Альбер и Проклятие Правды

Перед гигантскими дубовыми дверьми, инкрустированными перламутром, выстроилась шеренга гвардейцев в лакированных кирасах. Их парики были настолько высоки, что напоминали миниатюрные крепостные башни.

– Имя и приглашение, – произнес один из них, глядя куда-то поверх головы Альбера.

– Альбер де Монсар, – буркнул он, протягивая смятый пергамент.

Гвардеец пробежался по списку глазами. Его взгляд на секунду задержался на имени, но лицо осталось каменным.

– Пройдите, месье де Монсар.

Альбер переступил порог – и его окутала волна теплого воздуха, пахнущего пудрой, воском, дорогими духами и чем-то еще… чем-то металлическим, магическим. Зал сиял. Тысячи свечей пылали в хрустальных люстрах, которые не просто висели, а медленно вращались, отбрасывая на стены двигающиеся узоры. Гости, разодетые в шелка и бархат, напоминали стаю экзотических птиц. Их смех был слишком громким, улыбки – слишком широкими.

И повсюду – магия. Не та, о которой пишут в героических эпосах, а бытовая, приземленная. Одна дама легким взмахом веера заставляла бутоньерку на своем плече расцветать и увядать в такт музыке. Другой кавалер, щелкнув пальцами, заставлял свой бокал самостоятельно наполняться вином.

– Черт возьми, – пробормотал Альбер. – Они используют магию, чтобы избежать необходимости жестикулировать официантам. Это гениально и отвратительно одновременно.

Он пробирался сквозь толпу, чувствуя себя чужим на этом празднике жизни. Его зрение снова подводило его. Богатый парчовый занавес на миг показался сшитым из выцветших банкнотов. А роспись на потолке, изображавшая апофеоз Короля-Солнца, на секунду исказилась, и вместо лика монарха он увидел испуганное лицо старика с пустыми глазами.

Он потряс головой, пытаясь избавиться от видений. Ему нужно было найти уголок, перевести дух и, самое главное, ни с кем не говорить.

– Ах, месье де Монсар! – раздался рядом сладкий голос. – Какая неожиданная радость видеть вас здесь!

Перед ним была маркиза д'Анвер, известная сплетница, чей язык был острее, чем шпильки в ее парике.

Альбер молча поклонился, сжав зубы.

– Ну, не будьте же столь скромны! – она игриво хлопнула его по руке веером. – Все говорят о вашем… визите к герцогине де Маликорт. Говорят, вы сделали ей незабываемый комплимент.

Он чувствовал, как слова подступают к горлу. Он пытался сглотнуть их, но они давили на связки, требуя выхода. Его губы сами собой разошлись.

– Маркиза, – произнес его голос, ровный и безжалостный. – Вы не рады меня видеть. Вам просто не терпится услышать от меня пикантную подробность, чтобы потом пересказать ее, приукрасив, всему двору. Ваше любопытство – это не дружелюбие, а форма духовного вампиризма.

Рука маркизы с веером замерла в воздухе. Ее улыбка превратилась в оскал. Она побледнела, затем покраснела.

– Как вы смеете! – прошипела она.

– К сожалению, я не могу не сметь, – честно ответил Альбер. – Это часть моего нового… состояния.

Он развернулся и быстро зашагал прочь, оставив маркизу в ступоре. Первая битва была проиграна. Война только начиналась. И где-то в этом безумном, сияющем дворце его ждал главный враг – наследник престола, принц Генрих.

Карета, скрипя всеми своими старыми костями, подкатила к золоченым воротам Версалиона. Альбер выглянул в окно – и дыхание перехватило. Он ожидал роскоши. Но не этого.

Версалион был чудовищным гибридом барокко и абсурда. Фонтаны били не водой, а искрящимся шампанским, которое растекалось по мраморным чашам, испаряясь в воздухе ароматными пузырями. По стриженым газонам расхаживали павлины с хвостами из переливчатого дыма. Сама архитектура дворца казалась нестабильной: колонны извивались, словно стебли гигантских растений, а балконы росли из стен, как каменные грибы.

– Боги, – выдохнул Альбер. – Это похоже на бред сумасшедшего кондитера, у которого было слишком много золотой краски.

– Прошу? – переспросил кучер, обернувшись.

– Ничего! – рявкнул Альбер, зажимая рот ладонью.

Карета остановилась. Альбер, надев маску безразличия, вышел и поправил свой новый темно-зеленый камзол. Он чувствовал себя серой мышью на ярмарке тщеславия.

Перед гигантскими дубовыми дверьми, инкрустированными перламутром, выстроилась шеренга гвардейцев в лакированных кирасах. Их парики были настолько высоки, что напоминали миниатюрные крепостные башни.

– Имя и приглашение, – произнес один из них, глядя куда-то поверх головы Альбера.

– Альбер де Монсар, – буркнул он, протягивая смятый пергамент.

Гвардеец пробежался по списку глазами. Его взгляд на секунду задержался на имени, но лицо осталось каменным.

– Пройдите, месье де Монсар.

Альбер переступил порог – и его окутала волна теплого воздуха, пахнущего пудрой, воском, дорогими духами и чем-то еще… чем-то металлическим, магическим. Зал сиял. Тысячи свечей пылали в хрустальных люстрах, которые не просто висели, а медленно вращались, отбрасывая на стены двигающиеся узоры. Гости, разодетые в шелка и бархат, напоминали стаю экзотических птиц. Их смех был слишком громким, улыбки – слишком широкими.

И повсюду – магия. Не та, о которой пишут в героических эпосах, а бытовая, приземленная. Одна дама легким взмахом веера заставляла бутоньерку на своем плече расцветать и увядать в такт музыке. Другой кавалер, щелкнув пальцами, заставлял свой бокал самостоятельно наполняться вином.

– Черт возьми, – пробормотал Альбер. – Они используют магию, чтобы избежать необходимости жестикулировать официантам. Это гениально и отвратительно одновременно.

Он пробирался сквозь толпу, чувствуя себя чужим на этом празднике жизни. Его зрение снова подводило его. Богатый парчовый занавес на миг показался сшитым из выцветших банкнотов. А роспись на потолке, изображавшая апофеоз Короля-Солнца, на секунду исказилась, и вместо лика монарха он увидел испуганное лицо старика с пустыми глазами.

Он потряс головой, пытаясь избавиться от видений. Ему нужно было найти уголок, перевести дух и, самое главное, ни с кем не говорить.

– Ах, месье де Монсар! – раздался рядом сладкий голос. – Какая неожиданная радость видеть вас здесь!

Перед ним была маркиза д'Анвер, известная сплетница, чей язык был острее, чем шпильки в ее парике.

Альбер молча поклонился, сжав зубы.

– Ну, не будьте же столь скромны! – она игриво хлопнула его по руке веером. – Все говорят о вашем… визите к герцогине де Маликорт. Говорят, вы сделали ей незабываемый комплимент.

Он чувствовал, как слова подступают к горлу. Он пытался сглотнуть их, но они давили на связки, требуя выхода. Его губы сами собой разошлись.

– Маркиза, – произнес его голос, ровный и безжалостный. – Вы не рады меня видеть. Вам просто не терпится услышать от меня пикантную подробность, чтобы потом, приукрасив, пересказать ее всему двору. Ваше любопытство – это не дружелюбие, а форма духовного вампиризма.

Рука маркизы с веером замерла в воздухе. Ее улыбка превратилась в оскал. Она побледнела, затем покраснела.

– Как вы смеете! – прошипела она.

– К сожалению, я не могу не сметь, – честно ответил Альбер. – Это часть моего нового… состояния.

Он развернулся и быстро зашагал прочь, оставив маркизу в ступоре. Первая битва была проиграна. Война только начиналась. И где-то в этом безумном, сияющем дворце его ждал главный враг – наследник престола, принц Генрих.

Отойдя от ошеломленной маркизы, Альбер попытался раствориться в толпе, но это оказалось невозможно. Его темно-зеленый камзол, который он вчера счел мрачным и невзрачным, здесь, в этом калейдоскопе кричащих цветов и сверкающих тканей, выделялся как ворон среди попугаев. На него смотрели. Сквозь резные прорези масок, из-за вееров, поверх бокалов с шампанским. Шепоток, начавшийся после его разговора с маркизой, катился за ним по залу, как снежный ком.

– Слышали, он прямо так и сказал: «духовный вампиризм»!

– Говорят, герцогиня де Маликорт сама наложила заклятье!

– И он теперь не может лгать? Боже правый, какая жуть!