Человек из прошлого
- -
- 100%
- +
– А о Васе Кудряшове этот милиционер тоже спрашивал?
– И о нем тоже спросил, – промолвила Полина.
– И что ты ему ответила? – опять растерянно и с явной тревогой в голосе спросила Нинель.
– Что он после третьего курса бросил институт и забился в какой-то медвежий угол, и от него лет десять уже нет ни слуху ни духу, – последовал ответ.
– А еще что спрашивал? – Голос Нинель Яковлевой продолжал оставаться тревожным.
– Про походы наши спрашивал…
– А это ему еще зачем? Откуда он мог узнать про походы? – Теперь в голосе Нинель слышалась и тревога, и растерянность, и страх.
– Я сказала, – виновато ответила Полина, уже в который раз в жизни попеняв себе за свою излишнюю откровенность. Хотя что в этом особенного?
– Ну и кто тебя за язык тянул? – уже зло рявкнула в трубку Яковлева. После чего извинилась за резкость и спросила с виноватыми нотками в голосе: – И что ты ему рассказала?
– Что было здорово… – сказала правду Терехина. – Что было все очень хорошо организовано и что нам всем очень нравились походы.
– И куда мы ездили тоже рассказала? – поинтересовалась как бы мимоходом Нинель.
– Ага, – последовал ответ.
– Ну ты совсем… – зло произнесла Нинель. Хотела добавить нечто очень неприятное, но одумалась и, сославшись на занятость, спокойным, ровным голосом продолжила: – Знаешь, мне нужно сейчас идти. Давай мы с тобой потом созвонимся, – и положила трубку.
* * *– Кто звонил? – поинтересовался Федынцев, когда Нинель с недовольным видом положила трубку.
– Полина Терехина, – раздраженно буркнула Яковлева. – Этот милиционер, что был у нас, наведывался сегодня и к ней. Выпытывал чего-то. Расспрашивал опять-таки про всех нас. А она – язык что помело – рассказала ему о наших походах на Свиягу.
Лицо ее сделалось задумчивым.
– Ну что она за баба такая? Кто ее за язык тянет? – задохнулся Валерий Федынцев от нахлынувшей ярости.
– Да никто ее не просил. Решила, видите ли, инициативу проявить.
– Надо звонить нашим и обо всем рассказать, – после затянувшегося молчания выдавил из себя Федынцев. Левое веко у него заметно подергивалось. – И как можно быстрее!
– Ну так звони! – прикрикнула на него Яковлева. – Чего ты расселся?
В семь часов вечера Николай Кондратьев, Валерий Федынцев, Нинель Яковлева и Тимур Бекетов вновь встретились в том же ресторане при гостинице «Столица» в отдельном зашторенном кабинете. Нинель безэмоционально, подробно, не пропуская мельчайших деталей, рассказала о своем телефонном разговоре с Полиной Терехиной и вопросительно уставилась на Николая Кондратьева. Остальные, оторвавшись от разложенных на столе блюд, так же выжидательно смотрели на Кондратьева.
– И чего вы на меня так уставились, – криво усмехнулся тот. – Вам заняться, что ли, нечем? Вон белорыбица какая сочная! Ешьте, пока не остыла! – помолчав, подавил в себе раздраженность и спокойно продолжил: – Ну, знает этот оперок, что мы в бытность студентами ходили в походы. И что с того? А кто тогда не ходил? Чем мы хуже других были? Что еще он знает про нас? Да ничего!
– И то верно. Да, что с того? – поддакнул Валерий Федынцев и обвел взглядом присутствующих.
– Продолжайте жить, как и жили. И ни о чем не беспокойтесь. Только не забывайте держать язык за зубами, как все эти годы, и все будет хорошо!
Кондратьев глянул на Бекетова. Тот сидел за столом и молчал, с удовольствием поедая домашнее жаркое с жареной картошкой и запивая вкуснейшее блюдо рислингом. Разговоры, что вели между собой его сокурсники, его, похоже, не интересовали.
Последующий час провели в праздной беседе, вспоминая студенческое прошлое, так крепко их связавшее. А когда был выпит последний фужер вина, ссылаясь на домашние дела, стали понемногу расходиться. Кондратьев уходить не торопился и, когда Бекетов поднялся, попросил его присесть:
– Погоди, разговор небольшой есть.
Бекетов опустился на место и выжидающе уставился на Кондратьева.
– Надо что-то делать с этим Рожновым, – заявил Николай. – Сам же слышал: он теперь уже про походы наши знает. Не ровен час, он еще и до всего прочего сумеет докопается…
– Надо что-то делать… Так и делай! – безразлично ответил Бекетов и ковырнул ногтем в переднем зубе. – Мне-то что за дело?
– Я о серьезных вещах говорю, Бек, – попытался урезонить его Кондратьев.
– И я о серьезных. Что ты предлагаешь? – посмотрел на него Бекетов, и в его взгляде можно было прочесть пренебрежение и полное безразличие к человеку, сидящему напротив. Друзьями этих двух людей назвать было явно нельзя… Студенчество кануло в Лету, и теперь их больше ничего не связывало. Почти.
– Ну… это, – замялся Николай Кондратьев. – С дороги его убрать. Пока не докопался до всего.
– Ты что, предлагаешь мне этого мусора, что ли, замочить? – резко поднялся со стула Тимур Бекетов. – Снова в блудняк[25] хочешь меня втянуть? Решай свои вопросы самостоятельно! Уже не мальчик! Вырос давно!
Высказавшись, Бек отодвинул ногой стул и, отдернув штору, вышел из кабинета. Кондратьев, посидев еще какое-то время, словно что-то для себя решая, затем тоже поднялся и, кинув на стол несколько скомканных купюр, решительно вышел из кабинета.
Глава 10. Покушение на старшего оперуполномоченного
Телефон зазвонил почти сразу, как только Рожнов вошел в свою квартиру. Телефонная связь появилась у Валентина не так давно: с того самого момента, когда он получил должность старшего оперуполномоченного и был переведен из городского отделения милиции в отдел по борьбе с бандитизмом городского Управления МВД. До этого, если оперуполномоченный Рожнов был экстренно нужен, за ним посылали милиционера, а теперь было достаточно звонка, чтобы вызвать его на место происшествия или в Управление. Подобное же случалось довольно часто. Вот и теперь, в восьмом часу вечера, этот звонок, скорее всего, означал, что он снова понадобился кому-то из начальства. На этот раз Валентин ошибся. Когда он поднял трубку, незнакомый мужской голос поинтересовался:
– Рожнов?
– Он самый, – ответил опер.
– Вы интересовались, что связывает Кондратьева, Федынцева, Бекетова и Яковлеву, верно? – произнес мужской голос. – Так вот: если хотите это узнать, приходите в полночь к фонтану, что в парке «Черное озеро». Приходите один, иначе у нас разговор не получится…
Валентин открыл было рот, чтобы спросить, кто звонит, но на том конце провода спешно положили трубку. Ситуация представлялась довольно щекотливой. Основательно взвесив все «за» и «против», старший оперуполномоченный решил, что ему ничего не остается, как принять приглашение и подойти в назначенное время на указанное место. Говорить кому-то о поступившем звонке Рожнов посчитал ненужным. Не будут же его убивать, в самом деле! Хотя бдительность тоже никто не отменял.
Где-то без десяти двенадцать Валентин Рожнов вошел в парк со стороны Первого дома Горсовета, потому как оттуда было ближе к фонтану. Спустившись к парку на несколько ступенек, старший оперуполномоченный не приметил, как следом за ним скользнула темная, подсвеченная уличными фонарями фигура и стала неслышно двигаться следом. Все же Рожнов что-то почувствовал и, приостановившись, оглянулся. И тут же получил сильнейший удар по голове, после чего рухнул на каменные ступени…
* * *Павел Егорович Скорохватов, персональный пенсионер местного значения, вот уже два года страдал бессонницей. Засыпал только под самое утро, когда начинал брезжить рассвет, да и то если перед этим совершал длительные прогулки по улице (не менее часа). Уже долгое время Павел Егорович проживал в одиночестве и, чтобы хоть как-то скоротать время, завел себе еще в тридцать шестом году гладкошерстную немецкую таксу черно-подпалого окраса, с которой и совершал свои ночные неторопливые променады.
Вот и сегодня, покряхтывая, он сошел с четвертого этажа Первого дома Горсовета и отправился в дальнюю прогулку. Гулял он обычно по аллеям черноозерского парка, благо, что от дома он находился в нескольких шагах, – спустился по широкой каменной лестнице, и ты уже в городском парке.
Дотопав до каменной лестницы – парк «Черное озеро» лет двести назад был настоящим озером, которое в народе звалось «Черным» из-за темного цвета воды, – Павел Егорович начал потихоньку спускаться по выщербленным ступеням, и тут его такса несколько раз тявкнула и дернула поводок. Это было крайне неожиданно, поскольку Жулька – так звали таксу, – войдя в преклонный возраст, вообще не подавала голос. Ни по каким причинам, включая позывы голода и острое желание справить нужду. Пенсионер Скорохватов даже подзабыл, какой он у Жульки этот самый голос. А тут безумолчное: «Тяв-тяв!…» Да еще стала рваться куда-то вбок, сильно натягивая поводок.
Такое неожиданное поведение пожилой таксы озадачило Павла Егоровича. Сойдя на небольшую площадку посередине лестницы, Скорохватов неспешно последовал за Жулькой и через несколько шагов обнаружил справа от лестницы в густых кустах лежащего навзничь человека. Лоб и волосы его были в крови, что указывало на имеющуюся открытую травму головы. Поскольку Скорохватов сорок с хвостиком лет занимался научной медициной, то с ходу определил, что лежащий в кустах человек еще жив, а поскольку подает видимые признаки жизни, то определенно нуждается в неотложной медицинской помощи. Поэтому пенсионер местного значения развернулся и насколько мог быстро потопал домой. Задохнувшись от спешного восхождения на четвертый этаж, Павел Егорович подошел к телефону и вызвал скорую помощь и милицию. После чего направился к «Черному озеру, чтобы по приезде милицейского наряда дать соответствующие объяснения, поскольку гражданином был добропорядочным и, безусловно, законопослушным.
Скорая помощь и милиция приехали почти одновременно. Покуда медики оказывали первую помощь раненому человеку, Павел Егорович обстоятельно давал объяснения старшему наряда милиции.
– Знаете, я бессонницей страдаю. Не усну, пока не прогуляюсь часик с собакой. Вот и в этот раз вышел на обычную ночную прогулку и обнаружил лежащего в кустах человека с разбитой головой. Вернее, первой обнаружила его моя такса Жулька, после чего лаем подала знак.
– А вы рядом с раненым никого поблизости не приметили? – поинтересовался старший наряда.
– Нет, не приметил, – ответил Павел Егорович.
– А шли вы откуда? – спросил милиционер. – От парка или, наоборот. в парк?
– Сверху по лестнице в парк спускался, – пояснил Павел Егорович.
– Навстречу вам никто не попался? – задал новый вопрос старший наряда милиции.
– По выходе из дома я вообще никого не встретил и никого из прохожих не видел, – твердо произнес пенсионер и для убедительности вышесказанного проговорил: – Ночь ведь на дворе. Темень…
Это была чистая правда. Если бы не два фонаря – возле дома и недалеко от фонтана в парке, – то вряд ли можно было разглядеть что-либо на расстоянии вытянутой руки – на небе не было ни единой звезды, а сам небосвод выдался чернильного цвета, будто на него вылили все чернила, что имелись в наличии в городе.
Милиционерам Скорохватов более ничего, что хоть как-то могло бы помочь в расследовании покушения на жизнь неизвестного на данный момент человека, сообщить не смог. Старший из милиционеров, что допрашивал Павла Егоровича, немного опечалился, что свидетель никого с обнаруженным сильно побитым человеком или поблизости его не видел, но все же поблагодарил за содействие, кажется, вполне искренне. Пенсионер Скорохватов ведь мог попросту пройти мимо, совершить свою еженощную прогулку и вернуться домой каким-нибудь другим путем, чтобы не проходить мимо лежащего в кустах человека с проломленной головой. Или тотчас по обнаружении раненого вернуться домой в свою квартиру и забыть об увиденном. Павел Егорович же поступил как истинный советский человек, неравнодушный к чужой беде. Побольше бы таких… Так, наверное, подумал старший наряда милиции, прощаясь с опрошенным пенсионером. А дальше раненого отвезли в больницу, милиционеры уехали в свое отделение, а Павел Егорович отправился домой – совершать еженощную прогулку как-то расхотелось.
Придя домой, Скорохватов выпил чая, раздумывая о случившемся, после чего прилег на диван и… крепко уснул. Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло.
* * *Начальник отдела по борьбе с бандитизмом городского Управления милиции майор Виталий Щелкунов узнал о покушении на Валентина Рожнова утром следующего дня. Тотчас ринулся в больницу, куда поместили сотрудника. Но, к большому разочарованию, в палату его не пустили.
– Пациент без сознания, – заявил врач, закрыв собою дверь. – Сейчас он все равно ничего не скажет.
– А когда он придет в себя и с ним можно будет поговорить? – поинтересовался у врача майор Щелкунов. На что получил исчерпывающий ответ:
– Этого никто не знает…
По факту нападения на сотрудника милиции Рожнова было заведено уголовное дело, но Виталию Викторовичу и так было ясно – оно было связано с его расследованием по «делу Кочемасова». Но поскольку поговорить с Рожновым не представлялось возможным, а времени терять не хотелось, то Щелкунову ничего не оставалось, как произвести собственные оперативно-разыскные мероприятия, начав их, по сути, с самого начала. Подобное случилось не впервые: практически сначала приходилось вести многие уголовные дела, которые передавались в отдел по борьбе с бандитизмом городского Управления милиции из разных городских отделений. Конечно, наработки оперативников и следователей из городских отделений милиции Виталий Викторович никогда не игнорировал, однако предпочитал сам опрашивать свидетелей, показания которых уже находились в деле, – живое общение всегда полезней, нежели бумажка, лежащая в папке. Кроме того, допрашиваемые вторично могли вспомнить нечто такое – а так неоднократно случалось, – что забыли рассказать, когда их впервые допрашивали. Память ведь такая штука: чтобы вспомнить что-то нужное, ее приходится напрягать.
Итак, что мы имеем: гражданин Кочемасов, бывший студент самолетостроительного факультета Авиационного института, и бывший инженер-испытатель оборонного завода, а в последнее время рядовой чертежник захудалого конструкторского бюро, был случайно сбит (в том, что случайно – сомнений не имелось) автомобилем марки «Хорьх». Принадлежит автомобиль отставному подполковнику-орденоносцу Клементию Осиповичу Филенкову, заподозрить которого в умышленности наезда на гражданина Кочемасова не имеется никаких оснований. Эдуард Кочемасов попал под колеса автомобиля, когда по неизвестным причинам пытался убежать от старшего оперуполномоченного Рожнова, заприметив, что тот следит за ним. Причем автомобиль Филенкова на дороге был один. Больше никаких автомобилей, мотоциклов, велосипедов или какого-то гужевого вида транспорта на дороге не имелось вовсе. И надо же так распорядиться судьбе, что Кочемасов выбежал на дорогу в тот самый момент, как по ней в совершенном одиночестве ехал тот самый злополучный трофейный «Хорьх».
На погибшем была хорошая дорогая одежда, а в карманах брюк лежала приличная сумма денег – пять тысяч рублей. И было понятно, что заинтересовало Валентина Рожнова: почему Кочемасов, заметив за собой слежку, побежал от Рожнова сломя голову, и откуда у рядового чертежника столь дорогая одежда и пять тысяч рублей в кармане. Плюс обыкновение ужинать в дорогом ресторане при гостинице «Столица», от которой он недалеко проживал.
Из записей, что имелись по этому делу у Вали Рожнова, Виталий Викторович узнал, что старший оперуполномоченный успел допросить нескольких бывших студентов, что учились в одной группе с Эдуардом Кочемасовым. И некоторым допрошенным бывшим студентам Авиационного института, судя по всему, не понравилось и даже насторожило то, что к ним был проявлен интерес оперативного работника милиции. Сам собой напрашивался вопрос: откуда такая настороженность?
Также из записей Валентина Рожнова майор Щелкунов понял, что эту компанию, в которую входили Эдуард Кочемасов, Николай Кондратьев, Валерий Федынцев, Тимур Бекетов, Василий Кудряшов и Нинель Яковлева, что-то связывало помимо каких-то общих интересов и учебы в одной группе. Что-то произошло, когда они были еще студентами Авиационного института. И главным действующим лицом в этой компании и ее заводилой был Николай Кондратьев…
Опытный начальник отдела по борьбе с бандитизмом майор Щелкунов, конечно, приметил, что оперативно-разыскные действия капитана Рожнова были, к сожалению, неполными, со значительными имеющимися пробелами, которые никогда бы не допустил опытный розыскник или следователь. К примеру, не посетил место работы Кочемасова, не поговорил с начальством и людьми, более или менее близко его знавшими. Не попытался отыскать женщину или женщин, с которыми Эдуард Кочемасов встречался последние три года своей жизни. А может, Вале Рожнову не хватило времени, и он просто не успел провести все эти необходимые действия. Так или иначе Виталий Викторович решил восполнить пробелы, допущенные Рожновым. И первым делом направился в конструкторское бюро, в котором работал Эдуард Кочемасов.
Начальником конструкторского бюро оказался бывший офицер, фронтовик Зиновий Арутюнович Гванелия, с которым Виталий Викторович сразу нашел общий язык, как это обычно и случается с людьми, вдоволь нанюхавшимися пороха и близко видевшими смерть.
После ряда формальных вопросов майор Щелкунов спросил, что Зиновий Арутюнович как непосредственный начальник Эдуарда Кочемасова может сказать о своем подчиненном. На что Гванелия, немного подумав, неожиданно ответил:
– А ничего.
– Ни хорошего и ни плохого? Как это так? – удивился Виталий Викторович такому неожиданному ответу. В конструкторском бюро Кочемасов работал три года или около того, и чтобы за такой период времени никак не раскрыться – это надо было сильно постараться.
– А вот так, – посмотрел на майора милиции начальник конструкторского бюро. – Столько времени с ним проработал, а раскусить его, увы, не сумел. Вроде парень умный. С высшим техническим образованием. А вот работал простым чертежником в рядовом кабэ. И ведь к повышению никакому не стремился. А ведь у него была возможность продвинуться, и не однажды. Кочемасов мог бы почти в три раза больше зарабатывать, устройся он даже простым инженером… Прояви свои способности, докажи, что ты умеешь! Вот этого я не понимаю, – немного помолчав, снова посмотрел на Виталия Викторовича Гванелия. – Ни к чему не стремиться и довольствоваться тем малым, это ведь удел слабых или стариков. Ни тем ни другим Кочемасов не являлся…
– Получается, что деньги и хорошая должность ему не особо были и нужны, – сделал заключение майор Щелкунов, хотя с доводами начальника конструкторского бюро был, в общем-то, согласен.
– Может, оно и действительно так, – согласился Зиновий Арутюнович, хотя – и это было видно – остался при своем мнении.
– Друзья у него тут были? – задал новый вопрос Виталий Викторович. – Или те, с кем он более или менее близко сошелся?
– Не было у него таких, – после недолгого раздумья ответил Гванелия. – Он практически ни с кем близко-то и не сошелся.
– А не близко? – поинтересовался майор Щелкунов. Проработать на каком-либо месте несколько лет и не иметь приятелей, пусть и не близких, – так случается крайне редко.
– Не близко… – Зиновий Арутюнович снова ненадолго задумался, после чего указал на мужчину с кудрявой пышной шевелюрой. – Ну разве что вот с ним. Анатолием его зовут…
– Спасибо, – поблагодарил руководителя конструкторского бюро Виталий Викторович и подошел к кудрявому молодому мужчине, стоявшему у чертежной доски. – Прошу прощения, я из милиции, майор Щелкунов. Анатолий, вас можно на пару минут отвлечь от вашей работы?
– Попробуйте, – в несколько шутливой форме отозвался кудрявый мужчина, оторвавшись от чертежной доски.
– Благодарю. Скажите, Анатолий… как вас по батюшке? – внимательно глянул на кудрявого Виталий Викторович.
– Да не велика персона. Зовите просто Анатолий, – старался казаться скромным или был таковым кудрявый мужчина.
– И все же? – продолжал настаивать на выяснении отчества майор Щелкунов, всегда старающийся проводить допросы и опросы не как придется, а как положено.
– Ну, Самсонович, – сдался кудрявый мужчина.
– Ох, какое героическое отчество! Скажите, Анатолий Самсонович, что за человек был Эдуард Кочемасов? – задал вопрос Виталий Викторович.
– Так, значит, все-таки был, – с заметной грустинкой в голосе произнес Анатолий.
– К сожалению, это так, – подтвердил майор Щелкунов.
– И это правда, что несчастный случай? – с некоторым недоверием поинтересовался неблизкий приятель Эдуарда Кочемасова.
– Правда, – ответил Виталий Викторович. – А у вас есть причины сомневаться?
– Собственно, нет, – неопределенно ответил Анатолий и непроизвольно пожал плечами. – В жизни оно по-разному происходит.
– Вы сейчас допрашиваетесь как свидетель, – заявил собеседнику начальник отдела по борьбе с бандитизмом. – Поэтому обязаны отвечать на мои вопросы исключительно правдиво и желательно искренне. Вы понимаете ответственность?
– Вполне понимаю, – кивнул кудрявый мужчина.
– Я сейчас повторю вопрос, – пытливо глянул на Анатолия Виталий Викторович. – У вас имеются какие-нибудь основания сомневаться, что ваш знакомый Эдуард Кочемасов погиб в результате несчастного случая? Или у вас есть повод полагать, что гибель Кочемасова произошла по какой-то иной причине?
– Нет, основания полагать, что Эдик… Эдуард Кочемасов, – поправился Анатолий, – погиб не в результате несчастного случая, у меня не имеется, – последовал твердый ответ.
– Может, он в последнее время чего-то опасался? – задал новый вопрос Щелкунов. – Или как-то себя вел, не так, как обычно? Нервничал? Раздражался по мелочам?
– Нет, ничего такого я за ним не замечал. Все было, как всегда, – подумав, ответил Анатолий.
– И никто ему не угрожал? – пытливо посмотрел на собеседника Виталий Викторович.
– Нет, все было, как обычно, – ответил кудрявый мужчина. – Или я просто ничего об этом не знал…
– Так все же: что за человек был Кочемасов? – после недолгого молчания спросил начальник отдела по борьбе с бандитизмом.
– Он был человеком… каких много, – после непродолжительной паузы последовал ответ.
– Что это значит? – внимательно посмотрел на собеседника Щелкунов.
– Только то, что я сказал, – ответил Анатолий и добавил: – Он был явно не на своем месте…
– Вы считаете, что людей, которые не на своем месте, много? – поинтересовался Виталий Викторович.
– Считаю, что много, – промолвил Анатолий. – А вы разве считаете иначе?
– Он что-нибудь рассказывал о себе? – не счел нужным отвечать на вопрос допрашиваемого майор милиции.
– Практически ничего, – ответил кудрявый мужчина. – Он был не из тех, кто любит откровенничать.
– Женщина у него была? – продолжал допрос майор Щелкунов.
– Он не говорил, – изрек Анатолий, посмотрев поверх головы майора милиции.
– А вы не заметили? – внимательно посмотрел на собеседника Виталий Викторович.
– Заметил, – не сразу ответил кудрявый мужчина и уверенно сказал: – Была у него женщина.
– Как ее зовут, где она живет? – быстро выговорил начальник отдела по борьбе с бандитизмом.
– Зовут ее Александра. Больше ничего о ней не знаю. – Анатолий немного подумал и сказал: – Хотя нет, все же знаю… Работает она швеей в городском гарнизонном госпитале. А где живет – понятия не имею!
Это было уже кое-что. Женщины – они во многом внимательнее мужчин. Поглазастее, что ли… Видят как-то по-другому. Их внимание часто привлекают детали и такие вещи, на которые мужчина даже не взглянет или не придаст им значения. А если и заприметит, то через минуту напрочь забудет. Оставалось только отыскать эту женщину.
Все же не зря допросил этого кудрявого Анатолия Самсоновича…
* * *Из конструкторского бюро Щелкунов вышел решительно настроенным во что бы то ни стало отыскать швею Александру. Валя Рожнов, наделенный талантами сыскаря, увы, по-прежнему без сознания, находился в больнице, в противном случае он бы в два счета нашел эту женщину. Виталию Викторовичу потребовалось больше половины дня, чтобы отыскать швею Александру, на то были свои причины: на работе ее не оказалось, а отдел кадров госпиталя был закрыт, и узнать адрес проживания Александры не представлялось возможным.
Ее адрес подсказала подруга Александры, которую Щелкунов отыскал через третьих лиц. Полное имя госпитальной швеи было Александра Ивановна Заманская. Выяснились некоторые подробности ее биографии: месяц назад исполнилось тридцать два года; жених Александры Павел пропал без вести в октябре сорок первого. Три года перед войной они прожили вместе. Проживала одна, поскольку родители ее умерли несколько лет назад. Обыкновенная одинокая женщина, каковых после войны остались многие и многие тысячи, каждая из которых мечтала о семейном счастье, вот только не всякой удавалось его заполучить.