Письма из Пёрл-Харбора. Основано на реальных событиях
- -
- 100%
- +
Робин особенно запомнилось, как Эшли на полном серьезе сообщила обескураженной стюардессе, что, если с самолетом что-то случится, ее можно не спасать.
– По крайней мере, это меня точно прикончит, – буркнула она, пока Робин, красная как свекла, шипела на нее сквозь зубы. – И хотя бы это будет не по моей вине!
– Да и в том несчастном случае твоей вины не было… – попыталась возразить Робин.
Эшли лишь хмыкнула:
– Как не было? А в ту чертову машину кто влетел? Не я, по-твоему?
– На улице был дождь, стоял туман. Тренер вообще не должен был выпускать вас в такую погоду. Если кто и виноват, так это он.
Эшли пожала плечами:
– Через неделю был отбор в сборную. Надо было миль намотать.
Больше сказать было особо нечего. Остаток пути над Атлантикой девушки провели в тишине. В тот день, когда произошел несчастный случай, до отъезда Эшли в Марианский институт штата Индиана оставалось всего три месяца. Она была на пороге спортивной мечты – в программе для велогонщиков, с почти гарантированным местом в сборной Британии. Но погода сыграла злую шутку: на мокрой трассе Эшли врезалась в припаркованную машину и повредила ноги – без шанса на восстановление. То было мрачное, тяжелое время, и только бабушка Джинни со своим неукротимым оптимизмом помогла им пройти через все это. Теперь ее не стало. И Робин не знала, хватит ли у нее сил взять на себя ту же роль. Но, по крайней мере, сейчас она была дома.
– Это тут ты живешь? – спросила Эшли, въезжая в квартиру с хозяйским видом. Колеса ее кресла царапали стены узкого коридора. – А я думала, у тебя тут пентхаус.
– Никто не говорил, что я живу в роскоши.
– А я думала, авиаинженерам нормально так платят.
– Я коплю на свою квартиру. Было бы глупо сливать деньги на съем, если я сюда прихожу только ночевать.
– Потому что у тебя, значит, бурная социальная жизнь?
– Потому что я либо работаю, либо на тренировках. Иногда встречаюсь с друзьями.
– На трениро-о-овках? – протянула Эшли, прищурившись. – Я думала, ты уже отмотала свое по спортивной программе.
– Так и есть, – процедила Робин сквозь зубы. – Но это не значит, что я разлюбила бег с препятствиями. Я тренируюсь два-три раза в неделю в приятной компании.
– Соревнуетесь?
– Бывает.
– Но не по серьезке, да?
– Нет, Эшли, потому что…
– Потому что не вытягиваешь уже, да?
Робин сжала кулаки – ногти впились в ладони. Поступление в Университет штата Мичиган по спортивной программе было ее гордостью. Ее путевкой в мир авиации. Она пересекла океан, несясь на крыльях надежды. Сначала все шло хорошо – пока не стало ясно: да, она неплохая спортсменка, но звезд с неба не хватает. Да и стресс от тренировок начал мешать учебе. Тогда она сделала выбор: образование важнее.
– Потому. Что. Мне не хватило таланта и упорства, чтобы попасть ни в сборную Британии, ни в сборную США. И я не хотела тратить время на заведомо провальное мероприятие, когда нужно было получать диплом, – терпеливо объяснила она.
Для нее это было прагматичное решение. Для Эшли – слабость, трусость. Даже жестокость – в том плане, что она закопала свой талант в землю. С тех пор отношения между сестрами пошли наперекосяк.
Сейчас же Эшли, ни слова не говоря, пыхтела, пытаясь отодвинуть обеденный стол, чтобы проскользнуть в гостиную.
– Хочешь, уберем стол, пока ты здесь? – сказала Робин, собирая в кулак остатки терпения. – И, это… можешь спать в моей комнате. Она побольше. А я устроюсь в гостевой.
«Спальней» эту комнатушку можно было назвать лишь с большой натяжкой – скорее уж кладовкой. Робин не была уверена, что ее длинные ноги уместятся на узкой кровати, но она что-нибудь придумает. В конце концов, все это ненадолго. Обратный рейс у Эшли через две недели – надо лишь успеть разгадать бабушкины загадки, найти сокровище, и дело с концом.
Она уже потянулась за письмом, чтобы показать его сестре, но та подрулила к окну и с восторгом смотрела наружу.
– Ничего такой вид, правда? – сказала Робин, подходя ближе. Сквозь пролеты между домами открывался золотистый кусочек пляжа Вайкики и блестящая гладь бухты вдали.
– Сойдет, – кивнула Эшли. – А ты не знаешь, где бабуля жила, когда была тут?
– Я несколько раз спрашивала, но она все отшучивалась – мол, где-то в деловом районе. Дядя Джек жил возле Хикэм-Филд, рядом с въездом в бухту, помнишь? Но бабуля была тогда гражданской, до Пёрл-Харбора. Думаю, снимала комнату. Почему-то про это она толком ничего не рассказывала.
– А теперь, значит, нам надо по этой идиотской охоте выяснять, где она жила?
– Не «идиотской». Эшли, ну послушай…
Робин подняла письмо – и тут же почувствовала, как сестра с неожиданной энергией выхватила его у нее из рук. В глазах сестры впервые за долгое время зажегся огонь.
– Это первая подсказка?
– Похоже на то.
– Странное ощущение… Будто письмо с того света.
– Эшли!
– А что? Я не права, по-твоему? Кто еще, кроме бабули, мог бы устроить квест по всему Гонолулу, лежа на смертном одре в Оксфордшире? Это же… ну жесть.
– Не жесть, а смекалка.
– Не смекалка, а каторга какая-то.
– Эшли, ну хватит ныть!
– Ныть?! – Эшли так резко повернулась, глядя Робин прямо в глаза, что ударила ее по коленке. Ее лицо пылало, в глазах сверкал нехороший огонь. – Я только что пролетела через полпланеты, мои таблетки где-то в чемодане, спина будто проколота дюжиной иголок, я вся мокрая от этой адской жары, потому что не могу, знаешь ли, просто встать и переодеться. А теперь сижу здесь, в твоей аккуратной квартирке с видом на океан, в твоей удобной жизни, где у тебя все в шоколаде, – и спасибо, поняла: у тебя все прекрасно, а у меня… у меня все поломано. Прости, что я не в восторге от идеи мчаться по бабушкиному квесту, который она состряпала в последние дни. А теперь, с твоего позволения, я пойду полежу и постараюсь хоть немножечко угомонить эту проклятую боль. Ладно? Спасибо.
Она тяжело дышала, а Робин сглотнула, чувствуя, как что-то сдавливает ей грудь.
– Прости. Я не подумала.
– Вот именно. Не подумала. А тебе и не нужно думать об этом каждый день.
– Ты права. Мне повезло. И, знаешь… еще ни дня не было, чтобы я не мечтала, чтобы тогда все вышло иначе.
– А я – тем более. У меня были планы, медали, учеба… А теперь я просто лаборантка, которая еще две недели назад жила с бабушкой. Все, к делу. Мне на этой кровати спать?
– Конечно.
Робин подошла к креслу-каталке, взялась за ручки и аккуратно провела сестру в спальню. Эшли перекатилась на кровать, поморщилась от боли, и Робин подала ей сумку с лекарствами и стакан воды.
– Спасибо, – сказала Эшли, устроившись поудобнее. – Знаю, мороки со мной хватает.
– Да все в порядке. – Робин рискнула поддразнить сестру. – Когда с тобой было иначе?
– Эй ты! – пробурчала Эшли, но уже с примесью тепла.
Бог знает, какие таблетки она выпила, но они явно начали действовать – Эшли стало клонить в сон. Робин уже собиралась выйти, но Эшли стукнула ладонью по кровати, пригласив сесть рядом.
– Успею еще отдохнуть. Давай сначала с этим проклятым письмом разберемся. Как бы я ни ворчала – интересно же. И тебе, похоже, тоже не дает покоя.
Робин слабо улыбнулась:
– Просто разрывает.
– Вот! Так что давай, дорогая моя…
Эшли взяла в руки конверт и аккуратно его вскрыла. Оттуда выпал маленький латунный ключ. Она поднесла его к свету, и на нем заиграли солнечные зайчики.
– Да начнется наш квест!
Глава 3
Эшли и Робин,
судя по всему, вы добрались? Спасибо вам. Я знаю, все это может показаться какой-то чертовщиной, но ради вашей старой бабушки… Надеюсь, когда вы возьметесь за дело, прогулка по моему прошлому принесет вам столько же радости, сколько и мне.
Я хочу показать вам ту жизнь, которой мы жили с дядей Джеком после того, как я приземлилась в Гонолулу. Первые деньки там – ох, это было словно отпуск мечты! Но я поехала на Гавайи не ради коктейльных баров. Мы с Джеком искали работу. А в 1941-м, когда началась вся эта заварушка, в Пёрл-Харборе запустили расширенную программу подготовки гражданских пилотов. Я сразу решила: стану частью этой программы. И не отступлюсь, пока не возьмут.
1 июля 1941 годаДжинни Мартин шагнула на аэродром имени Джона Роджерса и восхищенно огляделась. Здесь, на прекрасном острове Оаху, все было устроено куда более основательно и профессионально, чем она ожидала. Она думала, что гражданский аэродром окажется скромнее на фоне внушительных военных объектов Пёрл-Харбора, но в ее представлении теперь все это было частью одной общей системы. Пара новеньких ангаров поблескивали на солнце, и Джинни прищурилась, осматривая их, решая, с чего начать поиски работы.
Она пришла во всеоружии. Американцы, как ей казалось, любили женщин-летчиц, но, по ее опыту, люди, работающие в этой сфере, не отличались особым радушием. Джинни и ее брат Джек учились летать в их родном городе в штате Теннесси. Их родители были достаточно состоятельны, чтобы оплатить уроки обоим, и достаточно разумны, чтобы поощрять стремление своих детей. Но на аэродроме к Джеку относились совсем иначе, чем к ней.
Все были рады, что Джинни умеет управлять самолетом, – ее успехами гордились, прозвали «малюткой Эрхарт» в честь знаменитой летчицы, даже приглашали журналистов снимать ее полеты. Но стоило ей получить удостоверение инструктора – все изменилось. Судя по всему, никто не возражал против того, чтобы женщины просто летали, как экзотическая диковинка, но осмеливаться учить мужчин – это уже было перебором.
Хотя число обеспеченных американцев, мечтавших о небе, росло с каждым месяцем, создавая тем самым спрос на летных инструкторов, никто не спешил брать ее на работу. Лишь когда несколько друзей ее родителей, люди с именем и положением, настояли, чтобы она обучала их лично, аэродром нехотя сдался. Джинни было неловко, что отцу пришлось вмешиваться, но она проглотила обиду, согласилась и быстро доказала, что ничем не уступает мужчинам. А теперь, имея за плечами более трехсот налетанных часов, она была готова вновь вступить в бой – здесь, на Гавайях.
Джинни окинула взглядом аэродром. Он почти выходил к берегу, и в лучах летнего солнца маленькие самолеты, то и дело взлетавшие и садившиеся на длинной полосе, сверкали не хуже лазурного моря вдали. Она улыбнулась, глядя на гавань, где четыре дня назад они с Джеком сошли с борта «Лурлайна». Это был настоящий праздник: гавайский оркестр играл зажигательные мелодии, девушки-хула танцевали традиционные танцы, в воздухе витал запах жареной еды, а торговцы гирляндами лей наперебой накидывали им на шею цветочные ожерелья – по десять центов штука. Пока они с Джеком искали такси, у Джинни уже собралось шесть гирлянд, которые она потом развесила по всем зеркалам и крючкам в номере отеля. В комнате теперь витал райский аромат.
Первые дни прошли чудесно. Она знакомилась с Гонолулу, офицеры, служившие вместе с Джеком на военно-морской базе, и их жены были гостеприимны, ее приглашали на коктейли, званые ужины – и все это было очень весело. Но как бы Джинни ни любила вечеринки, она приехала на Оаху, чтобы работать, и сегодня утром она была полна решимости эту работу найти.
Самым крупным строением на аэродроме был белый ангар с надписью «Интер-Айленд Эйрлайнс» на фасаде. Пассажиры сновали туда-сюда, входили, выходили – и было приятно видеть такую оживленную суету, но Джинни приехала сюда вовсе не летать между островами, а преподавать, так что это место было не для нее.
К счастью, ее взгляд зацепился за вывеску «Летная школа», выведенную яркими буквами на двух ангарах в дальнем конце аэродрома, и она направилась туда. Охранник у входа бросил на нее косой взгляд, и Джинни, порадовавшись, что не поленилась надеть летную куртку, несмотря на жару, бодро махнула ему рукой и решительно зашагала дальше. Он не стал ее останавливать, и она с удовольствием похлопала ладонью по меховой подкладке своей драгоценной куртки – той самой, которую Джек подарил ей на Рождество.
Она остановилась перед двумя ангарами. На правом значилось: «Летная служба “Эндрюс”», и у входа стояли разные небольшие самолеты марки Interstate, сверкавшие желтыми и синими полосками вдоль крыльев и фюзеляжа. На левом же красовалась надпись: «Летная служба “Кей-Ти”», и, к своей радости, Джинни увидела внутри несколько ярко-желтеньких Piper J-3 Cub – легких учебно-спортивных самолетов. Один такой они с Джеком когда-то купили в складчину, и Джинни по-настоящему любила эту маленькую, но надежную машину. Выбор был сделан, и она направилась ко второму ангару, хотя поток мужчин, выходящих оттуда, заставил ее на секунду заколебаться.
– Извините, пожалуйста… – нерешительно начала она. – Мужчина, можно вас…
Но они проходили мимо, даже не взглянув на нее, и Джинни остановилась, уперев руки в бока. Похоже, все будет куда сложнее, чем она надеялась: никто даже не пытался ее выслушать. В конце концов она преградила дорогу одному из выходящих мужчин.
– С кем можно поговорить насчет полетов? – громко спросила она.
Тот остановился:
– Ну, дорогуша, ты, конечно, по адресу, да вот только не вовремя. Загляни попозже.
– Почему? Куда вы…
Но он уже скрылся вслед за остальными. Похоже, все направлялись к терминалу, откуда отправлялись рейсы между островами. Джинни разочарованно вздохнула и взглянула на часы. Почти полдень. Что, неужели обед здесь был священным ритуалом?
Окинув взглядом почти опустевший ангар, она заметила двух механиков, возившихся с двигателем одного из самолетов, и решительно направилась к ним.
– Извините, пожалуйста…
Один из них, крепкого телосложения гаваец, невысокий, с загорелым, потрепанным солнцем лицом, поднял на нее глаза и улыбнулся:
– Да, слушаю?
– Прекрасно. Я летчица, точнее, летный инструктор. И я ищу работу.
– Вот как, – сказал он, кивнув со все той же улыбкой.
– Не подскажете, к кому обратиться?
– Насчет работы? Боюсь, не смогу помочь – я всего лишь механик. Вам бы поговорить с мистером Тайсом, он тут главный.
– Я пыталась, – вздохнула Джинни, бросив взгляд на пустующий ангар и удаляющиеся фигуры. – Но все от меня шарахаются.
На лице механика мелькнуло удивление. Он локтем подтолкнул своего напарника, что продолжал корпеть над двигателем.
– Лили, пора!
– Лили? – переспросила Джинни, подняв брови.
В этот момент второй механик выпрямился и обернулся. Перед Джинни стояла молодая гавайка – миниатюрная красавица с гладкими, черными как вороново крыло волосами, собранными под кепку. Ее рабочий комбинезон висел мешком, подпоясанный туго затянутым ремнем. Она взволнованно оглядела пустой ангар.
– Пойдем скорее, пап!
Она с шумом бросила разводной ключ в ящик у ног, наспех вытерла руки о комбинезон и направилась к выходу.
– Куда вы идете? – окликнула ее Джинни и поспешила следом.
– В терминал, куда ж еще? Уже почти полдень!
– И что должно случиться в полдень? – почти взвыла Джинни.
Лилиноэ остановилась и с интересом обернулась:
– Так ты же вроде как пилот, да?
– Пилот, и неплохой, – кивнула Джинни. – У меня уже больше трехсот часов налета…
– Ну, значит, в курсе, что сейчас будет? – Лили покачала головой, глядя на нее с легким удивлением. – Жаклин Кокран сегодня летает! Трансляция в полдень, а телевизор есть только в терминале.
– Ах да! – воскликнула Джинни.
Как же она могла забыть? Жаклин Кокран была ее кумиром – дерзкая, блистательная пилотесса, что выиграла кубок Бендикса, побив все мыслимые рекорды: по скорости, высоте и дальности полета. Вчера Кокран вернулась в США, став первой женщиной, перелетевшей Атлантику на «Хадсоне». А ведь Джинни даже имела честь однажды поужинать с ней – в Клубе авиаторов на Лонг-Айленде. Блондинка с характером, от которой веяло смелостью и грацией, произвела тогда на Джинни огромное впечатление. С тех пор она внимательно следила за ее успехами, и только лишь из-за того, что ее так взбудоражил прилет в Оаху, она совсем забыла про это важное событие.
– Я, между прочим, с ней знакома, – заметила она, догоняя девушку.
– С Жаклин Кокран? – Лилиноэ удивленно распахнула глаза. – Вот так повезло! Она просто невероятная!
– Еще бы. Кстати, я Джинни Мартин.
– А я – Лилиноэ Камака. А это мой отец, Калани.
Калани тоже пожал Джинни руку, кивнув с лучезарной улыбкой:
– Добро пожаловать на Оаху, мисс Мартин.
– Можно просто Джинни.
Лилиноэ спешила вперед, лавируя среди людей, стекавшихся к белому ангару, мимо которого Джинни совсем недавно проходила. Пришлось ускорить шаг, чтобы не отстать.
– Ты когда-нибудь летала? – спросила Джинни, когда они наконец немного сбавили темп.
Лили стыдливо отвела взгляд:
– Нет…
– А стоило бы! – воодушевленно воскликнула Джинни.
Она знала, на что способны женщины в небе, и страстно мечтала показать как можно большему числу девушек, какой это восторг – держать штурвал в руках. Чем Лили хуже других?
– Я могла бы тебя научить.
Но Лили лишь покачала головой:
– Не стоит, правда. Спасибо, конечно, но не надо.
– Но, Лили…
– Здесь двигатели чинить некому. – Лили нервно оглянулась на отца, шедшего чуть позади. – У нас в «Кей-Ти» дел невпроворот. Нельзя, чтобы пилоты сидели на земле, потому что у них самолет не годен к полету. Нет у меня времени летать.
– Понимаю… но все же у тебя есть выходные?
Лилиноэ нервно сглотнула и оглянулась на отца, что семенил за ними.
– Никаких полетов, – резко отрезала она.
Джинни прикусила язык и молча пошла с ними в сторону терминала.
Народу было что сельдей в бочке. Казалось, в терминале собрались все пилоты и механики, работающие в аэропорту. Толпа сгрудилась вокруг крошечного телевизора, установленного на пульте управления. Джинни с трудом протиснулась за Лилиноэ и Калани и почувствовала, как воздух буквально искрит от напряженного ожидания. Росту ей не хватало, чтобы видеть поверх голов, да и толкаться было бесполезно – все стояли плотно, плечом к плечу. Слышалось шиканье, призывающее к тишине, и наконец кто-то выкрутил громкость до предела.
На экране появилась дикторша, представившая гостью программы: Жаклин Кокран.
Толпа одобрительно загудела, но тут же притихла под напором новых «шшш». Все вновь впились глазами в экран.
Ведущий спросил Жаклин о перелете через Атлантику. Та, улыбаясь, ответила, что бомбардировщик оказался на удивление послушным в воздухе, а лететь было легко. Правда, взлетать и садиться ей не разрешили – под предлогом, что женщина не справится с такой махиной. Джинни скривилась: типичная мужская отговорка, продиктованная завистью. Но главное – сам перелет Кокран совершила сама и теперь заслуженно купалась в лучах славы.
– Итак, миссис Кокран, – сказал ведущий после очередной шутки об их возвращении в бомбовом отсеке бомбардировщика Liberator AM261, – что дальше?
Звонкий голос Жаклин разносился по всему терминалу:
– Я считаю, пришло время женщинам встать на службу своей стране. В Британии я встретила потрясающих пилотов из группы Вспомогательного воздушного транспорта – они перегоняют самолеты с заводов на базы, освобождая мужчин для фронта. Нам тоже стоит готовить женщин на такую же работу, если вдруг случится так, что и Америке придется воевать.
Журналист громко вздохнул от удивления:
– Вы предлагаете, чтобы… женщины летали на военных самолетах?
– Да. Не чтобы заменить мужчин – но чтобы подменить их, дать им возможность сражаться. У нас в стране сотни талантливых женщин-пилотов. Думаю, скоро они понадобятся Дядюшке Сэму.
Пошел поток вопросов, в залитой солнцем толпе зашевелились головы и раздались перешептывания, но Джинни больше не слушала – она уже услышала главное. Рядом по-прежнему стояла Лилиноэ.
– Вот чем я хочу заниматься, – сказала Джинни. – Чуть больше практики – и любой самолет будет мне по плечу. К тому же разве не логично, чтобы мужчины сражались, а женщины держали небо за них?
– Совершенно верно, – кивнула Лилиноэ. – Мне нравится твой подход. Только… мы ведь пока не на войне?
– Пока нет, – сказала Джинни, оглядываясь. – Но все к тому идет. А вокруг куча пилотов, которым не помешает практика. С кем мне можно поговорить насчет работы?
Лили пожала плечами и кивнула куда-то в сторону:
– Думаю, тебе поможет Маргарит Гамбо.
Джинни повернулась и увидела женщину, идущую ей навстречу. Старше ее, с цепким взглядом, с летной курткой, небрежно наброшенной на плечо.
– Что вам надо? – спросила та без обиняков.
– Да вот, женщина пришла на работу устраиваться, – вставила Лили.
Джинни прокашлялась и распрямила плечи:
– Вирджиния Мартин к вашим услугам, мэм. Квалифицированный инструктор, более трехсот летных часов.
Она порылась в карманах, вытащила удостоверение и летную книжку и протянула их Маргарит. Та с интересом пробежалась по документам глазами и одобрительно кивнула.
– Великолепно. Пройдемся, покажу вам, что к чему.
Она жестом пригласила Джинни следовать за собой и неторопливо вышла из здания в сторону соседнего ангара. Джинни на миг задержалась, бросив взгляд на Лилиноэ, – будто не веря, что все может быть так просто. Она была готова к борьбе за право быть воспринятой всерьез как женщина-пилот, а тут, похоже, на Оаху, женщины не только летали, но и руководили собственными летными школами.
Она поспешила за Маргарит, которая уже заходила в ангар с вывеской «Летная служба “Гамбо”». Внутри стояли маленькие оранжевые самолеты марки Aeronca, и при виде их у Джинни слегка перехватило дыхание. Она лишь несколько раз управляла таким самолетом – и, если честно, предпочитала Piper Cub, – но напомнила себе: если она хочет попасть в будущую эскадрилью Жаклин Кокран, придирчивость придется оставить за бортом и летать на чем дадут.
В этот момент снаружи раздался голос:
– Эй, Маргарит! Руки прочь от новенькой!
Джинни обернулась – в ангар вбежал высокий смуглый мужчина с щегольскими усами и лукавым огоньком в глазах. Сняв фуражку, он отвесил шутливый поклон:
– Простите, мэм, но я краем уха слышал, что вы – пилот?
– Летчик. И инструктор. Так точно, сэр.
– Изумительно. Вы приняты!
Джинни недоуменно бросила взгляд на Маргарит. Та с улыбкой покачала головой:
– Боб, я ее первой нашла.
– Рита, у тебя уже есть женщина в отряде!
– А у тебя, между прочим, Лили – единственная женщина-механик на всем аэродроме.
– И я ее ни за что не отдам! Но мне позарез нужна пилотесса. У тебя есть ты, у Эндрюса – Корнелия, а у «Кей-Ти» одни мужики. По-моему, очередь за мной. Так что, девушка, много керосина понюхали?
– Больше трехсот часов налета, – ответила Джинни.
Собеседник захлопал в ладоши.
– Чудесно! Позвольте предложить вам работу. Я Роберт Тайс, владелец Летной службы «Кей-Ти». – Он махнул рукой в сторону ангара за их спинами.
– Это там, где стоят Piper Cubs?
– Да, мои ласточки. Летали на таких?
– У нас с братом свой такой был!
– Вот это удача! Рита, ну будь человеком! Эта девушка просто создана для «Кей-Ти», и ты это знаешь.
Маргарит закатила глаза.
– Мне кажется, это девушке решать. Что скажете, мисс Мартин?
Но прежде чем Джинни успела что-либо ответить, Роберт Тайс театрально опустился на одно колено и взял ее за руку.
– Мисс Мартин, Королева Небес! Прошу вас – сделайте меня самым счастливым человеком в мире: вступите под знамена «Кей-Ти» и станьте нашей первой женщиной-пилотом!
Джинни только моргала, ошеломленно глядя на этого эпатажного мужчину, стоявшего перед ней в позе рыцаря из старинной баллады. Она бросила взгляд на Маргарит, которая уже заливалась смехом.
– Да что уж там, милочка, – сказала она, – раз уж ты на «Кабах» как на своих летаешь – соглашайся. Боб, конечно, дурачок, но свое дело знает. И если уж говорить начистоту – будет здорово, если в каждом ангаре аэродрома будет своя женщина-пилот. Из них, между прочим, выходят лучшие инструкторы. Пусть уж у всех будет поровну.
Она подмигнула Бобу. Тот все еще стоял на колене и, запрокинув голову, рассмеялся:
– Обожаю тебя, Рита! Обожаю всем сердцем! Так что скажете, мисс Мартин?
Джинни не сдержала улыбку. Все сложилось совершенно не так, как она ожидала, но – возможно, именно так, как было нужно. Здесь действительно были нужны женщины-пилоты – и, кажется, она наконец нашла свой дом вдали от дома.
– С превеликим удовольствием подниму в небо ваших пташек, мистер Тайс, – ответила она. – Но, может, сначала посмотрим, на что я способна?
– Прошу, зовите меня Роберт. Я ничуть не сомневаюсь, что вы великолепный пилот. Но, конечно, пойдем полетаем!
– Что, прямо сейчас?
– А чего тянуть?
С этим Джинни не могла не согласиться. Поблагодарив Маргарит, она последовала за Робертом обратно к ангару. На ходу она подняла глаза к ясному небу, и сердце ее забилось чаще – от нетерпения, от радости, от предвкушения полета. Она жила этим – с тех самых пор, как родители впервые взяли ее на авиашоу. Тогда ей было десять. Теперь – двадцать, и, казалось, наконец настал момент, когда ее навыки и умения будут оценены по достоинству.