Заповедник. Книга 1. Реликт вне зоны обитания

Еще обиднее оказалось узнать, что процесс загрузки вовсе не так тривиален, как хотелось бы. Хотя, если учесть волшебные ощущения, с которыми я проснулась, следовало догадаться.

Оборудование у них тут стояло самое современное и безопасное, как похвастался Ош, но вот сам процесс был вовсе не безобиден. Более того, по объему загружаемого тоже имелись жесткие ограничения, как и по количеству самих загрузок. В течение жизни безопасным считалось не более четырех таких операций.

Именно медицинскими операциями такое воздействие и считалось! Редко кто издевался над своими мозгами более двух раз. Точнее, многие и на второй-то раз без крайней необходимости не решались. Чаще всего эту процедуру проделывали лишь единожды, сразу по достижению возраста совершеннолетия, закрепляя необходимые для специализации знания.

Когда мне все же удалось выпросить планшет со списком того, чем меня все же осчастливили, выяснилась еще одна неприятная вещь. Загрузили в меня едва ли десятую часть от возможного объема, то есть реально необходимый минимум. При этом на повторную операцию безопасно идти не ранее, чем через четыре стандартных года. Ош вновь виновато промямлил что-то про нехватку времени.

Еще сильнее озадачил список дисциплин. Помимо языков и бытовых технических знаний, краткой истории, там оказались такие забавные вещи как этика и этикет, что-то похожее на историю искусств и моды, и прочая, с моей точки зрения, совершенно бесполезная в текущей ситуации лабуда.

Хотя Ош по поводу бесполезности чего-то из загруженного поспорил, заявив, что для успешной адаптации культурологический минимум тоже необходим.

Но вот отвечать на многократно заданный вопрос: «А на фига меня сюда притащили? Что за спешка?», доктор не хотел категорически. Постоянно повторял мантру про то, что Юрген вот-вот вернется и все объяснит сам. Точнее, отвечали мне что-то из серии, раз он все это затеял, сам пусть и разбирается!

Я всё равно начала озвучивать свои предположения, но Ош на провокации не повелся. Он принес мне кувшин воды со стаканом, выдал тапочки в качестве обуви, показал, где уборная, а потом сбежал, оставив меня наедине с моим негодованием.

Оставшись одна, я начала нервно мерить шагами комнату и где-то посередине неё обнаружила какую-то невидимую преграду, которой, очевидно, не было раньше, пока рядом суетился врач.

Ощущалась она, как пружинящий и искрящийся поток воздуха. Пройти насквозь мне не удавалось, барьер мягко отталкивал меня обратно. Думать, по какому принципу сделано это новшество, мне уже не хотелось. Видимо, лимит любознательности у меня на сегодня исчерпался, а на более важные вопросы пока никто отвечать не собирался.

Про себя я только отметила, что барьер отделял ту часть комнаты, в которой находилось оборудование, а еще дверь наружу. В этот момент я ощутила себя этакой зловредной зверушкой, которую отделили от дорогой мебели.

И вот после этого ругаться и возмущаться я начала уже вслух, причем не стеснялась вставлять трехэтажные конструкции на родном матерном языке. Но на мои крики никто не пришел.

Я даже думала запульнуть стаканом в окно, но, подойдя к нему, обнаружила такую же пружинящую помеху, так что побоялась, что снаряд просто отскочит в меня обратно.

Накричавшись вдоволь и немного успокоившись, я, наконец, решилась посетить уборную. Уже там обнаружив подобие душевой и, тщательно её рассмотрев, решила испробовать местные удобства. Делать всё равно было нечего, а в душ в принципе хотелось, так что я не удержалась.

Поток теплого водяного пара, смешанного с каплями очищающего геля, который здесь называли душем, немного снизил накал страстей. Да, я не отказалась бы от душа настоящего, но и этот аналог оказался весьма неплох. Во всяком случае, после процедуры я ощущала себя чистой. Хотя, изначально сомнения по поводу этого мероприятия у меня возникали.

Полотенце мне выдали автоматически, а в закрытом шкафу нашлась стопка запечатанных чистых комбинезонов, аналогов которого я только что с себя сняла.

Они здесь, по сути, исполняли функцию нижнего белья. Для женщин и мужчин были предусмотрены разные варианты, а в остальном полностью универсальны. На первый взгляд они казались слишком громоздкими и неудобными, в тот же туалет ходить замучаешься снимать, но потом «вспомнила», что и для этих целей тут все предусмотрели очень даже изящно.

Пока я натягивала женскую версию, она мне показалась чересчур просторной, я даже начала думать, что что-то перепутала. Но спустя минуту комбез натянулся и сел, плотно обтянув фигуру, а в районе груди появилась легкая и невесомая поддержка.

Пока одевалась, в голове всплыло знание, что комплекты эти были одноразовыми. Использованный экземпляр сразу отправлялся на переработку. Кстати, блок переработки нашелся рядом с душевой, и мне даже не составило труда убрать за собой мусор.

Вернувшись в комнату, я обнаружила незнакомую темноволосую девушку, симпатичную и миниатюрную. Мне сразу дружелюбно улыбнулись, а я вот наличию гостьи очень удивилась. Лишь отметила про себя, что одета она более изящно, чем Ош, хоть и тоже в светлый брючный костюм.

Пока я её рассматривала, не зная, как реагировать, она сделала шаг навстречу.

– Я Ани, – представилась она, – Юрген попросил меня помочь тебе привести себя в порядок.

– А сам он меня избегает, да?

Ани улыбнулась.

– Нет, он ждет нас в главном зале. Вот придадим тебе приличный вид, сразу туда пойдем.

Я прищурилась, но возражать не стала.

Дальше мне дали возможность познакомиться с местной модой. С нижним бельем мы уже все выяснили. В качестве основной одежды мне предложили вполне обычное на вид темно-зеленое платье, длиной где-то до колена.

Материал у него оказался тонкий и невесомый, в некоторых местах имелись ажурные вставки, открывающие некоторые участки тела. Несмотря на это, в целом наряд имел весьма лаконичный дизайн. И да, мне платье показалось даже красивым.

Вниз шли тонкие облегающие чулки телесного цвета, а в качестве обуви – изящные полусапожки.

Я с удовольствием отметила, что обувь куда удобнее той, в которой мне совсем недавно по лесу бегать пришлось. Каблуки после такого приключения я вообще вряд ли решусь теперь когда-нибудь надеть!

Затем Ани усадила меня на стул и, на удивление, быстро уложила мои длинные волосы. Вроде ничего сложного она не сотворила, но весьма органично вплела в них какое-то красивое украшение и придала прическе форму. Сама бы я такое точно не исполнила. Макияж весьма легкий, но тоже присутствовал.

Результат получился очень даже неплохой. В нормальные времена я бы даже похвалила специалиста, но вот только внутри комок страха все сильнее и сильнее сжимался.

В итоге я, кстати, разглядывала себя не в обычное зеркало, а голографическое. В нём объемное изображение можно было повернуть и рассмотреть с любой стороны, ну, и масштаб тоже регулировался.

– Вот, теперь готова! – удовлетворенно кивнув, заключила Ани.

– К чему? – скептически уточнила я.

Ани не ответила, она уже привычно игнорировала все вопросы, не связанные с процессом одевания, макияжа или укладки.

Потом она, как и обещала, отвела меня к Юргену.

Последний сидел в главном зале, развалившись на мягком пуфе-кресле. Кстати, на том самом, которое он экспрессивно пинал по прибытии с Земли.

Залипал он во что-то, похожее на планшет. Смотрел он там что-то важное или нет, неизвестно, но нас он заметил только после того, как Ани подала голос.

Увидев нас, он тут же бросил свое занятие и встал.

– О! Потрясающе выглядишь! – обратился он ко мне с улыбкой, затем кивнул Ани, – Молодец!

Та кивнула в ответ и вышла. Двери с едва слышным щелчком закрылись за её спиной, и мы остались с ним наедине.

Он с улыбкой смотрел на меня, а я поняла, что снова начинаю закипать.

– И? – наконец, вырвалось у меня.

Он отмер и затем приглашающе махнул в сторону к окну. Там обнаружился накрытый стол.

– Это еще что? – враждебно отреагировала я.

Он криво улыбнулся.

– Нам нужно многое обсудить.

– А без этого нельзя? – кивнула я на накрытое великолепие.

– А ты разве не проголодалась?

– Ты можешь хоть вкратце объяснить, какого черта происходит? Зачем ты меня сюда притащил? – не выдержала я.

– Вкратце не получится, – спокойно ответил Юрген, – лучше присесть.

Его спокойный тон меня взбесил окончательно. А еще мне в голову пришло, что он это делает специально, провоцирует и наблюдает за моей реакцией.

– Хорошо, давай присядем, – сказала я, опустившись на диван, напрочь игнорируя приглашение к столу.

Он наклонил голову вбок, затем улыбнулся и опустился в кресло напротив.

– Хорошо. Можно начать и здесь.

Я выжидающе подняла брови.

Он вздохнул и, наконец, начал рассказ.

– Как ты уже поняла, мы не на твоей родной планете!

Я, не дрогнув, смотрела ему в глаза, эту информацию я уже переварила, а он продолжал:

– Мир вокруг, – он кивнул в сторону окна, – очень сильно отличается от того, к чему ты привыкла. Но самое главное и основополагающее отличие не все эти блестящие игрушки. – Он демонстративно обвел взглядом помещение. – Самое главное отличие в самой сути людей. Я, Ош, Ани, да и все остальные в данном здании генетически сформированные специалисты, как и большая часть населения этой планеты, а вот ты совершенно другая. Ты базовый генотип!

Вроде он не так много сказал, а у меня в голове буквально ядерная бомба взорвалась из потока информации. Настолько ядреная, что я даже зажмурилась.

Юрген это явно видел, потому на секунду замолчал, давая мне секунду на то, чтобы этот поток проглотить.

– На то, чтобы осознать основную часть загруженной информации, нужно от трех до десяти дней, у нас столько времени нет, потому я кратко изложу суть, касающуюся наших насущных проблем.

А дальше мне рассказали сказку. Давным-давно, в далекой-далекой…

Точнее, в галактике очень даже родной, много-много лет назад человеческая цивилизация вышла за пределы родной планеты и начала экспансию среди звезд.

Тут он сразу оговорился, что речь идет вовсе не про мою родную планету. Моя Земля всего лишь одна из колоний, которую в те стародавние времена изменили под нужные условия, и засеяли формами жизни с Земли Изначальной, а затем и людьми.

Название Земля Изначальная было произнесено на том языке, на котором мы с ним общались, но название совершенно точно «переводилось» и на мой родной язык тоже.

Но изменять внешние планеты под свои потребности люди научились далеко не сразу. Изначально пытались подстроиться под то, что есть. И до того момента, пока не научились создавать приемлемые условия жизни вне своей гавани, оказалось, что к проживанию вне своей среды обитания в долгосрочной перспективе люди не очень-то и приспособлены.

Радиация, пониженная или повышенная гравитация, слишком плотная атмосфера или отсутствие оной, ограниченный запас кислорода, пищи и воды, – это только малая часть огромных проблем. Люди могли выживать какое-то время в аквариумах, когда речь шла о научных экспедициях или коммерческих разработках полезных ресурсов. Но, если говорить об обычной жизни на длительный срок, люди просто не приживались.

Тогда и начали создавать первых, генетически усовершенствованных, морально и физически устойчивых к подобным условиям. Они еще не были специалистами, как Юрген и Ош, но задачу свою выполнили на ура.

После их появления последовала активная космическая экспансия, которая и заложила основы того, что привело впоследствии к появлению большого количества планет, похожих на их дом.

– То есть, человеческие миры похожи?

– Даже в заданном векторе много вариантов развития, но в основе да, очень похожи. Допустимый температурный режим, привычная химическая смесь в качестве атмосферы с терпимым для нас давлением, наличие воды в жидком состоянии, примерно одинаковая сила тяготения. Уже в эти условия засеивалась жизнь на основе белковой структуры. Сложные организмы тоже внешне легко узнаваемы. Да и вообще, у животных в результате, как и было на оригинале, в основном, четыре конечности, строение скелета и функции внутренних органов схожи. Миры чужих и сами они отличаются кардинально!

– Но даже в привычных нам условиях разве за столько времени не появились другие разумные виды, близкие нам? – удивилась я.

– Близких к разумным среди высших млекопитающих появлялось немало, но едва у кого-то из них до сих пор была реальная возможность перейти этот рубеж и построить свою цивилизацию. В условиях плотной застройки большинство из них сохранились только в специальных закрытых зонах или зоосадах. Иначе, таким, как они, и не выжить!

Я как-то погрустнела. Люди и сами-то с собой жестоки, а с другими и подавно.

И, тем не менее, первый успех в области экспансии жизни одновременно принес и проблемы. В те далекие времена даже изменённых людей вынашивали и производили на свет естественным путем. Такого оборудования воспроизводства, как сейчас, еще не создали.

И буквально в течение нескольких поколений у изменённых выяснился один важный дефект. Они оказывались несовместимы между собой для естественного продолжения рода. Помощь генетиков не сильно решала проблему, детей или не получалось выносить даже первый триместр, или получались деграданты.

– Деграданты? – спросила я о том, что явно отсутствовало в загрузке.

– Посмотришь и почитаешь потом сама, – поморщился он, – только не ешь плотно перед этим!

Усугубилась проблема все еще тем, что прежде, чем проблему осознали, большая часть рождавшихся тогда людей уже имела существенные усовершенствования. Родители ведь желали лучшего для своих детей, а у обычных, неизмененных людей в те времена карьерные перспективы резко сократились.

Как неоднократно заявлял Юрген, со смесью гордости и откровенного самодовольства, в профессиональном плане, базовые серьезно уступали изменённым. Но именно это превосходство едва не привело к вымиранию всего нашего вида.

К счастью, тогда все обошлось. Несмотря на сложности, еще сохранилось достаточно людей с исходными параметрами, чтобы предотвратить катастрофу. Хоть таким людям, конечно, уже тогда пришлось несладко. Когда речь зашла о всеобщем благе и угрозе вымирания, с ними уже тогда никто церемониться не стал.

Тем более, по понятным причинам от усовершенствованных не смогли отказаться ни тогда, ни сейчас, но осознали, что для общего выживания необходим своего рода резерв, который дает возможность искать наиболее выигрышные комбинации для модификаций, не опасаясь последствий. Ведь всегда была возможность откатиться назад. Именно тогда появилось такое понятие как базовый генотип.

Здесь мы пришли к тому, о чем Юрген заявлял в самом начале. Здесь, такие, как я, редкость, но в силу этой редкости – огромная ценность.

Я сидела, прикрыв глаза, пытаясь справиться с потоком информации, который вызывал рассказ Юргена, но тут сразу открыла глаза – не смогла не прореагировать.

– На моей родной планете таких ценных почти восемь миллиардов проживает, – усмехнулась я.

– В масштабах всего человечества это очень мало. К тому же, свободного доступа к твоей планете нет. Она имеет статус Закрытого Заповедника, охраняемого Конфедерацией. Таких на данный момент всего около двадцати. Ну, официально столько. По факту, может и больше. Все контакты с твоей планеты жестко контролируются. Насколько мне известно, какое-то количество базовых оттуда забирают постоянно, но в весьма малых количествах, и все они распределяются по запросам корпораций или властей Ядра Конфедерации по заранее распределенным квотам. Согласно законам, неуполномоченное вмешательство в закрытую заповедную экосистему – достаточно тяжкое преступление!

– То есть, нигде, кроме закрытых заповедников, обычных людей вообще не осталось? – ошарашенно спросила я.

– Осталось конечно, – с усмешкой ответил Юрген, – но, в основном, у них у всех в предках побывали спецы, потому их называют базовый генотип плюс, и для резервных целей их уже не используют. Но среди населения большинства планет таких будет меньше пары процентов. Ну, кроме Ядра Конфедерации, там есть несколько секторов, где соотношение один к пяти. Но этих как резерв редко используют. Ведь там живут представители Великих правящих семейств Конфедерации и их слуги. А они хозяева мира, точнее миров!

– А как так получилось? Чем они лучше моих соотечественников? Почему мы оказались в изоляции? – про это у меня тоже информации не нашлось.

Юрген усмехнулся, но рассказал.

В истории случались разные периоды. Некоторые колонии возвышались над остальными и даже над метрополией, некоторые вымирали, если население не смогло прижиться на новом месте или слишком активно враждовало между собой.

Ну, а в некоторых случаях, в результате конфликтов или каких-то других катастроф, могла произойти ситуация, когда вымирала большая часть населения, но удавалось выжить какой-то небольшой группе или точнее нескольким разрозненным группам. Без ресурсов для поддержания благ цивилизации люди достаточно быстро дичали, буквально в течение двух-трех поколений.

С одной стороны, вроде полного вымирания не происходило, но по факту человеческая цивилизация на данной планете начинала свой путь развития заново. А это процесс гораздо более длительный. С политической карты по понятным причинам такие миры надолго исчезали.

– А что именно случилось? Как мы дошли до жизни такой? Тоже неизвестно?

– Если данные и сохранились, то в открытых источниках их нет. Информация по Закрытым Заповедникам вообще доступна только узкому кругу авторизованных лиц. Мне вот повезло координаты добыть, остальное уже выяснял на месте.

Вообще, любопытно получалось, изначально заповедниками назывались и те, кто изначально отстоял свою самостоятельность от корпораций, и да, это были как раз те сектора, которые сейчас составляли Ядро Конфедерации с проживающей там элитой. А когда-то они являлись осажденными анклавами базовых, откуда корпорации так же отбирали под свои нужды «материал».

Ведь достаточно долгое время считалось, что, помимо своей резервной функции, от базовых вообще мало проку, потому у них была не сильно завидная участь, не то, чтобы лабораторных мышей, но весьма близко.

А эти, в отличие от большинства, даже в самые сложные времена сумели у руля остаться на своей территории, а потом еще и расширили свое влияние на территории бывших корпораций, которые не смогли пережить турбулентность в обществе во времена войны с хниидами.

Хотя, если смотреть формально, на текущий момент корпорации тоже являлись частью Конфедерации, но в их случае они реально в ней просто числились, фактически живя по своим законам.

Большая часть органов управления Ядра Конфедерации находилась в секторе Имлу, а именно в системе Аит, на планетах Атмир и Атрис. Но также считалось, что реальная власть скорее принадлежит Великим семействам, которые проживали отдельно в достаточно небольших компактных секторах-кластерах.

Эти Великие семьи представляли собой что-то среднее между аристократией и олигархией, вели свою родословную чуть ли не с Земли Изначальной. Именно они считались теми, кто реально влияет на все, что происходит в Ядре Конфедерации.

Юрген их, кстати, очень не любил. Он их обозвал чуть ли ни фашистами, зацикленными на собственной чистоте и исключительности.

Не знаю, чем уж они конкретно ему на хвост наступили. Насколько я поняла, производством спецов занимались и у них в секторах тоже, и, судя по информации из загрузки, едва ли их там ущемляли, чтобы фашистами кого-то обзывать. Впрочем, я и дома не встречала тех, кто положительно к олигархам относился.

Но даже Юрген признал, что на текущий момент ситуация с базовыми изменилась благодаря их влиянию. Обычных людей стало значительно больше, чем это было буквально три-четыре тысячи лет назад, пусть большинство из них относились к базовым плюс.

– Неужели между нами настолько существенная разница? – с грустью я спросила про тех, кто заработал приставку «плюс».

– Ош тебе расскажет, что отфильтровались только серьезные вмешательства, и от всего избавиться невозможно, а потому остается риск непрогнозируемого дефекта при формировании новых изменений. Только как по мне, то это чушь. Даже на вашей замечательной планете, где все чистые и незамутненные, генетические заболевания не такая уж и редкость.

– Тогда почему?

– Лично я считаю, это попытка правящих семейств подчеркнуть свою исключительность, а корпорации просто перестраховываются, пока есть такая возможность. Ну, и диких аборигенов значительно проще под контролем в лаборатории держать! Они ведь толком даже не могут осознать, что к чему! Это твоя планета достаточно развита, но таких не много. В большинстве остальных заповедниках простейшие механические устройства будут чем-то сродни магии.

– Ну, Ош-то врач-спец! – не согласилась я.

– На самом деле фундаментальная специализация у нас одинаковая, да и он вовсе не генетик, а хирург. Так что, в таких вещах я разбираюсь не хуже.

Я уставилась в непонимании, но затем все же решила выяснить интересующее.

– Вы братья? – наконец, решила спросить я, точнее констатировать. Они ведь реально очень похожи!

– Ну, не совсем братья в твоем понимании, – усмехнулся он, – мы произведены в одной партии, потом росли в одной родственной группе, так что братья все-таки будет наиболее близкое определение.

– В одной партии? – я замешкалась, тактичность мешала задавать вопросы прямо, но что-то подсказывало, что, если и задавать подобные вопросы, то сейчас. Вряд ли в будущем найдется такой терпеливый и заинтересованный собеседник. – Вы похожи, но не близнецы!

Юрген усмехнулся.

– У нас одинаковая типовая сборка, но даже внутри партии заложена вариативность, – он улыбнулся, – Люди некомфортно себя ощущают среди одинаковых лиц.

– Базовая специализация одинаковая, но он врач, а ты?

– Я рекрутер-спец, – наклонив голову, с гордостью представился Юрген.

– Это как?

– Моя специализация – это подбор людей по определенным параметрам под нужные цели. И я в этом действительно хорош!

– И в чем общность ваших профессий с Ошом? – не поняла я.

– Наша фундаментальная специализация – медицина. Первичное фундаментальное образование у нас одинаковое. Затем он учился на врача общей практики, а у меня был больше акцент на поведенческих особенностях и ментальном здоровье людей. И уже на третьей и финальной ступени он готовился стать хирургом, а я рекрутером.

Я не могла не впечатлиться. У нас дома отдел кадров так мощно не готовят! Но тут сразу возник логичный вопрос:

– Но какой смысл в рекрутерах в обществе, где нужное количество специалистов просто производят под определенные потребности? – информация про это всплыла уже из пула загруженной, во мне проснулся профессиональный интерес.

– Верно, – усмехнулся он, глядя даже с уважением, словно не ожидал от меня такого вопроса, но все же ответил, – Но спецам-планировщикам приходится прогнозировать потребность в людях на двадцать лет вперед. За такой период времени многие параметры меняются. Например, какие-то запланированные проекты отменяются или наоборот, возникают новые, неотложные. Вот тогда и приходится делать переквалификацию в рамках основной специализации.

Я лишь усмехнулась, понимая, что не так уж наш мир и отличается от внешнего!

– Подобная переквалификация для спецов весьма неприятна, – продолжил объяснение Юрген, – даже травматична. Перестраиваться нам значительно сложнее, чем вам. Чтобы снизить риски, как раз и нужны рекрутеры! Мы видим и учитываем не только заложенные характеристики, но и приобретенные с опытом индивидуальные особенности людей, ну, и как поведенщики способны правильно определить их склонности и направить их в нужное русло развития, помочь перестроиться.

Я вновь сидела, зажмурившись, ибо голова гудела.

– Рекрутер. Хорошо. И для каких целей нужна я? – наконец, вынырнув из состояния детской любознательности и вспомнив о насущном, спросила я.

Он вновь улыбнулся.

– Вот, что мне в тебе нравится, это рациональность и спокойствие. Экспрессивность в некоторых случаях привлекательна, но вот когда дело доходит до истерик…

Спокойствие? Но вот после данного замечания я почувствовала, как кулаки непроизвольно сжимаются. И нет, истерики с моей стороны не будет, я его сейчас просто придушу!

– Юрген! – предупреждающе процедила я.

Он поднял руки и примиряюще помотал головой.

– Ладно-ладно. Не кипятись, – затем, сделав паузу, перешел к главному, – Я рекрутер и моя задача подбирать людей по определенным параметрам для конкретных задач. И, как не сложно догадаться, что, раз уже ты базовый генотип из заповедника, моим клиентам нужно решить весьма деликатную задачу.

Я превратилась в само внимание.