Звезда
- -
- 100%
- +
Кристел молча принялась за работу, но через несколько минут почувствовала довольно ощутимый шлепок по тому месту, которое расположено ниже спины.
– Отличное платье, Сис. Это папа привез его тебе из Сан-Франциско? – Конечно, это был Джед, который хитро смотрел на нее с высоты своего огромного роста. Парню исполнилось шестнадцать, он обожал всех дразнить и над всеми издеваться. На нем ловко сидели новые брюки, правда, чуть коротковатые, и белая рубашка, которую бабушка накрахмалила и выгладила. Он стоял босой и туфли держал в руках. Жилет и галстук небрежно перекинул через плечо. Последние несколько лет они с Бекки жили как кошка с собакой, но в этом году предметом его внимания все чаще стала становиться Кристел. Он схватил было сочный кусок окорока, но Кристел успела ударить его по руке.
– В следующий раз я отхвачу тебе пальцы, так что будь внимательнее. – Она замахнулась на него ножом, и это не очень-то походило просто на шутку. Вечно он издевается над ней. Он просто обожал дразнить и доводить ее. Обычно все кончалось тем, что она, не выдержав, пыталась ударить его, но ему ничего не стоило перехватить ее руку и отпустить ей совсем нешуточную пощечину. – Отстань от меня, пожалуйста... Почему бы тебе не поприставать к кому-нибудь другому, Джей? – Чаще всего она называла его Джей-хед. – А почему бы тебе не помочь?
– Ну, у меня есть занятие получше. Я должен помогать отцу разливать вино.
– Да... держу пари... – Кристел нахмурилась: как-то раз она видела, как он пил со своими друзьями. Она скорее бы умерла, чем нажаловалась отцу. Даже когда они ссорились с братом, между ними оставалось в силе некое соглашение. —
Надеюсь, что после этого гостям все-таки хоть что-нибудь останется?
– Надеюсь, ты не забудешь надеть туфли. – Он снова шлепнул ее, а она, отбросив нож, попыталась схватить его за руку, но слишком поздно: он уже выбежал в коридор и направился, насвистывая, к своей комнате. Вдруг он на секунду остановился у двери комнаты, просунул туда голову и увидел сестру, стоящую посреди комнаты в лифчике и трусиках, застегивающую пояс для чулок. – Послушай, крошка... О! – Он издал разбойничий свист, а Бекки разразилась совершенно идиотским визгом.
– Уберите его отсюда! – закричала она и запустила в брата щеткой для волос, но тот успел захлопнуть дверь, прежде чем она долетела до него. Это были совершенно нормальные, повседневные звуки, создававшие на ранчо даже своеобразный уют, и никто на кухне не обратил на них внимания, тем более что в это время на кухню зашел Тэд Уайтт, в темно-синем костюме, почти одетый для свадебной церемонии. От него так и веяло уверенностью, спокойствием и каким-то теплом. Когда-то давно его семья была очень богата, но потом, много лет назад, еще до Депрессии, они потеряли почти все. Они продали тысячи акров земли, но именно Тэд сумел повести дело так, что ранчо снова приносило доход. Он трудился не покладая рук, и рядом с ним была Оливия. Но все-таки, перед тем как жениться на ней, он успел немного посмотреть мир. И именно об этом он и рассказывал Кристел во время их совместных длинных прогулок, когда они укрывались в лесу от дождя, или зимой, когда они, сидя в хлеву, ждали, когда отелится корова. Он рассказывал ей о том, что уже давным-давно прошло и было почти забыто.
– Ты знаешь, девочка, мир такой огромный... и в нем так много красивых мест... Правда, многие из них нисколько не красивее, чем это... но все равно их стоит посмотреть.
Он рассказывал ей о Новом Орлеане, и о Нью-Йорке, и даже об Англии. Если его слышала Оливия, она требовала, чтобы он не забивал голову Кристел всякой ерундой. Сама Оливия за всю свою жизнь не уезжала дальше Саусвеста, да и он-то казался ей чуть ли не заграницей. И двое ее старших детей вполне разделяли ее точку зрения. Для счастья вполне достаточно этой долины и тех людей, которые жили в ней. И только Кристел мечтала о чем-то большем и постоянно думала о том, сможет ли она увидеть мир или нет. Конечно, она тоже любила эту долину, но в ее душе был уголок, в котором, как она понимала, должно было поместиться еще что-то. Подобно отцу, она страстно обожала этот кусочек мира, и, подобно отцу, она мечтала о незнакомых городах и странах.
– Как моя девочка? – Тэд Уайтт не спеша шагнул к ней и гордо взглянул на свою младшую дочь.
В стареньком линялом платье, Кристел притягивала к себе его взгляд, ее красота ошеломила его. Он не в состоянии был скрывать это. Он благодарил Господа, что это не она выходит замуж. Он знал, что не вынес бы этого. И уж конечно, он не позволил бы ей выйти замуж за парня, подобного Тому Паркеру. А вот для Бекки этот парень как раз то, что надо. Бекки ни о чем не мечтает... и в душе у нее нет небес, с которых она хватала бы звезды, и сердце ее не наполняют романтические грезы. Она хочет иметь мужа и детей и жить в коттедже на ранчо с таким обыкновенным парнем, как Том, который нисколько не честолюбив, а желания его очень скромные, вот это и надо его старшей дочери.
– Привет, пап. – Кристел взглянула прямо в глаза отцу и ласково улыбнулась. Им не были нужны слова, они разговаривали на языке любви.
– Мама сшила тебе к сегодняшнему дню красивое платье? – Он хотел, чтобы у нее тоже было красивое платье, он всегда этого хотел. Улыбнувшись, он вспомнил чулки, которые подарил Кристел, чтобы она надела их на свадьбу, хотя Оливия и заявила, что это глупо.
Он пристально смотрел на дочь, и она кивнула. Платье вполне симпатичное. Конечно, не такое, что показывают в кино. Это простое платье. Белое симпатичное платье. Однако главным украшением будут капроновые чулки, но, может быть, они не очень подойдут. Тэд прекрасно знал: что бы ни надела его дочь, на ней это будет смотреться просто великолепно.
– А где мама? – Он уже огляделся по сторонам и заметил, что в кухне только теща, три подруги его жены и Кристел.
– Она помогает Бекки с платьем.
– Уже? Оно же все пообтреплется, пока мы доберемся до церкви. – Они опять обменялись понимающими улыбками, и им показалось, что день стал теплее, а на кухне прибавилось свету. – А где Джед? Я ищу его целый час. – Произнося эти слова, он совсем не выглядел сердитым, его было не так-то просто вывести из себя. Тэд обожал всех своих детей.
– Он сказал, что собирается помочь тебе с вином. – Кристел опять улыбнулась, и их глаза снова встретились. Она предложила ему кусочек окорока, который минуту назад выхватила из рук брата.
– Похоже, он собирается мне помочь его выпить. Они оба рассмеялись, и отец направился по коридору в сторону спальни Джеда. Он прекрасно знал о страсти сына к машинам. Сын не любил ранчо, так что единственным человеком, который действительно понимал его жизнь и кто любил землю так же, как любил ее сам Тэд Уайтт, была Кристел. Он прошел мимо спальни, где Бекки одевалась с помощью матери, и постучался в дверь комнаты сына.
– Пошли, сынок, поможешь поставить столы. Да и вообще еще полно работы. – Они должны были поставить на улице длинные столы и покрыть их белыми льняными скатертями, оставшимися еще со свадьбы его собственной матери, а тому уже полвека. Гости будут есть под тенью огромных деревьев, посаженных вокруг дома.
Тэд Уайтт заглянул в комнату сына и увидел, что Джед лежит на кровати, рассматривая журнал, полный женских фотографий.
– Осмелюсь оторвать тебя от дела, сынок, но мне нужна твоя помощь.
Джед, нервно улыбаясь, вскочил на ноги, галстук у него съехал набок, он приглаживал волосы, обильно смазанные бриолином, который он купил в Напе.
– Да, конечно, папа, извини.
Стараясь не испортить аккуратной прически сына, отец покровительственно обнял его за плечи. Ему казалось таким странным, что одна из его дочерей выходит замуж. Для него они оставались маленькими... Он прекрасно помнил, как Джед учился ходить... бегал за цыплятами... вывалился из трактора, когда ему было четыре года... потом, когда ему было семь, Тэд учил его водить этот самый трактор... брал его с собой на охоту, когда мальчишка был чуть выше ружья... И ведь Бекки совсем не намного старше его, а вот сегодня выходит замуж.
– Прекрасный день для свадьбы твоей сестры. – Он посмотрел на небо и улыбнулся сыну, показывая ему и еще троим работникам с ранчо, куда ставить столы. В их распоряжении час, чтобы все успеть. Затем они с Джедом отправились на кухню за выпивкой, Кристел там уже не было, как не было никого из женщин. Они все столпились в комнате Бекки и Кристел, восхищаясь платьем невесты, вздыхая и закатывая глаза, видя Бекки во всем этом великолепии из газа и белых кружев. Она была красивой невестой, как, впрочем, большинство девушек, и все женщины суетились вокруг нее, желая ей счастья и давая тонкие советы по поводу первой брачной ночи, пока она вдруг не вспыхнула и не повернулась к Кристел, спокойно надевающей свое простенькое белое платье в углу комнаты. В платье не было ничего особенного, но, несмотря на простоту, оно непостижимым образом только подчеркивало красоту девушки. Блестящие капроновые чулки оказались весьма кстати, а туфли без каблуков нисколько не делали ее ниже. И когда все повернулись и посмотрели на нее, стоящую тихо в углу, с ореолом светло-золотых волос с вплетенными в них нежными белыми розами, она показалась им ангелом. По сравнению с ней Бекки выглядела разодетой куклой, слишком нарядной и далеко не такой очаровательной. Казалось, что Кристел переживала то единственное мгновение, когда она должна вот-вот перестать быть ребенком и стать женщиной, в ней не было ни капли кокетства, никакого обмана, ничего грубого или вульгарного, а только нежная мягкость потрясающей красоты.
– Отлично... Кристел тоже хорошо выглядит, – сказала одна из женщин, как бы пытаясь обыкновенными словами принизить ее великолепие, но сделать это оказалось невозможно. Окружающие ее люди не могли отвести взгляд от ее плавных движений и необыкновенного лица под венчиком нежно-белых роз. У Бекки в руках тоже был огромный букет роз, и женщины в комнате в конце концов заставили себя повернуться к невесте и продолжить восхвалять ее. Но это восхищение уже не было искренним. Совершенно очевидно, что красавица не она, а Кристел.
– Ну, нам пора двигаться, – наконец сказала Оливия и повела всех во двор, где их уже ждали Тэд с Джедом. Чтобы доехать до церкви, заказали несколько машин. На свадебную церемонию пригласили немногих, все гости прибудут на ленч.
Тэд наблюдал, как женщины спускаются с крыльца, смеясь и болтая, как молодые девчонки. Это напомнило ему день собственной свадьбы. Оливия тогда выглядела просто потрясающе в свадебном платье, доставшемся от ее матери. Ему показалось, что с тех пор прошла целая вечность. Сейчас она выглядела такой уставшей и изможденной и совсем не походила на ту его невесту. Жизнь прошла в трудах. Депрессия разрушила очень многие хозяйства, но теперь все позади. Дела на ранчо идут прекрасно, все их дети уже почти взрослые, они живут спокойно и счастливо в уютном мирке своей уединенной долины. И вдруг у него перехватило дыхание – он увидел стоявшую на крыльце Бекки; она выглядела застенчивой и в то же время гордой; фата, как облако, закрывала лицо, а руки, сжимавшие букет роз, слегка дрожали. Она была просто очаровательна, и он почувствовал, как на глаза ему наворачиваются слезы.
– Правда, она как картинка, Тэд? – гордо прошептала Оливия, видя, какое впечатление произвела на него старшая дочь. Все эти годы она старалась, чтобы муж обращал на Бекки побольше внимания, но в сердце у него жила только Кристел... Кристел с ее дикими повадками и грациозностью, он был просто без ума от нее. Но вот теперь наконец-то он обратил внимание и на красоту Бекки.
– Ты просто прекрасна, дорогая. – Он нежно, сквозь фату, поцеловал дочь в щеку и ласково стиснул ей руку, у обоих в глазах стояли слезы. Они направились к машинам, чтобы проводить невесту в церковь, где она станет миссис Томас Паркер. Это знаменательный день для них всех, а особенно для Бекки, но, когда Тэд спешно обходил машину, чтобы открыть дверцу, он вдруг увидел младшую дочь и замер, почувствовав, как что-то кольнуло его в самое сердце, совсем как тогда, когда он увидел ее в первый раз. Стоя в стороне, как пугливый олененок, в простом белом платье, растерянная, застенчивая, Кристел смотрела прямо на него, и казалось, что солнце запуталось у нее в волосах, а в глазах отражалась голубизна неба. У него никогда ни на минуту не возникало сомнений в том, что она для него значит: она была, есть и будет для него всем в его жизни. Она тоже замерла всего на мгновение, и они улыбнулись друг другу. Находясь рядом с отцом, она всегда чувствовала себя надежно и уверенно и ни на минуту не сомневалась в его любви к ней. Он улыбался, глядя, как его младшая дочь подошла к машине, в которую Джед как раз усаживал бабушку, и вдруг Кристел резким движением бросила ему одну из своих белых роз, и он с веселым смехом поймал ее. Да, это был день Бекки, и Оливии вовсе не обязательно напоминать ему об этом, но Кристел оставалась для него тем, кем она была. И она значила для него все. Она – единственная и неповторимая. Она просто... Кристел.
2
Простая приятная свадебная церемония состоялась в маленькой церкви Джим-Тауна, где жених с невестой давали друг другу клятву верности. Бекки выглядела красивой и гордой в платье, которое ей сшила мать, а Том слегка нервничал и казался совсем юным в новом синем костюме, который он купил специально ко дню свадьбы. Его шафером был веснушчатый медноволосый Бойд Вебстер. И Тэд, сидевший на скамье в первом ряду и наблюдавший за церемонией, думал о том, как все-таки они все молоды, почти дети.
Кристел была единственной подружкой невесты. Стоя сбоку от молодых, она застенчиво смотрела на Бойда и изо всех сил старалась не бросать восхищенные и любопытные взгляды на задний ряд скамеек, где сидела его жена. Хироко надела простое шелковое зеленое платье, нитка жемчуга мерцала на шее, а на ногах – простенькие черные кожаные туфельки. Она старалась одеваться по-западному, хотя Бойду нравилось, когда она носила кимоно. Во время их свадьбы в Японии на ней было свадебное кимоно, и она была похожа на куколку с традиционным украшением в волосах. В руках Хироко держала золотой кинжал и маленькую парчовую сумочку, в которую все бросали зерно, а вокруг талии – яркий шелковый широкий пояс. Теперь все это забыто, потому что сейчас существовала только Бекки, ее родные и близкие, наблюдавшие за тем, как она становится женой Тома. Том поцеловал невесту, что развеселило Джеда и заставило Оливию смахнуть слезы кружевным платочком, который сохранился у нее еще со времени ее собственной свадьбы. Все прошло прекрасно, и участники церемонии постояли немного на улице возле церкви, весело болтая друг с другом и не переставая восхищаться невестой. Шафер похлопал по спине сияющего от счастья новоиспеченного мужа, в то время как все пожимали друг другу руки, целовались и радовались, что все так быстро и хорошо закончилось. Джед швырнул в молодых полную горсть риса, когда они шли к машине, чтобы в сопровождении гостей вернуться на ранчо Уайттов, где они должны были разделить с друзьями и близкими великолепный свадебный обед, который Оливия, Минерва и еще несколько соседок готовили в течение четырех дней.
Как только они приехали домой, Оливия отправилась на кухню и тут же начала давать распоряжения рабочим, чтобы они носили подносы и блюда с едой и расставляли их на столы, накрытые на улице. Их жен специально наняли обслуживать гостей, убирать и мыть посуду, после того как все закончится. Вскоре столы просто ломились под тяжестью блюд, поток которых казался бесконечным: индюшки, каплуны, жареное мясо, ребра и окорока, коровий горох, сладкие помидоры, овощи и салаты, холодец и фаршированные яйца, домашнее печенье и конфеты, сладкие пироги с ягодами и фруктами и, наконец, огромный белый свадебный торт, стоящий отдельно на специальном столике. Еды хватило бы, чтобы накормить целую армию. Тэд помогал рабочим открывать вино, Том стоял в стороне и улыбался, глядя на свою невесту. Из-за его плеча, застенчиво улыбаясь, выглядывал Бойд. Бойд был симпатичным парнем с открытым сердцем и добрыми глазами, он просто обожал семью Уайттов. Его сестра Джинни ходила вместе с Бекки в школу, и он помнил Джеда и Кристел, когда они были еще совсем маленькими, хотя сам был не намного старше. Но в свои двадцать два года, четыре из которых он провел на войне, ему казалось, что он старше их на целую жизнь.
– Ну вот, Том, наконец-то и ты совершил это. Ну, как ты себя чувствуешь в роли женатого мужчины? – весело усмехаясь, спросил его Бойд Вебстер, и Том, оглянувшись, посмотрел на него, нисколько не скрывая, как он доволен. То, что он стал теперь членом семьи Уайттов, было для Тома Паркера очень важным событием в жизни. Заглядывая вперед, он рассчитывал, живя на ранчо, что станет если и не полноправным его хозяином, то хотя бы частично будет владеть им. Уже несколько месяцев Тэд готовил его к этому, показывая ему амбары, скотные дворы и винные погреба. Сбор грецких орехов считался самым недоходным делом на ранчо, но и это было вовсе не простым трудом. И когда наступал сезон, все работники занимались сбором и обработкой грецких орехов, так что все ходили с черными руками. Но для начала они решили, что Том будет помогать тестю управляться в винных погребах.
– О, держу пари, что тебе все это по душе, – поддразнил Тома один из его друзей, указывая рукой на огромные тарелки с окороками и индюшками. – Ты, кажется, будешь у них дегустатором вин, так, Том?
Жених счастливо рассмеялся в ответ, его глаза блестели чуть ярче обычного. Бекки тем временем стояла, хихикая, в центре группы подружек, с которыми она училась в школе. Большинство из них уже были замужем. Когда кончилась война и парни стали возвращаться в свой родной город, а девушки как раз закончили школу, в долине было сыграно больше дюжины свадеб. Все это было еще год назад, и многие из молодых уже успели обзавестись детьми. Теперь подруги, окружавшие Бекки, весело поддразнивали ее, просвещая по вопросу беременности: «Тебе не придется долго ждать, Бекки Уайтт... не успеешь оглянуться... пройдет всего месяц, ну, может, два, и ты будешь уже ждать ребенка!» Девушки продолжали веселиться, в то время как машины и экипажи с гостями все прибывали, появлялись все новые соседи, одетые в праздничные наряды, многие с детьми, которым они постоянно делали замечания, объясняли, как надо себя вести, предостерегали их, чтобы те не испачкались, бегая с друзьями между столами. Не прошло и часа, как празднично разодетая, весело желающая счастья жениху с невестой толпа, состоящая из двухсот с лишним гостей, разместилась вдоль длинных столов, полных угощения. Кроме взрослых, прибыли еще сто детишек. Те, что помладше, старались держаться около родителей, грудные – на руках, несколько маленьких мальчиков сидели на плечах у отцов, а остальные, постарше, отделились и на некотором расстоянии от накрытых столов организовали свою компанию, где весело носились и играли, совершенно не обращая внимания на замечания и предостережения родителей. Мальчишки затеяли игру в саду, самые отчаянные лазали по деревьям, а девочки стояли в стороне, разбившись на группки, весело болтали и смеялись. Некоторые из них по очереди качались на качелях, которые Тэд смастерил уже давно для своих детей. Время от времени кто-нибудь из детей храбро присоединялся к толпе взрослых. Родителей устраивало, что дети рядом, но не путаются под ногами, а дети радовались, что родители слишком заняты, общаясь друг с другом, и не обращают особого внимания на них.
Кристел, как обычно, стояла с краю в группе старших девочек, никто не обращал на нее внимания, разве что иногда она ловила на себе взгляды, полные либо откровенной зависти, либо восхищения. Девочки всегда смотрели на нее ревниво, а мальчики ее возраста бывали обычно просто заворожены ею, но выражали это немного странно: например, могли толкнуть, или ударить ее, или схватить за длинные белокурые волосы, некоторые даже притворялись, что собираются ее побить. Все эти действия должны были привлечь ее внимание, но никто из них никогда не пытался заговорить с ней. А девочки так вообще никогда с ней не разговаривали. Ее вид почему-то пугал их. Она отошла в сторону расстроенная и обескураженная, не понимая, почему так происходит. Это цена, которой она расплачивалась за свою красоту. Она принимала такое к себе отношение как должное, но никак не могла понять – почему. Когда у нее хватало смелости, она отвечала на пинки и толчки мальчишек и могла даже задать хорошую трепку, если кто-нибудь уж больно надоедал ей. Но это был и оставался единственный пока способ ее общения с ними. Большую же часть времени они не обращали на нее внимания. Она знала их всех, знала очень хорошо с самого рождения, но в последние несколько лет их отношения изменились, она стала для них совершенно чужой. Дети, так же как и их родители и другие взрослые, начали понимать, как завораживающе, невероятно она красива. Но ни те, ни другие не знали, как вести себя с ней. Эти люди – простые фермеры – считали, что она сильно изменилась за последний год. И это лучше всего почувствовали парни, которые были на войне. Вернувшись домой после четырехлетнего отсутствия, они все были просто поражены, увидев, какой стала Кристел. Милая девчушка превратилась в красавицу. Какой же она станет в восемнадцать?! Но самое поразительное, что она все еще так и не осознавала, какое впечатление производит на окружающих ее мужчин. Она вела себя спокойно и естественно, как если бы еще была маленькой девочкой. Ну разве что стала еще более застенчивой, видя, как окружающие внезапно переменились к ней. Она не понимала почему. И только ее брат, как всегда, дразнил и издевался над ней все с той же грубостью. И эта ее наивность и непонимание своей красоты делали ее настолько желанной для мужчин, что отец, который это прекрасно видел, уже два года назад запретил ей крутиться среди рабочих на ранчо. Он не хотел, чтобы они пялили на нее глаза, не хотел, чтобы Кристел, сама того не сознавая, спровоцировала бы кого-нибудь из них. Ее манера мягко и бесшумно двигаться оказывала на рабочих эффект больший, чем если бы она появилась среди них голой.
Но сейчас он не волновался за свою младшую дочь, он был занят беседой о политике, спорте, ценах на виноград и другими местными сплетнями. Для их семьи это был счастливый день, и все его друзья ели, пили, болтали и смеялись, а чуть поодаль играли их дети. Кристел наблюдала за ними.
Хироко тоже стояла в стороне ото всех, под тенью большого дерева, одинокая и печальная, ни на минуту не отрывая взгляда от своего мужа. Бойд и Том в окружении еще нескольких друзей делились воспоминаниями о войне. Им казалось невероятным, что война кончилась больше года назад. Она осталась для каждого из них частью жизни, со всеми ее ужасами и неожиданностями, с друзьями, которых каждый из них приобрел, и с теми, кого они все потеряли. А теперь только Хироко, стоявшая здесь же, была для них живым напоминанием о том, где им пришлось побывать и что довелось пережить. Все бросали на нее явно враждебные взгляды, и ни одна из женщин так и не приблизилась к ней. Даже ее золовка Джинни Вебстер старательно избегала встречи с ней. Джинни надела облегающее розовое платье с глубоким вырезом на полной груди, а сверху накинула короткий, под цвет платья жакет в белый мелкий горошек. Сзади на платье чуть пониже спины красовался волан. Она хохотала гораздо громче, чем остальные девушки, и заигрывала почти со всеми друзьями Бойда. Это началось еще тогда, когда они оба учились в школе и брат приводил одноклассников домой. Джинни всегда пыталась соблазнить их. Она производила впечатление на мужчин, но ее красота отличалась от красоты Кристел. С рыжими волосами, в облегающем платье и с яркой косметикой на лице, она выглядела сексуально. Уже несколько лет она знала, что такое любовь, и мужчинам нравилось обнимать ее за плечи, заглядывать в глубокий вырез платья, разглядывать красивую полную грудь. Это возбуждало приятные воспоминания. С тех пор как Джинни исполнилось тринадцать, ее все время окружали поклонники.
– Что это у тебя там, Джинни? – Жених бочком приблизился к ней, от него пахло чем-то более крепким, чем то вино, которым Тэд угощал гостей. Несколько мужчин пили виски в конюшне, и Том, как всегда, не замедлил присоединиться к ним. Он смотрел на нее с явным интересом и позволил себе обнять девушку. Его рука скользнула ей под жакет. Джинни держала в руках букет невесты, но Тома интересовали явно не цветы. Он откровенно смотрел на вырез ее платья. – Что, решила подержать букет? Уверен, ты будешь следующей невестой. – Он хрипло рассмеялся, обнажив красивые зубы в улыбке, которая несколько лет назад покорила сердце Бекки. Но Джинни знакома была не только улыбка Тома, и для некоторых это не было секретом.
– Обещаю тебе, Том Паркер, что я вот-вот выйду замуж, – хихикнула она, и жених притянул ее еще ближе к себе, в то время как Бойд вспыхнул и отвернулся от сестры и друга и встретился взглядом со своей миниатюрной женой, стоявшей поодаль и наблюдавшей за ними. Глядя на нее, Бойд почувствовал угрызения совести. Он очень редко оставлял ее одну, но сегодня, будучи шафером Тома, не мог уделить ей должного внимания. Пока Джинни с Томом любезничали, он тихонечко отошел от них и направился к Хироко. Увидев, что он приближается, она улыбнулась, и Бойд почувствовал, как сжимается его сердце. Это происходило каждый раз, когда он смотрел в мягкие глаза жены. Она полюбила его там, за много миль от дома, и здесь, в его родной долине, ни на минуту не предавала его. Ему очень тяжело было видеть, как недобро окружающие относятся к ней. Друзья предупреждали его еще в Японии, но он не верил, что они окажутся так правы. Все двери захлопнулись перед их носом. Ему не раз приходила в голову мысль уехать отсюда, но здесь был его дом, и он не собирался отсюда бежать, что бы ни делали или ни говорили про них окружающие. Единственное, что его беспокоило, – это Хироко. Женщины очень жестоко отнеслись к ней, а мужчины еще хуже. Они называли ее не иначе как «обезьяна» или «япошка», и даже дети не разговаривали с ней, наученные своими родителями. Это так не похоже на те отношения, которые были в ее семье в Японии.