Демиург и Ирина. Мистический круг

Черный ворон в окно влетает Сага о птицах

Черный ворон в окно влетает,

И пронзительно так кричит,

Он все ведает, он-то знает,

Как от бед меня защитить.

И в глазах его скрыта нежность.

И тревога, и вечный свет.

Это чувств моих безнадежность

Проступает сквозь бездну лет.

Не боюсь его, не скрываюсь,

Поболтаем о том, о сем,

И в глазах его отражаюсь

Перевернутой, и потом

Дотянуться до той стихии

Он позволит в рассветный час,

Где с тобой до утра бродили,

И природа была за нас…

Только явится ворон белый

На рассвете, прогонит тьму,

И расширит мои пределы,

Но доверюсь ли я ему?

Мир изгоев он странно светел,

Но не может он нам помочь,

И поет о разлуке ветер,

И уносит мой ворон ночь.

Свет слепит, он нахлынет смело

И печали мои умножит.

Жизнь порою, как ворон белый,

Ничего изменить не может.

И смотрю во тьму обреченно,

И в тумане иных широт,

Где ты ангел мой, ворон черный,

Кто тебя опять уведет?

Кто с тобой говорит до рассвета,

И пытается мир постичь,

Белый ворон – моя комета,

Ну когда же он улетит.

И сама я как ворон белый,

Не могу ничего принять,

И с рассветом приходят беды,

И влекут в пустоту меня.

Не сменить окрас, не остаться,

Незамеченною в толпе,

Как устала Я отражаться,

И собою быть не хотела.

Только ночью дышать и верить,

Что случится, я все приму.

Черный ворон, мои потери

Унесет навсегда во тьму.

Улыбка женщины

И мне снова приснятся лилии

На ковре из забытых грез

Навещал меня нынче ты или

Это сон, это все не всерьез.

Я читала «Улыбку женщина»

По Монмартру бродила вновь,

И казалось, что ты повенчаны,

И венчала нас эта ночь…

Над Парижем носились призраки

И на кладбище Пер Ланшез

Тени гениев, что не признаны,

На пирушку пришли, о жесть…

Как реальность с былым сплетается,

Вырываясь из плена там,

Только флейта нам дарит таинства

И ворон не смолкает гам.

Королева Марго все мечется,

И желает одних утех.

Я читаю «Улыбку женщины»

Сквозь рыданья ее и смех,

Проступает печаль незримая,

И уносится призрак прочь,

И далекая, не любимая,

Не кончатся страсти ночь

Тень поэта на Невском

И снова август на пороге,

Его печали свет незримый,

И снова думаю о Блоке,

О призраке, летящем мимо.

По тихой улочке забвенья,

Куда-то в дали пониманья,

И снова думаю о гении,

О призрачном его вниманье.

Внимая строк лихой забаве

И женщине, с которой рядом,

О доблестях забыл и слава,

И рано он уходит, взглядом

Нас проводив до перекрестка,

Где Невский скоро оборвется,

И август тихо и неброско

В мой летний мир опять вернётся.

В Москве, на Патриарших снова,

Мы будем после веселиться,

Столица радостно и ново

Заставит жить и проявиться,

Но там, в тиши за поворотом,

Все Питера немого тени,

И очень грустно отчего-то,

И лишь сомненья и смятенье.

И лик усталого поэта,

И кони Клодта в час заката,

Мне не забыть и не уехать,

Из мира грез, в ту жизнь обратно

Я снова думаю о Блоке,

О призраке, летящем мимо.

И снова август на пороге,

Его печали свет незримый,

Рыжий ангел

Приснился мне ангел, по осени рыжий метался,

И песенку пел он, о том, как устали кружиться,

Средь листьев опавших опять возникал и терялся,

Пытались согреться и ангелы наши и птицы.

А нам не хотелось свой дом покидать на рассвете,

Там листья, срываясь, неслись в пустоте запоздало.

Но осень смеялась, кружились в ней ангелы, дети.

О, как в этот миг нам тепла и любви не хватало.

Но ангелы с нами, их снова забросит к нам ветер,

Котенок мой рыжий несется за ним, как за птицей,

И солнце печальное все еще светит и светит,

Но скоро и солнце с землею и нами простится.

Усталый мужчина мне снится зачем-то ночами,

Он ангелов видит едва ли, и все-таки снова

Мы с ним на скамейке сидели и долго молчали,

Как было уютно, когда не касалось нас СЛОВО.

На белом коне пролетает над пропастью гений,

Качнулся в седле, удержался, какая отрада.

А осень всегда состояла из чудных мгновений,

Поэты и рыжие ангелы в миг листопада

Пусть нас не оставят, а все остальное не важное,

Мы выдержим все, растворяется в парке мужчина.

По мостику хрупкому снова шагают отважно

Мой ангел и кот. Уж они – то меня не покинут.

Сама не знаю, оттого и плачу…

!Любовь Уходит

И голос женщины влюбленный.

И хруст песка и храп коня.

А. Блок

А любовь ушла по бездорожью

В суету печалей и тревог,

Задохнулась пустотой и ложью.

Там стоял на перекрестке Блок.

Белый конь стремился в неизвестность.

Он его пытался удержать.

За плечами затаилась вечность,

Он хотел Поэта там догнать.

Лунная дорожка, словно лента,

Тишина, и рядом никого.

Догорало за опушкой лето,

Так спросить хотелось у него…

Дам прекрасных в небе очертанье,

Ничего не будет впереди,

Тихо улыбнулся на прощанье

И сказал растерянно: – Не жди.

Но кого мне ждать. Мочат поэты,

Графоманы воют под луной.

Ночь темна, дожить бы рассвета,

И пройти достойно путь земной

Ночь темна, печали унимая,

Выхожу одна во мрак дорог,

Осени холодный свет вдыхаю,

И летит над бездной гордо Блок

Ангел с книгой

Ангел, читающий книги твои,

Полон надежды и светлой любви,

Даже дождливою осенью вновь.

Ангела пусть согревает Любовь.

В мире смертей, катастроф и утрат,

Ангел, читающий книги, так рад,

Что ты с утра и до вечера вновь.

Миру вещаешь про свет и любовь.

Осень вступает в права, за окном

Дождь моросит, но ты вспомни о нем,

Ангеле, что охранять нас устал,

Вот и присел, и опять зачитался…

Хочется ангелу светлому знать,

Что мы полюбим друг друга опять,

И не расстанемся больше на миг,

И затеряемся в книгах своих…

Полночь, но надо роман дочитать,

Чтобы поверить в любовь и узнать,

Что разлучить нас не сможет никто,

Ангел роман дочитал под зонтом

Но не уходит, он будет хранить,

С призрачным миром незримую нить

Даже дождливою осенью вновь.

Ангела пусть согревает Любовь.

Кот и его художник

Хозяин куда-то умчался тайком

И пусто на даче в тот пасмурный вечер.

И только беседует ангел с котом,

И листья швыряет и делать им нечего.

– Да он не вернется, не жди его, кот,

Он с кем-то и где-то отпразднует встречу,

А кот не поверил, художника ждет,

И листья сгребает, пусть бесится ветер,

Пусть ангел смеется, ему-то плевать,

Он знает, художник его не оставит,

И будет осеннее солнце сиять

Не грея, и жмурится рыжий красавец.

Откроет глаза – больше ангела нет,

Лежит на террасе листок золотистый,

Но что это? Осени дивный привет,

И ветер в окно, разозлившись, стучится.

И нет для печали внезапной причины,

Все это неважно, все это потом,

На даче, художником снова покинутой,

Беседует ангел печальный с котом

Мастер и его кот

Я говорил, что он еще вернется,

А ангел не поверил, грустный плут,

Когда блестит октябрьское солнце,

Так хорошо писать картины тут.

От шума городского мы укрыты,

И нет гостей в убежище его.

О чем молчит мой Мастер знаменитый,

И вспоминает в этот час кого.

И белый холст, как снегом занесенный,

И лай собачий где-то за окном,

И то ли он покинутый, влюбленный,

Я ничего не ведаю о том.

На лист посмотрит, на листок от клена

И снова курит молча в тишине.

Наверно все же нынче он влюбленный

Ждет Маргариту, но не скажет мне.

Куда же снова ангел подевался,

Мне не с кем в этот час поговорить,

И только у соседей звуки вальса,

Пошли туда, да хватит нам курить.

Но кто кота послушает, и снова

В урочный час у роковой черты,

Грустит мой Мастер, и в штрихах былого

Проступят и грядущего штрихи

Художник, кот и Муза

А знаете, вы гениальный художник,

Конечно же знаете, бог вас спаси,

У целого света, у жизни заложник,

Такой вы прекрасный, должно повезти,

Хотя как всегда мастера не в почете,

И чаще беседуя только с котом,

Вы снова к картинам и письмам вернетесь,

Твердя о несбывшемся и о былом.

Все тайны хранит этот рыжий котяра,

Он странно спесив, он не может понять,

Что Муза не дева, и в пору удара

Она помогает все в мире обнять.

А знаете, Мастер, ведь вы совершенство,

И это не лесть, я не льстила вовек,

Какая же радость, какое блаженство

Остаться в осеннюю пору, пусть снег

Все выбелил, золото стало золою,

И все-таки я никогда не уйду,

И кот мне поможет остаться собою.

В сиянье сирени, в раю и аду

Под звуки Шопена цикл Старик

Ввалившись в дом, где только тени бродят,

И жен давно умолкли голоса,

Старик свою Лолиту не находит,

Стоит он у окна и полчаса

Во тьму взирает, словно смотрит в бездну,

А это бездна смотрится в него.

И кажется, все дальше бесполезно —

И в темном доме больше никого…

Ты был силен, как Галиаф когда-то.

Ты был красив, почти как Аполлон.

И не заметил новые утраты,

Казалось, что удачлив и влюблен.

И девушка с зелеными глазами,

Так много обещала, но, увы,

Ввалился в дом, готовый к новой драме,

А там так тихо, женщины мертвы,

Друзья ушли, иных уж нет на свете,

И родичи растаяли, как дым,

И в телефонной книге только ветер

Играет с одиночеством твоим…

И вдруг рояль, и струны в нем дрожали,

Откуда-то из снов и забытья

Явилась мать, чтобы унять печали.

Минор Шопена – будущность твоя.

Совсем как в детстве, праздник и туманы

Старик закрыл ладонями лицо,

И вспоминал романы и обманы,

Когда к Лолите в никуда ушел…

И женщина с зелеными глазами

Так звонко рассмеялась в тишине.

Что там осталось? Бездна за плечами.

Метнулась тень. Один среди теней,

Шопена врубит, дом наполнит снова

Он музыкой из детства своего.

И упадет, растерян и взволнован…

А рядом ничего и никого.

Но чьи шаги в пустынном этом доме?

Морена, смерть, явилась невзначай,

И музыка, он ничего не понял,

И только телефон не отвечает.

И женщина с зелеными глазами

Тревожилась еще о старике..

Рождался там пролог к великой драме.

И стих Шопен, и соловей запел.

И тень металась на границе света

И тьмы, его души не находя.

И словно парус, там, в порыве ветра

Металась штора в шорохе дождя….

Пьянящий аромат последних роз. Октябрь

Пьянящий аромат последних роз,

Печаль страстей и радости истома,

Холодный свет отчаянных берез,

Огонь костра и свет родного дома..

Мираж земли, оставленной вдали,

И вечное желание вернуться

К своей надежде и своей любви.

И с осенью дождливой разминуться….

Пусть музыка терзает душу вновь.

Пусть снова звезды падают в ладони.

Пьянящий аромат, еще любовь,

В преддверии разлуки, этой доли

Не избежать, за призрачным стеклом,

Дождь разошелся, на душе уныло,

И только свет костра в забытый дом

Врывается, как это прежде было,

Как будет дальше, мне б еще понять,

Какие-то печальные картины,

И там, в огне, где больше нет меня,

Царила осень, и ее отринув,

Мы были так легки, и только миг,

Когда и мир покажется пустыней,

И Велес или призрачный двойник

Опять замрет на той, другой картине…

Холодный свет отчаянных берез,

Огонь костра и свет родного дома..

Пьянящий аромат последних роз,

Печаль страстей и радости истома

;

Сон о чайке

Я видела эту чайку

Над гладью морской в тумане.

Парит она так отчаянно.

И нас в бесконечность манит..

И в крике ее, как в стоне,

Звучали иные песни.

И как в колокольном звоне

Вдруг души наши воскресли.

Я знаю, душа поэта

Над морем в тиши парила,

И где-то еще до света

Она эту тишь любила,

Горели во мраке звезды,

И слышались эти ритмы

И тихо сползали слезы

И падали там на рифы.

И женщины отраженье

В печали от мира скрыты.

И только ночные тени

Лежали на этих рифах.

В сплетении рук в тумане

Они искали покоя.

Но море опять обманет,

И их влечет за собою.

И чайка вдали парила

Над островом грез и стонов,

.И кажется эта сила

Дарила покой влюбленным

Август. Смерть поэта

Болезнь моя росла, усталость и тоска загрызали, мне трудно дышать

А. Блок. Дневники 25 мая 1921 года

Если шторм нас оставит в покое,

Если буря смирила свой пыл,

То замрет в тишине над рекою

Ясный месяц, страданья забыв,

Он смотрел в этот мрак, угасая,

И не видел уже ничего.

И какая-то дама чужая,

Обольстить все пыталась его.

Это было последнее лето,

Скоро август, седьмое число,

Мы отсюда все знали про это,

А поэта куда-то влекло,

И свеча, у лица догорая,

Словно строчка забытых стихов,

В этой бездне манящей витая,

Про любовь все поет, про любовь.

Отшатнулся, ушел не прощаясь.

Как – то странно смотрел в эту ночь.

– Погадать тебе, грустный красавец.

– Ты ничем мне не сможешь помочь.

В мае маяться, знаю, пристало,

Все шептала растерянно там,

И душа в эту даль улетала,

И уже не явиться стихам.

Было странно прощать и прощаться,

Все проститься, но как по другому,

Будут странные тени метаться,

И двойник выходил из Содома,

И уже никакая бравада

Этот август не сможет оставить,

Что там было? Мираж звездопада,

Только черные птицы взлетали.

И цыганка кружилась, и снова,

Где-то там, отражалась внезапно

Долговязая тень Гумилева,

Говорил он кому-то:– До завтра.

Да ему пережить на неделю,

А потом расстреляют матросы,

Только черные птицы летели,

Как убитые им альбатросы.

И метались в каких-то проулках,

И печали не будет исхода,

А шаги за спиною так гулко,

Это время куда-то уходит.

Май и август, пожара стихия,

И на Невском столкнулись Поэты.

И еще им приснится Россия,

И соната в контексте сонета.

И поэмы оборванной снова

Слышу строчки откуда-то с неба,

И последнюю песнь Гумилева,

Эта маска – белее он снега.

Только буря внезапно стихает,

И мираж корабля над Невою.

Это бездна их всех увлекает,

В неизвестность ведет за собою.

Осень Бродского

И в мире Бродского осенняя прохлада,

Там тишина срывается на плач,

И листопад в глуши немного сада,

Какой-то задник, непонятный план,

Где женщина с зелеными глазами,

Босая, над безбрежностью парит,

Седая осень в странной этой драме,

О чем-то непонятном говорит.

Кто слышит их, и кто ему внимает,

В печали, забытьи, за час до сна,

И сон во сне он снова воплощает

В безбрежности судьбы и полотна.

Идет по листьям, и спешит на встречу,

И видит ли всю негу и печаль,

Стихов не слышно, их уносит ветер,

И в старом парке им не повстречаться,

Она не Маргарита, боже, правый,

Там есть художник и к нему спешит.

И только непонятный и лукавый,

Поэт проходит мимо и молчит.

Что это было? Темные аллеи,

И страсть ее к художнику, вдали,

Там листья отлетевшие алели,

Они расстались – пленники любви.

С художником ей проще в миг заката,

Поэт к своей Венеции спешит,

И все твердит: – Она не виновата,

Поэму пишет, о любви молчит…

И в замке грез ее портрет пылится,

Как задник той картины роковой,

Кто ведьму знал, и кто в нее влюбился,

Тот потерял и дар свой, и покой.

Ему же словеса всего дороже,

И он боится, потерять сей дар,

И гонит нежно так и осторожно

Любимую, и молча смотрит в даль,

Не ревность правит миром, только лира,

Вершит его печальную судьбу.

И на гондоле, в самом сердце мира,

Офелию он встретит лишь в гробу

И ужаснется, Гамлета судьбину

Как данность примет, чей-то жест, поклон…

Совсем один плывет куда-то мимо

И рядом усмехается Харон,

Там, в небесах, сияет Беатриче,

Но он не Дант, ему Вергилий мил.

Идет по аду с вечным безразличьем.

И слушает поэта в звоне лир.

Вы правы, Пушкин

Попытка жить и радоваться свету,

Когда вокруг сплошная темнота,

Внимая знакам, словесам, приметам,

Жить на разрыв, но верить в чудеса.

Вы, правы, Пушкин, осень вновь прекрасна,

Она беспечно в алом закружится,

И будем мы искать пути напрасно,

Туда, в тот свет, где он уже родился.

Очей очарованье, миг разлуки,

И ведьмы у костра нам дарят чудо,

Но как мы все могли, и крылья-руки

Поднимут нас, и так красиво всюду.

И пахнет снегом, словно пахнет медом,

И никого на призрачном пути,

А я под этим небом зябким мерзну,

Но продолжаю к осени идти.

Вы правы, Пушкин, осень это чудо,

Присел на миг, и век какой сидит.

И танец листьев – золоту повсюду.

Он к Анне, иль Наталье он спешит

Внимая знакам, словесам, приметам,

Жил на разрыв, но верил в чудеса.

Попытка жить и радоваться свету,

Когда вокруг сплошная темнота…

И женщина с печальными глазами. Анна

И женщина с печальными глазами,

В которых только море отражалось,

Как героиня той извечной драмы,

Она стихи писала и сражалась,

Как грозный воин за свою стихию,

И осталась вечно птицей вольной,

А море то смирялось, то бесилось,

И уносило душу вдаль, и волны

Все проступали, как ее страданья,

Обиды те. А он далек и вечен,

И женщина спешила на свиданье,

А адмирал был как всегда беспечен.

Там столько гроз и столько грез тонуло,

Что выжить все труднее и тревожней,

И вдруг она из прошлого взглянула,

И ворон отвечал ей: «Невозможно»

О чем ты говоришь, о, птица злая,

Твой ум как оперенье вечно черен,

А я его дождусь, я это знаю.

Мне будет бог морей всегда покорен.

Бог промолчал, но мстила ей богиня,

И адмирала в бездну забирала

И вот когда он этот мир покинет,

Рыдала чайка там по адмиралу.

А женщина с бездонным глазами

Слезинки ни одной не проронила,

И Посейдон пред этой силой замер.

Твердил жене:-О, что-ты натворила.

И только усмехнулась Амфитрита,

А ведь казалась нежной и покорной.

– Она одна, она теперь забыта.

Но адмирал стремился к ней упорно.

Сквозь толщу вод он рвался к ней и верил,

Что не уйдет с причала в эту стужу.

И лютовали люди там и звери,

И воскресали города, разрушась.

Но женщина с печальными глазами

Смотрела в бездну и ждала ответа.

Мир содрогнулся, отступил и замер,

Она ждала, не заслонясь от ветра.

И снова Посейдон ее встречает

Улыбкой, и понять никак не может,

С какой любовью, и с каким отчаяньем

Взирает вдаль, темно там и тревожно.

И только ветер повторяет: – Анна.

Как тяжела и как черна вода.

Но ты всегда любима и желанна,

К тебе стремится будет он всегда…

Светлой памяти И. Царева

Когда к нам ангелы спускаются с небес

С душой поэта в трепетных руках,

То отзовется снежный мир и лес

На этот свет, на эту боль, на этот страх,

И там, где замороженный Амур

Спасает заплутавших лебедей,

Бредет старик, рассеян он и хмур,

Среди чужих картин, поэм, страстей

Он знает, что внезапно в тьме ночной,

Появиться тот ангел среди скал,

С поэта беспокойною душой,

Он был сердит, и он ее не ждал.

Но где их и когда, скажите, ждут,

И все-таки в тумане ноября,

К нам ангелы, придя на пять минут,

Подарят чудо, видимо не зря..

И в мире, где цинизма торжество,

И все решает золотой телец,

Он будет петь, невзгодам всем назло,

Жить на разрыв сознаний и сердец,

Он будет жить потом в своих стихах,

И в бронзе нам являя светлый лик.

И мир, погрязший в страсти и грехах,

Осветит вновь, на век или на миг…

Но век и миг соединив в одно

Мы в этот день его явленья ждем,

И жизни беззаветной полотно

Допишем, и в тумане грез придем,

Туда, где обозначен будет путь,

Где лунная дорожка так ясна,

Чтоб разговор продолжить и взглянуть,

На звездную стихию полотна…

Почти по Достоевскому

Ко мне пришел сегодня старый черт,

Растрепанный, усталый и хмельной,

И говорит, что время – то течет,

А веры нет, поговори со мной.

Но у меня важнейшие дела,

Для философий время, право, нет,

И все же снова кофе налила,

Врубила свет, и дым от сигарет

Причудливые лица рисовал,

Холодный ветер распахнул окно,

И он меня к тебе не ревновал,

Он видел, что теперь мне все равно.

Мигала лампа, и шуршала мышь,

А может Домовой не мог уснуть.

Вот так всю ночь о чем-то говоришь,

Пытаешься за грани заглянуть,

Потом слегка кружится голова,

И на снегу следы его копыт,

Мне показалось, что я умерла,

Зеленым глазом на меня косит

И улыбнулся в редкие усы,

И говорит о том, что жить и жить.

И вдруг салют, и от такой красы,

Не спрятаться и хочется парить.

И подождут все важные дела,

Общение важней всего на свете,

И понимаю, я не умерла,

Раз он один уходит на рассвете.

И на прощанье говорит: – Пока.

И снова повторяет: – Никогда,

Змея, как роза черная в руках,

И на снегу два ясные следа.,

Снежные сказки Метелицы

Расскажи мне, Метелица снежную сказку,

О прекрасной русалке и князе отважном.

Как им было в объятьях снежных так сладко,

Когда встретились снова в метели однажды.

Расскажи, как она его дерзко любила,

И как он уходил, позабыв все, в сраженье,

И его обнимала в пути берегиня,

И не стал для стрелы и меча он мишенью…

Твои гибкие руки так были прекрасны,

Твои чудные песни их там укачали,

Но ждала его дева обратно напрасно,

И отправилась в лес заповедный в печали.

Ее Леший берег, улыбался ей Велес,

Но чудовищ, Ярило она отвергала,