Звездный ворон
- -
- 100%
- +
– Как это – вычислить? – удивился Гришка. Чем больше он слушал Андреича, тем сильнее туман застилал его глаза.
– При помощи компьютера. Машина определит место и даже время открытия портала.
Галя обрадовалась:
– Значит, компьютер может отыскать портал в наше время?
– Если нам повезёт и он всё ещё существует! Дело в том, что время – величина непостоянная. И точки пересечения периодически меняются. Смотрите, пока мы разговариваем, бумажный комок распрямился и изменил свою форму. Одни порталы исчезли, другие появились. – Андреич потёр ладонью небритый подбородок. – Иногда по одному и тому же порталу можно пройти туда и назад. А в каком-то случае придётся искать новый… Однажды у меня получилось рассчитать точку перемещения в прошлое и даже побывать там. Но вот вернуться назад оказалось немного сложнее. Программа рассчитала точку возврата с небольшой погрешностью. И я очутился не совсем там, где хотел. Пока мне не удалось выяснить причину такого сбоя. А вот в будущее заглянуть у меня и вовсе не получилось… Честно говоря, до вашего появления я сомневался, что это возможно. Да и программа отказывалась вычислять координаты…
– Координаты? – перебила Андреича Галя.
– Да… числа, указывающие точку на карте… Но как раз сегодня программа отыскала нужное мне место. Я пока не проверил, но уверен, что в ближайшие дни мне всё же удастся переместиться лет на пятьдесят вперёд. И я всё-таки докажу, что мы можем определять наше будущее…
– Эк вы хватанули-то! И кто же, по-вашему, может определить энто самое будущее? Я или вы? Хм, а может, и вовсе Галина Николавна? – выпалил Гришка и разгорячился не на шутку, ему даже дышать тяжело стало.
– И ты, и я, и Галя! Но на первых порах – скорее всего, учёные.
– Какие ещё учёные? – переспросил Гришка.
Андреич растерянно пожал плечами:
– Физики и математики.
– Хм, хвизики, математики! А как же Бог? Он тут ни при чём, по-вашему?
– Ну почему же ни при чём? – Андреич тоже встал из-за стола и положил ладонь на Гришкино плечо…
Тот вывернулся и подошёл к распахнутому настежь окну:
– Дед меня как учил: «Ты, Гриша, в ответе перед Богом за каждое своё дело! Так что живи вприглядку. Будешь плох – не подаст и Бог». А дед у меня жизнью был учёный, похлеще ваших хвизиков! И в крепостных побывал, и под ружьём царю-батюшке послужил. Так что Бог определяет будущее, а не энти ваши учёные!
В голове у Гришки загудело.
– Гриша, всё верно говорил твой дед! И я сына тому же учу. Жить нужно по совести и помнить, что каждый твой поступок определяет завтрашний день…
– Получается, будущее всё-таки можно изменить? – спросила Галя.
– Конечно! Даже самый, казалось бы, незначительный поступок может перевернуть будущее. По крайней мере, теория такая существует. С красивым названием – «эффект бабочки»[7], – вдруг заявил Андреич.
– Вот те раз! – Гришка стукнул кулаком по подоконнику. – Что-то я совсем запутался с вашими аффектами и бабочками… Вы мне лучше напрямки скажите: могу ли я, Григорий Сковорода, вот так вот взять и переменить энто ваше будущее?
– Все мы можем… теоретически… Например, возьмём эту кружку. Если ты случайно её разобьёшь, то она отправится в мусорный бак, а через тысячу лет археологи откопают её черепки, изучат состав и сделают какое-нибудь научное открытие…
– Еретически получается: я сам выбираю, бить или не бить? – у Гришки даже шею заломило. – То бишь я сам определяю будущее?
Андреич рассмеялся:
– Будущее кружки – да!
От его смеха гул в Гришкиной голове превратился в кузнечный молот и бабахнул так, что в глазах заискрило.
– Да ну её, энту кружку! – Гришка принялся расхаживать из угла в угол. – Тогда кто ж, по-вашему, определяет моё будущее?
Андреич снова сел за стол:
– Гриша, не горячись. Иногда даже самые важные вопросы не имеют ответов…
– Иван Андреич, а вы в Бога веруете? – осторожно поинтересовалась Галя.
– А как же? – Андреич улыбнулся и уступчиво моргнул. – Куда же без него…
Гришка повертел головой влево, вправо. Шея звонко хрустнула, в глазах у него прояснило. Даже слышно стало, как тикают висящие на стене ходики с блестящими стрелками.
Гришка снова сел:
– Так бы сразу и сказали… Токмо Господь наш наперёд знает, что и кому уготовано. Он и определяет наше будущее, а мы лишь исполняем Господню волю.
Андреич вздохнул:
– Ну так что, деятели? Ещё о высоких материях побеседуем или всё-таки портал искать будем?
– Будем! – выдохнул Гришка и понял, что вконец уморился.
Галя встала между Гришкой и Андреичем и, уткнувшись в компьютер, замерла в ожидании.
– Для начала отыщем точку вашего перемещения. Григорий, покажи-ка мне это место на карте…
– Там ещё водомёт был и скамейки… – Гришка отыскал нужный перекрёсток и во все глаза следил, что да как делает Андреич… Тот навёл на указанную точку стрелочку, щёлкнул мышкой. На экране появилась фотография Губернской аптеки.
– Вот он… Но портал уже закрыт. Чтобы вернуться, нужно будет рассчитать точку возврата. Обычно она смещена и находится в другом месте. Используем эти координаты как исходные… – пальцы Андреича застучали по клавиатуре.
Через минуту на экране появилась новая карта с несколькими красными кружочками. Гришка принялся разглядывать мелькавшие возле кружочков цифры.
– В какой день вам нужно вернуться? – спросил Андреич.
Гришка с Галей ответили в один голос:
– Четвёртое сентября одна тысяча восемьсот девяносто шестого.
– Угу, сейчас… по старому стилю…
Вдруг дверь противно скрипнула, и в комнатке неожиданно появился Змеев. Гришка вздрогнул и неловким движением задел стоящую на краешке стола кружку. Кружка покачнулась, тяжело повалилась на бок и с треском шмякнулась об пол, разбрызгав по паркету остатки чая.
Галя взвизгнула и отскочила в сторону.
– Шишкин корень! – вскрикнул Андреич и вскочил. – Она всё-таки разбилась.
– Ваксу тебе в копыта… – прошептал Гришка и рухнул на стул.
Андреич с гимназисткой наперегонки бросились подбирать осколки. Змеев тоже не стоял без дела: заметив возле ноутбука небольшую лужицу, кинулся к столу и принялся стирать её носовым платком.
Гришка же сквозь туман наблюдал за этой суетой и лихорадочно ворочал мозгами.
Шишкин корень? Не может быть! Неужто и в самом де- ле тот самый «Шишкин корень»? Серёжин? Так вот почему его лицо показалось мне знакомым… Те же глаза, те же куче- рявые волосы, и даже нескладный такой же, токмо в очках и веснушек не хватает. Что же получается? Андреич – Серёжин отец?
Гришка припомнил лицо с фотокарточки, подаренной Серёже губернатором. Чем больше он смотрел на Андреича, тем больше узнавал в нём друга. И тем тяжелее становилось у Гришки на душе.
Серёжа говорил тогда, в кабинетах губернатора, что отец погиб. Точно! Что же именно он сказал? «Два года назад… несчастный случай… не нашли под завалом». Ошибки быть не может! Память меня ни разу не подводила… Два года назад? Сам Серёжа попал к нам из две тыщи девятнадцатого года. Так что же выходит? Трагичный случай в энтом, семнадцатом, приключился?
У Гришки даже живот скрутило.
Неужто… Но где и когда? Эх, если бы расспросил Серёжу обо всём, так нет же – сделикатничал!
Гришка вгляделся в лицо Андреича. В его глазах блестели задорные искорки.
Веселится, как ребёнок! А сколько ж ему осталось?
Гришке вдруг стало стыдно, что он на него злился…
Хороший мужик, душевный! И не орёт даже, ежели что не по его. И плёткой людей не стегает, вздыхает токмо.
Наконец разбитая кружка оказалась в ведре и все угомонились. Гимназистка больно ткнула Гришку локотком в бок:
– А ты чего барином расселся, наделал делов, а сам с места не двинешься?
Гришка промолчал.
– Ты что, дар речи потерял? – не отставала Галя.
– Ладно вам, подумаешь, кружка! – Андреич включил чайник и распахнул дверцу шкафа. – У меня таких кружек – целая куча.
Гришка насчитал пять точно таких же кружек, голу- бых с золотым ободком. Андреич достал четыре из них, поставил на подоконник, налил в них кипятку из чайника. Забросил в каждую по крошечному мешочку:
– Угощайтесь чайком, горяченький! – Сам снова уселся за стол и заглянул в ноутбук. – Так на чём мы остановились? Четвёртое сентября одна тысяча восемьсот девяносто шестого…
Гришка с Галей подошли к Андреичу, Змеев со скрипом подвинул стул и уселся рядом.
– Что-то я не вижу на карте такой даты… Ближай- ший портал только в тридцать первое августа того же года. Вот здесь, смотрите. Откроется завтра в десять часов тридцать три минуты. – Андреич стукнул указательным пальцем по мышке, на экране появился изрезанный дорожками зелёный склон…
Тридцать первое августа? Выходит, я снова вернусь в тот день, когда нас судьба свела с Серёжей? На колу мочало, начинай сначала! И снова мне в форточку с бандитами лезть? Так получается? А ежели переменится всё? И наши с Серёжей пути разминутся? И с училищем губернатор вопрос не наладит? Что тогда?
Вопросы эти пронеслись в Гришкиной голове со скоростью электрического вагона. Тпру! – пришпорил мысли он и рассудил трезво. – Коли я наперёд весь расклад знаю, неужто не управлюсь с лиходеями?
Уж найду способ губернатора от кражи уберечь и свою выгоду получить. Хоть бы и через Петровича… А с Андреичем что? Одного его бросить, без присмотру?
– Если портал невидимый, как мы отыщем его на этом склоне? – прервал Гришкины мысли голос гимназистки.
– Координаты довольно точные, но всё же поиск придётся начать заранее. Нам нужно обследовать этот участок. Обычно портал выглядит как какой-нибудь вход или лаз.
– Или как балкон с решётками, – усмехнулся Гришка, – но здесь я такого не наблюдаю.
Гимназистка захлопала в ладоши:
– Значит, завтра мы вернёмся домой?
– Попробуем! – весело подмигнул Андреич.
Гришка лишь плечами пожал…
Улыбаясь, Андреич рассказывал Змееву о завтрашнем мероприятии.
Гришка приметил, что Меченый слушает жадно, с кривой, деланой улыбкой. А глазки-то у него бегают из угла в угол, точно пойманные за воровским делом пронырливые мыши. В груди у Гришки ёкнуло. По спине пробежал нехороший холодок.
Вот оно! Чуйка проснулась.
Гришка прямо-таки загривком ощутил исходящую от Змеева угрозу. Захотелось ему встать между ним и Андреичем. Защитить того, кто слабее.
Неужто Меченый виноват в том, что должно случиться? Сказать Андреичу? Не поверит ведь! А мне перед Серёжей отвечай… Придётся самому присмотреть, от беды уберечь. Может, нарочно Бог так управил? Потому как без моей помощи Андреичу никак? Да вот токмо справлюсь ли? У них тут свои законы. И времени с гулькин нос, да и гимназистка под ногами всё время вертится…
– Гриша? – вдруг раздался у самого уха Галин голос. – Ты чего? Из-за кружки так огорчился?
Гришка помотал головой.
Сказать, что ли, энтой свербигузке?
Галя заглянула ему прямо в душу:
– Сам не свой… Заболел, что ли? Будто сказать что-то хочешь и не решаешься… – Она уж было собралась пощупать Гришкин лоб прохладной ладошкой, но тот перехватил её руку.
– Хочу… – отозвался он. – Но сейчас не время…
Глава 4
Изумрудный город
Спустя час троица отправилась к указанному ноутбуком склону. Андреич назвал его Лагерным садом и всю дорогу рассказывал Гришке с Галей сказки об этом месте.
Будто бы скалистые берега Лагерного сада – это остатки древнего вулкана, а дно здешней реки Томи – выходы раскалённой лавы. Тысячи лет назад волны Палеоазиатского океана омывали скалы доисторического континента Ангидриды, бывшего на этом самом месте…
Поначалу Гришка в эти басни не особо верил…
Вот отколь человеку знать, что было на земле за тысячи лет до него?
Но Андреич принялся спорить и доказывать. Рассказал, что в одна тысяча восемьсот девяносто шестом году здесь откопали скелет мамонта, а вместе с ним и стоянку древнего человека. И даже определили хитрым способом возраст находок – около двадцати тысяч лет!
Пришлось Гришке на слово Андреичу поверить. Тем более тот хвастал, что кости мамонта может к осмотру предъявить…
Как добрались до места, Андреич оставил машину на обочине и по пешеходному переходу перевёл ребят через дорогу.
– Когда-то здесь размещались солдатские летние лагеря, – продолжил рассказ Андреич, – а при Петре Первом тут впервые обосновался батальон, конвоировавший пленённых под Полтавой шведов в здешний острóг.
Они прошлись вдоль пёстрой клумбы и очутились у крутых каменных ступеней. Ступени поднимались к пригорку. На нём высились две огромные статуи. Суровая немолодая женщина и крепкий парень в шинели и длинном плаще. Оба держались за ружьё, смотрящее штыком в небо. У их ног вился голубоватый огонь.
– Что энто? – спросил Гриша Андреича.
– Памятник боевой славы. Родина-мать вручает оружие сыну. В сороковых годах двадцатого века нашему народу пришлось пережить страшную войну. На этих гранитных стелах имена погибших за Родину томичей. В память о них здесь горит Вечный огонь…
– Войну? – насторожился Гришка.
Лицо Андреича потемнело, он поманил ребят к площадке, с которой открылся приятный глазу вид, проронил между делом:
– Я вам как-нибудь потом расскажу. Долгая это история… А сейчас нам на поиске нужно сосредоточиться.
Хоть Гришка и не понял, что к чему, но расспрашивать не стал. Слова Андреича всполошили самое нутро.
Шутка ли? Война.
И сгоряча он чуть было не проболтался, что Андреичу угрожает опасность. Гимназистка тоже вдруг притихла.
Гришка подошёл к краю площадки и оказался на краю высоченного, сбегающего к реке холма.
Совсем как в Нижнем. Токмо здешняя река поуже Волги…
Томь выгибалась дугой, тянулась вдаль змейкой. За ней лежала плоская, как стол, равнина, усыпанная крошечными, словно горошины, домишками. В небе над рекой кружили две огромные птицы, с треугольными, как у мотыля, крыльями. Одна – ярко-синяя, другая – красная с голубыми и белыми полосками.
– Глядите! – прокричал Гришка и ткнул пальцем в летающих чудовищ. – Какие огромные птицы.
Андреич приложил ладошку ко лбу, прищурился, глянул вдаль:
– Это не птицы, а дельтапланы! Простейшая конструкция, без мотора. Дельтовидные крылья позволяют ему планировать в воздушном потоке. А управляет дельтапланом человек. Видите, вон там, под крыльями? Он держится за подвеску и смещает центр тяжести в нужную сторону.
– Вот это да! – воскликнула гимназистка. – Красиво кружат.
– Смотрите, там ещё один! – Гришка указал пальцем вправо.
По верхушке склона бежал мужчина и держал на себе огромные разноцветные крылья. Вдруг он толкнулся, оторвался от земли и взмыл вверх. Его подхватил ветер.
У Гришки в грудках засвербело…
Вот бы и мне так!
Он посмотрел вниз. Ветер ударил в лицо, голову обнесло, смахнуло напрочь Гришкины выдумки.
– Нам туда! – Андреич заглянул в прихваченный с собой ноутбук и указал рукой на ступенчатый спуск.
Троица повернула вправо, долго петляла по изрезанному дорожками склону и наконец вышла к пустынному берегу.
– Вроде здесь… – Андреич снова поглядел в экран. – Только я почему-то входа не вижу!
Гришка оглядел склон. Но ничего особенного не приметил…
Травка, деревья – всё больше берёзы. Кое-где коряги торчат, булыжники валяются. Из примечательностей – юркнувшая промеж кустов белка.
Андреич предложил разделиться и хорошенько прочесать холм. Гришка пошёл вдоль реки. Прихрамывающую гимназистку Андреич оставил наверху, сам спустился чуть ниже. Битый час бродили. Дорожки исчезли, склон стал приземистым, каменистым. Совсем близко шумела дорога.
Галина Николаевна притомилась и, заметив чуть ниже по склону крупный валун, спустилась к нему, чтобы присесть. Но вдруг окликнула Андреича и ткнула пальцем в заросли. Гришка подбежал к ней первым и заметил поросшую кустами дыру. Подоспел Андреич, они откатили в сторону булыжник, обломали ветки и увидели обустроенный битым кирпичом вход, с Гришку высотой.
Андреич достал фонарь, заглянул внутрь:
– На шахту похоже… Здесь железоделательный завод рудознатца Фёдора Еремеева в семнадцатом веке был. Пушки и пищали производили. Наверное, от них заброшенная шахта и осталась…
Андреич шагнул в темноту. Гришке точно в висок стукнули: «Не нашли под завалом!» Он ухватил Андреича за рукав и оттеснил в сторону:
– Лучше я сам! Ежели портал открылся, вам туды первым идти ни к чему.
– Верная мысль! – Андреич посторонился и пропустил Гришку вперёд. – Гриша, только ты не торопись. Я следом пойду и заодно посвечу. А Галя пусть снаружи останется, мало ли… Если ход ненадёжный, не форсируй. Завтра осмотрим, заодно и оборудование захватим…
Гришка нырнул в дыру, ощупал руками высокий свод, осмотрел подпорки.
Шахта давняя, но, кажись, сделана добротно.
Гришка постучал по кирпичам, достал из мешка перочинный нож, поковырял перекрытия. Подпорки крепкие, не гнилые…
– Ну, что там? – забеспокоился Андреич и придвинулся к Гришке вплотную.
Гришка прошёл ещё шагов десять, ощупал крепы, простучал стенки.
– Всё хорошо, свод надёжный, лаз широкий. Щебёнка не сыплется, земляная порода плотная.
Андреич протиснулся вперёд и вынул из кармана коробочку с вделанным в неё стеклянным полумесяцем.
Мудрёная! Навроде корабельного компаса, с буковками, циферками и стрелочками…
– Сейчас проверим! – Андреич покрутил колёсико, стрелочки забегали. – Есть! Чувствительность высокая, временны́е завихрения ощущаются. Здесь он, наш портал, скоро откроется.
Под землёй Гришке было беспокойно, дышалось тяжко, шею ломило. Он утешал себя тем, что беды́ не случится.
Ведь, когда Серёжа рассказывал про смерть отца, я был живёхонек. Значитца, покуда я рядом, и Андреичу беда не грозит.
Но внутри у Гришки что-то маетно бултыхалось, точно кусок масла в маслобойке.
Гришка продвинулся вперёд, дошёл до уходящего влево низкого хода. Андреич следовал за ним. Сквозь ход в шахту пробивался тусклый свет. Но они туда не полезли, больно узок. Да к тому ж без креп и кирпичом не обложен. Забрали правее. Кирпичная кладка исчезла, над головами навис пробитый в каменной породе тяжёлый свод. Парочка очутилась на тесной, расходящейся надвое площадке. Один вход по правую руку, второй чуть поодаль – посерёдке.
– Хм, развилка, – пробормотал Андреич, – и активность очень высокая. Похоже, мы нашли портал, но он пока закрыт…
Гришка поторопил Андреича, и они повернули обратно. Заметив вдалеке свет, Гришка ускорил шаг и поспешно выскочил из подземного хода.
На обратной дороге Андреич рассказал, что таких ходов в Томске – не сосчитать. Те, что в Лагерном саду, ведут к тому самому месту, где Гришка с Галей очутились, и прозываются они «Томским метро», то есть подземной дорогой. А под проспектом Ленина встречаются глубокие провалы, где и две тройки лошадей спокойно разъедутся. Но почему-то никто эти провалы не осматривает и не знает, откуда они взялись.
Гимназистка тут же вставила, что про томское метро её маменька в газете читала. И там писали, что на одной из главных улиц города под землю разом провалилась целая конка.
Выбравшись из Лагерного сада, троица вернулась к машине и поехала в город.
Остановились у живописной площади с набирающим силу садом. Повсюду цвели яблони и щедро посыпали траву лепестками. Где-то играла музыка. Андреич сказал, что эта площадь называется Ново-Соборной.
Но храмов Гришка не приметил и спросил у Андреича, откуда такое название. Оказалось, собор здесь всё же был, Троицкий кафедральный. В тысяча девятисотом году построили, а спустя тридцать лет – разобрали.
– Как так? – удивился Гришка. – Видать, строили не по совести?
– Строили основательно, да только после семнадцатого года прошлого века в нашей стране никому церкви не нужны стали, вот и посносили многие.
– Господи, помилуй! – воскликнули Гришка с Галей и перекрестились. – Как посносили?
– Вот так! – Андреич пожал плечами. – А теперь заново отстраивают.
– Ишь бесы, охолонулись-таки! – прошептал Гришка. – Такое будущее нужно немедля перевернуть, а всякий сор из дурных голов вытрясти и по ветру пустить, как энти яблоневые лепестки…
Андреич улыбнулся.
Гришка заметил в сторонке деревья с раскидистой широкой кроной, с толстым серо-бурым чешуйчатым стволом и голубоватой хвоей, торчащей из корявых веток длинными густыми пучками.
– А энто что за невидаль? У нас я этаких сосен не встречал! – Он подошёл к стволу, отколупнул от коры кусочек смолы и закинул в рот. Она показалась Гришке сладковатой и на удивление душистой.
– Кедровая сосна, в народе – сибирский кедр. На самом деле дерево это не относится к кедровым. Настоящие кедры в тёплых краях водятся. А наш сибирский – из рода сосновых, и, в отличие от ливанского или гималайского кедра, шишки у него съедобные. Растёт он по всей Западной Сибири. И всё благодаря небольшой лесной птице – кедрóвке. У нас в Игуменском парке даже памятник ей поставили.
– Ух ты! – Гришка разглядел сидящие в хвое молочные шишки. – До чего ж я охоч до кедрового ореха… Жаль, не дозрел ещё…
– Кедровка? – снова спросила Галя.
– По-другому – орéховка. Из-за необычного окраса японцы прозвали эту птицу «звёздным вороном». На её перьях множество светлых пятнышек, напоминающих звёзды. А ореховка – потому, что на шее у неё есть мешочек, в который за раз около сотни орешков помещается. Кедровка переносит орешки в мешочке и прячет их в кладовки, а зимой часто не находит под снегом, вот они и прорастают. Потому и не выводятся в Сибири кедрачи. Самое удивительное, что кедровка умеет безошибочно определять, какой орешек полый, а какой нет. А вот с белками эта птица не дружит. И при случае даже может напасть на некрупную белку.
– Занятно! Дед мой частенько кедровую древесину нахваливал, сказывал, что работается с ней споро, потому как податливая, да не ломкая. А уж какие оклады для икон из неё выходят!
– Так и есть, Гриша… – Андреич согласно кивнул. – Я сам кедрач люблю. В посуде из него долго не киснет молоко, а в таком шкафу никогда не заводится моль. Из кедра, пропитанного льняным маслом, получаются удивительные по красоте звучания скрипки! В лесу под кедровой сосной хорошо отдыхать – рядом с ней нет клещей и комаров. И к тому же наш кедр не боится трескучих морозов. Потому сибирские шамáны и считали кедровую сосну священным деревом, верили в его волшебную силу. Даже ритуальные пóсохи украшали веткой кедра.
– Шаманы? – поинтересовался Гришка.
– Угу, их когда-то в наших краях много было. Шаман – это человек, способный в состоянии транса общаться с духами и излечивать болезни.
– Лечить – энто, конечно, хорошо! Но вот всякое суемудрие я не больно-то уважаю… – сухо ответил Гришка.
Они свернули направо и немного покружили по площади, осмотрели памятник святой Татьяне…
Тьфу-ты ну-ты, прости, Господи! – Гришка сердито сплюнул. – Святая с непокрытой головой и, стыдно сказать, в тесной исподней рубахе…
Поглазели на большой музыкальный фонтан. Андреич предложил сделать селфи. Гришка всё никак сообразить не мог, как в такой маленький экран три больших головы влезли. И молча рассуждал.
Как же с энтого снимка фотокарточка выйдет, ежели фотографическую пластину вставить некуда? Да и водомёт не влезет, как пить дать… Но раз Андреич пообещал, значитца сделает фотокарточки… Ишь до чего у них тут всё просто да гладко. Фотографический аппарат за собой таскать не надо. Раз-два, и нащёлкал карточек телефоном, как орешков кедровых!
Орешков, кстати, тоже отведали – у одной старушки прямо в парке купили.
– Ух ты, калёные! А щёлкать их – цельная наука. – Гришка не сразу научился поперёк орешка скорлупу зубами раскалывать. – Зато у тебя, Андреич, знатно выходит, кажное ядрышко цельным остаётся!
А потом Галя попросила Андреича показать Университет семинаристов. И Андреич согласился.
– Тоже мне невидаль! – возмутился Гришка.
– Его, между прочим, во всей России хвалят! – огрызнулась гимназистка. – И мой кузен нынче туда прошение подавал, а ему в приёме отказали вследствие полноты комплекта. А всё потому, что до Томска на будущий год откроют удобное железнодорожное сообщение, а ещё обещают запустить юридический факультет.
Гришка насилу сдержался и спорить не стал.
Точно интересно кому про этакую скуку слушать… Про железную дорогу я и без того знал, у нас на ярманке про то болтали. А ихние хвакультеты меня не особо интересуют, потому как туды таким, как я, путь заказан. Лучше бы про ремесленное училище расспросила.