсот футов, прямой, как железная дорога на карте её собственной компании.

«Хотя когда-то там была вода. Канава была покрыта чем-то вроде красивого зелёного газона. Но когда я приблизился, газон отодвинулся с моего пути!»

«А?» – спросил Лерой.

«Да, это был родственник ваших биоподов. Я поймал одного – маленькую травинку длиной примерно с мой палец, с двумя тонкими, похожими на стебли ножками».

«Он где?» – с нетерпением спросил Лерой.

«Его отпустили! Мне нужно было двигаться, поэтому я пробирался сквозь траву, которая раздвигалась впереди и смыкалась позади. И вот я снова оказался в оранжевой пустыне Тайла.

«Я упорно шёл вперёд, проклиная песок, который делал ход таким утомительным, и, кстати, проклиная твой капризный мотор, Карл. Перед самыми сумерками я добрался до края Тайла и посмотрел вниз на серое море Хрониум. И я знал, что мне предстоит пройти семьдесят пять миль , а затем ещё пара сотен миль пустыни Ксанф и примерно столько же Киммерийского моря. Доволен ли я? Я начал вас ругать за то, что вы меня не подобрали!

«Мы пытались, придурок!» – сказал Харрисон.

«Это не помогло. Ну, я решил, что можно использовать остатки дневного света, чтобы спуститься со скалы, ограничивающей Тайл. Я нашёл удобное место и спустился. Море Хрониум было таким же местом, как и это: сумасшедшие безлистные растения и куча ползучих; я взглянул на него и вытащил спальный мешок. До этого момента, знаете ли, я не видел ничего, о чём стоило бы беспокоиться, в этом полумёртвом мире – ничего опасного, конечно».

«А ты?» – спросил Харрисон.

" Разве нет? Вы услышите об этом, когда я доберусь до этого. Я как раз собирался ложиться спать, как вдруг услышал дичайшие выходки!"

«Что это за махинации?» – поинтересовался Путц.

«Он говорит: „Je ne sais quoi“», – пояснил Лерой. «Это значит: „Я не знаю, что“».

«Верно», – согласился Джарвис. «Я не знал, что именно, поэтому прокрался посмотреть. Раздался такой шум, словно стая ворон пожирала стаю канареек: свист, кудахтанье, карканье, трели и всё такое. Я обогнул кучку пней, и там был Твил!»

«Твил?» – спросил Харрисон, а «Твил?» – спросили Лерой и Путц.

«Этот уродливый страус, – объяснил рассказчик. – По крайней мере, Твил – это самое близкое к моему имени, которое я могу произнести без заикания. Он назвал его чем-то вроде „Трррверрллл“».

«Что он делал?» – спросил капитан.

«Его ели! И он, конечно же, визжал, как и любой другой».

«Съедено! Кем?»

Я узнал позже. Всё, что я тогда видел, – это пучок чёрных, похожих на канаты рук, обвитых вокруг чего-то, похожего, как описал вам Путц, на страуса. Я, естественно, не собирался вмешиваться; если бы оба существа были опасны, у меня было бы на одного меньше поводов для беспокойства.

«Но эта птичья тварь сражалась достойно, нанося сокрушительные удары своим восемнадцатидюймовым клювом между криками. И, кроме того, я мельком увидел то, что было на концах этих рук!» – Джарвис содрогнулся. «Но решающим стало то, что я заметил, что на шее у птицы висит маленький чёрный мешочек или чехол! Она была умной! Или ручной, предположил я. В любом случае, это окончательно определило мой выбор. Я вытащил пистолет и выстрелил в противника, которого смог разглядеть.

«Появился вихрь щупалец и хлынул поток чёрной гнили, а затем существо с отвратительным чавкающим звуком втянуло себя вместе с руками в дыру в земле. Другое издало серию щелчков, пошатнулось на ногах толщиной с клюшки для гольфа и внезапно повернулось ко мне. Я держал оружие наготове, и мы оба смотрели друг на друга.

«Марсианин на самом деле не был птицей. Он даже не был похож на птицу, разве что на первый взгляд. У него был клюв, да, и несколько перистых отростков, но клюв на самом деле не был клювом. Он был довольно гибким; я видел, как его кончик медленно сгибался из стороны в сторону; это было почти что нечто среднее между клювом и хоботом. У него были четырёхпалые ноги и что-то с четырьмя пальцами – руки, как их можно назвать, – и маленькое округлое тело, и длинная шея, заканчивающаяся крошечной головой, – и этот клюв. Он был примерно на дюйм выше меня, и… ну, Путц это видел!»

Инженер кивнул. « Да! Я видел!»

Джарвис продолжил: «Итак, мы уставились друг на друга. Наконец существо издало ряд щелчков и щебета и протянуло ко мне пустые руки. Я воспринял это как жест дружбы».

«Возможно», – предположил Харрисон, – «он посмотрел на твой нос и подумал, что ты его брат!»

«Хм! Можно быть смешным и без слов! В общем, я поднял пистолет и сказал: «Ой, не упоминай об этом», или что-то в этом роде, и эта штука подошла, и мы подружились.

К тому времени солнце уже клонилось к закату, и я понял, что лучше развести костёр или надеть термокожу. Я решил развести костёр. Я выбрал место у подножия скалы Тайл, где камень мог отражать немного тепла мне на спину. Я начал отламывать куски этой высохшей марсианской растительности, и мой спутник, подхватив эту идею, принёс охапку. Я потянулся за спичкой, но марсианин полез в свою сумку и вытащил что-то похожее на тлеющий уголь; одно прикосновение – и огонь вспыхнул – а вы все знаете, как сложно разжечь костёр в такой атмосфере!

«И эта его сумка!» – продолжал рассказчик. «Это было изделие ручной работы, друзья мои; нажми на край – и она раскроется, нажми на середину – и она заклеится так идеально, что строчки не будет видно. Лучше, чем молнии».

Ну, мы какое-то время смотрели на огонь, и я решил попробовать как-то связаться с марсианином. Я указал на себя и сказал: «Дик»; он тут же понял, о чём речь, протянул ко мне костлявую лапу и повторил: «Тик». Затем я указал на него, и он издал тот самый свист, который я называл «Твил»; я не умею имитировать его акцент. Всё шло гладко; чтобы подчеркнуть имена, я повторил «Дик», а затем, указывая на него, сказал «Твил».

«Там мы застряли! Он издал несколько отрицательных щелчков и сказал что-то вроде «Ппп-пру». И это было только начало; я всегда говорил «Тик», а он – часть времени говорил «Твил», часть времени – «Ппп-пру», а часть времени – ещё шестнадцать звуков!

Мы просто не могли найти общий язык. Я пробовал «камень», пробовал «звезду», «дерево», «огонь» и бог знает что ещё, но как я ни старался, не мог произнести ни единого слова! Две минуты подряд всё было по-старому, а если это язык, то я алхимик! В конце концов я сдался и назвал его Твилом, и, кажется, это сработало.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.