Странные земли

От автора

Герой книги родился и жил в мире, описанном в книге «За последним порогом». Однако какой-то существенной связи с этой книгой нет, так что это не должно вызвать никаких затруднений даже у тех читателей, кто с ней незнаком. Просто надо иметь в виду, что родной мир героя – не наш мир, и не удивляться некоторым отличиям.

Глава 1

– Заходи, Бобров, – управляющий сурово посмотрел на меня и кивком показал на приставной стол. – Садись.

Я послушно отодвинул стул и уселся, по-прежнему не понимая, чего мне ждать. Управляющий завода не мог меня вызвать ни по какой причине, даже для того, чтобы уволить. Он вообще моё имя не должен был знать – слишком велика служебная пропасть между управляющим крупным заводом и лаборантом пробирного отдела.

Лаборант – это как раз я. Не очень перспективная должность – когда Дашка от меня съезжала, она именно это и высказала, правда, не в такой мягкой форме. В принципе, я с этим полностью согласен, но кому я здесь нужен со специальностью «Палеогеология»? В своё время это казалось мне невероятно интересным направлением, да и сейчас кажется, но тогда я как-то не задумывался о карьерных перспективах – и очень напрасно. Задуматься пришлось позже, но к тому времени эти мысли уже изрядно запоздали.

Управляющий немного посверлил меня взглядом, но я лишь спокойно смотрел в ответ. Даже если у него и были ко мне какие-то претензии, я не видел ни малейшего повода для волнения. Должностей ниже моей в штатном расписании не существовало, а премий я и так ни разу не видел.

Не дождавшись от меня желаемой реакции, в чём бы она ни должна была проявиться, управляющий в конце концов заговорил:

– Брага уходит на повышение…

Семён Брага – это начальник нашего отдела. Один из тех нечастых примеров, когда фамилия просто поразительно подходит человеку. Во всяком случае, нос у него всегда красный, и дело вовсе не в хронической простуде.

– …и он тебя порекомендовал, – продолжал управляющий, строго на меня глядя. – Не очень-то ты это заслужил, но я всё же решил ему поверить. Надеюсь, ты оправдаешь его рекомендацию и не подведёшь достойного человека. Так что подписывай и немедленно приступай к работе, – он небрежно перебросил ко мне лист бумаги.

Я быстро пробежал взглядом написанное и не поверил своим глазам. Перечитал ещё раз, уже внимательно – нет, мне ничего не померещилось, приказ действительно был о назначении меня начальником пробирного отдела.

Сказать, что это назначение было необычным, было бы просто поразительным преуменьшением. Наш пробирный отдел был, конечно, не очень большим, но я там был далеко не единственным сотрудником, а в очереди на пост начальника однозначно последним кандидатом – это если сделать невероятное допущение, что я вообще в этой очереди состоял. Возможно, лет пять назад я бы радостно этот приказ подписал, но с тех пор научился относиться к себе более критически, и яснее понимать свою роль в представлении других людей – и эта роль определённо была совсем невелика. В рекомендацию пропойцы Сёмы тоже не особенно верилось, если вспомнить, что он никогда не разговаривал со мной иначе как сквозь зубы. Одним словом, вместо ожидаемого от меня восторга я немедленно преисполнился сомнений.

– Ну что ты там замер? – недовольно осведомился управляющий. – Читать разучился? Давай быстро подписывай, некогда мне тут с тобой кашу жевать.

– Подумать можно? – безнадёжно спросил я.

– Ты обнаглел совсем, Бобров? – с недоумением посмотрел на меня тот. – Тоже мне, мыслитель нашёлся. Подписывай, говорю!

Я со вздохом взял ручку и занёс её над тем местом, где было напечатано «С приказом ознакомлен, должность принял», как вдруг обратил внимание на крохотную несуразность с датой. Она была напечатана почему-то цифрами, хотя я совершенно точно помнил, что по принятым у нас правилам, месяц всегда пишется словом – меня самого пару раз заставляли из-за этого переделывать документы. Я присмотрелся и заметил, что месяц не просто указан цифрами, он вдобавок указан неправильно – очень похожей, но всё-таки не той цифрой.

– Здесь ошибка, – поднял я глаза на управляющего. – Приказ датирован третьим месяцем, а у нас сейчас девятый.

Как ни странно, к этому известию он оказался совершенно равнодушен.

– Если есть ошибка, значит, исправят. Подписывай, не тяни!

Здесь мои сомнения плавно перешли в подозрения. Сразу вспомнились кое-какие случайно подслушанные намёки коллег, и я решительно отложил ручку:

– Приказ с ошибкой подписать не могу. Пусть его перепечатают, тогда подпишу.

– Ты что себе позволяешь, Бобров? – в бешенстве прошипел управляющий. – Подписывай или вылетишь с работы по нарушению контракта.

– Бумагу с левой датой подписывать не буду, – упрямо сказал я.

– Всё, ты уволен, – заявил он, внезапно успокоившись. – Чтобы через полчаса тебя на заводе не было!

– Расчёт выплатите? – хмуро спросил я.

– Надеешься поймать на нарушении процедуры? – усмехнулся он. – Не надейся, всё оформим как положено, опротестовать не получится. Иди в финансовый отдел, сделают тебе расчёт.

Я, собственно, и не собирался опротестовывать – просто побоялся, что он со злости и деньги зажмёт, там чуть ли не полный месяц выходил.

– Разочаровал ты меня, Бобров, – укоризненно покачал головой управляющий. – Всё, иди, видеть тебя не хочу. И даже не думай обратно проситься, охрана тебя больше не пустит.

Я молча встал и вышел из кабинета – разговаривать и в самом деле было больше не о чем. Стороны согласились в вопросе наличия непреодолимого несогласия.

Финансовый отдел был на третьем этаже заводской конторы – идти до него было минуты три, не больше, но когда я заглянул туда, обо мне уже знали.

– Ты что натворил, Артём? – с недоумением спросила тётя Зина Яницкая, наша главная счетоводша.

Тётя Зина хорошо знала мою мать, и когда я пришёл на завод Орловских, взяла надо мной негласное шефство. Не думаю, что она действительно была материной подругой, скорее просто хорошей знакомой – всех подруг матери я прекрасно помнил. Но как-то возражать смысла не видел – подруга так подруга, сейчас-то какая уже разница?

– Да ничего я не натворил, тёть Зин, – с досадой ответил я. – Просто отказался от должности начальника пробирного отдела.

Она смотрела на меня с совершенно непонимающим видом, и я решил, что лучше уж самому объяснить, всё равно она из меня все подробности вытянет.

– Приказ был датирован полугодом раньше, и я отказался подписывать приказ с левой датой.

– Ах, вон оно что! – она переглянулась со второй счетоводшей, которая выглядела тоже живо заинтересованной. – А почему отказался? Что-то заподозрил?

– Ну, припомнил кое-какие смутные намёки, что в отделе есть какие-то проблемы, – неохотно ответил я. – Ничего конкретного, просто мельком услышал слово здесь, пару слов там…

– Умным ты вырос, Артём, мать бы за тебя порадовалась, – одобрительно заметила тётя Зина. – Мне кое-что насчёт этих деятелей шепнули недавно, но я не особенно поверила, а оно вон как выходит!

Тётя Зина была, наверное, самой информированной личностью во всём Рифейске. «Шептали» ей часто, и нередко такие вещи, которые, по идее, вообще не положено было шептать посторонним. Управляющего нашего она не уважала, причём своего неуважения даже не думала скрывать, но ей это почему-то полностью сходило с рук. Ходили слухи, что она хорошо знакома с кем-то из верхушки Орловских, может, даже с самим главой семейства. Если это было правдой, то вполне объясняло и её информированность, и её неприкасаемость – вряд ли управляющий рискнул бы навлечь на себя неудовольствие владельцев завода, да ещё и аристократов.

– Расскажи, Зин, – попросила вторая счетоводша, сгорая от любопытства.

– Если только между нами, – не стала ломаться тётя Зина. – В общем, что там на самом деле было, я не знаю, а мне рассказали так: семейство Арди отдаёт нам своё золото на аффинаж – ну, это все знают, конечно. Но мало кто знает другое: некоторое время назад Арди заподозрили, что у нас ловчат с пробностью сырья, и заявили претензию Орловским. Марцин их кое-как убедил, что у нас всё чисто, но Арди потребовали, чтобы все работы с их сырьём происходили под контролем их людей. Так что скоро у нас будут сидеть их наблюдатели, а перед этим Орловские сами проведут полную ревизию. Ревизоры вот прямо на днях приедут – они должны были неожиданно появиться, но наши тараканы уже, похоже, что-то почуяли и начали паниковать.

А тётя Зина об этом ещё раньше узнала. Нет, у неё точно есть серьёзная лапа в семействе – не сам Марцин Орловский, конечно, но вряд ли какая-то мелкая сошка.

– То есть ты думаешь, тёть Зин, что у нас в самом деле с пробой жульничают?

– Ну, это тебе видней, что там у нас с пробой, – пожала плечами она. – Это ведь ты в пробирном отделе сидел, а не я.

– И получается, управляющий хотел всё на меня повесить? – нахмурился я. – Думаешь, у него получилось бы?

– А то ты сам не понял, чего он хотел, – усмехнулась тётя Зина. – Ну, если бы твои оправдания не стали слушать, то могло и получиться. Хотя вряд ли бы получилось, конечно, Орловские копать будут серьёзно. Но ему просто деваться некуда, он обязательно попробует найти какого-нибудь дурачка, на кого можно всё это повесить. Брагу отдавать нельзя, он слишком много знает. Ты же не думаешь, что ваш Семён мог сам по себе такое проворачивать? Ясно, что управляющий там замазан полностью. Либо он сумеет кого-нибудь вместо себя подставить, либо ему прямая дорога на кладбище. Если Марцин выяснит, что люди Орловских и в самом деле воровали у Арди золото на аффинаже, то после такого позора головы точно полетят. Вот прямо буквально полетят, Марцин эти головы в качестве извинения отошлёт Арди вместе с вирой. Ты, Артём, очень правильно сделал, что отказался. Главное, следователям всё честно рассказывай, как вот мне рассказал.

– Что, меня тоже к следователям потащат? – я немного встревожился.

– Обязательно, – с серьёзным видом кивнула она. – Если ревизия хотя бы заподозрит, что кражи были, то Орловские весь завод наизнанку вывернут, а пробирный отдел в первую очередь перетрясут. В общем, с управляющим нашим можно уже прощаться. Но тебе, Артём, это не поможет – Орловские приказ об увольнении отменять не станут, да и не до тебя им будет.

– Управляющий сказал, что уволит меня за нарушение контракта.

– За это не волнуйся, – махнула она рукой. – Увольнением по нарушению контракта ревизоры обязательно заинтересуются, а управляющему незачем к тебе лишнее внимание привлекать. Уволит по согласию сторон, конечно. Ты в отделе персонала подпиши всё, только не ерепенься, а то и в самом деле какой-нибудь пакостный пункт подберут. Ну, я на всякий случай ещё Маше позвоню – попрошу, чтобы нормально увольнение провела. Сам-то что делать собираешься?

– Не думал ещё, – вздохнул я. – Работу какую-то надо искать.

– С работой у нас трудно сейчас, – сочувственно сказала тётя Зина. – Ренские кучу народа поувольняли, им всем тоже куда-то устраиваться надо.

– Почему поувольняли? – удивился я.

– Неизвестно, – развела руками она. – Раньше от Ренских одна Анна здесь сидела, а как только Эльма вместо неё приехала, так и началась у них суета. Всех хоть сколько-нибудь ответственных работников заменяют на родовичей, и все они под Эльмой ходят. Никто не может понять, кто она такая, а сами Ренские молчат, конечно.

Ренские, может, и молчат, а тётя Зина всё равно про их дела знает. А вот я ничего такого и не слышал – род Ренских свою частную зону держит крепко, и любопытным носы укорачивает моментально.

– Но боги с ними, с Ренскими, – продолжала она, – главное, что у нас в Рифейске сейчас работников больше, чем мест. До следующего лета вряд ли лучше станет. Но ты попробуй куда-нибудь устроиться, конечно, вдруг да повезёт.

– Это плохо, тёть Зин, – озадачился я. – Мне обязательно надо хоть что-то заработать, на одних запасах я зиму не переживу. И в рабочие после университета идти как-то не очень хочется.

– Даже не знаю, что тебе посоветовать, – покачала головой она. – Но ты же вроде геолог по образованию? Можешь для какой-нибудь артели в поле походить, пока сезон.

– Да у меня опыта полевой работы, можно сказать, и нет, – признался я. – Что-то мы, конечно, изучали, но у нас упор больше в аналитику был, специальность такая. Ну, датировка образцов, стратиграфия, всё такое. Диплом я по диагенезу осадочных пород писал.

– Ну, смотри сам, – махнула она рукой. – Давай двигай сейчас в отдел персонала, я им позвоню. А потом возвращайся сюда, мы к тому времени тебе и расчёт сделаем.

Идти в свободную зону совсем не хотелось. Она в последнее время, конечно, здорово изменилась – если раньше случайно забредший туда прохожий с большой вероятностью мог элементарно оттуда не выйти, то сейчас она стала обычным криминальным районом. Тоже не сказать, что хорошая характеристика, но по сравнению с прошлым изменения были очень заметными. После недавней чистки большинство бандитов и прочей уголовной шушеры переехало на кладбище, а в свободной зоне появились патрули стражи. Ходили они не очень часто, но раньше никто такого даже представить себе не мог.

Однако в нормальный район свободная зона так и не превратилась – хотя трупы здесь по утрам находить перестали, но ограбить могли легко, а уж получить по морде было вообще проще некуда, особенно осенью, когда сезон уже закончился, но старатели ещё не успели всё пропить и гуляли на все деньги. Хотя именно мне надавать по морде было не так уж и просто – я всё же родился и вырос в Рифейске, а у нас застенчивые ботаники не выживали. Ну, в нашей княжеской зоне не выживали – в частных-то зонах, говорят, всё по-другому, но мы с тамошними пацанами почти не пересекались. Они не особенно стремились с нами знакомиться, а нас в частные зоны и не пускали.

По свободной зоне я шёл расслабленно и уверенно, но бдительности не терял и окружение контролировал. Вот, к примеру, три бандитского вида рожи, стоящие кучкой у винной лавки, как-то не очень хорошо на меня уставились. Один даже дёрнулся было ко мне, но я приветливо ему улыбнулся и нарочито медленно сунул руку в карман. В кармане был всего лишь кастет, но откуда этому чучелу знать, что там у меня? У нас некоторые и пистолеты носят. Так что он предпочёл не рисковать, а сделал вид, что я его не интересую, и отвернулся.

Трактир «Песок и камни» как был, так и остался излюбленным заведением местной публики. Бандитов, правда, здесь стало поменьше, но местные бандиты от старателей на самом деле не так уж сильно и отличаются. Просто тех, кто в основном моет золото, а грабит только изредка, здесь называют старателями, а так-то бандиты тоже больше моют. На одном грабеже не проживёшь – уличных грабителей стража всё-таки более или менее ловит, и пойманным повторно суд без лишних разговоров прописывает пулю. А старателей грабить ещё опаснее, там вообще непонятно, кто кого в конечном счёте ограбит.

Дверь громко хлопнула, и по мне сразу мазнули множество взглядов, но особого внимания я не привлёк, и все разговоры тут же возобновились. Сейчас вроде разгар сезона, но трактир наполовину полон, а что же здесь творится осенью? Ну, это мне вряд ли случится узнать – сильно умным я себя не назову, но на то, чтобы осенью держаться от свободной зоны подальше, у меня ума хватит. Делать мне здесь нечего, и никаких знакомых у меня здесь нет… хотя стоп – оказывается, всё-таки есть.

– Привет, Лобан, – поздоровался я с трактирщиком, залезая на высокий табурет у стойки. – Не помню, как тебя зовут, извини. Может, даже вообще твои имя-фамилию не слышал.

Лобаном его у нас на районе все звали – жил он в соседнем со мной квартале. Друзьями мы, правда, не были, да и вообще не особенно общались, но друг друга знали, конечно. Потом я поступил в университет и уехал, Лобан после школы тоже куда-то подевался, и вот он, оказывается, где всплыл.

– Прокопом меня зовут, а Лобан и есть фамилия, – отозвался трактирщик. – А ты Артём, я тебя помню. Бобров вроде, да? Куда ты подевался после школы?

– В университет поступил, на геолога. Вот отучился, домой вернулся. А ты в свободную зону переехал, получается?

– От двоюродного дяди трактир достался, – ухмыльнулся Лобан. – Дядя с сыновьями чистку не пережили, вот я неожиданно и стал наследником. Теперь вот трактирщик – кто б мне раньше такое сказал, не поверил бы.

– Так-то дело хорошее, – одобрительно кивнул я. – Правда, свободная зона – место такое, не для всех подходит. Но ты, судя по всему, нормально здесь прижился.

– Да нормально, – пожал он плечами. – Здесь, если людей знаешь, то можно жить спокойно. Но поначалу, конечно, случалось всякое, да и сейчас под стойкой обрез лежит. Ну и дубинка всегда под рукой, как без этого? А тебя-то к нам в свободную зону каким ветром занесло?

– Да вот появилась мысль немного подработать, пока сезон не закончился, – безразлично пожал я плечами. – Ну то есть, если предложения интересные будут.

– Подработать? – Лобан сначала непонимающе нахмурился, но потом до него дошло: – А, ты же сказал, что на геолога отучился. Стало быть, хочешь с артелью походить?

– Ну если артель нормальная, то что бы и не походить? – отозвался я с равнодушным видом.

Лобан хмыкнул, поставил передо мной стакан с пивом и всерьёз задумался.

– Нормальная артель, говоришь… – задумчиво повторил он. – Смотря что ты называешь нормальным.

– Да я и сам знаю, что за народ в артелях, – вздохнул я. – Скажем так: нормальные – это те, которые весь сезон золото моют, а не присматриваются, кто что добыл.

– Они все присматриваются, – философски заметил Лобан. – Но тебе, конечно, надо было к началу сезона зайти, сейчас-то все артели в поле сидят.

– Что, совсем ничего подходящего нет? – хмуро спросил я.

Кажется, мой самый главный план, на который я возлагал серьёзные надежды, не сработал, а другого варианта у меня вообще не просматривалось. Всегда, конечно, можно податься в разнорабочие, но с такой записью в служебной карточке устроиться потом на конторскую должность будет уже совсем непросто.

– У меня сейчас двое артельщиков Сухого сидят, – подумав, наконец сказал он. – Артель сейчас в поле, а они по каким-то артельным делам вернулись. Могу тебя с ними свести, вдруг им интересно будет. А больше ничего даже в голову не приходит.

– Понятно, – опять вздохнул я. – Артель-то хоть нормальная?

– Про парней Сухого ничего плохого слышать не приходилось, – пожал он плечами. – Правда, ничего хорошего тоже.

Глава 2

– Артём Бобров ты будешь?

Я поднял глаза. У моего столика стояли двое мужичков довольно потёртого вида – ну, артельщики так и выглядят, во фраках они не ходят. Один был ничем не примечателен – такого если в толпе и заметишь, то забудешь через минуту, зато второй сиял улыбкой и смотрел на меня, как на лучшего друга. Конечно же, верю, что я ему просто с первого взгляда приглянулся.

– Я и буду, – кивнул я, внимательно их разглядывая. – А вы из артели Сухого?

– Точно! – ещё больше расцвёл улыбчивый. – Присаживайся, Дерево, будем с мальчиком разговаривать.

– Кого ты здесь мальчиком назвал? – нахмурился я.

– Да я же по-хорошему, без обид, – замахал руками тот. – Ну извини, извини. Меня Фёдором звать, но ты Федей зови, а можешь и Федькой, я не обижусь. А это Дерево. На самом-то деле он Михей, а Деревом его прозвали, когда на него дерево свалилось. Мы уж думали всё, конец нашему Михе, а потом смотрим – дерево зашевелилось, и из него Миха вылазит, а на нём ни царапины нет. Вот парни и шутят, что его дерево не трогает, потому что он сам деревянный.

– Болтаешь много, Федька, – недовольно поморщился Михей.

И впрямь слишком много болтает, и мне он уже не нравится. Доводилось мне встречать подобных говорунов – вот он тебе лучший друг, а через пять минут с той же улыбочкой и прибауточкой запросто может и нож в печень воткнуть. Так-то болтливость обычно не показатель, и по ней о человеке судить сложно, но вот именно среди старателей добродушных балагуров вряд ли найдёшь. Жизнь у них не та, да и вообще тайга не способствует.

– Да что за люди такие пошли, никто шуток не понимает, – огорчился Федя. – Ну ладно, давайте о серьёзном. Стало быть, Артём, ты рудознатец, так?

– Нет, не так, – решительно отказался я. – Геолог, а не рудознатец.

– А в чём разница? – не понял он.

– Геолог в университете учится, а рудознатец от дедушки секреты перенимает. Как правильно на палец плевать, да как землю на вкус пробовать.

– Хм, – неопределённо хмыкнул Федя. – Ну то есть ты можешь найти, что в земле лежит?

– Если что-то лежит, то найду, – уверенно ответил я.

Не всё так просто, конечно – далеко не всё можно найти без бурильной установки и хорошей лаборатории, но вряд ли артельщикам интересны такие подробности. Да и вообще, им же не нужно что-то серьёзное вроде тантала или вольфрама, а золото и камешки можно попробовать поискать и так, по-простому.

– И ты хочешь что-нибудь поискать для нас, – утвердительно спросил он.

– Если договоримся, – улыбнулся ему я.

– Ну и чего ты за это хочешь-то?

– Нанимаете меня на два месяца. Если я что-то нахожу, то выплачиваете премию. Это в общем, а о деталях нужно уже конкретно договариваться.

– А если ничего не находишь?

– Такое тоже случается, – развёл я руками. – Тогда никакой премии.

– Давай лучше так: если находишь что, то мы тебя не обидим. А ни за что нам никакой радости тебе деньги платить.

– Ну а мне никакой радости снаряжаться за свои и два месяца таскаться по тайге бесплатно, – хмыкнул я.

Вообще-то, было бы гораздо лучше действительно потаскаться за свои – продать уже разведанную жилу выгоднее, а главное, гораздо безопаснее, чем ходить с артельщиками в расчёте на какую-то премию. Но одному делать разведку трудновато – и тащить с собой надо много, и просто работы тяжёлой хватает. Обязательно надо с собой хоть пару рабочих брать, чтобы бить шурфы и делать промывки. А если ты берёшь с собой помощников, то ещё большой вопрос, кто в конечном счёте разведанную жилу продаст. Вот поэтому нормальные геологи со старателями работать и не хотят. Артели покупают жилы у рудознатцев, а те на разведку ходят семейными артелями. Находят они не так уж много, но что-то всё-таки находят – дедовская наука как-то работает. Иногда старатели и сами золото ищут, но обычно жилу всё-таки покупают – артель должна добывать, а не тратить время на разведку.

Федя задумался, потом переглянулся с Михой – не понял, что они там друг другу посигналили, – и неохотно сказал:

– Жёстко ты вопрос ставишь, Артём. Мы такое дело решить не можем, тут старшой нужен. Что ж ты до начала сезона-то не появился?

– Так получилось, – вздохнул я. – У меня вообще другие планы на сезон были.

– Понятно, – Федя поскрёб затылок. – Давай так сделаем: мы послезавтра в артель возвращаемся, пойдёшь с нами, там со старшим обо всём и договоришься.

Здесь уже я задумался.

– А вы далеко сидите?

– Да нет, вёрст сто всего, – он небрежно махнул рукой. – Нормальная тропа почти до лагеря есть, а на треть пути даже хорошая дорога пробита.

Действительно недалеко – если тропа нормальная есть, то можно и дней за пять добраться. Но и не сказать, что рядом, и если я туда просто так приду, то покажу этим, что готов на любые условия, и что меня можно нагибать.

– Знаешь, Федя, давай так сделаем: вы мне сразу платите аванс пять гривен. Если договоримся, то он в счёт договора пойдёт, а нет, так мне не так обидно будет без толку за сто вёрст смотаться. Так и вам стимул будет договариваться, и мне какой-то интерес.

– Жёстко давишь, Тёма, – с укоризной повторил он.

– Я не Тёма, я Артём, – с напором сказал я, пристально на него глядя. – Или так, или мы не договорились.

– Тяжёлый ты человек, Артём, – покачал головой Федя. – Ладно, послезавтра на рассвете здесь встречаемся.

Я всегда любил утренний город, когда ночная публика уже угомонилась, а нормальные люди только начинают просыпаться. Когда улицы тихи и пустынны, и город выглядит незнакомым и странным, как бы ненадолго замирая вне времени перед тем, как люди вновь заполнят его своей мелкой суетой. Звучит поэтично, а для такого простого парня, как я, даже слишком поэтично, но предутренний город к подобным мыслям действительно располагает.

Трактир «Песок и камни» тоже был тихим, но в окнах первого этажа уже виден был неяркий свет. Я толкнул дверь и вошёл – за стойкой никого не было, но один столик был занят и заставлен тарелками. За ним Федька с Михой и сидели.

– Долго спишь, Артём! – недовольно заявил Федя.

– С чего бы вдруг такая претензия? – удивился я. – Время полпятого ещё. Вы что, давно меня ждёте?