Заповедник. Книга 2. Нет места лучше

– То есть, мы…

– Да, наша планета находится на территории одной из уничтоженных корпораций, – вздохнула я, и, предвидя вопрос, сразу ответила, – Назвалась она Бати-ран. Подробностей про нее я, правда, не смогла толком найти. На территории Ашуас, даже в сети жестко контролируются все упоминания о конкурентах.

– Тогда почему мы выжили?

– Не знаю, информацию о Заповедниках в открытом доступе вообще сложно найти, – я опустила взгляд, затем вздохнула, – на самом деле тут только догадки и можно строить. Например, есть обоснованное предположение, что конфедераты вплоть до недавнего времени считали нашу планету дикой, даже мертвой.

– До недавнего – это какого? – педантично хмуро уточнила Наталья Владимировна.

Я тяжело вздохнула и задумалась, стоит ли упоминать Адептов истинного наследия, и решила, что рассказа еще и про них мое горло уже не переживет, решила обойтись кратким резюме.

– По случайно обнаруженной информации, могу достоверно предположить, что конфедераты точно были здесь уже лет двести назад, но как давно к тому моменту, без понятия.

Она хотела спросить о чем-то еще, но тут вмешался Крылов, обратив внимание, что я снова хриплю.

– Соне, похоже, снова нужен перерыв, – авторитетно заявил он.

Я благодарно на него посмотрела, затем снова сделала глоток теплой воды, и уже после этого с чистой совестью положила в рот мятную конфету.

– Как-то совсем слабовато с горлом у тебя, – с наигранным сочувствием заметила эта вредная тётка.

– Никогда раньше не приходилось столько говорить, – стараясь, чтобы мой охрипший голос звучал спокойно, натянуто улыбнулась я, а затем добавила, – а может, еще и акклиматизация.

– Отвыкла от родных краев? – ухмыльнулся Евгений.

– Скорее всего. Там, где я обитала последние годы, было значительно теплее, – пожала я плечами.

– А во время перелета разве не пришлось отвыкнуть? – почему-то решил уточнить он со своей обычной скептичной манерой.

– А… с чего вы взяли, что… там пришлось от тепла отвыкать? – не поняла я.

– Ты сама сказала, что у них не принято тратить ресурсы зря.

– Не принято, – подтвердила я.

– Значит, едва ли там, на борту тропики устраивали, особенно контрабандисты, – выдал он свое умозаключение.

Мне почему-то стало смешно, так что я даже не сдержала снисходительную улыбку.

– Расход энергии на поддержание нужной температуры на борту вообще ничто, по сравнению с тем, что суб-движок жрёт во время открытия окна в подпространство и поддержания там внутри пузыря нормальности. Можно себе позволить и тропики без особого ущерба, если уж кому-то очень хочется!

Брови Алексея, сидевшего почти напротив меня, поползли наверх, затем он усмехнулся. На лицах остальных схожая реакция проявилась.

– Ты же сказала, что в таких вещах вообще не разбираешься! – невзначай заметил Крылов.

Я опустила взгляд, мысленно обругав себя нехорошим словом. Вот на фига умничать-то было! Затем подняла глаза обратно и уже твердо встретила взор окружающих.

– Не разбираюсь, но не до такой же степени! – снова пожала я плечами, словно речь шла о чем-то несущественном.

Крылова мой ответ позабавил, но новых вопросов на тему не последовало. Зато вопрос нашелся у меня.

– А можно мне, ну, в дамскую комнату? – чувствуя себя первоклассником, который отпрашивается с урока у строгого учителя, спросила я.

Крылов кивнул конвоиру, который всегда тенью следовал за мной. Правда сегодня над ним тоже сжалились, и он все это время сидел на стуле слева от меня.

Когда мне позволили выйти из-за стола, я услышала новую просьбу, но обращённую уже не ко мне.

– Ирина, помоги нашей гостье освоиться, – обратился Евгений к светловолосой аспирантке, сидевшей справа от меня.

Надо же, уже гостья, а я-то думала! Правда, снова нацепить мешок гостье на голову не забыли. Наручники, правда, больше не надевали. Ни вчера вечером, ни сегодня утром, ни сейчас. Но мешок меня реально бесил!

А что касается освоиться, со мной вместе Ирина все же не осталась и процесс, к моему облегчению, не контролировала, но заметила, что зайдет, если нужна будет, явно намекнув, что задерживаться надолго не стоит. Правда, внутри помещения, меня действительно на короткий промежуток времени оставили одну, что показалось почти райским облегчением. Тут камер я не обнаружила!

Уже моя руки, я отметила, что отделка тут явно была на уровне дорогого бизнес-центра, ну, или богатого частного дома. Впрочем, конференц-зал, где мы общались, тоже подобное впечатление производил. Очень непросты мои тюремщики!

***

А потом, все так же с мешком на голове, меня проводили обратно ко всем, правда, как оказалось, не туда, откуда увели. Пришли мы в столовую, или даже в ресторан. Обстановка больше второму варианту соответствовала. Но мы точно не выходили из здания, где до этого находились. Я даже растерялась, когда с меня сняли темную материю и дали осмотреться.

Тут накрыли два больших стола для всей честной компании, которая активно общалась со мной с раннего утра. Крылов и академики с Максимом расселись за одним из них. Алексей и Евгений отсели за соседний стол, явно ожидая нас.

Да, меня тоже пригласили к общей трапезе, и даже галантно стул отодвинули, предлагая присоединиться. Так же за нашим столом расположились Ирина и мой надзиратель-Олег, чьё имя выяснилось, пока мы шли, а они вполне по-дружески общались.

Затем вокруг нас засуетились официанты, приняв заказы из предложенного меню от каждого из нас. Я, признаться, с подобным обслуживанием с момента отлета с Земли не сталкивалась. На внешних планетах, где мне до сих пор приходилось побывать, живые официанты полагались только особам привилегированного класса.

А когда передо мной поставили первое блюдо, не удержалась от замечания:

– Неплохо тут у вас! – сказала я, сосредоточенно ковыряя вилкой принесенный салат.

– Не жалуемся, – улыбнулась Ирина.

– Наш работодатель о нас заботится, – согласился Евгений, – Если хорошо себя проявишь, тебя тоже не обидят!

Я даже жевать перестала и уставилась на него. Нет, я подозревала, что это сборище частные корни имеет, но вот кто стоит за этой шарашкиной конторой, даже приблизительно представить не могла.

– И… кто же ваш работодатель? – решила уточнить я аккуратно.

– Ну, нет, не надо гнать впереди паровоза, – улыбаясь, отмахнулся Евгений, – всему свое время!

Я ошарашенно продолжила на него смотреть.

– А еда там сильно отличается? – решила сменить тему Ирина.

И я даже отмерла, обратив внимание на нее.

– Еда как еда. Специфический привкус, конечно, присутствует, но тут у нас тоже в разных странах свои кулинарные нюансы. Натуральные, скоропортящиеся фрукты и овощи – редкость и дорогое удовольствие. В основном, подают блюда, напечатанные из синтетических пищевых концентратов. Но вроде оно даже считается более полезным, ибо сбалансировано диетологами. С мясом и рыбой примерно такая же история, правда, они как раз даже по вкусу не сильно отличались, хоть и выращены в контейнере. Так что, с едой там все нормально, жить можно.

Теперь все вновь заинтересованно смотрели на меня, но я развивать тему не стала. Мне просто хотелось помолчать, и так трещала несколько часов без перерыва. Гораздо интереснее было поглазеть по сторонам, рассматривая декорированные стены и потолок, драпировки на окнах, которые, правда, мешали увидеть, что там снаружи, тяжелую люстру. А еще пыталась понять, чего ждать от этих людей дальше.

Видимо, сейчас мне демонстрировали, что бывает, когда ведешь себя хорошо. Но и не возникало сомнения, что так же легко покажут противоположное, если решат, что я сотрудничаю недостаточно активно.

Открыть им душу и делиться сокровенным, желания не возникало. Выслуживаться, глядя на эту роскошь, тоже. Но и совсем уж в отказ уходить чувство самосохранения не позволяло. Так что я без сожаления вылила им тонну информации, и собиралась продолжать в том же духе, чтобы потянуть время. Но рассказывать абсолютно всё не собиралась.

***

Поскольку за обедом я на контакт особо не шла, меня оставили в покое, и легкие разговоры ни о чем завязались между моими вынужденными сотрапезниками. Ирина явно строила глазки Евгению, он тоже заинтересованно на нее поглядывал.

Ну, а я… я, наверно, завидовала. У людей вот нормальная жизнь, интересная даже! И они вовсе не считали, что делают что-то не так. Мне о таком только мечтать и оставалось. За соседним столом тоже шла оживленная беседа, правда подробностей мы отсюда не слышали, все же они находились на значительном расстоянии.

Ну, а после обеда мы вернулись, к тому, на чем закончили. В смысле, мы вновь переместились в конференц-зал и посыпались каверзные вопросы, а я старалась на них отвечать, не взболтнув лишнего.

В таком режиме прошло дней десять. Мне иногда начало казаться, что все напоминает какой-то закольцованный день сурка, где мы переливаем из пустого порожнее. Если первые дня три хотя бы о чем-то новом и нестандартном рассуждения шли, то потом реально всё пошло по кругу. Одно и то же перемывали в разных вариациях.

Несколько дней потратили натурально на то, чтобы заставить меня множество раз пересказать свою выдуманную историю про возвращение. Когда рассказываешь про реальные вещи сотню раз, и то сложно не озвереть. А вот с выдуманной частью оказалось еще сложнее. Ведь нужно не проколоться и случайно не запутаться в собственных показаниях. Наверное, именно на это они и рассчитывали, подловить меня на несоответствии, чтобы потом все же вывести туда, куда нужно.

Но после второго или третьего раза я уже настолько запомнила придуманные детали, что почти сама поверила в правдивость своей истории. Даже в голове в красках все действие представила. Как будто оно из выдумки превратилось в реальное воспоминание. Впрочем, визуальная фантазия у меня всегда хорошо работала.

При этом я не особо любила врать. Муторно оно! Нужно же помнить, кому ты и что наплела. Не стоила овчинка выделки! Проще ничего не говорить, чем лгать.

Но иногда наступали ситуации, что отмалчиваться не вариант, как и прятаться за двусмысленностями. И вот в таких крайних случаях следовало помнить, если уж начала сочинять, то делать это стоило качественно!

Необходимость бесконечного уточнения мои дознаватели мотивировали тем, что по моей же версии, я редиска редкостная, выдала координаты нашей планеты сомнительным личностям, и теперь эти доблестные рыцари, коими считали себя мои тюремщики, хотели про них все максимально выяснить, чтобы выловить, если они тут безобразничать начнут.

Где-то еще через несколько дней я поняла, что окончательно потеряла счет времени, а восстанавливать его мне никто не помогал. Наоборот, все только загадочно улыбались и отмахивались. День сурка продолжался, и, судя по настроению моих интервьюеров, никаких изменений не предвиделось.

Не знаю, на что они рассчитывали, но энтузиазм с моей стороны постепенно подувял. И, если сначала я щедро делилась информацией, то за последние пару дней твердо решила, что на фиг.

Не буду я больше ни о чем новом рассказывать! Ибо понимала, что за каждое неосторожное слово придется оправдываться. Его же потом миллион раз подряд с разных сторон обсасывать начнут. Надоело до тошноты!

И все же, когда внезапно наступил очередной день, и за мной с утра никто не пришел, я реально удивилась.

***

Точнее так, мне принесли завтрак, а после которого меня обычно отводили в конференц-зал. Но в этот раз после моей уединенной трапезы просто пришла женщина из обслуживающего персонала, забрала посуду и удалилась. А я осталась на месте.

Сначала я даже обрадовалась. От бесконечной болтовни и пустых обсуждений одного и того же я реально устала. Вот только наслаждалась отдыхом я недолго.

С самого первого дня меня надолго тут не оставляли, и скучать одной до сих пор долго не приходилось. Мне даже возможности такой не предоставляли.

Ведь до сих пор я в этой комнатке только ночевала, завтракала, а иногда ужинала. И за день меня выматывало так, что с засыпанием проблем не возникало. Выключало, как по щелчку, несмотря на неудобную кровать.

А тут как-то все вовсе невесело оказалось. Я и посидела, и полежала, и по кругу прогулялась несколько десятков раз. И окно рассмотрела, хоть из него ничего видно не было. И даже зарядку сделала с приседаниями и планкой. Потом проделала все перечисленное несколько раз по кругу.

С одной стороны, у меня, наконец-то, появилась возможность все обдумать наедине с собой, и мне перестали выносить мозг тупыми вопросами. С другой, мысли, когда им дали волю, в голову полезли достаточно неприятные.

Все время, проведенное тут, я старалась держать ухо востро. Смотрела по сторонам, когда представлялась возможность. Подмечала что, где и как. Пыталась хоть за что-то зацепиться и понять, где я вообще!

Вот только результат оказался нулевым! Мешок на голове убивал все мои попытки сориентироваться. Так что, вместо радости от долгожданного отдыха меня начала накрывать тоска. К тому же, кроме перечисленных упражнений, заняться тут было абсолютно нечем!

Маленькая комнатка, которую я пересекала из угла в угол буквально за три шага, очень быстро начала давить. И это стало дополнительным испытанием для моей психики.

Да, до этого я почти полтора месяца просидела взаперти в убежище Кирика. Но там у меня имелся целый вагон развлечений, также как и во время одиночного путешествия на «Тар-и-накти». А тут я таки ощутила, что такое настоящее заточение.

Это ведь очень неприятно, когда твой распорядок и досуг жестко зависят от милости кого-то другого! И главное испытание не в том, что ты не можешь выйти, а в том, чтобы не сойти с ума от бездействия и невозможности придумать себе занятие по вкусу. И ведь даже дня не прошло, а мне уже стало не по себе! Оставалось только думать, вспоминать, анализировать, только итог всего этого не очень-то радовал.

С первой минуты, как проснулась здесь, я осознала, что попала жестко, но надежда на лучшее все же оставалась. А тут спустя пару недель, или сколько уже реально прошло, как-то совсем грустно стало, и улучшения не предполагалось.

Я понимала, что выбраться смогу, только если проявлю терпение и дождусь, пока они расслабятся и допустят ошибку. Только это ведь проще сказать, чем сделать! До этого момента как-то надо умудриться с катушек не съехать и не потерять надежду.

Зато легко получалось грызть себя на предмет того, как я так смогла облажаться, испортить все одним неверным поступком! Похоронить любую надежду на то, что у меня на Земле хоть какие-то возможности найдутся.

Ведь проблема-то возникла не только из-за того, что я из-за самоуверенности позволила себе попасться в ловушку, а в том, что я случайно оповестила этих людей о своем возвращении.

И даже если я выберусь отсюда, к семье мне теперь приближаться как-то страшно стало. И дело не только в том, что меня теперь около них вечно кто-то нехороший караулить будет. Гораздо важнее, что во время потасовки могут пострадать мои близкие. Ведь, как я еще раз убедилась, эти люди в методах себя не ограничивали.

А если мне нельзя с родными общаться или даже находиться рядом, не подвергая их опасности, какой смысл мне вообще оставаться на Земле? Чтобы прятаться ото всех и оглядываться по сторонам?

Единственное, что у меня осталось – это мой корабль, и вот его я никому не отдам. С ним оставалась надежда выбраться и улететь, а после попытаться все начать сначала где-то еще, где меня никто не знает и преследовать не станет.