Звездный ворон

Но Андреич отчего-то с интересом слушал и отвечал Гале. Гришка поскучнел и вовсю пялился на прохожих. Особо занятно ему было гимназисток в коротких платьицах и белых фартучках разглядывать. Те были повсюду и всё время зыркали в Гришкину сторону, хихикали…

Как вошли в Университетскую рощу, Гришка долго ворчал, а потом принялся услышанное на ум мотать.

К созданию университета приложили руки три Александра-императора! Учредил, то есть дал согласие на строительство, Александр I в тысяча восемьсот третьем году. При Александре II первый камень заложили. А уж при Миротворце – Александре III в одна тысяча восемьсот восемьдесят восьмом открыли. Николай II, будучи ещё цесаревичем, стал первым почётным членом Императорского Сибирского университета, ему даже диплом выдали.

Это всё гимназистка расспросила.

До чего же любопытная! Как здешние белки! Прыткие да вёрткие, серо-коричневой масти. По роще скачут, по ветру носами водят, и не боязно им с человеческих рук орешки таскать…

– А ремесленные училища у вас тут имеются? – спросил Гришка.

Мало ли… авось пригодится!

– И такие есть! – Андреич почему-то засмеялся. – Первое ещё в ваше время открыли, а теперь из него целый университет вырос, Томский политехнический…

– А чего ж смешного? Понастроили тут заведениев, сплошь баре обучаются, головами кумекают, а руками ничего, окромя ложки, не подымали… Науки вон ваши развивают, а про Бога забывают! Руками надобно трудиться. Как говаривал мой дед, мозолистый труд… он того… умудряет.

Андреич рассмеялся:

– Умудрённый ты наш! Верно говоришь. Да вот только прежде чем руками что-то творить, неплохо бы и головой поработать. К тому же в наши университеты любой поступить может. И бедный, и богатый. Государство обучение оплачивает. И сословий у нас давно нет. Все равны, было бы желание…

– Как нет сословий? – вскрикнули Гришка с гимназисткой.

– Вот так!

– Энто вы дельно придумали! – У Гришки даже макушка зачесалась. – Получается, и я в вашем университете обучаться могу?

– Получается так… Но сначала школу закончить надо.

– Школу? – переспросила Галя.

– У нас так гимназии называют. В них все дети без исключения совершенно бесплатно одиннадцать лет учатся.

– Ух, ты! Цельных одиннадцать? – Гришка даже по бокам себя прихлопнул. – А бесплатный обед в энтих ваших школах положен?

– Только для детей из малообеспеченных семей…

Гришка присвистнул:

– По справедливости!

– А кто же за всё это платит? – перебила его гимназистка.

– Государство. Частные школы у нас тоже есть, но таких единицы.

– Эдак и я бы поучился уму-разуму! – Гришка чуть было на столб фонарный не наскочил. Представил, как входит в этот белоснежный с высокими колоннами дворец, подымается по мраморным ступеням, получает почётный императорский диплом…

– На самом деле у нас тоже давным-давно всем сословиям разрешили учебные заведения посещать. Теперь в этом вопросе полное равноправие! – Галя даже ножкой притопнула.

– Ха, разрешили они, – встрепенулся Гришка, – сказывают, у вас по одному предмету содержание[8] до сорока пяти рублей в год!

– Для бедных, но для одарённых природою у нас, между прочим, именная стипендия в пятьсот рублей положена. И таких ни много ни мало – тридцать пять девиц. На полном иждивении. Общество вспомоществования нуждающимся за них одежду, обувь, обучение, проживание и даже завтраки оплачивает. Уважаемые всеми купцы-меценаты, почётные граждане и чиновники тоже помогают…

– Слыхали, как же, про энто ваше равноправие! В ваших гимназиях крестьянских и мещанских детей с купеческими да дворянскими по разным углам рассаживают. Чтобы на чистеньких да умытеньких барчуков вошки, не приведи Господь, не перепрыгнули. Одни пустой чай весь день попивают, а ежели шибко повезёт – молочка нальют. А другие французские булки с солониной, сыром да маслом уплетают, икорки доверху подкладывают. Вона, у нас в ремесленном плата двадцать целкóвых[9] в год, и энто для приходящих! Отколь у простого человека такие деньжищи-то? А ежели полупансионером захочешь сделаться – все шестьдесят пять выложи. Тут тебе и обед, и вечерний чай, и все учебные матерьялы… Ежели в пансионеры податься, то и вовсе – сто пятьдесят. И не кажному, как мне, повезёт степень… стипен…диатом сделаться. Деньги вперёд! Не дай Бог, до конца полугодия не проучишься, так с тебя ещё за форму сдерут! А ежели провинность какая? На-ка, получи розгами по спине. Барчука, поди ж, не тронут, накладно… Легче среди бедноты виноватого отыскать…

Галя опустила глаза в землю.

– То-то ж – правда глаза колет!

– Ну чего вы?! – Андреич примирительно замахал руками и остановился у своей машины. – Молодёжь, давайте отложим классовые споры на некоторое время и заключим перемирие.

Дальше шли молча, поглядывали по сторонам. Дошли до городского парка. Андреич предложил заглянуть туда ненадолго.

Вот и заглянули. Гришка забыл про всё на свете, а на обратной дороге прокручивал в памяти каждый миг…

Как ели мороженое – не шербет и не фруктовый лёд, а первейшее сливочное лакомство в хрустящем блинном кулёчке! Кидались крошечными железными стрелами в разноцветные воздушные пузыри и кружились на самокатах[10], по-здешнему – каруселях. А потом забрались на громадное, до самого неба, колесо и засели в стеклянный вагончик. Оттуда весь город будто на ладошке…

Гимназисточка всё норовила в открытый вагончик занырнуть, но Гришка не решился – полёт на шаре ему крепко в душу запал. А со стеклянными стенками ему как-то спокойнее показалось. Особенно Гришке приглянулись луковки церковных куполов, весело сверкающие на солнышке. Но толком их разглядеть он не успел… Галя со скамьи на скамью скакала и так раскачала вагончик, что Гришку замутило. Чтобы вернуть ему бодрость духа, Андреич высадил всех на землю и принялся отпаивать Гришку газировкой.

Ох и чернющая же энта шипучка! Язык колет и щиплет горло!

Гришка жмурился и причмокивал от удовольствия, а потом мысленно смаковал несуразное аглицкое название – «Пепси». До тех самых пор смаковал, пока Андреич не усадил их с Галей в крошечные машинки, совсем ребячьи, с резиновыми боками.

Покуда Андреич покупал билеты, Гришка придирчиво рассматривал торчащие из экипажей железные прутья, которые зачем-то упирались в решётчатый потолок. После шустро нырнул в загородку, выбрал себе новенький ярко-синий экипажик и насилу в него втиснулся. Ухватившись за рулевое колесо, отыскал под ногами рычаг, оглянулся, а гимназистка на красной таратайке уже вовсю мчится по кругу. Гришка поднажал и тронулся…

Разогнался не шибко, зато никого не задел! Хм, а свербигузка тычется во всё подряд, точно слепой котёнок! Вот смеху-то…

Из парка все вышли резвые, раскрасневшиеся. Вернулись к машине, неторопливо покатили по пёстрым улочкам. Гришка огляделся.

Кругом стояли каменные дома – высокие и не очень. Кое-где проскакивали чудны́е деревянные домики с нарядными резными наличниками. На ближайшем перекрёстке Гришка углядел богатый сине-зелёный терем в два этажа. Деревянный, с каменным основанием…

– Какой красивый! – восхитилась Галя.

– А кружева какие! Точно дед мой постарался! – выдохнул Гришка.

Андреич притормозил, позволил гостям выйти и вдоволь налюбоваться нарядным домом.

Гришка удивился задумке местных мастеров.

Окна они оставили без ставен и наличников, но зато прикрыли треугольными резными козырьками. Свесы подбили узорчатыми подзóрами[11]. А уж с крышей постарались в полную силу: разукрасили огранёнными сахарными головками да ажурных маковок добавили. Под кровлю пустили белые кружевные причéлины[12].

– Это особняк архитектора Хомича. Его ещё Изумрудным зáмком называют… Говорят, именно он вдохновил известного русского писателя Александра Волкова на создание сказки про Изумрудный город, о добром волшебнике Гудвине, хранящем ключи от всех знаний, – объяснил Андреич.

– С зáмком понятно, а город почему изумрудный? – удивилась Галя.

– Юный Волков приехал к нам учиться и сразу влюбился в украшенный резными теремами Томск. Он утопал в зелени деревьев, да к тому же тогда все крыши и водостоки были покрыты изумрудной «ярь-медянкой»[13]. Вот и остался у него в памяти образ голубовато-зелёного города…

Гришка оглядел вырезанные на углу сруба цифры «1904» и выступающие над забором узорчатые подпорки. Кри́ны-ростки[14] больно знакомые, и колесо с восьмиконечным солнцем не раз виденное.

– Уж больно занятная у вас домовая резьба. – Гришка скрипнул незапертой калиткой и заглянул во двор. – Тонкая, прорезная… У нас в Нижнем – всё больше глухая, но и с прорезями встречается. Да токмо ваша тоньше и богаче будет. А вот узор знакомый. Дед меня такому учил и даже трафаретки свои оставил.

Андреич принялся рассказывать о том, из чего лучше такие кружева резать да какой инструмент понадобится. Гришка спросил его, откуда он всё это знает. Тот ответил скромно, мол, столярничает на досуге, а потом добавил:

– Наши деревянные кружева лучшие в России! А что узор схож, так есть этому объяснение. Говорят, в конце девятнадцатого века к созданию многих наших памятников приложили руку ваши арзамáсские мастера…

– Правду говорят, – сгоряча перебил Андреича Гришка, – арзамасские плотники-краснодеревщики на весь мир мастерством славятся! И дед мой когда-то у них науку перенимал.

– Видно, богатые люди здесь жили, раз такую красоту себе позволяли? – Галя нырнула в калитку и погладила резной узор.

– Верно, сразу после постройки этот дом оценили в пятьдесят тысяч рублей…

– Мать честная! – не сдержался Гришка. – Да за такие деньжищи цельную улицу отгрохать можно!

– Томск когда-то был очень богатым губернским городом, занимал первое место в империи по количеству золота на душу населения. Потому и позволяли себе жители подобную роскошь.

– Золота? – навострил уши Гришка.

– Да, в наших краях когда-то активно его добывали. Первый при́иск был основан Фёдором Поповым в 1828 году на реке Берикуль. Согласно легенде, секрет поиска золота Попову открыла дочь сибирского золотоискателя Егора Лесного – Вера. Фёдор Попов стремительно разбогател. В Томской губернии даже золотая лихорадка приключилась. Добывали ямным способом, частенько прямо под дёрном находили огромные самородки. До сих пор вся тайга ямами изрыта. Говорят, более двухсот пятидесяти тонн откопали, по-вашему – шестнадцать тысяч пудов…

– Шестнадцать тысяч? – Гришка задохнулся от волнения. – Быть такого не может!

– Двадцать лет шла добыча, улицы были разбиты колёсами гружённых золотом телег, а потом золотая жила стала понемногу иссякать. Конечно, новые прииски открывались и позже, но добыча была уже гораздо скромнее. Зато легенды о тайниках с сибирским золотом до сих пор в народе ходят!

– Тайники с золотом? – у Гришки даже в горле перехватило.

– Первый тайник – Александра Македонского[15], спрятанный лет за триста до Рождества Христова. Согласно легенде, он ходил в дальний поход через Сибирское царство. Пройдя от Самарканда до Ледовитого океана, Александр попал в Страну тьмы и переправился на острова, где царил золотой век. Там он нашёл врата рая, ведущие к источнику вечной молодости…

– Тьфу ты ересь какая! – возмутился Гришка.

– Может, и ересь, но легенда такая есть. И согласно ей, возвращаясь из похода, Александр Македонский спрятал в наших краях всё добытое им золото.

– Как интересно! – всплеснула руками гимназистка. – Александр Македонский, в Сибири?

– Историки, конечно, опровергают эту легенду. Но народ верит… Согласно другому мифу, задолго до Александра Македонского в томских подземельях спрятал свои несметные сокровища туранский царь Фраграссион. Северную крепость его царства называли Грасионой. Есть предположение, что этот город когда-то был столицей легендарной Третьей Руси – Артáнии.

– Третья Русь? Вы имеете в виду Áрту? Нам в гимназии про неё сказывали. Кажется, о ней упоминали древние арабские летописцы?

– Всё верно, Галя. Не раз средневековые восточные географы указывали на три крупные центра Руси: Куя́бу, Слáвию и Артáнию. Современные исследователи связывают Куябу с центром объединения восточных славян и Киевом, Славию – с новгородскими словенами. А вот местонахождение загадочной Артании, Арсании или Арты историки до сих пор не определили.

– Наш учитель истории говорил, что загадочная Арта находилась в арзамасских землях. И ещё про неё много всяких небылиц рассказывал. Про царя Ивана, к примеру. Будто было у него волшебное зеркало, через которое можно заглянуть в любой уголок земли, а ещё фонтан с живой водой и орлиный камень, умеющий человека невидимым сделать. Считалось, что жители Арты приручили драконов и могли перемещаться на их крыльях по небу. Но эти легенды так похожи на сказки, что я в них не поверила…

– Отчего ж не поверить? – вмешался в разговор Гришка. – Драконьи крылья мы наяву видали, а уж про всё остальное отколь нам знать наверняка? Давеча ты и в перемеще- ния наши не шибко-то верила. А теперича в двадцать первом веке на самокатах катаешься!

Гимназистка хмыкнула и вздёрнула курносый нос.

– Что ж, мне кажется, есть в Гришиных словах доля истины, – поддержал Андреич. – Иногда великие тайны имеют самое простое объяснение. Но и Галя отчасти права. Точное местонахождение Третьей Руси пока не установлено. Древние карты и описания исследователей зачастую неточные, потому что основаны на рассказах. Арабские географы, например, никогда не видели далёкой Арты и считали, что её жители убивали всякого чужеземца, приходящего в их землю. Будто бы артанцы сами спускались по воде, торговали чёрными соболями и булатной сталью. Но никогда ничего не сообщали о своих делах и товарах, не позволяли сопровождать их и входить в их страну. Так что всё это лишь теории и догадки!

Троица ещё немного покружила вокруг изумрудного терема и снова села в машину.

– Ну что ж, – хлопнул себя по коленкам Андреич, – а теперь предлагаю отправиться ко мне домой и устроить пир на весь мир…

Глава 5

Огненная бабочка

За разговорами Гришка не заметил, как пролетели узкую улочку и свернули к железным воротам. Андреич выскочил первым, отворил скрипучие створки. Гришка вышел из машины, нырнул в приветливую калитку с забавной табличкой «Не шуметь!» и тут же обомлел…

Посреди двора, благоухающего пышным цветником, красовался нарядный дом с узорчатой крышей и скромной парадной лестницей. Из-за него выглядывал ещё один, прямо-таки царский терем в два этажа! Утопая в молодой зелени, он сиял яично-жёлтыми боками, подбитыми белоснежным прорезным кружевом и глухой резьбой с цветочным рисунком. Усыпанную треугольными козырьками и остроконечными башенками брусничную крышу украшали сердитые птицы с загогулинами-хвостами. Выступающие с обеих сторон придóмки[16] покоились на затейливых опорах, приветливо поблёскивали намытыми, убранными в ажурные наличники окнами.

Сложив ладошки, Галя не сводила глаз с украшений на крыше:

– Какие жар-птицы!

– Да уж, сказочная резьба, тончайшего качества! – Гришка отошёл чуть в сторону, чтобы разглядеть узор.

Андреич загнал экипаж в закут на заднем дворе, показал гостям пристроенный там же стол с рубанком и ящики со столярным и резным инструментом, потом поднялся на крыльцо, достал из кармана связку ключей.

– А вот и наш дом с жар-птицами… Самый красивый в Томске! Построен в конце девятнадцатого века купцом Леонтием Желябо, к свадьбе дочери… А украсил его резьбой легендарный уральский краснодеревщик Степан Незговоров.

– Эх, видать, знатный был мастер! – восхитился Гришка и, глянув на копошившихся под кустом ребятишек, последовал за Андреичем к парадному входу. – А купец энтот Желябо кем вам приходился?

– Никем…

– То есть как энто никем? А как же тогда к вам во владение такая усадьба попала?

Андреич усмехнулся:

– Ну, во‐первых, я не единственный владелец дома, тут несколько квартир. А во‐вторых, это жильё мы совсем недавно купили. Уж очень дом моей супруге понравился …

Они поднялись по лестнице на второй этаж и вошли в квартиру. Хоть Андреич был не купеческих кровей, но жил богато. Это Гришка сразу приметил.

На полу лежали ковры, на стенах висели картины, повсюду стояли полки с книгами.

У босяков отродясь такого не водится!

Трубное отопление, электрическое освещение и водопровод Гришку не особо удивили.

У себя в Кулибинском я и не такое видывал… А вот домашний синематограф, по-здешнему – телевизор, штука занятная! Взмахнёшь какой-то плоской штучкой, и на чёрном экране появляются люди. Они не просто ходят, а разговаривают и даже смеются во весь голос!

– Тьфу-ты ну-ты! А энто что за стыд такой? – воскликнул Гришка, увидев на экране чёрных, едва прикрытых убогой ветошью женщин. На их потных лицах полумесяцем выделялись слишком белые зубы.

Гришка с Галей поспешно отвели глаза в сторону.

– Это же Африка, а передача называется «Мир наизнанку»! – рассмеялся Андреич. – Если не нравится, можно переключить на другой канал… Вот этим пультом…

Вон оно как! Оказывается, и фильму можно не одну глядеть, а самые разные. Ткнул пимпочку – одно. Ещё раз ткнул – другое. – Гришка взял в руки пульт и ткнул куда пришлось…

На экране появилась гладко причёсанная говорящая тётка. За её спиной мелькали улицы и люди.

– А это новости, здесь вроде бы прилично, и что в мире интересного творится, всегда можно узнать, – объяснил Андреич.

– Как это? – удивилась Галина Николавна.

– Очень просто: всё о самых главных событиях расскажут и покажут.

– Энто что же получается? – вскрикнул Гришка и перемигнулся с гимназисткой. – У вас зеркало, как у царя Ивана?

– Получается, так! – улыбнулся Андреич. – Так что располагайтесь, а я пока ужином займусь.

Но новости гостям не приглянулись.

– Скука смертная про ихние правительства да законопроекты слушать, – Гришка потыкал пальцем в пульт. На экране появились яркие, сменяющие друг друга картинки. – Вот энто я понимаю! Навроде нашего волшебного фонаря[17]. Токмо гораздо занятнее. Тут все картинки разговаривают и даже песенки поют. Глаз не оторвать!

– Фиксики, – откликнулась Галя, – смотри, какие бойкие! В электрических машинах живут и всяких устройствах.

– Гляди-гляди, какие забавные штуки вытворяют! А как умно разъясняют, что да как в ихнем двадцать первом веке устроено… Особливо про эту лохань для стирки…

Гимназистка тоже засмотрелась. Даже рот разинула. А Гришка поглядел-поглядел да отправился к Андреичу – кухарничать.

Помочь надобно, не задаром же на чужие харчи набрасываться!

А самому стиральная машина в душу крепко запала, захотелось у Андреича её отыскать.

В энтой штуке грязное бельё само стирается да сушится. Вот бы матушке такую! Не пришлось бы ей на морозе в лоха- ни вальками бельё колотить. Я бы энту машину ей и отсюдова доволок. Да вот беда, работает она на электричестве…

Начистил Гришка картошки, посуду перемыл. Заодно осмотрел разогревающий шкаф, морозильный ларь и электрическую печь.

Вот где диво! Всё само холодит да варит, токмо подкидывай!

Стиральную машину тоже отыскал. Пошёл руки мыть и заметил огромную белую бадью с окошком-иллюминатором, как на пароходе.

Хотел Гришка попросить Андреича портянки его выстирать, а тот со Змеевым по телефону болтает. Гришка не удержался, открыл дверцу и заглянул внутрь.

Пусто, токмо лохань железная с рёбрами да дырками. Повертелся Гришка вокруг, и стало ему любопытно до жути…

Гвоздики, монетки и домашних собак в энту машину запихивать нельзя. Про то цветные человечки сказывали. А вот про портянки ни слова не было…

Гришка пробрался в коридор, вынул из своих ботинок аккуратно сложенные, зловонные портянки, забросил их в машину, створку прикрыл, сыпанул белого порошка из стоящей рядом коробочки, нажал на кнопочку, как человечки показывали.

Бадья вдруг жалостно пиликнула, да как заурчит… И давай портянки крутить, водой заливать! А потом откуда-то сверху повалила густая пена, поползла на пол. Спохватился Гришка, потянул дверцу на себя, хотел было открыть… А она – ни в какую. И пришлось Гришке Андреича на подмогу звать.

А тот и не разозлился даже, лишь захохотал. Обозвал Гришку любопытной Варварой да за нос ухватил.

Не больно, конечно, но зело обидно! Гимназистка до сих пор галкой стрекочет, за живот от смеха держится… За- то портянки после стирки белее белого, а уж благоухают – почище рейнской фиалки.

Заметив Гришкины хлопоты, Андреич подарил ему две пары носков.

Новенькие, тончайшей вязки. Точно как у Серёжи, токмо синие и без подписей всяких!

На ужин на столе каких только разносолов не было. И котлеты с картошечкой, и сыр, и колбасы всякие, и даже сало с чесноком.

А уж огурчики да капустка квашеная… М-м-м, чуть язык не проглотил! Насилу всё опробовал…

Андреич не скупился, то и дело открывал холодильник и выставлял на стол баночки с вареньем, газировку и даже пирожные со взбитыми сливками.

Гимназистка же никак не унималась, всё про город хозяина расспрашивала. Тот на ответы не скупился и поведал гостям ещё одну легенду про то, что Пушкинское Луко- морье находилось не где-нибудь, а в Сибири.

– И средневековые источники напрямую связывали наш город с тем самым Лукоморьем… – бубнил Андреич и подливал в чашки чай. – Согласно им, Лукоморье – это страна, через которую древние новгородцы когда-то проложили себе путь в Сибирь, а располагавшаяся на месте современного Томска Грустина была его столицей…

Андреич долго рассказывал про эту Грустину, но Гришка слушал вполуха, потому как не до неё ему было, в уме у него свербило… Оттого и не удержался, перебил Андреича:

– Бог с ней, с вашей Грустиной! Лучше про золото ещё расскажите! Кто-нибудь энти ваши клады искал?

– Говорят, о местонахождении кладов однажды узнал наследник империи Чингисхана[18], хан Белой и Золотой орды, правитель Тюменского ханства – Тохтамыш[19].

– Союзник Дмитрия Донского в битве с Мамаем на Куликовом поле, вероломно разоривший Москву в 1382 году? – сумничала Галина Николаевна.

– А ты хорошо знаешь историю, Галя! – восхитился Андреич.

Та зарделась…

– Ну и как, нашёл ваш Тохтамыш золото? – снова перебил Гришка Андреича.

– Говорят, нашёл. Да только, по тому же преданию, его грозный соперник Тамерлан[20] ходил походом на Нижнюю Томь из Самарканда и разорил владения Тохтамыша в по- исках кладов. А было это в 1391 году. Отыскал он клады или нет, никто не знает. Но спустя несколько лет схлестнулись соперники в поединке, и пал Тохтамыш от руки Тамерлана.[21] Могилу Тохтамыша до сих пор не нашли. Но по местной легенде, погребён он в своём ханском имении Кызыл-каш, что в переводе означает Красный Яр, и место то – прóклятое. А спрятанные им сокровища якобы по сей день таятся в горах близ села Тохтамышево, в начале великого водного пути по Томи и Оби. Летом горы в окрестностях Томска покрываются зарослями трав. По древнему поверью, в ночь на летнее солнцестояние на месте кладов расцветает волшебный огненный папоротник. Тому, кто сумеет найти и сорвать его, обещаны ключи от сокровищ, охраняемые невидимыми духами земли…

– Может, и нам поискать энто золото? – спохватился Гришка. – У вас в лабалатории, по случаю, хитрых приспособ для таких дел не имеется?

Приметив Гришкин пыл, Андреич рассмеялся:

– Устройства для поиска металла под землёй давным-давно придумали. И кладоискатели вроде тебя тоже нахо- дились, по подземельям рыскали. Даже подробную карту подземных ходов составили. Да только золота никто не нашёл. Лишь старинные монеты. Диггеры, то есть любители подземелий, нередко пропадали без вести в томских катакомбах. Поэтому городские власти карту засекретили, входы в подземелья забетонировали. Шумиха вокруг них за долгие годы утихла. Осталась лишь легенда, которую теперь рассказывают туристам…

И вдруг шевельнулось в Гришкиной душе бескровною гадюкою паршивое чувство. Жуть как захотелось ему на Серёжином месте очутиться, поселиться в Томске, отыскать клады…

Вон как Серёже повезло: и с домом, и с отцом, и со временем! Хочешь – в университетах учись, хочешь – в училище иди, а коли надоест – телевизор смотри прямо на диване да фруктовой водой наслаждайся! И город энтот изумрудный отчего-то к душе пришёлся… А уж за отца такого я б душу отдал. Умный да образованный, и без гонору барского. Байки складыва- ет – заслушаешься. И сердечности – на десятерых хватит. Сразу видно – руки́ на родного сына не подымет и не замахнётся даже…