- -
- 100%
- +
Мальчишки перевели взгляд в яму, где покоилась голова крупной птицы, и до ее извлечения оставалось совсем немного.
Фу-х! Вроде пронесло! Вот же любопытные! Вот тебе и каменный век!
Вернувшись к работе, продолжала вынимать грунт, все больше освобождая от него находку.
– Ну-ка помогите, – попросила старшеньких, краем глаза заметив, что младшие, справившись с работой, выстроились полукругом и наблюдали за нашими потугами.
А мы, подхватив оголившийся череп, стали вытягивать его из ямы в сторону реки, чтобы смыть прилипшую грязь.
В реке, череп, наполнившись водой, стал увесистее и потянул нас на дно. Держать такой груз было тяжело, и кое-кто из ребят убрал руки.
Да! Ноша эта детям не по зубам!
– Бросайте! – крикнула. – Я сама!
Нырнув вслед за пошедшим ко дну черепом, стала вымывать из его полости землю. Пару раз выныривая, чтобы вдохнуть полной грудью, снова возвращалась к находке.
Убедившись, что череп освободился от земли, еще немного его промыла и, набрав чистой воды, поднатужившись, стала вытаскивать его на берег. Наблюдающие за мной парни, тут же кинулись на помощь.
Общими усилиями, мы наконец-то справились с непосильной ношей.
Я еще не была до конца уверенна в своей задумке, но увидев, что вода из черепа не вытекает, чуть ли – не заплясала вокруг, как шаман с бубном.
Но, радоваться еще было рано. Ведь надо еще опробовать в деле.
– Ребят, сейчас идем и несем это к бабуле. Воду постарайтесь не разливать.
Как мы не покалечились, пока несли эту махину – одному Богу известно! Но когда донесли, собрали всех любопытных, так и сопровождавших нас до самого вигвама бабули.
Бережно опустив на землю ношу, приказала ребятам продолжать поддерживать.
– Ба, мясо есть? – спросила удивленную старушку. Видано ли это, снова собрать всю деревню в течение нескольких дней моего пребывания в поселении.
– Да вот, отец принис з охоти, – бабуля на весу держала небольшую, уже освежованную, тушку не то оленя, не то косули.
– Хорошо! Просто отлично! Режь ее на куски! Ребят, переносим наше «ведро», на костер и, очень, аккуратненько ставим на центр, – командовала я, оценивая ситуацию. – А вы чего стоите? – обратилась к подошедшим мужикам. – Видите, ребята надрываются – помогите им!
Встрепенувшиеся мужчины, подскочили к парням и стали поддерживать ношу, а я обкладывала череп камнями так, чтобы под низ можно было подсунуть дрова.
– Ба, а какие-нибудь коренья или клубни есть, которые вы едите сырые, или запекаете?
– От чого же не быть. Усе у нас есть, – не отвлекаясь от работы бабуля, крикнула в толпу, – Нэя, принись шо учора найшли!
Закончив обкладывать камнями наш «казан», положила дрова в виде колодца и приказала мужикам отойти.
Подсунула под поленья тлеющие угольки, и подула. Кора на дровах задымила, и тут же вспыхнула, объятая пламенем.
Заметив мои потуги, ребята то же самое проделали с других сторон. Огонь дружно пожирал дрова, а те под его натиском потрескивали, меча искры.
– Ну, ба, – подошла я к старушке, заканчивающей разделывать тушку, – теперь давай положим мясо в воду и будем ждать.
– Чого ждать? – спросил любопытный мужчина, стоявший ближе всех к костру.
– Ждать… – с усмешкой смотря на поселянина, процедила сквозь зубы, – когда огонь поджарит твои яйца.
Те, кто услышал мои слова, заржали. И по цепочке стали передавать мой ответ. Вскоре, все поселение гоготало над наивным мужиком.
Когда на поверхности воды с мясом стала появляться коричневая пена, обрадовалась – процесс варки идет! Значит черепок целый, и я смогу накормить поселение вареным мясом.
Подошедшая женщина протянула мне чистый клубень, желтоватого цвета.
Взяв его, я покрутила, разглядывая, а затем поднесла к носу и понюхала – репа. Так может пахнуть только репа. Нет, редька тоже имела почти такой запах, но более острый. Для надежности, куснула бочек плода. Смакуя во рту сладко-острый вкус овоща, еще раз убеждаясь, что это репа. Заметила, что женщина держит еще два таких же корнеплода.
Хотела положить их к мясу, но там уже плотной грязной шапкой скопилась пена, и ее надо было срочно убрать, иначе сейчас как вылезет за края и загасит костер.
Но тут не растерялась бабуля. Резво подскочив к «чану» стала снимать пену, каким-то приспособлением, напоминающим ложку.
Покончив с пеной, бабуля положила в воду чистые корнеплоды и подошла ко мне, протягивая палку, утолщенную с одного конца, но имеющего небольшое углубление.
«Поварешка же это! – обрадовалась про себя, продолжая рассматривать изделие. – Интересно – это дело рук природы? Или все же – рук человека?»
– Ба, а еще такие штуки есть?
– Да, у лису мижно скико хошь знайти, – пожала плечами старушка. – Нам то зачем?
– Теперь надо будет много! Чтобы в каждом шалаше было и на каждого человека. Потому что – это ложка, и ей мы будем хлебать суп, – сказав это, зачерпнула, кипящего бульона, и поднесла к губам. Слегка подув, втянула жидкость в рот и тут же выплюнула.
Да! Это был бульон, и он уже насыщался ароматом мяса и репы, но был совершенно не соленым.
Ошарашенные моими действиями поселяне с испугом смотрели на меня.
– Соль! Нужна соль! – выкрикнула я, вытирая рукой жирные губы.
– Силь? А шо цэ таке? – поинтересовалась бабуля.
– Соль? – я задумалась, как объяснить дикарям вкус необходимого продукта. Я-то ее случайно нашла в горе, но здесь-то долина, а, насколько мне известно, солончаки можно найти и в степях. – Ну, она такая бяка, – я скривилась, чтобы хоть как-то объяснить, – может в ямах лежать или на земле, як каменюка, но била, як у тэбе волосья.
– Сол, – обратился ко мне мужик, над которым давеча смеялась вся деревня, – я тут видел недалече. Ее вот эти лизали, – он приставил пальцы рук к голове, изображая рога, – ну и я тож попробовал. И плюнул як и ты. Но, у мэне чуток есть.
– Неси! – скомандовала я, обрадовавшись сообразительности мужика: «Не так уж он и глуп!»
Дрова вокруг «казана» прогорели. Мясо больше не выпускало пену. Я сгребла еще схватывающие, перекатывающимся огнем угли и разложила их под емкостью.
Бульон, в который я добавила грязноватую соль, едва кипя, уже издавал аромат, собирая вокруг «казана» сельчан.
– Ба, прикажи им, чтобы ложки несли, сейчас пробовать будем. Да не забудь про Зорика! Ему в первую очередь отобрать надо. Да хоть в тот же рог!
Бабуля даже рот не успела открыть, как около нас никого не осталось. Вот, что делает с людьми голодный интерес.
Полог нашего вигвама откинулся и, щурясь от солнца, появился мой папуля. По раздувающимся ноздрям поняла – его разбудил аромат супчика.
– Па, давай просыпайся, а то самое интересное проспишь! Сейчас поселяне сбегутся, все до капли вычерпают.
Действительно, к нам быстрым шагом устремились от мала до велика. Всем хотелось попробовать то, что сотворила Сол. Лишь бы хватило, а то обидно будет, если кто-то останется обделенным.
Где бы еще такой черепок найти? Тогда уж точно проблема решится. Лида, там же глина вымачивается! Буду пытаться из нее ваять посуду.
Самую первую ложку пробы супа, как старейшине поселения, я протянула бабуле. Сложив губы трубочкой, она втянула жидкость и вытаращилась на меня.
– Что? – спросила я испугавшись. – Не годится?
– Сол, – шепотом проговорила ба, – что это?
– Ба, – пожала я плечами, – это суп! И его надо варить. А для этого нужны горшки. А для горшков глина. Вот ее мы и начнем завтра носить к реке. А для этого нам понадобится много, много рук. И много, много ног, чтобы ее вымесить.
Пока мы беседовали с бабулей, очередь по дегустации супа пошла по второму кругу. Мясо я вытащила и, разделив на мелкие кусочки, также предложила попробовать каждому.
Конечно, с двух ложек не наешься, но интерес к такой еде я у соседей точно пробудила. И теперь передо мной стояла задача, научиться делать горшки из глины и обеспечить ими все поселение.
Глава 9. И снова операция
Как только «котел» опустел, а поселяне разбрелись по своим шалашам, я поспешила проведать Зорика.
Как и следовало ожидать, после сытного бульона, мужчина спал, но краснота на щеках, говорила, что с больным, что-то не так.
Я медленно приподняла шкуру, закрывающую рану и убрала сухой лист лопуха.
Вроде и радоваться надо, края самой раны стянулись, но места проколов шва, были воспалены.
Я обомлела! Как? Как же я могла забыть, что в диком мире нет рассасывающего шовного материала, а грубые жилы от животного высохли и сейчас создавали дискомфорт раненному мужчине. Их срочно, просто срочно необходимо удалить!
– Риса, – позвала шепотом жену Зорика, – сходи, позови Рома и его друзей.
Женщина тут же выскользнула из шалаша, а я задумалась, каким образом теперь бы удалить эти жилы. Как некстати вспомнилось выражение: «Тянуть жилы…» Возможно, оно имело другое значение, но то, что мне предстояло проделать, для меня значило именно это.
– Сол, – ворвался запыхавшийся парнишка, а следом за ним вползла Риса. – Что не так с Зориком?
Чтобы не испугать женщину выводами, приблизилась к уху Рома и прошептала:
– Надо провести еще одну операцию, но она связана с удалением жил, которыми я заштопала рану. В данный момент они подсохли, и если я стану вытягивать их в таком виде, то Зорику будет больно, очень больно, – я сделала глубокий вдох-выдох и продолжила, – надо, как и в прошлый раз нагреть воды. Можно не такой горячей. Пойди к ба, и нагрейте воду в чаше, где варили суп, а потом принесите сюда.
Ром, согласно мотнул головой и моментально сорвался с места.
Перепуганная жена Зорика, не сводила с меня глаз, но продолжала молчать. Она, видимо догадывалась, о чем я шепталась с парнем, но не вмешивалась, боясь повторения моего гнева.
– Риса, не переживай! Все будет хорошо, поверь мне! Зорик обязательно поправится и даже подарит тебе новую шкуру, – попыталась я успокоить ее. – Скажи, у вас есть дети?
Очевидно, в этой семье были проблемы. Женщина, услышав мой вопрос о детях, опустила голову, но я успела заметить в ее глазах, подступившие слезы. Вскоре, я услышала всхлипы, и поспешила к ней, чтобы не допустить истерики. Обняв и прижав к себе, успокаивала, поглаживая ее по плечам.
– Риса, прости, я не знала. Я вообще пока что ничего не знаю, но обещаю во всем разобраться.
Да, пообещать-то проще простого, а вот выполнить это обещание – совсем другое дело.
Пройдут тысячелетия, прежде чем человек сделает первую операцию, по удалению аппендикса. И операция эта будет проведена не острым камнем, или костью, а инструментом, отлитым из стали. Ну, а пока?
Пока древние люди, еще даже не отыскали железную руду, не отлили первый бронзовый наконечник для стрелы. И кто знает, где искать этот ценный минерал и как его добыть. Из школьного курса химии мне запомнилась лишь доменная печь, но как именно происходил процесс выплавки металла, вряд ли удастся вспомнить. До этого должны додуматься сами мужчины, или – это будет «Его Величество случай».
Откинув полог, под свод шалаша, пятясь задом, вполз парень, бережно придерживая череп неизвестного существа, найденный нами у реки, наполненного в данный момент жидкостью. Ему помогал Ром, которого я успела рассмотреть в просвете.
– Сол, – парень, прищурившись, осматривал шалаш, выискивая меня, – все готово. Что еще? Чем тебе помочь?
– Ром, проводи Рису к бабуле, а потом сразу же возвращайся, либо отправь кого из парней – ты мне нужен здесь. И да, найдите острый скребок, – распоряжалась я, возвращаясь к Зорику.
Мужчина лежал, прикрыв глаза, но не спал, и было похоже, что он уже не надеется на благоприятный исход.
– Зорик, – позвала шепотом мужчину. Он на мгновение приоткрыл глаза и снова закрыл. Мне было очень его жалко, но что я могла сделать в этой антисанитарии, лишь положиться на свои умения и навыки. – Потерпи немного, мне нужно снова поковыряться в твоей ране. Но возможно после этого, все изменится в лучшую сторону.
Кто-то сунул мне в руки скребок. Я на автомате провела большим пальцем по острому краю и поразилась его остроте: «Надо же, догадались наточить об камень». Отложив его рядом с ногой больного, взяла пустой рог и зачерпнула теплого настоя, который уже приобрел янтарный цвет.
Поливая рану струйкой настоя, добивалась размягчения жил. Просунув палочку под жилку, слегка потянула вверх, а затем полоснула лезвием скребка по палочке, при этом разрезая жилку.
Проделав еще несколько раз подобные действия, стала вытягивать жилы из тела. Размокшие, они легко поддавались моим умелым рукам.
Покончив с операцией, стала повторно поливать рану отваром, стараясь, чтобы он попал в ранки, вымывая выступившую кровь.
Как и раньше сначала смочила открытые рубцы соком из лопуха, а сверху приложила целый лист и обмотала шкурой, закрепив ее тонкими полосками из той же шкуры.
– Зорик, – смахнув со лба мужчины выступившие капельки пота, попыталась его ободрить, – я конечно несильна в медицине, но будем надеяться на чудо.
Увидев, как расширились глаза больного, я поняла, что снова допустила ошибку, употребив незнакомые ему слова. – В общем, я сделала все, что могла, теперь все в твоих руках. – Я еще загляну вечером, чтобы проверить, как ты. А сейчас выпей настой и постарайся заснуть. Сон, знаешь ли, лечит.
На выходе, я столкнулась с Рисой, которая спешила к своему мужу в их жилище.
– Риса, – сказала я, – Зорик сейчас будет отдыхать. Не стоит сидеть рядом с ним все время. Лучше займись чем-нибудь, отвлекись.
– Ром, – я протянула парню скребок, – кто хозяин этого инструмента? Надо бы вернуть.
– Дык, – друг, удивленно глядя на меня, даже не думал забирать скребок из моих рук, – это, батьки твого.
Ну, конечно же! Как я не догадалась? Ведь все самое лучшее должно принадлежать только моему отцу.
– Хорошо! – я повернулась в сторону своего жилища. – Проводи меня! Что-то я сегодня устала и очень хочу есть. Казан пусть будет у Зорика, там еще настой остался, а перелить не во что.
И вспомнила про глину, которую вчера замочили, и над которой, еще надо работать и работать, но только не сегодня. Может быть завтра? Да, скорее всего завтра! А сегодня – спать, спать, спать. В лечение Зорика, сил много ушло.
– Сол, там баба птицу запекла, – сообщил мне Ром, улыбаясь чуть ли не до ушей, – и я видел, кто приносит добычу вам к шалашу. Догадываешься, Сол?
– Ром, я знаю, что это моя рысь обо мне беспокоится. И я плохая мать, совсем за хлопотами забросила встречи с дочкой.
– Сол, не ругай меня, – голос парня изменился, а я насторожилась. – И – это, я иногда хожу в лесок к Кисуле, и, по-моему, она рада, когда я прихожу. Мы с ней бегаем и играем. Она такая хорошая!
Я шла, слушала парня и радовалась, что моя кошечка выросла доброй рысью. Видимо, надо привести ее в поселение и познакомить с людьми, а особенно с детьми, она же у меня тоже еще ребенок, не так давно грудь оставила.
У нашего вигвама меня уже ждали бабушка и отец. По их взглядам было видно, что они уже давненько выглядывали меня.
– Сол, – обняла меня взволнованная ба, – моя девочка, ты такая сильная! Тут Ром птицу принес, я приготовила, поешь. Ром и ты тоже садись.
Пока я ела, моя семья с теплом в глазах наблюдала за мной, а мой мозг продолжал усиленно работать в направлении процесса обработки глины.
– Ба, па, где есть камни, надо много-много? – спросила, пережевывая нежное мясо.
– Доню, сколько надо, столько и принесем, – поспешил успокоить меня отец. – Ты отдыхай, а потом мы с тобой пройдем недалече.
Ну, потом, так потом! Насытившись, я расслабилась и действительно валилась с ног. Вытерев руки об лист лопуха, полезла в вигвам и, мечтая об усовершенствовании своего жилища, погрузилась в сон.
Глава 10. Сон
« – Лидка, Лидка, вставай! – кто-то очень настойчиво тряс меня за плечо, выдирая из сна.
– Отстань Колька! – узнала я голос и, не раскрывая глаз, отмахнулась от назойливого соседского мальчишки. – Что за манера – лазать в окно к девочке.
– Ты Лидка, из себя фифу городскую не строй, – обиделся Колька, – как раков ловить, так сама приходишь ни свет – ни заря.
– Ладно, чего хотел?
– Ты что забыла, что сегодня у бабы Нюры будут саман лепить. Уже неделю гора глины лежит, – немного подумав, Колька продолжил, – бочку с водой притащили и соломы, а еще, вонючего конского навоза с конюшни.
– А зачем навоз-то? – удивилась я.
– Знамо дело – для связки, – гордо пояснил сосед. – Ох, и глупые вы городские! Ничегошеньки не знаете. Пошли за процессом следить.
– Николай, ты чего это по окнам лазишь, Лидочке спать не даешь? – сердито спросила бабушка.
Видимо услышала наши перешептывания. Старенькая, а слух хороший. Видимо у всех, кто поет – со слухом проблем нет, – подумала я, прячась под одеялом.
– Баб Зой, не ругайся, – стал оправдываться Коля, – Лидка сама просила разбудить ее, когда начнут глину месить для самана.
– Ах, ну если сама, тогда ладно, – и уже на выходе из комнаты, – ну иди блины поешь, пока Лида собирается. И зачем это ей? Но кто его знает, может и пригодится в жизни, – услышала я ворчание, удаляющейся бабушки.
Коля ушел на кухню, а я следом, но мимо них на веранду, где мы с бабулей выделили закуток для нужд.
Бабуля моя, по состоянию здоровья перестала ходить в баню, но чистоту очень ценила во всем, в том числе и тела, поэтому, сходив пару раз в сельский совет к председателю, и добилась, чтобы домовладение – ветерана труда и почетной пенсионерки, подключили к основному трубопроводу холодной воды и провели в дом. Теперь мы могли не ходить с ведром к водоразборной колонке, а пользоваться водой в свое удовольствие.
Войдя в кухню, увидела, как Колька уплетает один блин за другим, а их стопка на столе уменьшается с неимоверной скоростью.
– Эй, сбавь скорость, я еще сама не ела, – глянула на улыбающуюся бабулю, поняла, что это лишь часть того, что она приготовила. – Ба, а ты завтракала?
– Садись уже – егоза! – бабуля скрылась за занавеску, а когда вышла, то в руках держала тарелку с приличной горкой тонких, ноздреватых блинов, исходящих паром. И если Колян уплетал блины со сметаной, то я, любила в нее добавить немного варенья, о чем бабушка была прекрасно осведомлена.
Блины, приготовленные бабулей, я обожала. Даже мама, как не старалась, не могла достичь такого мастерства.
Когда я стала взрослой, бабушка раскрыла мне свой секрет: «Все надо делать с любовью!»
Конечно, я немного разочаровалась. Ведь я-то думала, что она добавляет в смесь какой-то особый ингредиент, но все оказалось гораздо проще. Но, прожив жизнь – убедилась, коли делаешь что-то, пребывая в плохом настроении, таков результат получишь.
– Коля, Лида, будьте внимательны! – наставляла бабушка. – Глину месить приедут хлопцы на конях, смотрите, чтобы вас ненароком не замесили, – и улыбнувшись, добавила, – а то потом ищи вас в самане.
– Ба, спасибо за блины, – подбежала я к бабуле, – очень вкусно! Не волнуйся, мы аккуратно. Ты же придешь?
– Приду чуть попозже, когда все бабы соберутся, да формы принесут.
Когда мы с Колькой подошли к соседям, то увидели, что там, где еще вчера была гора глины, теперь был глиняный круг.
Несколько мужиков разбросали ее по поляне и сейчас укрепляли край, прихлопывая лопатой, образуя высокий бортик.
Поодаль стояла бричка с железной бочкой, в которой развозили воду на поля.
Как только бортик был закольцован, мужчины подошли к бочке и отцепили от нее трубу. Колька сказал, что это гофрированный шланг, и он сделан из стальной проволоки в виде колец, обтянутых слоем резины и тканью – парусиной.
– Какой ты умный, Колька! – похвалила я мальчишку. Его отец работал трактористом, и обучал сына тонкостям мастерства.
– Да чего там! – махнул рукой Колька. – Мы с ребятами в механизированном парке такой же старый разрезали и посмотрели, из чего он состоит. Мы же пацаны, и нам надо все знать, чтобы не быть дураками, когда вырастим.
Будучи девочкой, я не придавала значения тому из чего сделан резиновый шланг. Но став взрослой, поняла, что современной, одинокой женщине, необходимы знания не только из чего сварить борщ. Важно, уметь готовить строительные смеси, например, цементный раствор для штукатурки стен. Нужно знать, как делать ремонт: просверлить отверстие в стене для крюка в ванной или восстановить поврежденную плитку на кухне. Эти навыки помогают жить комфортно и безопасно, не прибегая к помощи специалистов.
Когда из шланга, полилась на глину вода, мужики не стали его оставлять на одном месте, а периодически перетаскивали с места на место, заполняя весь круг водой.
Один мужчина, обходил круг с обратной стороны, и заделывал в бортике протечки, размытые водой.
К назначенному времени верхом на конях прискакали парни постарше. Войдя в глиняный круг, они выстроились в линейку и, гарцуя, стали ходить по кругу, при этом глина перемешивалась с водой, образуя однородную массу. Периодически то слева, то справа мужики подкидывали навоз.
В перерыве, когда, старший решил, что надо добавить еще воды, после того, как, помяв между пальцев раствор, сделал вывод, что смесь недостаточно жидкая, Колька подошел к старшему брату и попросил, чтобы нас покатали на конях.
Думаете, я испугалась и отказалась? Нет! Я давно мечтала посидеть верхом на лошади. Меня посадили верхом на самую спокойную, на которой даже не было седла, вручили в руки уздечку и слегка шлепнули ее по крупу.
Коняшка потоптавшись на месте, видимо проверяя вес седока, неуверенно сделала шаг, затем другой и пошла вокруг кучи. Парень не рискнул оставить меня одну. Придерживая за удила, шел рядом с лошадью, направляя ее.
Моему счастью не было предела. Я сидела верхом на лошадке без седла, обхватив бока ногами, и ощущала, как под шершавой кожей, при каждом шаге перекатываются мышцы ног животного.
Кобыла передергивала ушами, отгоняя назойливых мух, а я представила, как прижавшись к гладкой спине, скачу по степи освещенной полуденным солнцем, а веселый ветер раздувает черную гриву лошадки и мои русые волосы из разметавшихся кос.
Мои мечты, резко прервал хвост кобылы, который хлестанул по спине.
– Ну, слазь егоза, – протянув ко мне руки, парень помог спуститься, а сам тут же резво без помощи кого-либо, вскочил на спину животного и вернулся в круг к друзьям.
– Ну, как, понравилось тебе? – подошел улыбающийся Колька. – Федька, сказал, что возьмет меня купать лошадей после работы, – продолжил довольный друг, а я мысленно позавидовала ему.
Между тем, после повторной проверки вязкости глины, решили, что можно добавлять соломы.
Мужики вилами подбрасывали в круг соломы из распотрошенных тюков, а ребята на лошадях продолжали перемешивать ее с глиной.
Когда смесь достигла нужной консистенции, мужчина, командующий процессом замеса, отправил ездоков к реке, искупать лошадей, а остальным передохнуть часа два.
Прибежав домой, я встретила бабулю. Она уже надела мужские штаны и старенькое платье, которое заправила в штаны. Волосы собрала в косу и закрутила кичкой на макушке, а сверху повязала платок, закрывая лоб.
– Ба, а почему ты платье надела, а не дедову рубашку? – поинтересовалась я, любуясь бабулей.
– А для того, Лидочка, что рубашка будет постоянно вылезать из штанов, мне же придется много раз наклоняться, платье, хоть и немного задерется, но полностью не вылезет, – объясняли мне любопытной.
– Ба, а что вы будете делать с этой глиной? И для чего в нее добавили солому? – продолжала интересоваться.
– Ох, и любопытная ты! Иди лучше поешь борща. А пока ешь, я тебе расскажу.
Я нехотя взяла половник и налила в пиалушку густое варево, сдобрив сметаной. Под салфеткой на столе нашла свежий каравай хлеба, а рядом на тарелочке мелко резанный зеленый лук. Добавив в тарелку щепотку зелени и, перемешав содержимое, зачерпнула ложкой красно-белой смеси и отправила в рот.
Став взрослой я так и не научилась варить борщ, какой получался всегда у бабули. Немного с кислинкой, с минимумом свеклы, со свежими помидорами, болгарским перцем и обязательно с растертым салом с чесноком.
А какие она готовила пирожки! Не те, что пекутся в духовке, а пышные, румяные жареные на подсолнечном масле.
Возможно, это зависело и от муки, и от качества молока, из которого потом делали простоквашу, да и масло было натуральным, ароматным, с маслобойни, пахнущее жареными семечками.