Прорицание вёльвы. Феномен скандинавской поэзии. Серия книг: Скандинавская мифология

Что же касается Эмблы?

Здесь всё немного сложнее и запутаннее, чаще всего, исследователи переводят это имя как «ива». Слово Embla встречается только в этом скандинавском источнике, и поэтому до конца не ясно каким деревом может являться первая женщина в германском мифотворчестве. Рассмотрим несколько аргументов в пользу того, что Embla может являться ивой.

Скульптура Аска и Эмблы в Швеции

Во-первых, мы можем использовать сравнительную мифологию, в качестве аргумента. Ива является мифологизированным деревом, наряду с ясенем, дубом и тисом. Подобно ясеню у скандинавов, ива являлась Мировым древом для царства Аккада. И как Иггдрасиль был неразрывен с Одином, а дуб с Тором, так и ива была посвящена верховному аккадскому громовержцу богу Ададу.

В целом, ива была распространена на всем Ближнем Востоке и поэтому она плотно вошла в мифологию различных ближневосточных народностей. Как на западе, так и на востоке, ива могла одновременно являться как древом смерти, так и символом женственности. Клонящаяся к воде плакучая ива стала олицетворять скорбь и печаль, поэтому древний человек связал это дерево с похоронными обрядами и смертью.

Это видно и во многих христианских традициях (вербное воскресенье), ива присутствует на фресках, картинах и иконах, которые посвящены распятию Христа. Для евреев это дерево символизирует печаль из-за вавилонского плена и день ивы празднуется в ходе Праздника кущей. У народностей Средней Азии старейшины рода, участвовавшие в похоронных процессиях, шли на кладбища, опираясь на ивовые посохи. Греческое, скорбящее по свободе, божество подземного царства (а я напоминаю, что Аид держал Персефону в своих владениях насильно) изображалось с пучком ивовых ветвей в руках. Это дерево использовалось в магических ритуал богини Гекаты, и в целом, греки придавали иве негативную коннотацию, высаживали их у могил родственников и плели похоронные венки.

Нас не должно удивлять то, что ива могла быть символом печали и скорби, олицетворением смерти, и одновременно являлась Мировым древом. Мы смотрим на мифологию через призму монотеистического христианства, мы не отделены от социума, чья мораль зиждется на еврейских верованиях и легендах. В христианстве Мировое древо представлено неким «Древом Жизни», от которого вкусила Ева и дала плод Адаму. Но не надо обманываться, это Древо жизни одновременно являлось древом смерти, смерти божественной природы Адама и Евы, и поэтому, оно ненамного отличается от своих собратьев из других мифологий.

В скандинавской мифологии Мировое древо также является древом смерти. Иггдрасиль имитировал (Yggr – drasil, скакун Игга, то есть лошадь Одина) транспортное средство для людей в загробный мир, об этом свидетельствуют как многочисленные археологические находки людей с петлей на шеи, так и исторические источники.

Из археологических источников необходимо отметить человека из Толлунда – мужчину, жившего в IV веке до нашей эры. Мужчина был обнаружен лежащим на левом боку в спящей позе, а вокруг его шеи была затянута петля из кожаной веревки. Несмотря на столь ужасную смерть, лицо человека из Толлунда очень спокойно, на его лике не отображено ни страха, ни сомнения, ни каких-либо переживаний. Вероятно, он являлся добровольцем для жертвоприношения. Другим примером символичности жертвоприношения через повешение может служить женщина из Эллинга. Её тоже нашли в торфяном болоте, в окрестностях Силькеборга, в Дании. Женщина была повешена (или её удушили, это установить невозможно), на её шее остался след от кожаного шнура. Из письменных исторических источников мы также можем вычленить различные упоминания о жертвоприношениях на дереве.

Для начала это кённинги Одина:

– «груз виселицы»

– «влага котла груза виселицы» (Мед поэзии)

– «бремя виселицы»

Кённинги самой виселицы:

– «деревянный конь»

– «скакун висельника»

Именно поэтому, можно сказать о том, что Иггдрасиль являлось древом смерти и по совместительству Мировым Древом. Параллели в других мифологиях также приводят к этому умозаключению.

В саге о Гаутреке фигурирует знаменитый скандинавской воин Старкад, сын Сторверка. В одном из эпизодов саги («Песнь о Викаре), во время плавания разразилась буря и корабль не мог плыть дальше. Старкад и конунг Викар причалили к одному из островов и начали молить богов о том, чтобы буря стихла. Ночью, один неизвестный старик (речь, конечно, идет об Одине), повел Старкада на остров, где располагалось двенадцать стульев. Очевидно, что боги собрались на этом острове, чтобы рассудить дальнейшую судьбу Старкада. Один требует от Старкада, чтобы тот принес в жертву своего конунга – Викара. Если вкратце: Старкад просит Викара провести инициацию и вместо петли на шею надевает телячьи кишки, завязанные в узел, а вместо копья Старкад использовал длинные тростник. Тростник оборачивается копьем, а кишки – удавкой. Это очень характерный миф, позволяющий подтвердить теорию о том, что жертвоприношение с участием удавки и копья были у скандинавов самыми распространенными (речь идет о касте воинов).

Изображение Старкада на «Carta Marina» – старейшем гравированным изображением северной Европы.

Абстрагируясь от ивы, как от символа инициации, Мирового древа или олицетворением загробной жизни, мы должны плавно перейти к главной теме нашего разбора – женственность.

В культуре древнего Китая иву считали деревом весны, и женского начала. Она олицетворяла женскую фертильность, сексуальность и женственность в целом. Для японцев ива являлась символом кротости и послушания, то есть, атрибутов, которые характерны именно для женщин. На Пелопоннесе женщины клали иву в собственную постель (для фертильности?), а в Вавилоне это дерево посвящали божеству плодородия Таммузе.

Вновь следует напомнить о менталитете язычника – первобытный менталитет, который разительно отличался от современного. Во-первых, человек ощущал себя частью природы и никак не выделял себя из животного мира. Он почитал тотемических животных, сравнивал себя с ними («храбрый как лев», «сильный как медведь») и проводил для этого определенные ритуалы (вроде поедания медвежьего сердца, или ритуального рычания, подобно волку). Поэтому, человек – как часть природы, не мог себя представить вне этого природного мира, что окружал его. По этой причине человек примерял на живые существа (не только на животных, но и на растения) свои собственные качества, например, как в случае с богиней Матерью-Землей – деторождения. Поэтому, ива для них и являлась олицетворением женственности, потому как некоторые атрибуты этого дерева являлись женскими: Длинные распущенные волосы (ветви ивы действительно похожи на волосы), плач и скорбь, стройность, грация, небольшие размеры. В средневековой Европе считали, что ива роняет семена до достижения зрелости, поэтому это дерево являлось помимо прочего и олицетворением девственности.

Этой концепции придерживаются большинство ученых: Величественный, с раскидистой кроной и толстым фаллическим стволом ясень и кроткая, плакучая приземистая ива. Однако, этимологически слово Embla может трактоваться и по-иному.

Некоторые лингвисты выводят слово Embla от скандинавского названия вяза (álm|ur). Однако, согласно законам словообразования этот термин álm|ur должен был измениться несколько раз, прежде чем он трансформировался в Elm. Надо отметить, что трактовка вяза с точки зрения гендера в различных мифологиях отличаются друг от друга. Где-то вяз представлен в качестве мужского древа, но среди индоевропейских народностей немало, кто ассоциировал вяз с Матерью-Землей.

Третий же вариант трактовки имени Embla еще интереснее и глубже. Но многие ученые в согласии с принципом «бритвы Оккама» отвергают эту трактовку. Согласно гипотезе, это слово произошло из греческого языка и связано со словом «лоза» или «лиана», то есть с чем-то обвивающим. Ученые предполагают, что это слово может быть связано с практикой разжигания огня с помощью трения огненного плуга. Само собой, что действие добывания огня было священным и символизировало плодородие. Краткой лингвистической истории огня и его сакральности в скандинавской мифологии, я посвятил много обширных строк в своей предыдущей книге, в главе о Локи. Огонь был для скандинавов не только символом, но и священным ритуальным объектом, был плотно связан с магическими ритуалами.

Немецкий историк и филолог Рудольф Зимек видит в мифе об Аске и Эмбле общий и очень древний для индоевропейцев архетип о добывании огня – трение мягкой древесины (Если брать за основу то, что Эмбла – это виноградная лоза) о твердую (об ясень). При всем при этом акт добычи огня очень похож на сексуальный акт – фаллическая палка резкими однообразными движениями вращается в углублении, таким образом создавая пламя. Это очень древний, вероятно относящийся к эпохи протоиндоевропейцам, символ полового акта, где рождается огонь.

Далее следует привести пример из книги Хильды Эллис Дэвидсон «Древние скандинавы. Сыны северных богов».

На странной сцене, изображенной на камне 8, два человека, помещенные в полукруг, держатся за веревки или какие-то предметы, подвешенные к столбу, расположенному в центре этого полукруга. Согласно наиболее интересной точке зрения, перед нами церемония добывания священного огня, но это предположение ничем не подтверждается.

Плита 8 из погребения в Кивике. Осталась от грандиозного скандинавского сооружения бронзового века. Гробница украшена подобными петроглифами

Так же, Х. Дэвидсон выдвинула гипотезу, согласно которой миф об Аске и Эмбле произошел не от скандинавской мифологии, а был зачат в одре континентальных германцев и возможно был связан с культом плодородия ванов. Она основывает свое мнение на археологической находки двух деревянных фигур из Браакского болота (северная Германия, Шлевзиг-Гольштейн). Фигурки были вырезаны из дубовых ветвей и явно демонстрируют половой диморфизм: Разница роста между фигурами (Фигура мужчины – 274 см, а женщины – 230 см), подчеркнутые половые органы, у женщины волосы собраны в пучок (признак зрелой, и возможно – замужней женщины), а у мужчины короткие волосы с челкой. Фигуры были найдены в торфяном болоте, рядом с большой кучей камней и керамики, которые содержали следы пожара.

Идолы из браакского болота, датируемые 2 веком до нашей эры, с ярко выраженным половым диморфизмом. Самые смелые исследователи предполагают, что эти фигуры могли быть образами Фрейи и Фрейра

Х. Дэвидсон отсылается к этим фигурам, и отмечает, что эти люди могли стать прообразом Аском и Эмблы. Однако, необходимо отметить, что их характерные черты (большая высота статуй, ярко выраженные половые органы, возжигания подле фигур) скорее говорят о том, что они являлись богами северных германцев, датируемых около 3—2 вв. до н. э. Возможно, что речь идет о божествах плодородия Ньерде и Нерты, или прообразах Фрейра и Фрейи.

Эти три теории имеют право на существования, однако ни одна из них ничем не подтверждается. Этимология Эмблы спорна до сих пор, а вопрос о ритуальности этого существа настолько сложный, что возможно, он останется без ответа навсегда.